- Знаю, я никогда не предполагал, что нам придется пролетать так близко.
- Ну, конечно. Возможно, мне не стоило маневрировать. Может, нам и удалось бы проскочить мимо минного поля. Да что уж теперь! - сокрушался Лазарус. - Похоже, парень, настало время испытать твое изобретение. - Он ткнул пальцем в невзрачное устройство, которое Либби называл "космическим приводом". - Так ты говоришь, нужно подсоединить эти проводки?
- Да, именно так и задумано. Правда, я не могу быть уверен, что оно сработает как следует, - признался Либби. - И нет никакой возможности проверить это.
- Ну, а что, если оно ни к черту не годится?
- Существует три варианта, - словно читая лекцию, методично стал объяснять Либби. - Во-первых, ничего не произойдет…
- …И тогда мы зажаримся, - закончил фразу Лазарус.
- Во-вторых, мы, как и корабль, можем прекратить существование в тех формах материи, которые нам известны.
- Иначе говоря, погибнем. Что же, это чуточку приятнее.
- Пожалуй, что так. Но пока я не знаю, что такое смерть. И в-третьих, если мои предположения подтвердятся и аппарат действительно сработает, мы станем удаляться от Солнца практически со скоростью света.
Лазарус снова взглянул на устройство и вытер со лба лившийся ручьями пот.
- Энди, жара стала просто невыносимой. Давай, подключай эту штуку, и будем надеяться на лучшее!
Энди настроил прибор.
- Ну, давай же, - поторапливал его Лонг, - запускай и дело с концом.
- Что я и сделал, - отозвался Либби. - Взгляните на Солнце.
- Какое еще Солнце? Впрочем… Ого!
Огромный черный диск, соответствовавший на мониторе изображению Солнца, вдруг стал резко уменьшаться. За каких-то пятнадцать секунд его диаметр уменьшился наполовину, еще через двадцать секунд от него осталась лишь четверть прежнего.
- Сработало! - заорал Лазарус. - Нет, Слейтон, вы только посмотрите! Оно сра-бо-та-ло!
- В общем-то, я был уверен в успехе, - серьезно заметил Либби. - У нас должно было получиться.
- Гм… Это только для тебя могло быть очевидным, Энди, но я ведь должен реально смотреть на вещи. Какую мы развили скорость?
- Относительно чего?
- Скажем, относительно Солнца.
- У меня пока не было возможности рассчитать, но, вероятно, чуть меньше скорости света. Она и не может быть выше.
- А почему бы и нет, если отбросить в сторону теоретические выкладки?
- Потому что мы еще можем наблюдать эту картину, - Либби указал на светящийся экран.
- Действительно, - согласился Лазарус. - Но подожди, ведь мы не должны ничего видеть?
Либби улыбнулся.
- Я скажу, в чем дело. Со стороны Солнца мы можем видеть все благодаря коротким волнам, заметным даже для глаза. С противоположной же стороны - мы лишь улавливаем излучение радиочастиц, преобразуемое в свет.
- Ну, а последние?
- Не прикидывайтесь неучем, Лазарус. Я уверен, что вы и сами сможете понять принцип наложения дополнительных векторов.
- Нет уж, разбирайся в нем сам, - заявил Лазарус, - а я буду сидеть здесь и с удовольствием наблюдать за его действием. Правда, Слейтон?
- Конечно.
Либби вежливо улыбнулся.
- И, пожалуй, хватит уже тратить горючее основных двигателей. - Он дал предупредительный звонок, затем отключил привод. - Вот теперь можно вернуться к нормальным условиям полета.
Энди начал было отсоединять свое устройство, но Лазарус поспешно остановил его.
- Не спеши, Энди! Мы еще даже не вышли за пределы орбиты Меркурия. Зачем же жать на тормоза?
- Но ведь от этого мы и не остановимся. Скорость уже приличная, и мы будем поддерживать ее.
Лазарус недоверчиво покачал головой:
- При других обстоятельствах я бы с тобой согласился, Энди. Ясно, что здесь действует первый закон движения. Но, учитывая, что наша скорость искусственна, я не совсем уверен в твоей правоте. Ведь мы эту энергию получили даром. Похоже, ты предлагаешь нам расслабиться и лететь лишь по инерции. Но как только первоначальный импульс будет исчерпан, не вернется ли космолет с такой же скоростью назад?
- Не думаю, - ответил Либби. - Скорость, с которой мы идем, нельзя назвать псевдоскоростью. Она настолько реальна, насколько реально существуем мы с тобой. Вы пробуете применить простую человеческую логику там, где она неприменима. Вы ведь не думаете, что мы в один момент вернемся туда, откуда начинали свое движение, то есть, к области низкого гравитационного потенциала?
- Туда, где ты включил свое устройство? Нет, ведь мы прошли довольно большое расстояние.
- И мы будем продолжать двигаться. Потому что наша вновь приобретаемая гравитационная энергия, которая выше солнечной, уже превратилась в кинетическую, придавшую нам скорость.
Однако после всех объяснений Лазарус все равно выглядел озадаченным, так как ответы Либби, очевидно, удовлетворили его не полностью.
- Я надеюсь, Энди, ты понимаешь, о чем я говорю. Неважно, как я это формулирую, но ведь мы откуда-то взяли огромную энергию. Теперь вопрос: откуда? Когда я ходил в школу, меня учили уважать национальный флаг, быть порядочным гражданином и верить в действие закона сохранения энергии. А ты, похоже, нарушаешь его, а?
- Об этом можете не беспокоиться, - возразил Либби. - Так называемый закон сохранения энергии был одной из рабочих гипотез, недоказанной и недоказуемой, которая использовалась лишь для описания общих явлений. Этот закон применим только к устаревшей концепции мироздания, основанной на динамике, и к системе, которую можно представить в виде статичного переплетения различных взаимосвязей. Такое "нарушение закона" не более необычно, чем прерывность какой-то функции. Из этого я и исходил. Я обнаружил дискретность математической модели взаимоотношений массы и энергии, называемой инерцией, и использовал ее. Оказалось, что эта математическая модель адекватно отражает реальное положение вещей. Вот в этом и была единственная случайность - никогда нельзя сказать, соответствует ли истине та или иная модель, пока не попробуешь применить ее.
- Да, конечно, невозможно узнать вкус вина, не попробовав его. Но, Энди, я все еще не понимаю, чем это ускорение было вызвано?! - Он обернулся к Форду. - А вы, Слейтон?
Форд покачал головой: "И я тоже хотел бы это знать. Но сомневаюсь, смогу ли понять хоть что-нибудь".
- Ты видишь, Энди, мы оба не понимаем. Что ты на это скажешь?
Теперь смутился Либби: "Но видите ли, причинно-следственные связи не имеют ничего общего с действительностью. Надо просто принять этот факт таким, каким он есть. Причинность - лишь старомодный постулат донаучной философии".
- Похоже, - протянул Лазарус, - я старомоден.
Ничего не ответив, Либби отключил свой аппарат.
Размеры Черного диска продолжали уменьшаться. Когда он составил шестую часть своего наибольшего диаметра, то внезапно превратился из черного в ослепительно белый. На этом расстоянии от Солнца нагрузка на рецепторы корабля нормализовалась.
Лазарус продолжал в уме вычислять кинетическую энергию корабля - одна вторая, умноженная на квадрат скорости света, минус масса гигантского "Нового рубежа". Полученный ответ так и не удовлетворил его, поэтому он вскоре бросил это занятие и сосредоточился на управлении космолетом.
8
- Вначале давайте о деле, - перебил Барстоу. - Меня тоже очень волнуют научные аспекты нашего полета, но у нас миллион проблем. Сейчас мы должны составить ежедневный график, так что пока отложим математику с физикой и поговорим об организации полета.
Он обращался не к Опекунам, а к ассистентам, которых выбрал сам для осуществления всего комплекса мероприятий, связанных с дерзким побегом. Это были Ральф Шульц, Ева Барстоу, Мэри Сперлинг, Джастин Фут и еще десять других долгожителей.
Лазарус и Либби тоже были приглашены на собрание. Только один Форд остался в диспетчерской на хозяйстве: он получил указания не допускать никаких визитеров и особенно внимательно следить за тем, чтобы никто не подходил к контрольной панели. Конечно, это была не ахти какая работа, но Лазарус посчитал, что она необходима Слейтону в чисто психологическом плане. Он заметил, что Форд испытывает психологический дискомфорт, и ему это не очень понравилось. Казалось, Форд полностью ушел в себя. Конечно, он отвечал на вопросы, когда у него что-либо спрашивали, но не более того. Такое состояние бывшего Администратора не могло не беспокоить Лазаруса.
- Нам нужен исполнительный человек, - продолжал Барстоу, - который на этот период был бы наделен очень широкими полномочиями, чтобы отдавать приказы и следить за их выполнением. Ему придется принимать решения, проводить организационные мероприятия, распределять обязанности и следить за функционированием экономической системы корабля. Это очень ответственный пост, и я хочу, чтобы на него был избран человек демократическим путем. Но это будет позже. А сейчас нам уже необходим руководитель: слишком расточительно мы относимся к продовольственным запасам, да и посмотрели бы вы, на что стали похожи некоторые отсеки нашего корабля.
- Заккур…
- Да, Ева?
- Мне кажется, что выборы нужно поручить опекунам. У нас нет никаких полномочий - мы всего лишь сформировали группу для действий в чрезвычайной ситуации, которая уже перестала быть чрезвычайной.
- Гм… - прокашлялся Джастин Фут. - Я придерживаюсь несколько иного мнения, чем сестра. Опекуны многого не знают, и их нужно будет вводить в курс дела, а для этого у нас нет времени. Более того, я сам как один из опекунов заявляю, что этот институт уже не имеет никакой власти, поскольку более не существует юридически.
- А как ты это себе представляешь, Джастин? - поинтересовался Лазарус.
- А вот как: опекуны когда-то выполняли роль хранителей Фонда, который существовал отдельно, хотя и был связан с финансовыми учреждениями недолговечных. Согласитесь, что опекунов даже нельзя было считать правительством. Их единственная обязанность состояла в том, чтобы поддерживать связи между Кланами и обществом. Поскольку связи Кланов с земными жителями теперь прерваны, институт опекунства прекращает свое существование и становится историей. Нас же на этом корабле еще нельзя назвать обществом - мы представляем собой лишь бесформенную массу. А собравшиеся здесь уважаемые коллеги обладают не меньшими полномочиями для выдвижения кандидатур, чем кто-либо из опекунов.
Лазарус вдохновенно зааплодировал.
- Джастин, это один из ярчайших примеров словесной эквилибристики, которую я слышал за последние сто лет. Давай как-нибудь соберемся и придумаем что-то вроде солипсизма.
Джастин Фут сильно поморщился.
- Вообще-то… - опять начал он, но Лазарус прервал его:
- Нет, ни слова больше! Ты убедил меня, и хватит об этом. Раз уж мы пришли к такому мнению, то давайте выберем достойную кандидатуру. Зак, что ты скажешь, если мы предложим тебя? Это было бы вполне логично.
- Я ведь знаю все свои недостатки, - отрицательно покачал головой Барстоу. - Я инженер, а не чиновник - просто руководство Кланов хорошо относилось ко мне. Нам нужен специалист по социальному управлению.
Когда Барстоу доказал всем, что он не кокетничает, посыпались другие предложения. Среди долгожителей было много людей, специализировавшихся в области политологии, и даже такие, кто в свое время находился на государственной службе. Лазарус пока не участвовал в дискуссии, он только слушал. Затем подошел к Еве Барстоу и о чем-то пошептался с ней. Поначалу удивление отразилось на ее лице, но после минутного размышления она кивнула и попросила слова.
- У меня есть еще одна кандидатура, - как всегда мягко сказала Ева. - Я попрошу сразу не отвергать ее. Человек, которого я предлагаю, гораздо более подходит по темпераменту, опыту и образованию, чем кто-либо из тех, о ком до сих пор шла речь. Я предлагаю избрать администратором корабля Слейтона Форда.
Воцарилось гробовое молчание, сменившееся затем возмущенными возгласами.
- Да Ева с ума сошла! Ведь Форд остался на Земле!
- Нет, не остался. Я видел его здесь, на нашем корабле.
- Но все равно об этом не может быть и речи!
- Кланы никогда не поддержат его!
- А даже если и захотят поддержать, то ведь он не из нашего рода!
Ева терпеливо ждала, пока все выскажутся.
- Я прекрасно понимаю, как нелепо, на первый взгляд, выглядит такая кандидатура. Я понимаю, какие трудности при этом возникнут. Но подумайте о преимуществах. Все мы знаем Слейтона Форда и то, каким высоким авторитетом он пользовался. Да в своей области Форд - просто гений! Вы только подумайте, как непросто нам будет жить в этом перенаселенном космолете. Решить эту задачу даже нашим лучшим умам будет не под силу.
Ее слова возымели действие, ибо Форд был одним из немногих государственных деятелей, чей талант руководителя был признан еще при жизни. Даже современные историки отмечают, что он по крайней мере дважды спасал Западную Федерацию от крупнейших кризисов. И скорее это была беда, а не вина Форда, что его карьера закончилась полным крахом.
- Ева, - сказал Заккур Барстоу, - что касается Слейтона, я согласен с твоим мнением и лично был бы рад видеть его нашим руководителем. Однако что скажут остальные? Ведь для Кланов, за исключением тех их членов, которые здесь присутствуют, имя Администратора ассоциируется с преследованиями, от которых пострадали долгожители. Мне кажется, большинство его не поддержит.
- А я в этом не уверена, - настаивала Ева. - Ведь мы уже решили разъяснить всем некоторые весьма странные факты и совпадения, происшедшие за последние недели. Так почему бы нам не рассказать все до конца и не показать долгожителям, что Форд пожертвовал карьерой ради их спасения? Ведь это же сущая правда!
- Гм… С этим можно согласиться наполовину. Нельзя сказать, чтобы он пожертвовал собой исключительно для нас, но тем не менее я не сомневаюсь, что его личная жертва нас спасла. Но вопрос о том, сможем ли мы убедить других, причем настолько, чтобы им захотелось принять и выполнять его указания. Ведь пока что для большинства он - отъявленный негодяй. Впрочем, кто знает… Нам нужно посоветоваться со специалистом. Вот ты, Ральф, что скажешь? Возможно ли такое?
Ральф Шульц явно заколебался.
- Истинная аргументация не имеет ничего общего с психодинамикой. Сказать, что правда восторжествует, - значит поддаться благому пожеланию. Истории известно крайне мало подобных примеров. Тот факт, что Форд действительно является жертвой и мы ему обязаны своей свободой, никак не связан с чисто техническим вопросом, который вы мне задали. - Он задумался. - Но само по себе ваше предположение содержит определенные чувственные и драматические аспекты, которые могут быть использованы в пропагандистских целях. Да, я считаю, что проблему решить можно. Сколько времени может потребоваться для этого? Задействованная социальная среда, если пользоваться нашим жаргоном, является одновременно "жестокой" и "горячей". Мне следует добиться высокого уровня положительного "к"-фактора для возникновения цепной реакции. Тогда сработает. Но пока необходимо провести исследования, к тому же я не знаю, какие слухи сейчас ходят на корабле. Если вы примете решение о целесообразности проведения такой акции, то мне нужно будет распространить некоторые слухи. Сначала для восстановления репутации Форда, а затем, часов через двенадцать, и о том, что Форд вместе с нами находится на корабле… потому что он с самого начала решил связать свою судьбу с нашей.
- Я бы не стал этого говорить, Ральф…
- А ты, Заккур, уверен в обратном?
- Нет, но ведь…
- Вот видишь! О его истинных намерениях известно только ему самому и Богу. Ведь мы с тобой ничего не знаем наверняка. А динамика предположения - это еще один, причем совершенно иной, вопрос. Заккур, к тому времени, когда до тебя в третий или четвертый раз дойдут распущенные мною слухи, ты сам засомневаешься: что же происходило на самом деле. - Психометрист задумался, просчитывая в уме шансы на успех и полагаясь на интуицию, приобретенную в результате столетнего применения математических методов при анализе человеческого поведения. - Да, это должно сработать. Если вы все поддержите мое предположение, то по истечении суток можете объявить об этом публично.
- Надо поддержать! - крикнул кто-то из присутствующих.
Через несколько минут после завершения дискуссии Барстоу послал Лазаруса за Фордом. Лонг так и не объяснил бывшему Администратору, зачем он понадобился. Заходя в каюту, где проводили свое совещание руководители Кланов, Форд чувствовал себя как подследственный, который идет в зал суда и уверен, что ему все равно вынесут обвинительный приговор. Он пытался держаться достойно, однако в его глазах светилась грусть.
Лазарус уже изучил взгляд Форда за то время, что они провели вместе в диспетчерской. Сколько раз в своей жизни ему приходилось видеть такие же! Глаза обреченного на смерть, которому отказали в помиловании; глаза тех, кто решил свести все счеты с жизнью; глаза загнанного зверя, который попал в западню - у всех во взгляде можно было прочесть безысходность и обреченность, порожденную уверенностью в том, что их время кончилось.
Именно так и чувствовал себя Форд. Лазарус видел, как нарастает его беспокойство, и не мог понять, чем оно вызвано. Конечно, они все попали в переделку, но ведь для Форда опасности было не больше, чем для остальных. Кроме того, осознание опасности обычно мобилизует человека на борьбу с ней. Почему же глаза Форда были отмечены печатью смерти?
В конце концов Лазарус решил, что Администратор достиг вершины умственного перенапряжения, за которой самоубийство становится реальностью. Но почему? Лазарус размышлял над этим еще там, в диспетчерской, и, к своему удовлетворению, постиг логику размышлений Форда. Там, на Земле, Администратор занимал очень видное положение среди своих соплеменников - недолговечных. Высокий пост делал его почти неуязвимым для чувства неполноценности и ощущения превосходства других, которые столь свойственны простым смертным. Но здесь он был единственным изгоем в роду Мафусаиловом!
Форд не имел ни опыта старших, ни жизненной перспективы, которая заставляет юношей строить свои честолюбивые планы. Он видел себя ущербным, безнадежно отставшим от жизни. Сейчас он ничем не отличался от бесполезного и беспомощного пенсионера. Для человека с его складом ума и характера такая ситуация была просто невыносимой, и выход был только один - самоубийство.
Войдя в комнату, Форд поискал взглядом Барстоу.
- Вы посылали за мной, сэр?
- Да, господин Администратор. - Барстоу кратко разъяснил ситуацию и рассказал о том, какую ответственность они хотели бы на него возложить. - Вас никто не принуждает, - заметил он, - но нам нужны ваши знания и опыт. Вы согласитесь нам помочь?
У Лазаруса просто отлегло от души, когда он увидел в глазах Форда неподдельное удивление.
- Вы действительно этого хотите? - медленно произнес он. - Вы не шутите?
- Да уж куда серьезнее!
Форд ответил не сразу, и его ответ прозвучал неожиданно.
- Можно, я сяду?
Ему пододвинули стул, и он тяжело опустился в него, закрыв лицо руками. Никто не осмеливался начать разговор. Наконец Форд поднял голову и сказал: "Если такова ваша воля, я сделаю все, чтобы оправдать доверие".