Два "заколдованных" набора декальбов, когда их немного активизировали, продолжали функционировать, сопровождая свою работу странными и невероятными движениями изгибающихся антенн. Декальбы, которые вышли из строя и были ему присланы для исследований, до сих пор отказывались действовать. А те, которые еще работали, прекрасно это делали без всяких сомнительных и отвратительных вихляний.
В который раз он взял небольшой набросок Шнайдера и стал изучать.
"Существует еще одна возможность, - размышлял он. - Вернуться на Землю и настоять на том, чтобы Шнайдер сделал это в его присутствии. Пусть повторит действия, которые заставили декальбы заработать".
Теперь он знал: нужно было настоять на этом в первый раз, но он был настолько раздавлен и поглощен борьбой с дьявольски мощным полем, что ему не хватило тогда сил и воли.
Может, он заставит Стивенса сделать это? Тогда появится возможность отснять весь процесс, а потом можно будет его изучить. Но нет. У старика есть стойкое предубеждение против любых искусственных образов, против съемок.
Он осторожно подлетел к одному из неработающих декальбов. То, что, по словам Шнайдера, он будто бы сделал с декальбами, до нелепости просто. Старик провел отметки мелом на каждой антенне вот так. И это привело их в порядок. Затем он посмотрел на них сверху и подумал, что они "начинают тянуться к энергии" Другого Мира, вытягивая…
Бальдур стал яростно лаять.
- Заткнись, дурак! - прикрикнул Уолдо, не спуская глаз с антенн.
Каждый отдельный металлический ус начал извиваться, вытягиваясь. Послышался низкий ровный гул идеально работающих рецепторов.
Уолдо все еще размышлял об этом, когда ожил канал телевизионной связи. Он никогда не находился на грани сумасшествия, как это случилось с Рамбо. Тем не менее напряженно размышляя над проблемой, он ощутил вскоре сильную головную боль. Он был еще несколько не в себе, когда, наконец, включил канал связи.
- Да?
- Хэлло, мистер Джонс, - произнес появившийся на экране Стивенс. - М-м, нас интересовало… мы хотели…
- Ну, говорите!
- Ладно, насколько вы приблизились к решению? - выпалил Стивенс. - Боюсь, решение становится неотложной задачей.
- В чем дело?
- В Большом Нью-Йорке вчера ночью произошло частичное прекращение подачи энергии. К счастью, это случилось не на пике нагрузки, и наземные службы смогли установить запасные комплекты, прежде чем накопители опустошились. Однако можете себе представить, что бы произошло, если бы это случилось в час пик. По моему отделу число аварий за последние несколько недель удвоилось. Наша страховая компания уже заметила это. Поэтому нужны результаты - и очень быстро.
- Вы получите результаты, - щедро пообещал Уолдо. - Я на завершающей стадии исследований.
На самом деле он совсем не был в этом уверен, однако Стивенс раздражал его гораздо больше, чем все безволосые обезьяны.
На лице Стивенса промелькнули сомнение и неуверенность.
- Полагаю, вам совершенно не хочется намекнуть, даже в самых общих чертах, на возможное решение?
Нет, Уолдо не намерен этого делать. И потом - это такое удовольствие водить Стивенса за нос.
- Подвиньтесь ближе к приемнику, доктор Стивенс. Я скажу. - Уолдо и сам наклонился как можно ближе, пока они не оказались почти нос к носу. - Магия вырвалась на свободу, - торжественно произнес он и тут же отключил канал связи.
Внизу, на Земле, в подземном лабиринте одного из североамериканских заводов, Стивенс тупо глядел на пустой экран.
- В чем дело, шеф? - спросил Маклеод.
- Не знаю. Честно, не знаю. Но, я думаю, толстяк спятил, точно так же, как Рамбо.
- Как мило! - расплылся от удовольствия Маклеод. - Я всегда его считал просто придурком.
- Тебе лучше бы помолиться, чтобы он не сбрендил! - очень серьезно заметил Стивенс. - Мы от него зависим. А теперь дай-ка я посмотрю объяснительные записки и отчеты.
"Магия вырвалась на свободу". Это объяснение было ничем не хуже, чем все остальные. Причинно-следственные связи расшатались, священные законы физики больше не действуют. Магия. Если слушать Грэмпса Шнайдера, то все зависит только от того, как на нее смотреть, как к ней относиться.
Безусловно, Шнайдер знал, о чем говорил, хотя не имел ни малейшего представления о физической теории, на основе которой работали декальбы.
Погоди-ка минуточку! Погоди! Наверное, он подходил к этой проблеме неправильно. Он начал ею заниматься, имея уже определенную точку зрения. Точку зрения, которая вызывала критическое отношение к словам старика, к его утверждениям - Уолдо был уверен, что знает гораздо больше об этой проблеме, чем Шнайдер. Конечно, чтобы удостовериться, он поехал на встречу с ним, при этом, однако, считая его колдуном или знахарем из отдаленной провинции. То есть, человеком, обладающим какой-то небольшой, но полезной для Уолдо информацией, однако изначально невежественным и суеверным.
Теперь, предположим, ему нужно рассмотреть всю ситуацию с другой точки зрения. Попробуем представить себе, что все, сказанное Шнайдером, - голые факты, проливающие свет на проблему, а не аллегории и предрассудки…
И он на несколько часов погрузился в интенсивные размышления.
Во-первых, Шнайдер использовал термин "Другой Мир" и довольно часто. Что скрывается под этими словами? "Мир" - это пространственно-временной энергетический континиум. "Другой Мир" - таким образом, континиум, но отличающийся от того, в котором мы находимся. Теоретическая физика в этом утверждении не найдет ничего предосудительного. Возможность существования бесконечного числа континиумов - вполне нормальное, можно даже сказать, ортодоксальное утверждение.
Но подразумевал ли Грэмпс Шнайдер именно это? Буквальное, физическое значение термина "Другой мир"? После долгих размышлений Уолдо пришел к выводу, что это, по-видимому, так, хотя старик и не использовал общепринятую научную фразеологию. "Другой Мир" - звучит поэтически. Но если мы говорим "дополнительный континиум" - это уже предполагает физическое значение. Его подвела терминология.
Шнайдер сказал, что Другой Мир - вокруг нас, здесь, там, повсюду. Ладно, разве это не точное описание окружающего нас пространства в соотношении 1:1? Такое пространство может находиться к нашему миру так близко, что расстояние между ними будет ничтожно малым. Однако оно недостижимо и его нельзя заметить. Точно так же, как две абсолютно оторванные друг от друга, но бесконечно близкие плоскости можно считать существующими одновременно.
Не то чтобы Другой Мир был недосягаем. Шнайдер утверждал, что его можно достичь. Идея фантастична, однако может быть принята за основу в целях исследования. Шнайдер предположил… нет, утверждал, что все зависит от подхода, мировоззрения.
Действительно ли это настолько фантастично? Континиум находится на неизмеримо малом расстоянии, но его совершенно невозможно ощутить физически. Будет ли так уж странно предположить, что его очень просто достичь при помощи подсознательной деятельности мозга? Вся проблема очень запутана, и одним небесам известно, как на самом деле работает мозг. Больше этого не знает никто. Каким идиотом нужно быть, чтобы пытаться описать создание симфонии в терминах механики или коллоидов. Просто смешно! Нет, никто не знает, как работает мозг. А это - просто еще одна необъяснимая способность мозга, не такая уж невероятная, чтобы ее нельзя было допустить.
Может быть, наши представления о том, что такое сознание и процесс мышления, совершенно нелепы?
Ладно, Маклеод вывел из строя свой корабль, Шнайдер починил его. А дальше?
Он пришел к предварительному выводу почти сразу же. Сбои других декальбов скорее всего были сбоями со стороны операторов. Скорее всего, операторы были измотанными и усталыми, о чем-то беспокоились и некоторым образом заражали декальбы своими проблемами и неприятностями. Для удобства давайте предположим, что декальбы являются непосредственным звеном связи с Другим Миром. Боже, вот это терминология! Однако так он смог нарисовать себе картину.
Гипотеза Гримса! "Измотанные, усталые, беспокоящиеся о чем-то". Еще не доказано, но он был уверен - здесь что-то есть! Эпидемия аварий была просто еще одним аспектом общей миастении, вызванной коротковолновой радиацией.
Если это правда…
Он включил канал видеосвязи с Землей и потребовал немедленного разговора со Стивенсом.
- Доктор Стивенс, - сразу начал он, - существует предварительная мера предосторожности, которую нужно применить прямо сейчас.
- Да?
- Во-первых, я хочу узнать у вас следующее: на многих ли частных кораблях выходят из строя декальбы? Каково соотношение?
- Я не могу сейчас предоставить точные данные, - ответил несколько заинтригованный Стивенс. - Но на частных кораблях аварий практически не происходит. Декальбы выходят из строя только на коммерческих линиях.
- Именно это я и подозревал. Частный пилот не полетит, если плохо себя чувствует. Но человек, находящийся на службе, действует независимо от своего состояния здоровья. Проведите специальные физические и психические исследования всех пилотов на коммерческих линиях, летающих на кораблях с декальбами. Запретите полеты всем, кто не находится в превосходной форме. Позвоните доктору Гримсу. Он объяснит, что нужно искать.
- Хорошенький приказ, мистер Джонс. В конце концов большинство этих пилотов не являются нашими служащими. Мы не можем их активно контролировать.
- Это ваша проблема, - пожал плечами Уолдо. - Я рассказываю, как снизить количество аварий в переходный период, пока я не выдам окончательное решение.
- Но…
Конца фразы Уолдо не услышал, так как выключил связь, когда посчитал нужным. Он сразу же обратился к постоянно включенному каналу, использовавшемуся для связи с наземной конторой, где работали его "дрессированные тюлени". Он дал им несколько очень странных указаний - заказы на книги. Старые редкие книги - книги по магии.
Стивенс проконсультировался с Глисоном, прежде чем попытался что-либо предпринимать по просьбе Уолдо.
- И он никак не обосновал свой совет? - с сомнением спросил Глисон.
- Нет. Велел связаться с доктором Гримсом и спросить, что именно мы должны искать.
- Доктором Гримсом?
- Доктором медицины. Это он представил меня Уолдо - наш общий друг.
- Вспоминаю. М-м-м… Снять с полетов людей, которые не работают у нас, будет довольно трудно. Но я думаю, многие из наших крупных партнеров и заказчиков, если мы их попросим и приведем достаточно веские доводы, пойдут на это. А что тебе кажется таким странным?
Стивенс рассказал ему о последнем, необъяснимом замечании Уолдо.
- Не кажется ли вам, что на него это могло оказать такое же влияние, как и на доктора Рамбо?
- М-м-м, возможно. В этом случае следовать его совету было бы неразумно. Что ты еще можешь предложить?
- Честно говоря, ничего.
- Тогда я не вижу другой альтернативы, как последовать совету. Он - наша последняя надежда. Очень слабая, но единственная.
- Я могу поговорить с доктором Гримсом, - несколько оживившись, сказал Стивенс. - Он знает об Уолдо гораздо больше, чем кто-либо.
- Тебе так или иначе нужно с ним проконсультироваться, не правда ли? Очень хорошо - так и сделай.
Гримс выслушал историю без комментариев. Когда Стивенс закончил говорить, Гримс сказал:
- Должно быть Уолдо имеет в виду симптомы, которые я наблюдаю в связи с влиянием коротковолнового воздействия. Это просто. Доказательства можно найти в монографии, которую я пишу. Я тебе уже рассказывал.
Информация не переубедила Стивенса, а только помогла укрепиться в подозрении, что Уолдо утратил способность соображать. Но он ничего не сказал.
- А что касается остального, - продолжал Гримс, - то судя по рассказу, я не считаю, Джимми, что Уолдо не в своем уме.
- Он никогда не казался мне совершенно нормальным.
- Знаю, что ты имеешь в виду. Но его параноидальные склонности напоминают состояние, в которое впал Рамбо не больше, чем куриная слепота похожа на свинку. На самом деле, один психоз предохраняет от другого. Но я поеду и посмотрю.
- Поедете? Очень хорошо!
- Сегодня не могу. У меня сегодня обход пациентов: сломанная нога и какая-то простуда. А еще случай полиомиелита. Лечение я должен закончить к концу недели.
- Док, а почему вы не бросите практику. Вы от нее, наверное, смертельно устаете.
- Я это и сам говорил, когда был моложе. Но около сорока лет назад я перестал лечить болезни, а стал лечить людей. Вот с тех пор я и полюбил это дело.
Уолдо погрузился в водоворот чтения, с невероятной скоростью проглатывая трактаты по магии и связанным с ней дисциплинами. Раньше его никогда не интересовали такие вопросы, а сейчас необходимость разобраться поддерживала в нем неослабевающий интерес.
В книгах встречались частые упоминания о Другом Мире. Иногда он назывался Другой Мир, иногда Малый Мир. Будучи уверенным, что этот термин относится к настоящему, материальному, но другому континиуму, он мог заметить, что многие практики запретного искусства придерживались того же буквального смысла. Они давали указания, как использовать Другой Мир.
Было совершенно ясно, что девяносто процентов, если не больше, всей магии - галиматья или чистая мистификация. Он чувствовал, что это относилось не только к теории, но и к практике - магам не хватало научного подхода. Они пользовались однозначной логикой, такой же ошибочной, как и двузначная логика устаревшего детерминизма Спенсера. Там не было и намека на современную, многозначную логику.
Тем не менее, законы смежности, симпатии и гомеопатии некоторым образом, хотя и очень искаженно, можно было соотнести с тем, о чем он читал. Особенно, если рассматривать эти законы относительно концепции другого, отличного от нашего, но достижимого мира. Человек, который имеет доступ в другое пространство, вполне способен верить в логику, по которой предмет в одно и то же время может быть, не быть, или быть чем угодно.
Несмотря на путаницу и большое число глупостей, характерных для магических приемов, достижения этого искусства были очень впечатляющими. Здесь использовался целый арсенал средств: кураре и дигиталис (наперстянка), хинин, гипноз и телепатия. А вспомнить хотя бы гидротехнические инженерные приспособления египетских жрецов. Да ведь и сама по себе химия возникла из алхимии, как и большинство современных наук обязаны своим возникновением древним магам. Просто наука отказалась от всего, прямо не относящегося к ней, пропустила себя через пресс двузначной логики и облекла знание в такую форму, которой мог пользоваться каждый.
К несчастью, та часть логики, которая не согласовывалась с четкими категориями методологов девятнадцатого столетия, была отброшена и оставлена за пределами науки. Она попала в немилость, была забыта и извлекалась на свет Божий только в виде невероятных предрассудков.
Уолдо начал думать о тайных искусствах, как о недоразвитых науках, от которых отказались прежде, чем узнали о них все.
Однако являющиеся характерными для некоторых аспектов магии проявления невероятности, которые он теперь соотносил с гипотетическим дополнительным континиумом, встречались очень часто. Даже в современном мире. Свидетельств этому было огромное количество. Их не нужно было специально искать тем, кто подходил ко всему этому без предубеждения: полтергейсты, камни, падающие прямо с неба, телепортация, "одержимые" люди (то есть, как он считал теперь, люди, по каким-то необъяснимым причинам становившиеся центрами неизвестного), дома с привидениями, странные огни, которые когда-то давно приписывали саламандрам. Существовали сотни подобных, тщательно описанных и подтвержденных документально случаев, которые, однако, отвергались ортодоксальными учеными и наукой как невозможные. Они действительно были невозможны с точки зрения известных законов, но если их рассматривать с точки зрения существования других континиумов, они становятся вполне вероятными.
Он предостерег сам себя от чрезмерного увлечения этой достаточно уязвимой гипотезой существования Другого Мира. Тем не менее, она была вполне адекватна, даже если в результате ее разработки выяснится, что она применима не во всех случаях.
Другое пространство должно иметь иные физические законы - почему не так? Однако, он решил исходить из допущения, что оно во многом похоже на пространство вокруг нас.
Другой Мир может быть даже обитаем. Мысль - невероятно интригующая! В этом случае, при посредстве магии, могло произойти все что угодно! Все что угодно!
Однако настало время прекратить беспочвенные размышления и опереться на конкретные исследования. Незадолго до этого он, к великому своему сожалению, вынужден был отказаться от попыток применить магические формулы средневековых волшебников: оказалось, они никогда не записывали всю процедуру, а только наиболее существенные ее этапы. Это следовало из их описаний, и в этом он убедился сам. Остальное же передавалось на словах от учителя к ученику (вспомнить хотя бы его опыт общения со Шнайдером). Были некоторые вещи, некоторые подходы, которым нужно и должно было обучаться только непосредственно.
И он неохотно стал изучать все это без чьей-либо помощи.
- О, черт! Как я рад тебя видеть, дядюшка Гус!
- Да? Что-то не верится. Ты не звонил уже несколько недель, поэтому пришлось приехать самому.
- И в самом деле. Но я так много работал последнее время, дядюшка Гус.
- Может, слишком много, а? Ты не должен переутомляться. А ну-ка, покажи язык.
- Со мной все в порядке, - однако Уолдо высунул язык. Гримс внимательно осмотрел его и потом пощупал пульс.
- Кажется, машина работает нормально. Что-нибудь узнал?
- Достаточно много. Почти решил проблему декальбов.
- Хорошо. Сообщение, переданное Стивенсу, вроде бы указывает, что ты нашел кое-какие зацепки, и теперь можно подобраться к моей любимой проблеме.
- В некотором роде - да. Но совсем с другого конца. Мне начинает казаться, что именно твоя проблема породила проблему Стивенса.
- Да?
- Именно. Симптомы, вызванные ультракоротковолновой радиацией, могут иметь много общего с бредовым поведением декальбов.
- Каким образом?
- Сам еще не знаю. Однако я сформулировал рабочую гипотезу и теперь проверяю ее.
- М-м-м… Хочешь обсудить ее?
- Конечно, но только с тобой.
И Уолдо принялся рассказывать о встрече и разговоре со Шнайдером, вдаваясь в те детали, о которых он раньше не говорил Гримсу, несмотря на то-что именно Гримс устроил ему поездку. Но он никогда (и Гримс хорошо это знал) не обсуждал ничего до тех пор, пока не был к этому абсолютно готов.
Рассказ о третьем наборе декальбов, которые были "заколдованы" при помощи произнесения невероятных слов, заставил Гримса поднять брови от удивления:
- Ты хочешь сказать, что нашел способ, как это сделать?
- Именно! Не знаю, правда, почему это происходит… Просто я могу это сделать. И проделывал уже не один раз. Я покажу тебе.
Он подлетел к тому месту, где находились несколько наборов декальбов, больших и маленьких, а также временные контрольные панели. Все они были закреплены на временных растяжках.