Даже те, кто возглавляет школы с высокими показателями результативности, осознают, что в долгосрочной перспективе приверженность цифрам опасна. Начальная школа Окриджа (Oakridge Primary School) в Страффорде (Англия) под руководством Пола Фишера по результатам оценок стандартизированных тестов стала одной из лучших в стране за 2012 год. Отмахнувшись от хора восхвалений, Пол выступил за отмену формального тестирования, заявив, что своими успехами его ученики обязаны скорее 90 экскурсиям, чем постоянному натаскиванию на тесты. "Нашей стране должно быть стыдно за свое правительство, которое пытается вернуть нас в эпоху короля Эдуарда, когда детей пичкали фактами. В каком обществе мы хотим жить – в том, которое замечательно отвечает на вопросы викторин, или в том, которое достигает больших высот в мышлении и решении проблем?"
В этой книге я доказывал, что мы должны радикально переосмыслить наше управление обучением как в научном, так и в профессиональном мире в ответ на процесс открытости. Те же самые перемены, которые изменили способы нашего неформального обучения, изменили и глобальный баланс экономических сил. Многие страны начинают отвечать на вызовы, которые ставит перед нами экономика знаний, путем усиления индустриализации образования. Допустим, эта тактика хорошо работала, когда мы нуждались в рабочей силе, но сейчас она нас подводит.
Выступая на церемонии вручения дипломов в Университете Оглторп (Oglethorpe University) в 1932 году, в период великой экономической нестабильности, Франклин Д. Рузвельт заметил: "Стране нужна – даже, если я не ошибаюсь, – стране необходима ваше отчаянная и упорная готовность к экспериментам. Выбрать идею и попробовать ее реализовать; если она не сработает, признать это честно и пробовать другую. Самое главное – попробовать сделать хоть что-то".
Вы можете не соглашаться с приведенными мною аргументами, но в одном сомневаться точно не приходится: необходимо попробовать что-то новое. Дело в том, что в последние годы большинство развитых стран мира просто "подогрели" образ мышления XIX–XX веков и выдали его за новаторский подход. Мир, однако, больше не соответствует моделям развития XIX–XX веков. Почему же нам кажется, что мы найдем ответы, оглядываясь назад?
Великий мыслитель в области образования Джон Дьюи однажды сказал: "Если мы будем учить сегодняшних студентов так же, как учили вчерашних, мы украдем у них завтра".
Глава 9
Открытость и вы
Прежде чем мы рассмотрим, что дадут открытые форматы образования вам, вашим сотрудникам или вашим детям, давайте ненадолго вернемся к темам, затронутым в начале книги.
Затягивание поясов, последовавшее за глобальным финансовым кризисом, непропорционально сильно ударило по неимущим и молодым. Например, несмотря на усилия череды правительств Великобритании, количество британцев, живущих в относительной бедности, с 1980 года неуклонно увеличивается. В Америке генеральный директор компании получал в 1970 году в 39 раз больше средней зарплаты своих сотрудников. В 2000 году он стал получать в 1039 раз больше. К 2011 году 1 % самых богатых американцев, которые так раздражают участников движения "Захвати", контролировал 40 % национального богатства.
Молодые люди (в возрасте от 15 до 24 лет) – это четверть мирового трудоспособного населения, и они же составляют почти половину всех безработных. Вот удручающая статистика: в мире каждый пятый молодой человек тратит меньше доллара в день. Вдобавок к свалившимся на них экономическим проблемам, они, пожалуй, первое поколение, для которого выражение "природные ресурсы" – пустой звук: решение многочисленных энергетических и экологических кризисов просто необходимо найти в ближайшие 20–30 лет, или наших детей-подростков ждет старость, которую лучше даже не пытаться себе представить.
Открытое мышление – надежда будущего
Вот мы стоим перед множеством глобальных проблем, а накопленный нами опыт здесь немногого стоит. В чем мы больше всего нуждаемся, находясь в самой гуще "революции открытости", так это в открытом мышлении.
Поэтому я испытываю чувство благодарности по отношению ко всем тем молодым людям, которые, невзирая на то, как с ними поступают, так далеки от цинизма и так самоотверженны в своем стремлении найти новые ответы на извечный вопрос "как жить дальше". Если 1980-е годы породили поколение "я", движимое материальными потребностями, то за ним последовало поколение "мы", движимое набором ценностей и этических норм, заставивших нас устыдиться себя. Единственное, что мы можем для них сделать, – не путаться у них под ногами.
Чтобы найти креативные ответы на множество трудных задач, с которыми нам еще предстоит столкнуться, нам потребуется расширенное, творческое и междисциплинарное обучение. К счастью, обучение в рамках сообществ, набирающее сейчас силу, заставляет нас мыслить по-новому. Разнообразие в мышлении требует разнообразия мыслящих, поэтому не имеющие границ учебные общины становятся необходимым условием для решения транснациональных проблем. Такие общины поощряют вовлечение новичков, в то время как установление искусственных границ отталкивает их.
Разочарованные нехваткой мотивации к обучению и новых идей в наших исторически сложившихся институтах, некоторые участники обучающих общин начинают самостоятельно работать над глобальными идеями. Так, писатель Дон Тапскотт предвидит создание "глобальной социальной сети решений" – всемирного разношерстного сообщества групп активистов (некоторые из них я упоминал на страницах этой книги) – как лучшей, более подвижной модели выхода из угрожающих нам глобальных кризисов, чем созданные после войны мировые "представительские" организации: "Сегодня мы можем перейти к другой модели, которая заключает в себе представительскую демократию, но служит интересам многих игроков одновременно и характеризуется высокой культурой общественных дискуссий и активной гражданской позицией большинства населения. Какое захватывающее время!.. Но чтобы перемены начали происходить, недостаточно того, чтобы руководители государств донесли до своих граждан новую идею сотрудничества… Они смогут произойти лишь благодаря участию миллионов и миллионов людей".
В ходе всеобщей избирательной кампании 2013 года итальянская политика была ошеломлена внезапным появлением "Движения 5 звезд" (Movimento 5 Stelle). У партии, созданной в 2009 году под руководством комедийного актера Беппе Грилло, нет офисов – она существует исключительно в сети, – а ее члены выбирают своих лидеров интернет-голосованием. Партия выступает за "прямую демократию", когда люди голосуют за каждую инициативу, не оставляя эти решения своим избранным представителям. По результатам всеобщих выборов 2013 года "Движение 5 звезд" стало крупнейшей партией в итальянском парламенте, набрав 25 % голосов. Это поразительный случай, и он может повториться, поскольку Европа продолжает медленно "закипать".
Безотлагательность грядущих перемен и неопределенность будущего – вот ключевые характеристики этих новых форм сетевых движений, а их распространение вызывает озабоченность, как бы они не ускорили становление политических экстремистских партий как правого, так и левого толка. В политике присутствуют корпоративные интересы, действующие политические партии надеются оставаться у руля, так что можно предвидеть сопротивление. Впрочем, одна из черт сетевых движений состоит в их постоянной изменчивости. Активность "Захвати" никуда не делась, она просто стала горизонтальной. Вместо масштабных акций в центрах городов они теперь проводят десятки тысяч небольших акций, сплачивая вокруг себя граждан: здесь препятствуя лишению прав на дом, там помогая восстановлению после урагана "Сэнди", – попутно помогая создавать новые формы демократии.
Эти сети не устраивает спячка в четырех-пятилетних промежутках между избирательными кампаниями, и они не ограничиваются заботой о внутригосударственных проблемах. Группы вроде Avaaz.org или даже Anonymous сознают, что обладают существенной и устойчивой силой, ибо понимают, как много людей участвует в этих группах и как широко распространена поддержка.
Как же тогда обучение может адаптироваться к этим бурным переменам? Как могут фирмы и образовательные учреждения сохранить свою значимость посреди потока неформальных "самодельных" инициатив? Как мы можем развивать навыки совместной работы, креативности и инновационности, которые необходимы для решения стоящих перед нами задач? Прежде чем предложить несколько практических советов тем, кто работает в сфере бизнеса, образования или "просто" воспитывает детей, я хочу рассказать вам о нескольких всеобъемлющих и неизбежных сменах курса в образовании, с которыми – а не против которых – нам всем предстоит работать. Приготовьтесь, сейчас будет неприятно.
От педагогики к хьютагогике
Наверное, в науке существует неписаное правило: если вы хотите отвратить людей от попыток понять, как работает образование, говорите о нем самыми ужасными словами, какие только можете придумать. Попытаюсь объяснить это более простым языком, но давайте начнем с громкого объявления: "Открытость ускорила уже начавшийся переход от педагогики к андрагогике и к хьютагогике".
Ну что, разве вы не рады, что я вам это сказал? Несмотря на то что я умудрился использовать в одном предложении три самых уродливых слова в английском языке, мне нравится думать, что здесь заключен довольно глубокий смысл. Слово "педагогика" имеет греческие корни и в литературном переводе означает "вести ребенка"; андрагогика переводится как "вести человека (взрослого)"; хьютагогика означает "вести к находке". Я знаю, в этом не так легко разобраться. Но если посмотреть на более привычные интерпретации, станет легче.
В педагогике ученика подводят к заключению, определенному учителем, которое основано на его знании и убеждениях, – это можно назвать "инструктивным обучением". В андрагогике, хотя направление может определяться наставником, сам путь требует большей вовлеченности учащегося и признания значения релевантности, мотивации и решения практических задач. Хотя термин "андрагогика" можно определить разными способами, договоримся здесь использовать его для обозначения "самоуправляемого обучения". В хьютагогике обязательного направления не существует, как не существует и предписанного пути – она "самостоятельное обучение".
Описанные перемены в способах обучения отражают более масштабные сдвиги в образе жизни. Мы перестаем быть послушными гражданами, которым "сверху" говорят, как себя вести, а становимся деятельными и информированными людьми, которые сами определяют свое будущее. По мере того как общество неизбежно становится более открытым, обучение должно просто отражать эти сдвиги. Изменения в путях обучения – одновременно и отражение, и последствия того, как мы хотим сегодня жить.
Переход от инструкций к самостоятельности осуществляется еще и потому, что именно таким путем мы идем, когда учимся неформально. Когда мы учимся для развлечения, мы бродим наугад, не зная, куда придем, просто наслаждаясь радостью открытий. Если мы находим что-то интересное для себя, то делимся этим с другими в "сообществах открытий". Если своими находками поделятся достаточно людей, они даже могут вместе прийти к "новому" знанию или прорывам в разных областях.
Несмотря на то что обучение "высшего порядка" требует самодисциплины и большей ответственности учащегося, неправильно считать, что оно годится только для взрослых. Я видел, как дети, которые только еще начинают учиться, с радостью встают на путь самостоятельности. Юэн Макинтош, преподаватель и эксперт в области социального обучения, утверждает, что младшие ученики должны не только решать задачи, но и ставить их. В 2011 году Юэн поработал с 10 тысячами учеников из 98 школ; всем им предложили найти проблему, а затем модели ее решения (это могло быть все что угодно – от водопроводных фильтров для загрязненных рек до одежды из пакетов от чипсов). Так что хьютагогику можно применять к детям точно так же, как и ко взрослым. Тут дело в подходе, а не в возрасте.
От фактоидов к глубоким знаниям
Второй сдвиг заключается в том, что знание больше не зависит от нашего запоминания информации, а, скорее, связано с нашей способностью создавать и связывать друг с другом новые идеи. Традиционная инструктивная педагогика включает передачу знаний или фактов от экспертов к новичкам. На протяжении веков эта передача происходила исключительно в классных комнатах. Но сегодня, когда мы можем мгновенно отыскать любые сведения в поисковике Google, нужно ли нам так полагаться на свою способность запоминать? Приведет ли это к изменению роли учителей, чтобы они начали помогать нам связывать информацию воедино, извлекать смысл из фактов и генерировать идеи? Видимо, нет.
В январе 2011 года новый министр образования Великобритании выступил за возвращение к преподаванию фактов. Если вас интересует, почему нельзя смешивать политику и образование, – вот ответ. Я решил написать об этом в своем блоге и придумал несуществующее приложение Google под названием "Factoid". Я описал, каким образом (благодаря поисковику, на котором основана мощная технология Google Adsense, связывающая текст электронного письма с предлагаемой рекламой, и планам компании оцифровать книги со всего мира) больше не нужно будет запоминать факты.
Я придумал группу фильтров: "Важнейшие даты" (история); "Граничащие страны" (география); "Посчитай" (статистика); "Цитаты в открытом доступе" (литература), которые, по моему замыслу, помогают найти факты для реферата, например по Французской революции. В будущем, подытожил я, нам не придется искать факты, они сами нас найдут. Чем больше я сочинял, тем больше восхищался великолепным инструментом, изобретенным мной. Когда я это писал, Google еще не ввела его в действие (если они все-таки это сделают, пожалуйста, Сергей, зачти мне эту разработку в качестве вклада в интеллектуальный актив твоей компании, и на заработанные деньги я отправлюсь потягивать тропические коктейли на острове Ричарда Брэнсона).
Призыв министра образования к возвращению в XIX век и к основанным на фактах методам обучения – в то время как компании ищут людей, умеющих критически анализировать, задавать важные вопросы и связывать сведения воедино, а не заучивать их, – выглядит чудовищно нелепым. Возникает впечатление, что политики тратят чрезмерное количество времени, неудачно пытаясь изменить систему образования, а затем защищая эти изменения, вместо того чтобы учитывать реальные сдвиги в форматах обучения, а затем дать нам свободу учиться, как нам нравится. В книге "Мудрость толпы" Джеймс Шуровьески заметил: "Людям проще придумать оправдание привычному ходу вещей, чем вообразить, насколько иным он мог бы быть".
Итак, поскольку книга близится к завершению, разрешите мне подвести итоги и предположить, как, становясь открытыми, мы получим способность вообразить, что все может быть по-другому.
Раздел, который мог бы избавить вас от необходимости читать всю книгу
Почти все, что определяет наше будущее: общественное управление, экономика, промышленность, система образования и многое другое, – сейчас основательно пересматривается. Через двадцать лет, если не через десять, все эти сферы нашей жизни будут, скорее всего, выглядеть совершенно иначе.
Институты, которые отвечают за эти сферы, испытываются на прочность, потому что мы постоянно открываем новые способы объединяться и новые причины это делать. Связи становятся возможными благодаря открытости знаний. Демократизация образования приводит к избавлению от посредников (дезинтермедиации): нам больше не нужен доктор, чтобы поставить диагноз, продавец, чтобы посоветовать, что купить, или учитель, чтобы подсказать нам ответ. Помогая друг другу, мы можем делать это сами.
Дезинтермедиация означает, что поп-звезды могут напрямую общаться со своими фанатами, а будущие поп-звезды – продавать плоды своей деятельности будущим фанатам напрямую, без компании звукозаписи. Более важно, пожалуй, то, что дезинтермедиация дает корпорациям возможность прямого диалога с клиентами, без необходимости проведения маркетинговых исследований, а правительства могут централизовать контроль, не прибегая к помощи неправительственных организаций или полуавтономных комитетов.
Но главное, что мы – работники, потребители, учащиеся и сознательные граждане – обнаруживаем, что можем разговаривать друг с другом и учиться друг у друга без посредников. Это опьяняет, и сложно представить себе, чтобы мы добровольно отдали такую возможность обратно.