Написав свое первое слово, дети в каком-то безумном восторге начинают писать где попало. Однажды я видела, как дети столпились возле доски: самые маленькие стояли на полу, а за ними вырос ряд стульев, на которые взобрались другие дети, чтобы писать над головами малышей. Те, кому не хватило места у доски, обижались и от зависти опрокидывали стулья, на которых стояли их товарищи. Были и те, кто вместо доски покрывал надписями оконные ставни и двери. В эти первые дни мы ходили буквально по ковру из написанных знаков. По рассказам матерей, дома происходило то же самое. Чтобы спасти свои полы и даже хлебные корки, на которых тоже появлялись слова, они дарили своим детям бумагу и карандаши. Как-то раз один ребенок принес мне целую тетрадку, исписанную разными словами, а его мать сказала, что он писал весь день и весь вечер напролет и лег в постель с бумагой и карандашом в руках.
Такая импульсивная деятельность наших воспитанников, которую в первые дни практически невозможно обуздать, заставила меня подумать о мудрости природы, благодаря которой устная речь развивается постепенно, сообразно усвоению новых понятий. Только подумайте, что бы было, если бы природа поступила так же неразумно, как я! Представьте, что природа позволяет человеку сначала накопить богатый и разнообразный материал при помощи чувств, усвоить множество понятий и подготовиться самым совершенным образом к артикуляции всевозможных звуков и, наконец, говорит ребенку, который до этого не произнес ни слова: "А теперь – говори!" Это вызвало бы своего рода мгновенное помешательство, под действием которого ребенок разразился бы мучительным потоком мудреных и трудных слов.
Думаю, что между этими двумя крайностями должна существовать золотая середина, которая подскажет нам верный и практичный путь. Усвоение письменной речи должно происходить более плавно, но в то же время спонтанно, и с самого начала работа должна носить почти совершенный характер.
Опыт научил нас контролировать эти явления и в более спокойной форме подводить детей к овладению новым навыком. Когда ребенок видит, как пишут его товарищи, он стремится подражать им и хочет научиться писать как можно быстрее. При этом он еще не знает всех букв алфавита, а количество слов, которые он в состоянии написать, весьма ограниченно. Даже комбинируя те буквы, которые он уже знает, он не сможет составить все известные ему слова. Конечно же самое первое слово все еще вызывает в нем бурю эмоций, но это уже не такое всепоглощающее изумление, как раньше, ведь на его глазах каждый день происходят удивительные вещи, и ребенок знает, что рано или поздно этот дар придет ко всем детям. Благодаря этому создается спокойная и не такая беспорядочная обстановка, в которой все же есть место для удивительных открытий.
Посещая дома ребенка, всегда сталкиваешься с новыми открытиями. Вот, например, два малыша сидят и спокойно пишут, прямо-таки сияя от счастья, несмотря на то что до вчерашнего дня они даже и не помышляли о том, чтобы писать!
Учительница сообщает мне, что один из них начал писать в одиннадцать утра, а второй – в три часа пополудни. Мы уже спокойно относимся к этому явлению, усматривая в нем естественное развитие ребенка.
Учитель должен быть достаточно мудрым, чтобы вовремя подтолкнуть ребенка к письму. Это должно происходить только после того, как ребенок полностью прошел все три этапа подготовительных упражнений, но еще не начал писать самостоятельно. В этом случае есть определенная опасность, что при дальнейшем промедлении ребенок, овладевший всеми необходимыми для письма навыками, сделает слишком бурное усилие, которое может ему повредить.
Признаки, по которым учитель может достаточно точно распознать готовность ученика к самостоятельному письму, таковы: ребенок закрашивает геометрические фигуры ровными параллельными штрихами, узнает с закрытыми глазами вырезанные из наждачной бумаги буквы, уверенно и с охотой занимается составлением слов. Перед тем как вмешиваться с непосредственным предложением что-нибудь написать, следует выждать по меньшей мере неделю – быть может, ребенок начнет писать без всяких подсказок. Как только это произойдет, учитель может вмешиваться, но лишь для того, чтобы направить развитие письма в нужное русло. Во-первых, содействие со стороны учителя может заключаться в том, что учитель разлинует доску, чтобы ребенку было легче соблюдать пропорции букв.
Во-вторых, если ребенок еще недостаточно уверенно выводит буквы, учитель может заставить его еще раз заняться ощупыванием букв из наждачной бумаги. Это лучше, чем поправлять ребенка непосредственно в процессе письма, ведь нужный навык развивается не самим письмом, а в ходе подготовительных упражнений. Помнится, как однажды малыш, только начинающий писать, в своем стремлении усовершенствовать написание слов на доске взял с собой все необходимые буквы, вырезанные из наждачной бумаги, и перед тем, как вывести какую-то букву мелом на доске, несколько раз проводил пальцем по ее контуру. Если буква не удовлетворяла его, он стирал ее и еще раз ощупывал контур бумажной буквы.
Наши ученики, даже спустя год после того, как приступили к письму, все еще повторяют три подготовительных упражнения, благодаря которым они одновременно учатся писать и совершенствуют свои навыки письма, не прибегая непосредственно к самому письму. Для наших детей написание слова – это своего рода проверка. Оно проистекает из внутреннего побуждения, из стремления найти выход своим высоким умениям – это не упражнение. Точно так же, как душа мистика совершенствуется посредством молитвы, наши маленькие питомцы осваивают письменность – это величайшее достижение человеческой цивилизации – посредством упражнений, которые хоть и напоминают письмо, но непосредственно им не являются.
Есть особый воспитательный смысл в том, чтобы готовиться к какому-либо действию, прежде чем пытаться его совершить, и достичь в нем определенного совершенства, прежде чем двигаться дальше. Если ребенок идет вперед, по ходу исправляя ошибки, и смело берется за вещи, которые ему еще не под силу, то такой подход заглушает чувствительность ребенка к собственным ошибкам. В свою очередь, в моем методе обучения письму содержится глубокое педагогическое значение: он учит ребенка быть осторожным и внимательным к своим ошибкам; благодаря ему ребенок приобретает некое достоинство, заставляющее его смотреть вперед и идти к совершенству, а также смирение, которое приближает его к источнику добра. Более того, мой метод приучает ребенка к мысли о том, что именно этот путь приведет его к новым духовным победам. Он менее подвластен иллюзиям, будто случайный успех является достаточным основанием для продвижения на выбранном пути.
Когда все дети без исключения – и те, кто только приступил к третьему этапу подготовительных упражнений, и те, кто уже пишет слова в течение нескольких месяцев, – изо дня в день повторяют те же упражнения, это объединяет их и облегчает их общение. Здесь не существует разделения на новичков и тех, кто уже все умеет. Все заштриховывают цветными карандашами геометрические фигуры, обводят по контурам буквы из наждачной бумаги и составляют слова из букв. При этом самые маленькие сидят рядом с детьми постарше, которые время от времени им помогают. Все проходят один и тот же путь – и те, кто только готовится к письму, и те, кто уже совершенствует приобретенный навык. В жизни происходит то же самое – в глубине всех социальных различий лежит равенство – нечто, роднящее всех людей и делающее их братьями. Святые и те, кто только встал на путь духовных исканий, – все они проходят один и тот же путь.
Дети быстро учатся писать потому, что мы начинаем их учить только тогда, когда они сами начинают проявлять спонтанный интерес к урокам, которые учитель проводит с другими детьми, или же когда они заинтересовываются работой своих товарищей. Некоторые дети выучиваются писать, не получая ни одного урока, но лишь прислушиваясь к тому, как учительница проводит занятия с другими детьми.
В целом можно сказать, что все четырехлетние дети проявляют самый живой интерес к письму, а некоторые начинают писать уже в возрасте трех с половиной лет. Судя по нашим наблюдениям, особое удовольствие малыши получают от ощупывания букв из наждачной бумаги.
В самом начале наших экспериментов, когда детям впервые показали буквы алфавита, я попросила синьорину Беттини выйти на террасу, где в то время играли наши воспитанники, и вынести сделанные ею разные буквы. Едва завидев их, дети сбежались к нам и стали тянуться к буквам, чтобы ощупать их. Те, кому достались карточки, так и не смогли как следует их ощупать: им мешали другие дети, которые все тянулись к буквам, лежавшим у нас на коленях. Помню, с каким воодушевлением дети, которым удалось заполучить буквы, подняли их как знамя и начали маршировать по двору, а за ними пристроились остальные малыши: они хлопали в ладоши и издавали радостные крики. Процессия прошла мимо нас: все они – и большие и маленькие – радостно смеялись, в то время как из окон на них смотрели их матери, привлеченные необычным шумом.
При работе с четырехлетними детьми промежуток времени между первым подготовительным упражнением и первым самостоятельно написанным словом обычно составляет от одного до полутора месяцев. Пятилетние дети начинают писать еще раньше – примерно через месяц. Тем не менее у нас был ребенок, который научился писать все буквы алфавита за двадцать дней. Пробыв в нашей школе два с половиной месяца, четырехлетние дети уже умеют писать любое слово под диктовку и могут приступать к писанию чернилами в тетради. После трех месяцев занятий наши воспитанники становятся настоящими знатоками, а через полгода они уже могут сравниться с учениками третьего класса обычной начальной школы. Письмо, пожалуй, одна из самых легких и приятных побед, совершаемых ребенком.
Если бы грамота так же легко давалась взрослым, как детям до шести лет, борьба с неграмотностью не составила бы особого труда. При обучении взрослых мы, вероятно, столкнулись бы с двумя главными трудностями: во-первых, недостаточная чувствительность к мускульным ощущениям, а во-вторых, укоренившиеся ошибки в устной речи, которые неминуемо скажутся на состоянии их письма. Я не проводила эксперименты в этой области, но думаю, что за год безграмотный человек сможет научиться писать и даже излагать свои мысли в письменной форме.
Вот так быстро учатся наши дети, причем качество их письма превосходно с самого начала. Им удается не отрывать руку при написании слов, а форма самих букв с их правильными закруглениями удивительно похожа на образцы из наждачной бумаги. По своей красоте почерк наших воспитанников несравним с почерком детей в обычной начальной школе, у которых не было специальных занятий по каллиграфии. Я занималась вопросами каллиграфии и знаю, как тяжело научить ребенка двенадцати – тринадцати лет писать слова не отнимая при этом пера от бумаги – не считая, конечно, нескольких букв, которые этого требуют. Вертикальные палочки, к которым они привыкли, исписав ими целые тетради, не дают в полной мере научиться непрерывному письму.
Между тем наши малыши самостоятельно и с поразительной уверенностью пишут целые слова, не отрывая руки, сохраняя при этом изящный наклон букв и соблюдая равное расстояние между знаками. Глядя на это, посетители наших школ восклицают: "Ни за что бы не поверил, если бы не увидел собственными глазами!" Если говорить о каллиграфии, то она и в самом деле является предметом обучения высшего порядка, который необходим для исправления уже укоренившихся недостатков. Это долгий процесс, ведь ребенок, глядя на образец, должен сделать определенное движение для его воспроизведения, в то время как между зрительным восприятием и необходимым движением нет никакой прямой связи. Кроме того, очень часто занятия по каллиграфии проводят в том возрасте, когда все имеющиеся недостатки уже укоренились, а физиологический период наибольшей эффективности мускульной памяти уже позади.
Мы же непосредственно учим ребенка не только письму, но и каллиграфии, уделяя самое пристальное внимание красоте букв (заставляя детей ощупывать буквы в их рукописной форме) и непрерывности письма. (Здесь приходят на помощь упражнения на закрашивание фигур.)
Чтение как интерпретация понятий из письменных знаков
Дидактический материал. Дидактический материл для уроков чтения состоит из полосок бумаги или карточек, на которых четким крупным почерком написаны слова и фразы. Кроме этих карточек, у нас имеется множество различных игрушек.
Опыт научил нас проводить четкую границу между письмом и чтением, убедив нас в том, что эти два вида деятельности далеко не всегда происходят одновременно. Вопреки общепринятому суждению, письмо предшествует чтению. Я отнюдь не считаю чтением ту своеобразную проверку, которую ребенок делает, прочитывая написанное им самим слово.
Он переводит графические знаки в звуки, точно так же как до этого он переводил звуки в знаки. При этой проверке ребенок уже знает слово и неоднократно повторял его в процессе письма. Чтением же я называю интерпретацию понятий из письменных знаков. Ребенок читает только тогда, когда он узнает слово, не услышав его, но увидев составленным из картонных букв, и может сказать, что оно означает. Слово, прочитанное ребенком, находится в таком же положении относительно письменной речи, в каком услышанное им слово находится по отношению к членораздельной речи. Оба служат восприятию информации, передаваемой нам от других людей. Таким образом, пока ребенок не научится воспринимать понятия, переданные при помощи письменной речи, нельзя сказать, что он умеет читать.
Можно сказать, что в письме преобладает психомоторный механизм, в то время как чтение представляет собой сугубо интеллектуальное усилие. Конечно же наш метод обучения письму подготавливает детей к чтению, сглаживая при этом все возможные трудности. Письмо приучает ребенка автоматически интерпретировать сочетания букв-звуков, из которых состоит слово. Если ученик в нашей школе научился писать, то мы можем быть уверенными в том, что он умеет читать все звуки, входящие в состав написанного им слова. Следует, однако, помнить, что в процессе письма или составления слова из карточек у ребенка есть время подумать и выбрать правильные буквы. Для написания слова требуется гораздо больше времени, чем для его прочтения.
Когда ребенку, умеющему читать, показывают слово для предстоящего чтения, он обычно долгое время молчит, а затем медленно прочитывает его по звукам с той же скоростью, с какой бы их написал. Но значение слова становится понятным только в том случае, если оно произносится ясно, с отчетливым фонетическим ударением. Чтобы правильно поставить ударение, ребенок должен узнать слово, то есть распознать стоящее за ним понятие. Это говорит о том, что чтение предполагает более высокий уровень умственной деятельности. Поэтому мы применяем специальные упражнения для развития чтения, полностью обходясь без традиционных букварей.
Я изготовила серию небольших карточек из обычной писчей бумаги. На каждой карточке я пишу понятным крупным почерком какое-нибудь общеупотребительное слово, многократно произносившееся самими детьми и соответствующее имеющемуся у нас предмету или просто хорошо известное детям. Если предмет, обозначаемый данным словом, находится рядом с ребенком, я подношу этот предмет к его глазам, тем самым облегчая процесс интерпретации. По этой причине в качестве предметов на этих занятиях мы используем различные игрушки, которых у нас довольно много, в том числе игрушечная мебель, мячики, куклы, барашки и другие фигурки животных, оловянные солдатики, паровозики с рельсами и масса других игрушек.
Если письмо помогает исправлять или, лучше сказать, направлять и совершенствовать механизм членораздельной речи у детей, то чтение способствует усвоению понятий, связывая их с развитием речи. Письмо содействует физиологическому языку, а чтение – языку социальному.
Как я уже сказала, мы начинаем с наименований предметов, которые хорошо знакомы детям и окружают их в реальной жизни.
Здесь не стоит вопрос, насколько легкое или трудное это слово для прочтения: ребенок в состоянии прочесть любое слово, ведь ему знакомы все звуки, из которых оно состоит. Я жду, пока ребенок медленно переведет написанное слово в звуковую форму, а затем просто говорю: "Быстрее". Во второй раз ребенок проговаривает то же слово уже быстрее, но все еще не понимает его значения. Тогда я повторяю: "Быстрее, еще быстрее". Ребенок повторяет то же самое сочетание звуков все быстрее и быстрее, и в какой-то момент в его сознании всплывает значение прочитанного слова. Он радостно вскидывает голову, будто узнал своего друга, а на его лице сияет довольная улыбка, которая так часто озаряет лица наших малышей. Вот и весь урок чтения. Он не занимает много времени, ведь наши дети прошли хорошую подготовку посредством упражнений в письме. Наш опыт показывает, что можно спокойно распрощаться со скучными букварями и бесполезными прописями!
Прочитав слово, ребенок кладет карточку под тот предмет, название которого на ней написано, и на этом упражнение можно считать оконченным.
Одно из самых интересных открытий было сделано нами в то время, когда мы старались придумать какую-нибудь игру, благодаря которой наши малыши без труда научились бы читать отдельные слова. Игра была такая: на одном большом столе мы раскладываем множество игрушек. Имеется также набор бумажных карточек, на которых написаны названия этих игрушек. Мы сворачиваем бумажки, перемешиваем их в корзине и приглашаем детей, которые уже умеют читать, вытянуть по одной карточке. Взяв карточку, дети идут с ней за свой столик, там спокойно разворачивают ее и про себя прочитывают написанное на ней слово, не показывая его окружающим. Затем ребенок снова сворачивает бумажку, держа в секрете то, что на ней написано, и подходит с ней к большому столу с игрушками. Здесь он четко произносит прочитанное им слово и предъявляет карточку учительнице, чтобы она могла проверить, правильно ли он прочитал слово. Карточка служит своеобразной разменной монетой, в обмен на которую ребенок получает соответствующую игрушку. Если ребенок правильно произносит слово и показывает на нужный предмет, учительница дает ему эту игрушку и позволяет играть ею сколько угодно.