Спустя месяц, в апреле, применяемые центром методы исследований стали предметом изучения комиссии под руководством лорда Р. Оксберга. И снова злого умысла обнаружено не было. Хотя в то же время "по-настоящему удивительным" было названо "<...> то, что исследования в области, так сильно зависящей от статистических методов, проводились без участия профессионалов по статистике".
И, наконец, уже в июле 2010 года очередная комиссия, на этот раз возглавляемая сэром М. Расселом, пришла к выводу, что обмана или коррупции в действиях сотрудников климатического центра опять-таки не было. Но они почему-то скрывали от коллег и критиков результаты своей работы, то есть фактически незаконно их засекречивали.
Итак, все комиссии - британские. Все три взяли Джонса и его коллег под защиту. И все они вскрыли и отметили в деятельности центра серьезные недостатки.
Честно и профессионально ли поступили эти комиссии? Не лукавили ли, защищая "честь мундира"? Не отрабатывали чей-то политический заказ?
А если допустить, что лукавили и отрабатывали, то откуда, кроме самых верхов британского истеблишмента, такой заказ мог исходить? Особенно если иметь в виду государственный статус комиссий.
Пусть читатель сам ответит на эти вопросы, оценив следующие откровения Ф. Джонса - один из многих "говорящих" фрагментов, которые содержались в злополучной переписке:
"<...> Я только что проделал трюк Майкла, использованный им в статье в Nature, и для каждой серии за последние 20 лет (то есть с 1981 г. и далее) изменил реальные температурные данные в сторону увеличения, плюс сделал то же самое с сериями Кейта, начиная с 1961 года, чтобы скрыть понижение".
Не слишком ли "наивен" лорд Оксберг, удивляющийся отсутствию у Джонса статистического подкрепления его выводов? Кстати, две такие комиссии работали и в США.
Последняя из них, проведенная управлением аудита министерства торговли, как и ожидалось, не обнаружила свидетельств нарушений законодательства и процедур со стороны Национального управления океанических и атмосферных исследований (НОАА).
Минторг в Вашингтоне возглавляют отнюдь не лорды. Но эффективность прикрытия статистических манипуляций климатических учреждений и ведомств со стороны государства от этого ничуть не страдает.
Третье, что интересно, - реакция на хакерскую атаку раскритикованного парламентскими и правительственными комиссиями руководства британского климатического центра, которому принадлежал сайт. Оно обвинило авторов публикации в "тенденциозности подборки материалов" и (sic!) "отрицании признанного мировым сообществом факта негативного воздействия деятельности человека на климат" (курс. - Авт.).
Как видим, аргументация "обиженных" британских климатологов явно сводилась не к доказательной базе, которая оказалась откровенно слабой, так как приведенная ими карта глобальной динамики изменения температур не была снабжена ни пояснениями, ни ссылкой на источники этой информации. По очевидным причинам она не могла и не может считаться научным доказательством глобального потепления. Но, тем не менее, британский климатический центр настойчиво пытался навязать ее именно в качестве такого доказательства.
Иначе говоря, угодившие в переплет климатологи предъявили своим оппонентам отнюдь не научное, а скорее идеологическое обвинение, возмутившись тем, что под сомнение ставится якобы общепризнанность глобального потепления как некоего "факта", раз и навсегда "отлитого в граните".
Оговоримся: наличие в истории с происхождением и позиционированием "WikiLeaks" "двойного", а то и "тройного" дна в какой-то мере объясняет всю сложность его маневрирования в среде глобальных СМИ, но никак не отменяет неоднократно доказанного факта преимущественной достоверности распространяемых им сведений.
"Климатгейт" 2009 года, а также многие другие обстоятельства ставят ряд серьезных вопросов, которые адресуются самой проблематике глобального потепления, называть которое "общепризнанным фактом" с научной точки зрения как минимум некорректно. Тем не менее те, кому эти вопросы задаются, их как будто не слышат.
Почему?
Одна из причин, безусловно, носит коммерческий характер. Известным фактом является заинтересованность в торговле квотами на выбросы парниковых газов таких финансовых гигантов, как "J. P. Morgan Chase", "Morgan Stanley", "Goldman & Sachs", "Bank America. Merill Lynch", "Barclay’s City Bank", "Nomura", "BSG" и др.
Под предлогом "катастрофичности" нарастания "глобального потепления" сверх "критических" показателей в два градуса Цельсия кое-кто настойчиво требует расширения финансирования экологических программ.
Так, исполнительный директор Международного энергетического агентства (МЭА) Н. Танака в канун климатической конференции в Копенгагене, сославшись на материалы Межправительственной группы экспертов по изменению климата (МГЭИК)*, предрек мировому сообществу ежегодные затраты в объеме 500 млрд долларов США. (Причем эта позиция встретила понимание не у кого-нибудь, а у "Группы восьми" - G8.) Консалтинговая компания "McKinsey Climate Initiative Global" в аналогичных расчетах ограничилась суммой в 75 млрд евро. А наследник британского престола принц Чарльз, подобно ставшему эпическим герою знаменитой кинокомедии Л. И. Гайдая "Операция "Ы" и другие приключения Шурика", основной учет ведет уже не в "рублях" (долларах или евро), а в "сутках". Точнее, в чуть более крупных временных единицах, утверждая, что при непринятии экстренных мер человечеству до климатического коллапса остается не более ста месяцев и т. д.
Но коммерческим интересом все не объяснишь. Рано или поздно дает о себе знать и вторая сторона вопроса - политическая.
Тема "глобального потепления" сегодня прочно вошла в топ-список глобальных проблем. Она не только обсуждается практически на всех уровнях, ставится в центр повестки дня любых международных форумов, но и служит инструментом как косвенного, так и прямого давления на государства и правительства. Причем те, кто такое давление организует и осуществляет, никаких возражений против своей позиции не только не принимают, но и не терпят.
Разнообразные экологические организации давно уже выросли их тех "детских штанишек", в которых они начинали свою деятельность в далекие 1960-е годы. Они получили глобальный статус и прописку в ООН, постоянные и надежные источники финансирования, а их лидеры превратились в респектабельных, широко известных политиков, успевших побывать у кормила власти далеко не в самых последних странах, имеющих прочные позиции в национальных парламентах и правительствах, международных и региональных организациях, в первую очередь европейских.
Никуда не уйдешь и от вхождения акционеров и топ-менеджеров перечисленных нами глобальных банков, половина из которых связана с Уолл-стритом, в систему ряда закрытых элитарных институтов Запада. Дружные и скоординированные действия банкиров не могут не наводить на мысль о неслучайном характере их интереса к экологии, ибо перетекание в тот или иной проект крупных денег, как правило, свидетельствует и о проявляемом к нему политическом интересе и может служить признаком существования соответствующих проектов и даже решений.
Позволим себе высказать предположение, что именно здесь следует искать разгадку вопросов, которые на официальном уровне ни перед мировым сообществом, ни перед общественным мнением отдельных стран, не рискуя репутацией, не берется ставить почти никто. А именно: почему теория глобального потепления содержит все признаки целенаправленной агитационно-пропагандистской кампании? Откуда вокруг нее столько шума и лихорадочной возни, столько сомнительных, "скользких", не вызывающих доверия, а порой и просто отталкивающих персонажей и фигурантов?
Почему, не имея не только однозначной, но и по-настоящему серьезной поддержки в научной среде, эта теория, тем не менее, не подвергается сомнению в сфере политики? Почему так болезненно воспринимается любое "нелояльное" прикосновение к этой теме и всячески дискредитируются, подвергаясь шельмованию, ее критики?
И, наконец, почему с экологией неизменно пытаются связать практически все остальные вопросы глобальной повестки дня: социальные, экономические, политические? С какой радости именно она, наряду разве что с разоруженческой проблематикой, становится "альфой и омегой" любых международных кампаний, проектов, инициатив?
Не вторгаясь в сферу специальных климатических исследований, которые находятся в исключительной компетенции профессионалов, отметим еще одну деталь. Наиболее радикальные, напористые, политизированные и шумные сторонники теории глобального потепления неизменно делают особый упор на его антропогенных причинах, то есть на его якобы обусловленности промышленной деятельностью человека.
С разной степенью достоверности приводимых доказательств, а иногда и просто голословно они утверждают, что положительная динамика температурных изменений почти исключительно обусловлена воздействием на окружающую среду экономики. Остальным факторам, которые приводятся другими разделяющими эту теорию специалистами, внимания почти не уделяется. Широкая общественность практически не осведомлена, например, о гипотезах, рассматривающих в качестве источника предполагаемого глобального потепления изменение солнечной активности или угла вращения земной оси, влияние Мирового океана и вулканической деятельности. Или выявленной Национальным управлением США по воздухоплаванию и исследованию космического пространства (NASA) необъяснимой деградации термосферы (одного из важнейших слоев атмосферы) и т. д.
В лучшем случае эти научные версии, ставящие во главу угла естественный характер климатических изменений, отметаются с помощью аргумента о беспрецедентной для обычных природных процессов скорости их нарастания. В худшем же они просто высмеиваются - в полном соответствии с позитивистской практикой современного постмодернизма, проникшего, разумеется, и в науку.
При этом в разряд самых "вредных" неизменно попадают наиболее важные для экономической самостоятельности и суверенитета государств отрасли реального сектора экономики - энергетика, машиностроение, металлургия. Под предлогом рассматриваемой теории глобального потепления нам последовательно и настойчиво вбивают в голову, что "спасение" человечества - исключительно в некоем "инновационном" развитии, в центр которого ставятся стабильно лидирующие в его списке информационные, коммуникационные, химические и биологические технологии. Между тем ни одна из этих отраслей, противопоставляемых реальному сектору, еще не доказала не только собственной безальтернативности для будущего планеты, но и элементарной прибыльности, если говорить о рыночных критериях, которые, как мы понимаем, сами тоже отнюдь не бесспорны.
Многолетнее наблюдение за всей этой спорадической деятельностью, более наминающей броуновское движение, создает у автора постоянно укрепляющееся впечатление, что с помощью определенной подборки и произвольной интерпретации цифр и фактов нас пытаются убедить в двух вещах.
Первое: что глобальное потепление является не предметом дальнейшего обсуждения, а аксиомой, то есть истиной, не требующей доказательств.
И второе: что оно почти исключительно носит антропогенный характер и, следовательно, требует немедленной, дружной, солидарной и управляемой "ответно-встречной" реакции со стороны всего мирового сообщества. А именно: ускорения глобализации в направлении придания ей необратимости, в том числе институциональной.
Математики неизбежно эту посылку уточнят. Аксиома - не абстрактная, а вполне конкретная "истина", задающая формат исследования проблемы или, как говорят в политике, "правила игры". Отрезок - минимальное расстояние между двумя точками. Но лишь в пределах двухмерной бесконечной плоскости. При других исходных условиях появятся и другие "правила", и другие последствия. Например, совмещение этих точек или нечто еще более экстравагантное.
Так и в нашем случае. Аксиоматичность "глобального потепления" - явный признак его принадлежности к определенному сценарию или, как мы установили в главе 1, к проекту. Глобальному проекту. Судя по организационному, в том числе институциональному, а также идеологическому наполнению этого проекта, в чем нам предстоит убедиться, он имеет англосаксонское происхождение (тесно связанное, в свою очередь, с сохранившимся нацизмом) и призван реализовать на практике упомянутую формулу С. П. Хантингтона, противопоставляющую Запад всем остальным цивилизациям. А западный проект - всем остальным проектам.
По сути, нас пытаются убедить, что в современной политической "математике" никаких иных исходных условий, кроме "двухмерной бесконечной плоскости", не существует и существовать не может. Как "не бывает" и никаких других аксиом.
Кое-кто рад верить и обманываться, кто-то делает это за деньги, иные - в раже неофитов "демократической веры", а некоторые - из чувства мести за прямые и косвенные ограничения при "совке", как презрительно именуется ими советский период отечественной истории. Таких немало. Но и не так много, как им самим хотелось бы. Ну, не являются же дураками, стяжателями, лицемерами или негодяями абсолютно все. Даже если говорить о такой проблемной субстанции, какую представляют собой современные западная и российская элиты.
На самом деле в элитах, а тем более в обществах, в том числе и в современной России, таковых меньшинство. Хотя оно, пользуясь почти монопольно контролируемыми СМИ, и пытается гордо именовать себя "креативным". Поэтому наша задача, как автор понимает ее в рамках скромности наличествующих у него возможностей, заключается в демонстрации нормальному, здоровому большинству, уже сформированному и продемонстрированному стране программами "Суд времени" и "Суть времени", ничтожности и низменности этого меньшинства, его жизненных принципов, мотивов и интересов, идущих вразрез с интересами страны. А еще - попытаться донести до большинства, которое, по убеждению автора, только и способно к настоящему, а не "подметному" креативу, наши собственные представления об аксиомах, формирующих не чужие и чуждые, а российские "правила игры". И, следовательно, открывающие путь нашему глобальному проекту, общие принципы и положения которого мы уже изложили выше.
В СССР, где исконный, а не "подметный" креатив поддерживался на государственном уровне, выходцы из рабочих и крестьян успешно провели индустриализацию, изменив облик страны. Затем, приняв на себя военный удар невиданной силы, сдержали его, развернули вспять и без остановки гнали до Берлина хваленый и родовитый прусский генералитет. А после всего этого, создав блестящую по мировым меркам науку, надежно прикрыли страну от возможной агрессии ракетно-ядерным щитом и первыми вышли в космос.
Возвращаясь к "ничтожному меньшинству" адептов глобального потепления, отметим и подчеркнем: на подтверждение их якобы "правоты" работает беспрецедентная по масштабам и разветвленности, а также по объему финансовых вложений пропагандистская машина. Поставив в центр концепции "устойчивого развития" экологическую проблематику, ее распространяют и укореняют в деятельности:
- политических, деловых и научных элит, спецслужб, профсоюзных лидеров, глобальных СМИ (особая роль отводится отставным политикам);
- государственных институтов, связанных системой межправительственных соглашений и документов;
- международной бюрократии специализированных учреждений ООН и функционирующих под ее эгидой форумов и институтов; отдельное место здесь занимают планы и проекты реформирования ООН, ее Совета Безопасности;
- транснациональной бюрократии крупнейших региональных организаций - НАТО, Европейского союза, ОБСЕ, АСЕАН, АТЭС, ОАГ и др.;
- протоструктур глобальных партий, например Социалистического интернационала (Социнтерна), увязывающего экологическую проблематику с идеологической и партийно-политической деятельностью, а также с вмешательством с помощью левых партий во внутриполитические дела суверенных государств;
- различных инициатив, осуществляемых в рамках проекта так называемого "глобального гражданского общества" - "Хартии Земли" [Прил. 3], Гуманистического интернационала и других, инкорпорирующих экологизм в идеологию и соответствующие организационные структуры;
- глобальных и транснациональных неправительственных организаций (НПО) - Института мирового развития, "Гринпис", Всемирного фонда дикой природы (WWF - World Wildlife Fund), тесно связанного с британской монархией, и других, успешно применяющих экологическую проблематику в целях давления на правительства и расшатывания государственных суверенитетов.
Соединение общефилософского концепта "устойчивого развития" с соответствующим комплексным планом глобальной политической трансформации осуществляется с помощью конкретных документов - отнюдь не секретных, практически общедоступных, переведенных на русский язык, но, тем не менее, почему-то год за годом выпадающих из поля зрения российских государственных структур и научно-аналитического сообщества.
Между тем приведем тщательно замалчиваемый, но зафиксированный и поддающийся проверке факт. На планете, особенно в Центральной России, на западе и северо-западе страны, если и стало "теплеть", то не до, а после появления теории глобального потепления, которая служит инструментом продвижения концепции "устойчивого развития". На графиках температурных аномалий за последние сто лет, демонстрировавшихся представителями Гидрометцентра России во время летней жары 2010 года, было ясно видно, что до 90 процентов таких аномалий приходится на 1990-е - 2000-е годы.
Данный факт отмечен и в Климатической доктрине России - официальном документе, представляющем собой "систему взглядов на цель, принципы, содержание и пути реализации единой государственной политики Российской Федерации, в отношении изменений климата". Вместо термина "глобальное потепление" в ней употребляется другой термин - "глобальные изменения климата", становящийся в последнее время общепринятым.