Предоставляю слово писателю Михаилу Зощенко: "Головокружительная карьера А. Ф. Керенского заставляет с любопытством присмотреться к этому человеку… Фигляр, позер, истерик - вот какие наименования давались ему его же собственными современниками… Александр Федорович Керенский - сын небогатого дворянина, учителя. Он был адвокат, присяжный поверенный. Он вел главным образом политические процессы и считался весьма способным юристом и хорошим оратором… Он был в достаточной мере умен для своей основной профессии, но он был решительно неумен на посту руководителя страны… Целый ряд его поступков был в этом смысле чрезвычайно характерен. Он, получив, например, пост министра-председателя, тотчас переехал на жительство в Зимний дворец. Он поселился в покоях Николая II. Раздираемый честолюбием, он не увидел в этом ничего особенного… Вознесясь столь высоко, он счел нужным иметь величественный тон. Он стал почти декламировать, разговаривая с простыми смертными. Он торжественно, как в театре, выспренним тоном беседовал со своими подданными… Подобная фальшивая величественность была одной из причин, наложивших некоторую, что ли, опереточную тень на фигуру министра-председателя и верховного главнокомандующего. Даже такая, в сущности, мелочь - его обычная поза - имела в своей основе также нечто юмористическое и непростительное для государственного человека. Его правая рука обычно лежала за бортом френча, левая рука помещалась сзади. То есть это была классическая поза Наполеона, слишком всем знакомая. Но у Наполеона это было весьма естественно - его левая рука помещалась иной раз в заднем кармане или же этой рукой он держал свою треугольную шляпу. И это было, вероятно, до некоторой степени удобно. Наш же несчастный Керенский сзади своего френча кармана не имел, шляпы не носил, и рука его неестественным образом без всякого почти упора болталась в воздухе… В 1917 году, после Февральской революции, он получил портфель министра юстиции. Спустя два месяца он стал военным и морским министром. А в августе того же года он достиг высшей власти, сделавшись министром-председателем и верховным главнокомандующим. Все это дало ему его судебное красноречие, его умение говорить речи… Речи произносились, так сказать, "от всей души". Он вкладывал в них тот нервный подъем, который обычно зажигает слушателей. При этом он, как артист, прибегал к театральным приемам. То доводил речь до шепота, то выкрикивал отрывистые фразы, эффективно жестикулируя… Это был беспримерный случай в истории, когда человек управлял страной с помощью своего судебного красноречия… Он буквально затопил страну своими речами. Буржуазная аудитория встречала его овациями. Дамы закидывали его цветами… Он имел огромный успех, но этот успех до некоторой степени был успех артиста, а не государственного деятеля…" В этой связи уместно привести замечание психиатра А. Личко: "Обладая хорошим интуитивным чутьем настроения группы, еще назревающих в ней порой неосознанных желаний и стремлений, истероиды могут быть их первыми выразителями, выступать в роли зачинщиков и зажигателей". Любая звезда несет на себе внушительный слой макияжа. Подобно гримированию лица, косметической процедуре подвергается и личность. Имидж - образ - звезды должен всегда иметь товарный вид, должен отвечать общественному спросу, быть постоянно в моде. Вот и приходится каждый раз удивляться резким метаморфозам не только во внешнем виде, но и в суждениях, в поступках звезды. Проследим их на примере знаменитого американского боксера Кассиуса Клея, который на протяжении полутора десятков лет вытеснял с экранов телевизоров звезд спорта и кино
1960 год. Клей - олимпийский чемпион. Непосредственный в выражении чувств, он танцует на пьедестале почета после церемонии награждения и не снимает золотой медали почти сутки, показывая ее каждому встречному, ложится с нею спать. Уже на обратном пути из олимпийского Рима в США Клей подписывает контракт и переходит в профессионалы. Его хозяева, опытные в рекламе люди, режиссируют образ Человека Сенсаций, отталкиваясь от его характера наивной восторженности, истероидной хвастливости. В результате завороженная пресса в подробностях описывает одну сенсационную клоунаду за другой, героем которых неизменно становится Клей. Он ведет нарочито открытый, утрированно скандальный образ жизни, безмерно превознося свои достоинства, безудержно издеваясь над очередным соперником.
1964 год. Клей - чемпион мира среди профессионалов. И мир узнает, что теперь он уже не Кассиус Клей, а Мохаммед Али. Маска клоуна снята. Он не хочет носить имя, которое дали его предкам богатые рабовладельцы. Вступая в секту "черных мусульман", провозгласивших превосходство черной расы над белой, он становится священником. Комик гримируется под трагика. С одной стороны, налицо рост самосознания. С другой - эгоцентризм красующегося истероида смыкается с эгоцентризмом черного расизма. Союз совершен не без делового расчета. Несмотря на отрицательное отношение секты к боксу, Али продолжает выступать на ринге. Более того, организация мусульман защищает его интересы против гангстеров от бокса. Она дает ему независимость от воротил профессионального ринга и в то же время особое, почетное положение в рядах секты.
1967 год. Мохаммед Али вновь герой дня. Он отказывается от службы в армии во времена "грязной войны" во Вьетнаме. Он прекрасно понимает, какие грозные последствия вызовет его отказ, и, несмотря на это, принимает такое решение. На четыре года отлучен он от ринга, с него снято звание чемпиона мира. Но спортивная слава не идет ни в какое сравнение с известностью человека, поднявшегося на борьбу за свободу народа, - так считает и так говорит Мохаммед Али.
1978 год. Восстановленный в правах и титулах, трехкратный чемпион мира, Мохаммед Али приезжает в Советский Союз. Он повсюду заявляет, что потрясен гостеприимством русских, их миролюбием. Но уже в 1980 году включается в кампанию по бойкоту Московской Олимпиады.
И далее продолжается бесконечный поиск ходов и трюков, призванных удивить мир. Здесь и бой с японским борцом, всемирно известным Канджи Иноки, - поединок, который, как предполагалось, должен был дать ответ на бессмысленный, но возбуждающий любопытство публики вопрос, кто сильнее - боксер или борец? Здесь и рекламная продажа "чемпбургеров" (чемпионских бутербродов), и подготовка олимпийской команды американских боксеров в своем спортивном лагере, и миссия по освобождению заложников, похищенных в Бейруте экстремистами… Чтобы купить наркотик внимания, истероид готов продать все.
Пока мы говорили о первосигнальной, чувственно-двигательной, одаренности как причине дисбаланса во взаимодействии первой и второй сигнальных систем. Но такая расбалансировка может стать и результатом развития человека в связи не с психическими способностями, а с исходно щедрыми физическими задатками. Не будем перечислять все задатки. Ограничимся разговором о красивой внешности. Схема формирования истероидных черт при этом такова. Физическая красота привлекает взгляды окружающих. Ощущается особое отношение к себе (внимание, ухаживание и т. д.). Развивается обостренное чутье на внимание (локация взглядов, интонаций, побуждений) и потребность в нем. Отпадает необходимость в упорстве, воле, напряжении, размышлении и переживании, в труде и заботах о хлебе насущном (все блага земные дают и будут давать ухажеры). Развивается преимущественно первая сигнальная система по истероидному типу.
Физическая красота человека - единственный дар природы, который требуется всем и во все времена высок в цене. Сколько карьер сделано благодаря красивой наружности! Сколько сказочных перемен в судьбах людей знает история красоты!
Заглянем в роман-хронику "Фаворит". Некто Боскамп-Лясопольский, папский интернунций в Стамбуле, купил двух девочек, которых продавала их мать. Далее, по тексту В. Пикуля, события развивались так. "Он спросил у матери только их имена - Елена и София, а фамилии девочкам придумал уже в дороге: Глявонэ и де Челиче… Проездом через Хотин спекулянт с прибылью для себя запродал Елену в гарем хотинского паши. Софии было тогда тринадцать или четырнадцать лет. В Подолии, не вынеся разлуки с сестрой, она расхворалась. Везти ее дальше было нельзя. Интернунций оставил девочку в доме каменецкого коменданта Яна де Витта… Через год пана навестил в Каменец-Подольске сын его, гоноровый шляхтич Иосиф де Витт в чине майора, и юная София Глявонэ (или де Челиче?) обручилась с ним… Майор сразу же увез ее в Париж, где король Людовик XVI сказал ему:
– Для такого бриллианта нужна и дорогая оправа!
Даже слишком дорогая, а потому майор разорился и стал торговать красотою жены - не хуже интернунция Боскампа. В числе коронованных покупателей Софии были германский император Иосиф II, шведский король Густав III и…, и… София появлялась всюду наподобие античной богини, облаченная в древнегреческий хитон из белого муслина с широким разрезом от бедер до пят, а муслин был столь прозрачен, что через него ясно просвечивали контуры ее идеальной фигуры. Тогда же Софию де Витт прозвали в Париже… прекрасная фанариотка! Купленная за жалкие гроши на грязном базаре Стамбула, без роду и племени, эта женщина и станет последней страстью светлейшего князя Потемкина-Таврического. А знаменитый в нашей стране парк в Умани сохранил ее имя - Софиевка… Но это случится гораздо позже, когда "прекрасная фанариотка" станет женою двух графов Потоцких - сначала отца, а потом сына… О судьбы! Кто вас выдумывает?…"
Ослепительная внешность, большой опыт общения с женщинами, дарующий знание их психологии, с успехом используется мужчинами в карьерных целях и в деловых предприятиях. Андрей Разумовский, любовник Натальи, первой жены престолонаследника Павла, был направлен в Неаполь императрицей Екатериной II с заданием… соблазнить тамошнюю королеву Каролину. В то время у российского флота была острая нужда в морской базе в Средиземном море, а власть в Неаполе сосредоточилась в руках Каролины и ее фаворита Джона Актона, отнюдь не сторонников российской политики
Миссия увенчалась полным успехом. Русский флот обрел якорные стоянки в Сицилии.
Нередко красота становится товаром. Идет поиск человека, который, полюбя, обеспечит не только внимание, потакая капризам и прихотям, но главным образом обеспечит такую жизнь, в которой нет забот, нет черного труда, есть деньги, модные вещи, положение в обществе. Познакомьтесь с нашей современницей, героиней повести Б. Васильева "Гибель богинь": "Как безоблачно начиналась жизнь! Детство на далекой заставе, где она - Надя, Наденька, Надюшенька - была единственным ребенком, которого баловали все - от матери до солдатского повара… ее учили музыке, стихам и танцам стосковавшиеся по собственным детям офицерские жены: их дети переселились в интернат, так как школы при заставе не было. Надя с детства боялась этого неминуемого переселения, но ей и тут повезло: отца вдруг перевели в городишко, где имелась нормальная школа. Там Надя ее и закончила, оставшись всеобщей любимицей, баловницей, красавицей и примером, поскольку умела петь, танцевать сутки напролет, двигаться, не касаясь земли, и смеяться всем своим существом одновременно. "Наша Наденька непременно станет артисткой", - единодушно утверждал чувствительный зал Дома офицеров, где она вела все концерты и вечера, пела и танцевала, читала Щипачева и Есенина и играла все заглавные роли. Вокруг с девятого класса уже роились молодые лейтенанты, но Надя, с упоением кокетничая, ясно представляла, что роль офицерской жены не для нее, что ее доля - театр, восторги публики и вся Москва у ног. И, закончив школу с золотой медалью, сломя голову помчалась на московский поезд…
Надя обладала повышенной реакцией на взгляды и редкостным умением безошибочно расшифровывать их. Именно в этом заключался ее талант, именно в этом она была на семь голов выше сверстниц, когда, провалившись на третьем, решающем туре, не ударилась в рев, а уловила взгляд немолодого мэтра. "Плохи твои дела, девочка, - сказал он, когда Надя дождалась его у подъезда, - может быть, обсудим возможности за ужином?" - "Конечно!" - изо всех сил улыбнулась она. Ночи, проведенные в чужой постели, основательно познакомили ее с чувством омерзения, но зато Надя благополучно была допущена, сдала экзамены и стала студенткой. "За все надо платить" - таков был первый постулат, выученный ею, и она платила…
Только от занятия к занятию мастер все дальше и дальше отодвигал Надю, сначала давая ей второстепенные роли, потом - эпизодические, а затем твердо закрепил за ней амплуа "кушать подано". Но раньше, чем это произошло, Надя ясно поняла, что никакая она не актриса, что природная живость и даже ее редкое женское обаяние столь же далеки от истинного таланта, сколь далек был простодушный мир военного городка от общежития на Трифоновской, где судили по гамбургскому счету. "Значит, придется платить подороже", - уже без особых переживаний решила она. Но никакая плата не могла обеспечить ей места в столичном театре. В провинцию Надя ехать не пожелала, ушла на свободный диплом, пробавлялась случайными заработками на радио и телевидении, и именно в то трудное и обидное время с ослепляющей улыбкой замахала рукой Николаю Мироновичу Кудряшову…
О, как хорошо она помнила день, когда познакомилась с этим артистом! Не только потому, что твердо рассчитывала на его помощь, а и потому, что это было престижно: Николай Миронович одним своим появлением в ее коротенькой пустенькой жизни возносил ее в иную, высшую, элитную группу. Она сама пришла в кафе, куда он обычно заглядывал, сумела отбиться от жаждущих усесться за ее столик и, увидев его в дверях, отчаянно замахала рукой… и Кудряшов сел за ее столик…
"Девочка, - сказал он, когда она впервые переступила порог его холостяцкой квартиры, - прежде чем что-то произойдет, я хочу, чтобы ты усвоила две аксиомы. Первое: я никогда на тебе не женюсь, потому что на таких не женятся. И второе: если ты хоть раз предпочтешь мне кого бы то ни было, мы расстанемся сразу же". "Не женятся? - Надя только улыбнулась. - На "таких" - да, но на мне ты женишься. И женишься, и устроишь в театр, и сделаешь все, что я захочу". Для этой программы предстояло влюбить в себя Кудряшова, и она влюбила, и стала Богиней…"
Так что есть красота? "И почему ее обожествляют люди? Сосуд она, в котором пустота, или огонь, мерцающий в сосуде?!" Что касается радужной красоты истероида, то в ней действительно пустота. И женщины, и мужчины истероидной натуры холодны в любви, хотя и умеют искусно имитировать страсть. Не умеют истероиды любить.
Иждивенчество - характерная черта всех истероидов. Можно выделить и целую прослойку общества, в которой процветает иждивенческая установка. Она сосредоточена главным образом в сфере обслуживания и очень устойчива. Раньше в России в нее входили лавочники, слуги, извозчики… Теперь это работники торговли, таксисты. Не переменили названий швейцары, официанты… Необходимые для карьеры на этом поприще лицедейство, двурушничество, интуитивный дар ("наметанный" глаз), виртуозность скандалиста - классические составляющие истероидной натуры.
Когда авторитет или служебный пост начинает работать на человека, а не он на авторитет - это другой характерный пример приобретенного истероидного иждивенчества.
Возвратимся к теме физических качеств, служащих опорой иждивенчеству. Точнее, к обратной стороне темы: к антиподу красоты - уродству. Откроем иллюстративный ряд горькими, точными словами Ивана Бунина.
"В жажде самоистязания, отвращения к узде, к труду, к быту, в страсти ко всяким личинам - и трагическим и скоморошеским - Русь издревле и без конца родит этих людей… Есть горбуны, клиноголовые, как бы в острых шапках из черных лошадиных волос. Есть карлы, осевшие на кривые ноги, как таксы. Есть лбы, сдавленные с боков и образовавшие череп в виде шляпки желудя. Есть костлявые, совсем безносые старухи, ни дать ни взять сама смерть… И все это, напоказ выставив свои лохмотья, раны и болячки на древнецерковный распев, и грубыми басами, и скопческими альтами, и какими-то развратными тенорами вопит… Все эти люди, двигая бровями над своими темными очами, наитием, инстинктом, острым, точным, как у каких-нибудь первичных особей, мгновенно чуют, угадывают приближение дающей руки…"
Для истероидно направленной личности будет характерна демонстративность и в отношении своих физических недостатков. Выставляя, выпячивая их напоказ в людных местах, карлы, калеки и уроды словно соревнуются между собой, кто больше привлечет внимание своей безобразной внешностью, кто станет более знаменит ею.
Примечательна одна судьба, о которой рассказал писатель Юрий Нагибин в повести "Терпение". Мы познакомимся с человеком замечательного, даже героического характера, но характера, в котором истероидные черты "звезды" в конце концов сказали свое решающее слово на трагическом переломе жизни, покатив ее под откос в иждивенчество.
"Пашка был не из реальной жизни - витязь, былинный богатырь, дон Сезар де Базан, ему предназначалось жить в сказке, легенде… далеко не все люди стремятся в лидеры. И Пашка не стремился, но становился им неизбежно в любой компании, в любом обществе, в институте, на стадионе и смирился со своим избранничеством, с тем, что ему всегда оказывают предпочтение". Он вернулся с фронта инвалидом, калекой. "Он торговал вроссыпь отсыревшим "Казбеком" и "Беломором", а выручку пропивал с алкашами в пивных, забегаловках, подъездах, на каких-то темных квартирах-хазах, с дрянными, а бывало, и просто несчастливыми, обездоленными бабами, с ворами, которые приспосабливали инвалидов к своему ремеслу, "выяснял отношения", скандалил, дрался, научился пускать в дело нож, И преуспел в поножовщине так, что его стали бояться. Убогих он не трогал, а здоровых пластал без пощады. Ему доставляло наслаждение всаживать нож или заточенный напильник в раскаленного противника и чувствовать, что он, огрызок, полчеловека, сильнее любой все сохранившей сволочи". Наконец Павел находит место, ставшее "последним приютом тем искалеченным войной, кто не захотел вернуться домой или кого отказались принять". Он - атаман сонмища калек, пробавляющихся попрошайничеством и воровством.
Хорошо известно, что истероидность присуща женской психологии, а среди больных истерией в основном представительницы слабого пола. Собственно, и само слово "истерия" происходит от греческого корня "матка". Что же предрасполагает в биологии женского организма, в воспитании девочки, девушки, в социальных условиях формирования личности женщины к развитию истероидной психики? Начнем с биологических предпосылок. Организм женщины - функциональная система материнства. Уже по одному этому биологическому предназначению он более тесно связан с первой сигнальной системой, с ощущениями, с чувственно-двигательным способом организации деятельности, с подсознанием, хранящим древние инстинкты материнства. От биологически обостренного чувства собственности, "голоса крови" - иметь своего ребенка, - женщина почти неизбежно переходит к социальному чувству собственности. А именно: иметь своего мужчину, свой дом, иметь защиту и комфорт для воспитания ребенка. Не это ли готовая почва для формирования психологии семейного эгоцентризма, в которой она находит себя как главное действующее лицо?