Вы знаете, наверное, что если обезьяне вживить электроды в особые зоны мозга - "центры удовольствия", - то она будет бесконечно замыкать электроцепь, чтобы продлить электрическое счастье. Людям безвольным, живущим по принципу пассивного получения удовольствий, приходится прибегать к фармакологическому счастью - алкоголю, наркотикам.
Отсутствие воли поначалу может скрадывать одаренность. Одаренный человек получает процессуальное удовольствие, удовлетворяя функциональные потребности врожденно мощных физических задатков или наследственных психических способностей. И даже добивается благодаря этому успехов в профессиональной деятельности. Но первая же серьезная трудность выбивает безвольного из седла - принцип же удовольствия выбить из безвольного невозможно. Печальный пример на эту тему - Ященко. Его имя не сходило со страниц газет и журналов. Спортсмен буквально ошеломлял мир своими прыжками. Жители Ричмонда, на глазах которых 18-летний запорожский парень установил мировой рекорд, на руках вынесли его из прыжкового сектора. Он купался в лучах славы до тех пор, пока тяжелая травма и неудачные операции не перечеркнули олимпийские надежды. Володя Ященко заперся в своей квартире, не подходил к телефону, отгородился от друзей, родных, от всего прежнего мира. Дверь открывалась только для компании алкоголиков и подхалимов. (Из газеты.)
А случаются и такие врожденно безвольные люди, к которым, напротив, не липнет ничего плохого. Трудно сказать почему. Пока неизвестно. Но можно пофантазировать. Вот, например, во второй главе мы обсуждали характер истероидности, говорили о социальных и биологических причинах. А может быть, ко всему прочему, повинен в эгоцентризме такого человека какой-нибудь неизвестный еще, но очень сильный ген "ЭГО"? А может быть, во врожденно безвольных, но добрых людях просто нет такого гена? Может быть, в них вложен природой код не эгоцентризма, а полного растворения Я человека в окружающем мире, в экологической среде - мощный код "ЭКО", прямо противоположный "ЭГО"-гену?
Какие только причудливые повороты судьбы не ждут человека, безропотно плывущего по ее течению, к каким только берегам не прибивает капризная волна стихии, к каким новым не уносит! Почитайте таким взглядом Диккенса, пройдите пути его излюбленного литературного героя - мальчика-сироты, мягкого, впечатлительного, доброго, безответного перед социальным злом, через которое он проходит чистым, аки ангел. Послушаем одну из таких судеб, не выдуманную, поведанную писателем Юрием Марковичем Нагибиным о внуке князя Василия Голицына, знаменитого временщика, любовника царевны Софии. Миша родился на окраине России, куда его опальный дед со всем семейством был сослан царем Петром. Европейского образования, энциклопедических знаний, князь Василий Васильевич дал любимому внуку блестящее образование. Мальчик оказался смышленым. Вот только его характер насторожил деда - слишком доверчивый, привязчивый, безынициативный. Когда Миша достиг юношеского возраста и его затребовали в столицу, "вяловатая душа мальчика оставалась чужда честолюбию и мятежным порывам". Он, не знавший кипучей жизни больших городов, робел перед энергичными, нарядными, самоуверенными господами. Но жизнь уже подхватила его, понесла мощным течением. Царским указом Голицын был отправлен учиться в Париж, в Сорбонну. "Князь Голицын, не будучи приучен к вину в самые восприимчивые лета, выпивки чурался, он много читал, усердно посещал лекции, ходил в оперу и Французскую комедию… по выходе из стен университета он был отозван домой и зачислен малым чином в военную службу, в захудалый армейский полк…" Здесь оказались ненужными приобретенные им знания, воспитанный вкус, безукоризненные манеры. "Голицын жил чужой жизнью, пустота внутри его все ширилась… Он покорно тянул армейскую лямку… он позволил себя женить на помещичьей дочери, засидевшейся в девках… покорно принял смерть жены, покорно уступил детей опекунству ее родителей, а в смутные дни, наступившие за кончиной Петра, вышел в отставку. И это не было волевым жестом, он просто выпал из армии, как лишний гриб из кузовка…" Тогда добрые люди научили его попроситься в Италию для поправки здоровья. Там, хоть и по любви, но все же принудили его к женитьбе на крестьянке и на переход в католичество, требуемый как непременное условие женитьбы. Им "безраздельно распоряжалась чужая воля, решавшая, где ему жить, чем заниматься… И Михаил Голицын, безвинный узник, игрушка в руках царя, нищий сорбоннский студент, армейский тусклый офицерик, полубарин в не успевшем образоваться семейном доме, лишенный отцовства вдовец, серый отставник, узнал, что такое счастье". Он купил уютный домик, научился играть на клавесине, лютне и флейте, совсем забыл о России. Он наслаждался жизнью до тех пор, пока его не затребовала обратно императрица Анна Иоанновна, расправившись с его родней, мешавшей ее самодержавной власти. "Послушный Михаил Алексеевич вернулся со зсевозможной поспешностью, захватив с собой жену и ребенка". Он избрал местожительством Москву, подальше от двора, а жену с дочкой укрыл в немецкой, слободе. Голицыным надо было тайно перекрещиваться из католичества в православие. Но донос опередил намерение. "Скоро князь Михаил Голицын узнал, что у него нет жены, нет дочери, нет имения, но взамен всех потерь он получил должность придворного шута… Поразительно было пристрастие угрюмой Анны к шутам, придуркам, карликам, арапчатам, забавникам всякого рода. У нее было шесть шутов мужского пола… Самым жалким, униженным, заплеванным шутом был Михаил Голицын". Он безропотно принимал все, что с ним вытворяли. Апофеозом надругательств стала знаменитая брачная ночь опального князя с шутихой Бужениновой в специально построенном для этой забавы ледяном дворце.
Можно по-разному относиться к таким людям, как Михаил Голицын, но что подкупает в них непременно, так это безыскусственность, простота. Человек прост, когда он естествен и бескорыстен, когда говорит что думает, а что ни делает, то только по сердцу. Он в силу этого не способен копить в себе зависть, лелеять ненависть, взращивать подозрительность. В нем неизживны открытость, чистосердечие. И вместе с тем - леность, недомыслие ("простота - хуже воровства"). Простаков идеализируют в литературе, поскольку существует извечный дефицит в человеческой доброте. А в жизни - охмуряют, травят, осмеивают, избегают. Это редкий вымирающий тип - для Красной книги человечества.
Что бы ни отличало друг от друга покорного судьбе человека, простака, чудака - историческая эпоха, социальное положение, мера интеллекта или способностей, - они похожи в одном: во врожденном отсутствии злости, в них просто не вырабатываются нейропептиды агрессии, они генетически стерильны в отношении гнева.
От биологического начала перейдем к социальному продолжению. Жизнь, как у Христа за пазухой, - вот главное общественное условие привития благодушной лени. Ну как тут не вспомнить деревню Обломовку: "А как жили… в Обломовке?… Плохо верили обломовцы и душевным тревогам, не принимали за жизнь круговорота вечных стремлений куда-то, к чему-то: боялись, как огня, увлечения страстей; и как в другом месте тело у людей быстро сгорало от вулканической работы внутреннего, душевного огня, так душа обломов-дев мирно, без помехи, утопала в мягком теле… Ничего не нужно: жизнь как покойная река текла мимо них; им оставалось только сидеть на берегу этой реки и наблюдать неизбежные явления, которые по очереди, без зову, представали перед каждым из них… Навязывались им, правда, порой и… заботы, но обломовцы встречали их по большей части со стоической неподвижностью, и заботы, покружившись над головами их, мчались мимо, как птицы, которые прилетят к гладкой стене и, не найдя местечка приютиться, потрепещут напрасно крыльями около твердого камня и летят далее". Поколениями деревня Обломовка лепила образ Обломова. "Лежание у Ильи Ильича не было ни необходимостью, как у больного или как у человека, который хочет спать, ни случайностью, как у того, кто устал, ни наслаждением, как у лентяя; это было нормальным состоянием… ни усталость, ни скука не могли ни на минуту согнать с лица мягкость, которая была господствующим и основным выражением не лица только, а всей души…" Таков образ жизни, который вел Илья Ильич, который въелся в черты его характера, в черты лица. Гамлетовский вопрос "быть или не быть" встает перед каждым человеком. Являлся он и Обломову - и каждый раз Илья Ильич решает его: "не быть". И горе, и нищету он переносит одинаково пассивно. В горе ум его "тонул в хаосе безобразных, неясных мыслей; они неслись, как облака в небе, без цели и без связи - он не ловил ни одной". В нищете "он походит, походит по комнате, потом ляжет и смотрит в потолок…". И счастье для него - покой, но уже семейный. "Да не это ли - тайная цель всякого и всякой: найти в своем друге неизменную физиономию покоя, вечное и ровное течение чувства?" Сначала он пытается обрести духовного лидера в Ольге. Но сообразно логике характера и жизненному стереотипу Обломов находит лидера материального - и для души, и для тела - в славной, заботливой домохозяйке Агафье, которая стала ему и слугой, и матерью, и женой. Сам писатель, отвращаясь обломовщиной, любит Обломова: "Ни одной фальшивой ноты не издало его сердце, не пристало к нему грязи. Не обольстит его никакая нарядная ложь, и ничто не совлечет на фальшивый путь; пусть волнуется около него целый океан дряни, зла, пусть весь мир отравится ядом и пойдет навыворот - никогда Обломов не поклонится идолу лжи, в душе его всегда будет чисто…" Не единственная, но весьма распространенная доброта от безволия и лени.
Люди, воспитанные подобно Обломову, беспомощны в жизни. "Началось с неумения надевать чулки и кончилось неумением жить", - говорил Илье. Ильичу его друг Штольц. Спасти их могут только агафьи, да и то не способны уберечь от апоплексического удара, уготованного режимом гиподинамии.
Обломов - барин, но и слуга его Захар отмечен той же созерцательной неподвижностью, разве что менее чистоплотной ("У меня руки чисты", - заметил Захар, показывая какие-то две подошвы вместо рук").
Барин живет, как у Христа, за пазухой у крестьян, слуга - за пазухой у барина.
В наше время редки социальные условия для формирования обаятельных белоручек обломовского типа. Редко встретишь молодого здорового человека, проводящего дни напролет дома в кровати. Но сколько угодно "грязноручек" захаровского типа, не знающих, куда себя деть от скуки. После занятий в школах, техникумах не они ли собираются для унылого времяпрепровождения в подъездах? "Просто беда: скука смертельная, неприкаянность - сделались почему-то непременнейшими спутниками жизни современных нам молодых людей и в особенности подростков. Они маются, бедолаги, места себе не находят. За что ни берутся - очень скоро бросают. Ничегошеньки им не хочется, от всего успели устать. О профессии всерьез не задумываются, предназначения не ищут, над характером не мучаются, свои способности, даже яркие, - побоку… С двух часов дня, то есть после школы или ПТУ, и до глубокого вечера бродят вразвалочку, сами не ведая, на что через минуту потянет…" (Из газеты.) "Чувствую себя серой, неинтересной. С подругами говорить не о чем
Все о "фирме" да о том, кто с кем ходит. Или молчим. Одно и то же каждый день: соберемся вместе, сидим во дворе и скучаем". (Из письма в газету.)
Герой русских сказок деревенский Иванушка-дурачок перекочевал в города. А кто он такой - по своим социальным характеристикам - этот дурачок? Он - не хозяин, у него есть разве что только казенная крыша над головой. Он, как правило, Иван, родства не помнящий: нет в семье человека, который мог бы направить его на путь истинный, а то и нет семьи. Иными словами - это человек без прошлого и без будущего, без целей в жизни, птенец, выпавший из социального гнезда. Вся лень его - от непонимания своего места в жизни, своего долга в настоящем и своих перспектив в будущем. В свою очередь, все его добродушие, которое иногда может быть принято и за доброту, - от лени, в которой, как в анабиозе, хранятся наивная душа, незрелый ум.
В силу каких обстоятельств человек живет, как у Христа за пазухой? Прежде всего такая жизнь начинается в семье. В тепличных оранжерейных условиях, на хлебах родителей можно протянуть, не напрягаясь, этак до 30-40 лет, пока живы всемогущие предки, а далее перейти на корма из наследства. Вообще - всякая чрезмерная социальная опека, высокое покровительство, родственная протекция, неразборчивая благотворительность формируют психологию лодыря. И так долго бытовавший в нашей стране принцип уравниловки благоприятствовал околонулевому трудовому усердию.
Кроме социальных богатств, за счет которых может бездеятельно жить индивидуум, существует биологическое богатство. Например, щедро данные природой психические способности. С завидной легкостью человек одаренный, как мальчик Май из кинофильма "Сказка странствий", находит вокруг себя клады. На него работает талант! Не зря же "талант" и "талан" (счастливая судьба) - слова однокоренные. Схожим образом облегчают жизнь человеку его физические данные или задатки к труду. Уже говорили мы о красоте, то же можно сказать о здоровье богатырском, о силе, выносливости…
На наших глазах бурно началась акселерация - процесс ускоренного физического созревания - детей 50-60-х годов рождения при одновременной формализации педагогической работы с ребенком. Здоровые мужики, ражие молодцы - с детски незрелыми душами и умами. Они способны работать больше и лучше, чем хилое поколение голодных годов становления советской власти, но работать не хотят, да и, честно говоря, не было стимулов. Их физические задатки жаждут реализации через бешеные действия, увлекательные акции, а мозг и сердце способны воспринимать только примитивные, но зато яркие, доходчивые образцы подражания. Более того, мощные телесные потребности глушат потребности духовные. По толстым нервам надо бить из пушек - вот и бьют громом музыкального металла, ревом и скоростью мотоциклов.
Чем меньше человек знает, тем безапелляционнее суждения; чем грубее чувствует, тем беспардоннее поведение; чем меньше задумывается и переживает, тем меньше сомнений, тем легче существование. Формула этой легкости: колоссальная энергия здорового, биологически сформировавшегося организма плюс внутренняя пустота, стадный рефлекс вместо индивидуальности. На выходе - тип суетно-пустых людей. Почти по физическим законам вакуума пустота глотает, засасывает в себя чужое - чужие чувства (с экранов и стадионов), чужие мысли (идолов массовой культуры)… Хотя еще более страшна социальная пустота не подростков, а взрослых, их выжатость после обработки давильным бюрократическим устройством.
Зеленая краска символизирует вегетативное существование. Расплывчатое пятно зелени - абстрактный образ человека-желудка. Этот цвет художник В. Кандинский сравнивал с "толстой, очень здоровой лежащей коровой, способной только пережевывать пищу и глазеющей на мир глупыми, тупыми глазами".
Что общего между бездушным чиновником; равнодушным обывателем; помоечником, живущим от продажи собранных пустых бутылок; попрошайкой в электричках; подростками, отравленными псевдомясом галочек (мероприятиями), "химией", наркотиками, массовой культурой; рабочими, переходящими с одной работы на другую с тем же снобизмом, как некогда аристократ, меняющий пару перчаток? Общее в том, что они не живут, а проживают, не работают, а подрабатывают, не создают, а уничтожают, не делают, а делают вид. Общее - рвотный рефлекс на созидание, психология кочевников, потребителей. Это хазары, печенеги, половцы, татаро-монголы не по национальности, а по образу жизни - опустошающие народное достояние, подобно саранче.
Ну а есть и мощно развитая из века в век поколениями людей разнообразнейшая по своим формам философия расслабления и покоя, окрашенная в синие цвета. Слово - Г. Воробьеву: "С переходом к синему статичность сохраняется, но она приобретает углубленный, философский оттенок… Синий цвет выбирают чаще старые, чем молодые, больные, чем здоровые, полные, чем худые, флегматики, чем сангвиники; это люди спокойные, уравновешенные, предпочитающие постоянство переменам и задушевность страсти. Если синий категорически отвергается, то это означает крайнюю потребность в покое, который человек не может обрести из-за выбранного им самим образа жизни".
Начнем с того, что любая религия утверждает бессмертие каждого человека, уже одним этим снимая с его души, получившей право вечности, непомерный груз. Можно избавить себя и от бремени ответственности, положившись на всемогущие силы, управляющие тобой. Цена - смирение, покорность судьбе. Приобретение - умиротворенность, покой.
Но, помимо покоя в смирении перед судьбой, религия, изменяясь, как и любая другая форма осмысления процесса развития человека и общества, давала рецепты активных принципов жизнеустройства, врачующих душу. Рассмотрим некоторые из рецептов, оставленных историческим опытом философии, поначалу религиозной.
Человечество жило и живет в единстве с природой - в экологической среде. Неосознанный пантеизм древних - взгляд на природу, на каждый ее предмет, как на частицу бога - помогал находить гармонию во взаимодействии с окружающим миром, накладывал табу, внутренний запрет, на действия, наносящие среде обитания незаживающие раны. До сих пор сохранены почти девственные уголки флоры и фауны, племена и народности, обитающие вблизи них. Вспомним человека, вышедшего навстречу Арсеньеву из уссурийской тайги - гольда Дерсу из рода Узала. По словам писателя, "первобытный коммунизм всегда красной нитью проходил во всех его действиях". Причем забота его распространялась не только на людей, но и на любую тварь, населяющую тайгу. И когда однажды Арсеньев, выбросив остатки еды в костер, увидел, как Дерсу вытаскивает их оттуда, то удивился, ведь в этом глухом безлюдном месте они никому не понадобятся. Кто может прийти сюда? Такое непонимание, в свою очередь, очень удивило гольда:
– Как кто?… Енот ходи, барсук или ворона; ворона нет - мышь ходи, мышь нет - муравей ходи. В тайге много разный люди есть.
Дерсу Узала - дитя природы - живет счастливо в одухотворенном им мире, в сердце его царят согласие и покой. Смерти нет. Везде жизнь, везде один и тот же живой дух, наполняющий природу, нет ничего мертвого, неживого, все только перерождается из одной формы в другую. И Я - неотъемлемая часть этого мира. Поэтому Я (ЭГО) растворено в не-Я и составляет вместе с ним общее ЭКО - экологическое единство. Поэтому нет в душе напряжения и тревоги соревновательности, злобы, азарта - есть покой вечности, в котором все роли распределены раз и навсегда. Не отчуждается и труд, который естествен и необходим, как сама жизнь. Это и есть счастье, когда труд незаметен, как и летучее время жизни, не выделяется из него в насильственную обязанность, а так же прост, как выдыхаемая песня.
Не оспаривается версия, согласно которой одной из основных причин нарастания чувства одиночества, индивидуализма, потери первобытных коммунных начал, нравственной гармонии послужил процесс "ухода от природы" в уродливые отношения подчинения человека человеку - рабовладельческие, феодальные, капиталистические, бюрократические, мафиозные… Параллельно шла неуемная эксплуатация человеком природы и отгораживание от живой связи с ней, в которой только и может воспитываться любовь к земле, как к праматери-кормилице. В противовес культу силы нарастает настоятельная необходимость вернуть утерянный рай - вернуть именно через культ любви: через религиозное христианское чувство или же рациональное осознание того факта, что мир держится на любви к ближнему, на любви к природе. Ну а если не на любви, то по крайней мере на взаимотерпимости, сдержанности, прощении.