* * *
Я знаю, кому-то моя жизненная философия покажется непригодной, а меня назовут блаженным, юродивым или даже вовсе дураком. Ну и пусть, Господь простит. Зато я точно знаю, что в отличие от многих, хоть и поздно, понял свое предназначение. Не сразу, конечно, но понял, что у каждого – своя предначертанная только ему миссия на земле, каждый должен свершать свой путь, как угодно Богу. Кто-то должен строить, кто-то – лечить, кто-то – молиться. Так устроен мир, что каждому в нем всегда обозначено свое место, как кусочку общей мозаики. И даже если бы я пошел по другому пути, все равно он привел бы меня сюда, в этот монастырь.
Да вот я расскажу вам, как судьба много раз меня приводила именно сюда, только я сразу не слышал, не мог расслышать ее направляющего голоса… Отец мой, пока жив был, помогал строить вон ту часовенку, что на горе, и каждый год ремонтировал эту лестницу. Я еще ребенком знал, сколько в ней ступеней… Отца кормили в монастырской трапезной, и меня, как подмастерье – тоже.
Подростками мы часто лазали в чужие сады за яблоками, и однажды, скрываясь от разгневанного хозяина сада, я упал с дерева, да так, что потерял сознание. Пацаны решили, что я умер. Они в страхе разбежались, а хозяин на телеге отвез меня сюда, в монастырь, чтобы братья оказали мне хоть какую-нибудь помощь или хотя бы взяли тело, скорая-то до нас редко доезжала, захолустье ведь… Меня, как я знаю, не столько отлечили, сколько отчитали, я пришел в себя и с неделю жил здесь вместе с братьями – мать разрешила.
А лет через пять на дороге недалеко отсюда я не справился с управлением грузовиком и въехал в дерево, сильно разбился – и снова оказался здесь, пока не приехала скорая и не забрала меня в райцентр, в больницу.
Через год после того случая я переболел воспалением легких с тяжелыми осложнениями и теперь уже сам приехал сюда – дышать в наших глиняных пещерах. И вот уже тогда понял, что мое место – здесь, нет мне другого места и пути…
Андрей А., 35 лет
* * *
Что тебе назначено в жизни, то и будет, кто предназначен, с тем и будешь – так устроен мир, и все вершится по законам мироздания. Не сразу это понимаешь, конечно, но моя история в этом кого хочешь убедит.
В этот дом мы приехали, когда мне было лет пять. Он тогда был новостройкой и только-только заселялся. Мой дед получил в нем квартиру. В первые же дни новоселья я познакомилась с парнишкой наших соседей, немногим старше меня. Тогда детей во дворе было много, не то что сейчас, но мы сдружились именно с ним, нас даже дразнили женихом и невестой. Мы прожили здесь несколько лет и очень сблизились, да и родители наши стали друзьями – доверяли нас друг другу, мы дневали-ночевали то в нашей, то в его семье. Мы ходили в один сад, потом в школе сидели за одной партой, дома вместе делали уроки, занимались в Доме пионеров, ездили на каток, ходили в библиотеку. Но потом моего отца по службе перевели в другой город, и мы уехали. Сначала писали друг другу письма, посылали открытки, а потом все как-то само закончилось.
Вернулась я сюда только после окончания школы – поступать в институт. И наша дружба снова возобновилась, как будто и не было этих лет. Понемногу она переросла во влюбленность – романтическую, страстную, восхитительную. Но в юности много событий, интересов, людей… Костя учился в физтехе, я – на филологическом, и вскоре я познакомилась с человеком, за которого на четвертом курсе и вышла замуж. Разрыв наш с Костей был нервным, злым, с обоюдными обвинениями. В общем, расстались, и я с мужем уехала в Ригу. Казалось бы, дороги наши разошлись навсегда. Но нет.
Когда уже нашим близняшкам было лет по восемь, мы всей семьей отдыхали в Геленджике, и там, в доме отдыха, я неожиданно встретила Костю. Он тоже был с женой и сынишкой лет трех. И все снова вспыхнуло. Мы пережили страстный беззастенчивый роман почти на глазах у наших семей и были уже почти готовы расстаться со своими половинками, чтобы быть вместе. После отпуска мы стали тайком перезваниваться и переписываться, строя планы на совместное будущее. Но судьба распорядилась иначе – и самым ужасным образом. Его сыну неожиданно был поставлен страшный диагноз, и в этот момент, конечно, и речи не могло быть, что он оставит жену один на один с бедой. Все было понятно, и наши дороги снова разошлись, звонки и письма постепенно сошли на нет.
Несколько лет я ничего не знала о том, как складывалась его судьба дальше, а он не делал попыток наладить связь. И вот как-то я оказалась в командировке в Красноярске. Казалось бы, не было никакого шанса встретить там Костю. Но – говорю вам, судьба! – мы встретились. Я узнала, что после смерти сына он расстался с женой и с горя уехал туда работать по контракту на несколько лет. Это было просто сумасшествие! Мы снова чувствовали себя юными влюбленными. На этот раз я по возвращении все рассказала мужу, и мы с дочерями вернулись к моему деду, в этот дом. Но там, как ни удивительно, опять не оказалось Кости.
Как мы узнали позже, в Красноярске он попал в аварию и получил травму, приковавшую его к инвалидной коляске. Он решил не возвращаться и не писать, чтобы не сделать меня несчастной. Но на этот раз я была решительней и приехала к нему, чтобы остаться и быть вместе. Но ничего не складывалось, он был непреклонен, просил меня уехать, и мы снова расстались – с обидой, непониманием, но и, в общем, с облегчением. Через год после смерти деда к нам с девочками приехал мой муж, и мы снова стали жить вместе. Думаете, истории конец? Нет, не конец. Мы постарели, девочки выросли, выучились, повыходили замуж, сделали нас с мужем бабушкой и дедушкой… Жизнь повернула к своему концу.
Мой муж умер три года назад, и я осталась совсем одна. И в тот же год сюда вернулся Костя – после смерти мамы он приехал вступать в права наследства, и мы снова встретились. Он тоже постарел, но все же ходил на своих ногах, правда, с палочкой. И вот мы снова вместе. Теперь уж, я думаю, только смерть разлучит нас. И вот скажите после этого, что мы с ним не были суждены друг другу с самого начала…
Мария Н., 68 лет
Описанные варианты жизненных логик не являются неизменными. В пределах каждой из них возможно и прогрессивное, и регрессивное движение. Оно может осуществляться как при столкновении с необходимостью решать конкретную жизненную задачу, так и в результате работы над собой (самопознания, саморегуляции, саморазвития) – "продвижения себя к иному", пусть даже не выраженному, а лишь интуитивно чувствуемому ("это – не мое, мне нужно что-то другое", "чувствую, что должен жить иначе", "хочется чего-то принципиально иного").
Один из критериев смены логики – переживаемое человеком "чувство верного пути" или его утрата, стимулирующая поиск новых смыслов. В отличие от целеполагания или интенциональности в нем нет неизменно заданного направления саморазвития как такового ("стану таким", "буду другим"), но есть пронизывающий всю жизнь эмоциональный фон удовлетворения от правильности того, на что человек ориентируется, что выбирает, что делает "здесь-и-теперь". В этом случае большинство собственных выборов и поступков переживаются как аутентичные, продуктивные и наполненные смыслом. В противном случае повседневная жизнь становится источником многочисленных внутренних конфликтов и сопротивлений, создающих чувство "мытарства идентичности" (термин С. С. Хоружего), личностной стагнации и навязанности способа существования.
Глава 5
"И только жизнь одна…": жизненный и экзистенциальный опыт личности
Опыт – это не то, что происходит с человеком, а то, что делает человек с тем, что с ним происходит.
О. Хаксли
Если не обдумывать жизнь, то и жить незачем.
Сократ
Взрослый человек довольно часто обращается к своему опыту: на собственных ошибках он учится, успешные стратегии передает детям и ученикам, ресурсы пережитого использует при столкновении с незнакомыми обстоятельствами.
Опыт обычно понимается как способ познания реальности, основанный на ее непосредственном, чувственном практическом освоении. Он противопоставляется абстрактному мышлению, логически выведенному знанию и выступает как единство знаний и умений, полученных в результате непосредственных переживаний, впечатлений, взаимодействий с реальностью.
Психология, обращаясь к жизненному опыту человека, больше фокусируется на слове "жизненный", и в этом контексте опыт – это содержание, накопленное в течение жизни и имеющее значение для ее осуществления. И значит, опыт есть совокупность всего увиденного и пережитого конкретным человеком; результат анализа и обобщения того, в чем участвовал, что видел и что чувствовал он на протяжении своей жизни.
В понимании опыта обнаруживается много разных граней. Так, в работах А. А. Кроника, Л. Ф. Бурлачука, Е. Ю. Коржовой и др. жизненный опыт выступает как упорядоченные в сознании человека образы пережитых им событий. Он связывается с активностью человека, являясь результатом его совокупной деятельности на протяжении всего жизненного пути, итогом и обобщением наиболее важных событий, всего пережитого, сохраняющегося в памяти и сознании. А. Турчинов говорит о нем как о распредмеченной в сознании человека деятельности.
Б. Г. Ананьев рассматривает опыт как систему семантик (смысловых значений единиц языков, которые используются человеком для хранения и выражения собственного опыта), пусковой механизм, благодаря которому активно используются, адаптируются и усваиваются на личностном уровне сложные действия. Опыт – объединяющее системное основание, которое позволяет интегрировать в единое целое усвоенные человеком отдельные действия. Наконец, одно из самых точных определений обозначает жизненный опыт как систему смысловых отношений, которые могут выражаться в интегративных стратегических целях или смысловых образованиях личности, задающих программы поведения и жизнедеятельности.
"И опыт, сын ошибок трудных…": жизненно-смысловая реальность личности
Даже краткий анализ показывает, что понятие жизненного опыта апеллирует преимущественно к опыту, закрепленному неким образом в структуре личности, и тогда в него правомерно включаются также и умозаключения о самом себе и мире, и обобщение мыслей и чувств, связанных с рефлексией собственных поступков и действий, и индивидуальную семантизацию (выявление личностно окрашенных смыслов), концептуализацию и символизацию жизненных эпизодов в контексте целей собственного бытия. Все это образует внутреннюю жизненно-смысловую реальность личности - опыт индивидуального сознания (Бергсон, 1998), "психологический опыт" (Воробьева, Снегирева, 1990), "опыт меня самого" (Шпарага, 2001), "биографический опыт", "субъективный опыт", "витагенный опыт" (Бачманова, 2002). Иными словами, это не просто накопленный и упорядоченный опыт, но и опыт, подлежащий постоянной интерпретации.
В психологическом анализе содержание такого опыта мгновенно двоится. С одной стороны, можно говорить о нем в контексте совпадающих по времени с жизнью субъекта социально-исторических процессов, свидетелем, творцом или участником которых он был и в обстоятельствах которых он осознавал себя и свой жизненный путь. И тогда он может быть понят как в той или иной мере упорядоченный комплекс жизненно-смысловых связей и отношений, выстроенных в уникальном существовании конкретного человека в конкретных исторических обстоятельствах и хронотопах. С другой стороны, очевидно, что в потоке переживаний человек выделяет лишь то, что воспринимает как имеющее к нему непосредственное отношение. Ряд существенных с точки зрения внешнего наблюдателя фактов и происшествий вообще проходит мимо сознания и даже впоследствии не бывает востребован им.
Опираясь на категорию личностного смысла (Леонтьев А. Н., 1975), указывающую на субъективную пристрастность отражения собственного жизненного пути, мы в жизненном опыте должны очертить лишь то содержание, из которого личность извлекла некие "уроки" и смыслы, которыми стала руководствоваться на последующих этапах жизни.
Жизненный и экзистенциальный опыт
Исходя из сказанного, под жизненным опытом будем понимать комплекс в той или иной мере упорядоченных и доступных сознанию воспоминаний, переживаний, представлений и выводов, извлеченных из эпизодов совместного с другими существования. Под экзистенциальным опытом – комплекс персонально значимых концептов, семантически соотнесенных с самой личностью и созданных как индивидуально значимое обобщение содержания и смыслов неких уникальных жизненных событий и обстоятельств, случившихся с человеком и раскрывших свои значения только ему.
Жизненный опыт образуют происшествия, случаи, участником или свидетелем которых был человек. В каком-то смысле этот опыт противопоставлен субъекту (субъект-объектные отношения). Экзистенциальный опыт образуется из тех же эпизодов, но уже в ходе совершения внутренней герменевтической работы – путем придания им статуса события, насыщения личностными смыслами и превращения в составные части самого себя (субъект-субъектные отношения).
В категорию экзистенциального опыта попадают такие свойства пережитого, которые обращают его непосредственно к субъекту, смыкают его с ним, имеют отношение к тем концептам, которыми он пользуется для осознания себя и своей жизни ("любовь", "ответственность", "необходимость", "вера" и т. д.). Эти характеристики семантически обогащаются человеком, на них чаще, чем на других, фокусируется его сознание в повседневном мировосприятии, и в силу этой пристрастности именно экзистенциальный опыт человек склонен отождествлять с самим собой и считать его своей жизнью – он раскрывает ему суть того, что есть жизнь и что есть он сам.
В силу разных обстоятельств (большого объема жизненных впечатлений, их повторяемости, текучести, преходящего характера и пр.) жизненный опыт не всегда подлежит специальному "фокусирующему" осознанию, интерпретации, упорядочиванию, рефлексии и даже вербализации. Оперируя единицами жизненного опыта, человек по мере необходимости извлекает потребные ему прецеденты, примеры, образцы, стили и пр., чтобы облегчить себе вхождение в новые ситуации или добыть некий социально приемлемый способ адаптации к текущим условиям существования.
В отличие от жизненного экзистенциальный опыт всегда пристрастно истолкован, упорядочен, систематизирован, семиотизирован и обнаруживает себя в конкретном содержании внутренних убеждений, мнений, предпочтений, выборов человека. Образуясь посредством вторичной интерпретации доступного человеку содержания жизненного опыта ("обобщение обобщенного" или "понимание понятого"), экзистенциальный опыт одновременно и более символичен и более индивидуален, чем жизненный – он ярче свидетельствует о самобытности и неповторимости "Я".
Характеристики экзистенциального опыта
В числе основных характеристик экзистенциального опыта выделим следующие:
– пристрастность: из жизненных впечатлений отбирается лишь то, что "затрагивает за живое", и то, что, по мнению человека, непосредственно относится к нему, к его чувствам и представлениям;
– персональность: склонность человека отождествлять такой опыт с самим собой, считать именно его своей жизнью;
– осмысленность: единицы этого опыта всегда истолкованы человеком, понятны ему, говорят ему о нем, даже если постороннему слушателю кажется, что он рассказывает о вполне обыденных случаях;
– символичность: этот опыт имеет обобщенное значение как символ "Я" или жизни в целом;
– амплифицированность: к этому опыту всегда "примешан" сам человек со своей точкой зрения, системой отношений ("Я этого опыта"), он дополняет, обогащает его, насыщает фактами и контекстами своей жизни;
– самобытность: на основе опыта личность оказывается способной выводить собственные законы жизни; он призван подчеркнуть уникальность и значимость единичной жизни;
– упорядоченность: единицы опыта всегда упорядочены, образуют связную цепочку событий, смоделированный самим субъектом жизненный путь; очень часто человек считает, что эти экзистенциальные события образуют своеобразную логику, вытекая одно из другого, провоцируя друг друга;
– подчиненность единому модусу, генеральной идее ("экзистенциальной магистрали"): единицы опыта, по мнению самого человека, образуют и подтверждают общие тренды, закономерности, логику его жизни;
– семиотизированность: опыт истолковывается в индивидуальных смыслах личности, часто понятных только ей самой;
– интенсивность: экзистенциальный опыт переживается как очень насыщенный, мощный, напряженный, требующий не только внимания, но и больших эмоциональных и личностных затрат;
– относительная трудность вербализации: этот опыт не всегда может быть выражен словами и потому остается в границах эмоционально-когнитивного переживания личности; человек затрудняется подобрать для него адекватные слова и выражения (переживаемая значимость происшедшего оказывается банальной при попытке вербализации, и суть опыта при пересказе, как кажется человеку, теряется).
Руководствуясь экзистенциальным опытом, личность живет "по своему собственному закону" (К. Г. Юнг), даже более – на его основе она оказывается способной выводить собственные законы жизни, формулировать свои жизненные принципы, правила и кредо.
Если экзистенциальный опыт отрефлексирован, назван и описан, он, как и жизненный, может быть транслирован другим, в устном или письменном виде, – им можно воздействовать на других, "соблазнять им чужую свободу". Но чаще характер этого опыта таков, что личность может и вовсе не предназначать его никому другому, кроме себя, и использовать его лишь в качестве фактологической опоры, бытийной канвы для последующих рефлексий и самоизменений.
Разницу между жизненным и экзистенциальным опытом хорошо иллюстрирует следующая история.