И что тогда у нас там за история с английским королем складывается? А история складывается такая. Летом 1190 года Ричард вместе с королем Франции Филиппом II отправился в третий крестовый поход. Дальше все развивается очень стремительно. В Мессине он освобождает свою сестру Иоанну из рук сицилийской знати, уже тогда напоминавшей мафию дона Карлеоне. Кипр и Анкона капитулируют перед союзом англо-французского оружия. Могущественный Саладин отступает пред армией крестоносцев. Ура!
Но вот досадное обстоятельство. В Акконе Ричард оскорбил австрийского герцога Леопольда V, чем и спровоцировал последующие интриги против себя. Возвращаясь из Аккона, король высадился в Венеции, избегая появляться на сицилийской и французской территориях. И хотя он путешествовал с небольшой свитой инкогнито, его узнали на пути через Альпы и выдали герцогу австрийскому. С одобрения императора Священной Римской империи Генриха VI Леопольд V задержал английского короля в крепости Дюрнштайн.
А в марте 1193 года Ричарда выслали в Шпейер в руки германских владык, после чего Генрих и Леопольд потребовали у Англии выкуп в размере ста тысяч марок серебром. В Вормсе как раз и договаривались о размерах выкупа. В конце концов двести английских дворян были переданы в заложники, и освободили их только после полного получения откупных.
Для европейской знати эти события были светским деликатесом, изысканной пищей для разговоров. Причем подавали ее еще несколько десятилетий. Летописцы, художники и поэты без устали описывали жизнь Ричарда Львиное Сердце в заточении. Автор "Нибелунгов" тоже не избежал обращения к столь актуальной теме. Кто ж откажется усмотреть в событиях современности материал для создания легенд? И невероятная сумма выкупа, соответствующая 23 тоннам серебра, вновь пробуждала фантазии о сокровищах Нибелунгов.
Когда создатель "Песни…" описывает размеры сокровищ, он упоминает поначалу сто телег. Позднее в Вормс четыре дня добираются эти сокровища уже в 12 обозах по 9 телег в каждом. То есть это число полностью соответствует сумме выкупа за английского короля.
Ослепительный герой Ричард напоминает современникам Зигфрида. Несчастливый же брак Гунтера с Брунгильдой имел свои параллели в браке Генриха VI с Констанцией Сицилийской, наследницей трона, бывшей на двенадцать лет старше своего супруга. Да и гибель Ричарда в 1199 году во Франции могла послужить толчком для полета творческой фантазии автора "Нибелунгов".
Вормская традиция Нибелунгов подпитывается различными источниками. Благодаря части выкупа за Ричарда Львиное Сердце император Генрих VI обновил вормские городские укрепления. Описываемое в "Песне…" строительство города во множестве деталей соответствует тому, что реально творилось в городе.
Заметим, что в Вормсе в центре событий – реальных и легендарных – всегда был собор. На лестнице собора в "Песне…" ссорятся между собой королевы. Здесь же приносит клятву Зигфрид. И именно в соборе император Фридрих Барбаросса даровал гражданам Вормса в 1184 году их привилегии на свободы от власти епископа, взяв город под свою высочайшую опеку.
А теперь отправляемся по пути дальше, в земли, где погиб Зигфрид.
Место преступления – Оденвальд
Немецких краеведов и современных искателей сокровищ не только Вормс сводит с ума. В "Песне о Нибелунгах" упоминается Оденвальд (в строфе 919): близость к Вормсу надула на Оденвальд в предпоследнее столетие самую что ни на есть нибелунгскую горячку. И то, что в данном случае копья ломали за весьма сомнительную честь зваться "местом убийства", никого почему-то не смущало. Образцов для подражания уже и так хватало: город Лютера Виттенбург, город Роберта Шумана Цвикау, город фарфора Мейсен, город Нибелунгов – Вормс. Сегодня, как вы понимаете, все это входит в моду.
Подобные феномены случались и в Средневековье. Монастыри и города с X века открыто конкурировали за знаменитые святыни и реликвии. А наживались на средневековой форме "массового туризма" – паломничестве к святым местам. Бизнес на пилигримах процветал в огромном количестве мест – обворовывали, обманывали, выставляли на продажу святые останки, да мало что еще…
Король Генрих I угрожал своему "коллеге" Рудольфу II Бургундскому войной, желая завладеть святым копьем. После падения Милана новый кельнский архиепископ Филипп Гайнсберг по заказу Барбароссы препроводил в Кельн бесценные мощи трех святых волхвов-царей, где те по сию пору и находятся.
В XI столетии регенсбургский монах Отлох создал новое жизнеописание святого Дионисия, первого епископа Парижа и священного патрона французских королей. В этом жизнеописании монах утверждал, что кости Дионисия следует перенести из аббатства Сен-Дени Парижа в Регенсбургский монастырь Святого Эммерама. Зачем? А чтобы привлечь паломников. Бизнес есть бизнес, как же иначе?
Что и говорить – даже "литературное убийство" Зигфрида Хагеном тоже оказалось неплохой статьей дохода. В ранних редакциях сказаний о Нибелунгах Зигфрид умирает то в супружеской постели, то перед покоями своей жены Кримхильды, то на выезде на суд. "Песня о Нибелунгах" инсценирует смерть героя на охоте.
Напомню на всякий случай: в Вормсе Брунгильда мечтает о мести Зигфриду после того, как узнает о том, кто в действительности помог Гунтеру "сосватать" ее. В Хагене она находит верного помощника. Да и Гунтер согласен с женой, одобряя смертельный заговор.
Всех при этом интересует место кровавого происшествия.
Местечко Гразелленбах, 1844 год. Тайный придворный советник, доктор Иоганн Фридрих Кнапп из Дармштадта, бродит неподалеку от деревушки Гразелленбах. У подножия горы он находит маленький ручей, а рядом с ним – старый каменный крест. Каменные кресты эпохи Средневековья во многих местах были немым подтверждением какого-либо серьезного преступления. Знаток литературы, господин Кнапп решил, что на этом самом месте был убит Зигфрид. И созвал комиссию экспертов, дабы те проверили справедливость его "подозрений".
Некто по фамилии Бальтц из соседнего местечка был того же мнения: "Старики говорят, что слышали от своих дедов, что известный всем Зигфрид остановился испить воды из источника и в тот момент был убит своим шурином; поэтому ручей зовут Зигфридовым источником".
К нему присоединил свой голос бургомистр маленького прихода Аффолтербаха: "Источник у Гразелленбаха испокон веков назывался Зигфридовым ручьем, потому что, по легенде, именно здесь рыцарь Хаген убил рыцаря Зигфрида".
Комиссия тут же поняла: поиск "места преступления" завершен. Источник "облагородили", а рядом установили неоготический каменный крест с цитатой из "Песни о Нибелунгах". Новое место "нибелунгского" паломничества в 1851 году не осталось без внимания прессы. Сегодня и вообще у прихода появился свой сайт с гордым названием "Город Нибелунгов в земле Нибелунгов".
В нескольких километрах далее расположена деревенька Хильтерсклинген. Она великодушно делится с Гразелленбахом и другими соседями туристической территорией "земли Нибелунгов". Уже в записях монастыря Лорша конца VIII века здешний источник упоминается под названием Липовый ручей. В "Песне о Нибелунгах" упоминается липа, в тени которой и произошло преступление – убийство Зигфрида.
Нас же с вами интересуют два других местечка, оспаривающих сомнительную честь зваться местом преступления: Хеппенхайм и Оденхайм. В Хеппенхайме уже с незапамятных веков бьет из-под земли Зигфридов источник. Местечко это с эпохи раннего Средневековья относилось к охотничьим угодьям Лоршского аббатства. Более того, у Хеппенхайма протекает Вешниц. Об этом притоке Рейна упоминается в "Песне о Нибелунгах".
Что касается Оденхайма, так не он ли назван местом преступления в самой "Песне – Отенхайм? Местечко это упоминается и в лоршских документах 769 года. В начале XII столетия графы Лауффенские основали собственный монастырь в Оденхайме при поддержке бенедектинцев из Хирсау. Экономический расцвет монастыря совпадает со временем возникновения "Песни о Нибелунгах".
Загадки, загадки, загадки…
Я родился в полнолуние. Но Хагена четыре дня не было видно у Брюнгильды. Когда же он пришел, она держала младенца на коленях и была очень бледна. Да и Хаген выглядел измученным.
– Я должен рассказать тебе правду, – промолвил он, подарив улыбку спящему сыну.
Все было не так просто, как он думал.
– Правду, – повторил он едва слышно. А потом сказал: – Я казнил его.
Брюнгильда в ужасе закрыла глаза.
– Зигфрид, идем же, – позвал он его в лесу на охоте.
– Куда? – отчего-то испуганно спросил Ксантенец.
– Искать воду, – невозмутимо ответил Хаген. – Не бойся, ничего не случится.
Лес сгущался, страх затопил душу Зигфрида.
Где-то трещали в ветвях сороки, а вот иные птицы молчали. Тишина больше говорила, нежели слова.
– Куда мы идем, Хаген? – слабым голосом спросил Зигфрид.
– Еще немного отойдем, и все, – ответил Хаген.
Но Зигфрид замер. Неподалеку журчал ручей. Хаген пожал плечами.
– Ладно, пусть здесь все и произойдет, – произнес он негромко и перехватил копье. Не было более маски, не было больше лжи.
– Нет, – прошептал Зигфрид, – Пожалуйста, нет.
Хагену было мерзко. Он чувствовал, что делает что-то не так. И при этом только такую казнь заслуживал Зигфрид.
– Почему? – спросил Зигфрид и опустился на колени. Он не понимал. Его голубые глаза выглядывали что-то в лице Хагена.
– Я же ничего не сделал, – прошептал он, сам веря в этот момент своим словам. Он так сильно верил, что даже Хаген заколебался на мгновение. И именно в эту секунду Зигфрид бросился на Хагена.
Но Хаген был Непобедимым. И привычка победила все. Даже Зигфрида. Хаген просто заколол его.
Он стоял над умирающим Зигфридом и ждал. А потом пошел навстречу другим охотникам и сказал им:
– Мы можем возвращаться.
Но это было неправдой. Никто не может вернуться в прошлое. Не смог и он.
Власть мифа
Ужасная гибель Нибелунгов при дворе гунна Этцеля, трагичность отдельных судеб героев и несчастливый финал "Песни…" взволновали публику XIII века. Королевские дворы мечтали заполучить собственные копии "Песни о Нибелунгах". В Пассау и Лорше вовсю трудились копиисты. И не просто усердно переписывали текст, а что-то добавляли от себя, присовокупляли определенные версии.
В ходу было не просто чтение, а выразительное исполнение отдельных отрывков о Зигфриде и Хагене, о мести Кримхильды и т. д. Так называемый бродячий актер Марнер распевал при дворах песни о короле Ротере, Дитрихе Бернском, о смерти Зигфрида и сокровищах Нибелунгов. А его коллега Хьюго Тримберг (1230–1313) любил рассказывать слушателям о поединке Зигфрида с драконом, сокровищах и убийстве героя.
Вот в эту-то эпоху один регенсбургский переписчик и решает слегка подкорректировать несколько "нетактичное" поведение Кримхильды. Свое творение он назовет "Кудрун" (она же Кримхильда). В результате изначальные сюжеты "Песни…" отойдут на задний план: здесь Кудрун – примерная супруга Хертвига. Она – символ придворных добродетелей, великодушия и безмерного послушания. Ее противник, Хартмут, – совсем иной, чем мрачный Хаген, – тоже "интегрирован" в придворную рыцарскую жизнь.
В позднее Средневековье публика возлюбит все цветистое и экзотическое. При дворах знати будут курсировать большие собрания приключений: в них без разбора рассказывалось и о короле Артуре, Ротере и Вальтере, Саладине и Зигфриде. Подобные книги под названием "Венец приключений" (Генрих фон дер Тюрлин, 1220) или "Книга приключений" (Ульрих Фуэтрер, 1475) стали зеркальным отражением придворных вкусов на исходе Средневековья.
Австрийский монах-доминиканец в 1350 году писал в летописи своего родного монастыря в Леобене о появлении Атиллы на западе и о Папе Льве. По легенде, мудрый Папа в V веке удержал кровожадного гунна от разорения беззащитного града Рима. Но не это важно. Доминиканец из Леобена сообщает, что с Атиллой на Рим шли… великаны, а среди них Дитрих Бернский, оружейник Хильдебранд, Рюдигер Пехларн, Хаген и другие. В "Хронике мира" Генриха Мюнхенского (XIV век) Нибелунги и их гибель при дворе властителя гуннов описываются уже как исторический факт эпохи переселения народов. Граница между историей и литературой стерта.
К фольклорным переработкам сюжета можно отнести баварский эпос "Сад роз" 1260 года. Идиллия вормского сада роз, места мирной семейной жизни Кримхильды и Зигфрида, обуславливает "хэппи-энд" – здесь Зигфрид остается цел и невредим.
Вообще, Нибелунги были настолько популярны в Средние века, что даже такой серьезный францисканец, как Бертольд Регенсбургский, в 1270 году цитировал "Песню…" в своих проповедях.
В 1488 году император Фридрих III (1415–1493) во время своего визита в Вормс пожелал увидеть останки знаменитого великана Зигфрида, чье копье было выставлено в Вормском соборе чуть ли не как объект культового поклонения. Как исполнили жители Вормса оригинальное требование императора, ни в одном историческом источнике не упоминается. Однако вплоть до XVII века на старой ратуше Вормса сохранялась фреска, на которой Фридрих был изображен в компании с Зигфридом, драконом и королями бургундов. Неплохая, в общем, компания…
И вот однажды в 1527 году в Нюрнберге появляется "Песня о покрытом чешуей Зигфриде". Это компиляция фольклорных и литературных отрывков сказаний о Нибелунгах. В центре внимания все экзотическое: битва с драконами, дева Брунгильда и ее соперница, прекрасная Кримхильда. А первоначальные сюжеты из "Эдды" уже исчезли без следа.
Судите сами. В поисках приключений Зигфрид встречает в лесу угольщика, несчастье которого заключается в том, что он обязан постоянно подкармливать пылающими углями не в меру прожорливого дракона. Зигфрид, как истинный герой, всегда готов помочь, а потому вызывает чудовище на бой и, естественно, побеждает. Драконью чешую он расплавляет в костре и обливается этим драконьим отваром с ног до головы. Укрепив таким волшебным образом свои силы, он отправляется навстречу следующему подвигу в Вурмсе, ко двору короля Гибикса, у которого имеются трое сыновей и дочь Кримхильда. Она-то, бедняжка, и похищена. Кем? Другим ужасным драконом, который каждые два дня превращается в человека и в таком виде умыкает в свою неблагоустроенную пещеру невезучих принцесс. Спасение девушки – дело чести для Зигфрида, вкусившего уже не одно драконье сердце. Вот только в данном случае ему крайне важно заручиться поддержкой гнома-колдуна. От него-то и узнает герой, что ключ от темницы Кримхильды находится в руках весьма невоспитанного великана, которого герой сможет одолеть лишь благодаря плащу-невидимке. В финальной сцене "шоу" на сцене внезапно появляется не только дракон-похититель, но и шестьдесят его более мелких помощников, и всех их Зигфриду придется лишить их рептильей жизни. Поистине сказочно!
Выбор подобных эпизодов яснее ясного свидетельствует об интересах читателей того времени: они тянутся ко всему сказочному, захватывающему и увлекательному. Трагическое, серьезное и поучительное в этом виде литературы не находит места.
Нюрнбергский башмачник и майстерзингер Ганс Сакс переработал данный сюжет в середине XVI века в театральную пьесу "Зефрит, сын короля Зигмунда в Нидерландах" (1557). Распечатки этого текста курсировали во многих немецких городах на ярмарке. А в начале XVII века был даже сделан перевод пьесы на чешский язык.
Город Вормс в эти века так и остается центром нибелунгских легенд. Франкфуртские книготорговцы в 1600 году продали туда свыше 20 экземпляров "Покрытого чешуей Зефрида". По тем временам просто колоссальный тираж! Вормский ученый, ректор Фридрих Цорн как раз в 1600 году благородно негодовал по поводу всей той чепухи, что "сочинена об этом Зейфриде, его копье и мече".
Но и это не все. Сюжеты о Нибелунгах, пусть и в состоянии, изменившемся до неприличного, благополучно и закономерно докочевали до века XVIII-го и ворвались в эпоху барокко. В 1726 году появляется "Народная книга о покрытом чешуей Зигфриде" в прозе! Написанная в стиле плутовского романа (так же как и "Герцог Эрнст", "Фауст", "Уленшпигель"), она повествует о битвах Нибелунгов. Простенько и со вкусом.
На этом триумфальное шествие Нибелунгов по эпохам и столетиям вовсе не завершается. Впереди у нас еще целая страница истории, исполненная драматизма столь же вопиющего, как и сама легенда. Итак, заходим на последний виток нашей ленты времени.
Послесловие
Верность до самой смерти: эпоха мировых войн
Картина гибели мифических Нибелунгов в любую эпоху истолковывалась по-своему. В XIII веке бурно реагировали на "Жалобу" Мастера Конрада с христианизированной интерпретацией событий. В свою очередь, в конце XIX века судьба Нибелунгов, как вы уже догадываетесь, символизировала немецкий национальный вопрос.
Прусско-французская война 1870–1871 годов позволила наконец позабыть об унизительном поражении, которое нанес Пруссии Наполеон. Прусский рейхсканцлер Отто Бисмарк в 1871 году основал Второй рейх. В результате этих исторических событий возникло новое самосознание немцев, в основу которого положено послание о национальной гордости. В 1880-е годы появились почтовые открытки, на которых князь Бисмарк в позе Зигфрида стоит в кузне и кует меч национального единства. Что это?
На волне подобных настроений публике поначалу не понравились оперы Вагнера, посвященные Нибелунгам. Куда больше царившим тогда настроениям соответствовала "Немецкая песня" историка и литератора Феликса Дана (1834–1912). Последние строфы оповещали читателей: "Пусть побеждает враг, но пусть трепещет он, не до триумфа уж ему! Бороться до последнего стяга, изорванного неприятелем, бороться, пока не сломится клинок, бороться, пока последняя капля немецкой крови не пролилась из сердца. И смеяться, как смеялся когда-то Хаген, бросаясь на мечи навстречу смерти".
В период между основанием Второго рейха 1871 года и Второй мировой войной Нибелунги переживут очередной взлет популярности. Появится не менее 21 продолжения "Песни о Нибелунгах" и прочих переработок сюжета. Тон задавался издателем первого популярного перевода "Песни…" литератором Фридрихом-Генрихом фон дер Хагеном (1807):
"Ни одна другая песня не способна так тронуть немецкие сердца, так вдохновить их и укрепить, как эта… открывшая нам лучшие из мужских добродетелей: гостеприимство, щедрость, верность и дружбу до самой смерти, человечность, нежность и великодушие в борьбе, героизм, мужество, нечеловеческую смелость, ум и жертвенность во имя чести, долга и справедливости".
В годы, предшествовавшие Первой мировой войне, появилась "Немецкая героическая сага" Фридриха Лейена (1912), в предисловии к которой ясно сформулированы национальные идеи: "Если мы хотим найти выход, мы должны попытаться вернуть героические сказания эпохи переселения народов… Их невероятные деяния и судьбы, их бесконечная непримиримая битва дадут германцам новые силы".
Из всех "добродетелей германцев" на первый план выходит жажда боя, воинственность; из "великодушия в борьбе" (по фон дер Хагену) в эру кайзера Вильгельма рождается "непримиримая битва". После Франко-прусской войны 1871 года многие патриоты впадут в самый форменный шовинизм: "Кровь Нибелунгов устремляется вновь по жилам твоим, Божий дух над тобой, о, Родина, и под гром фанфар войны взрастешь ты, изумляя мир, сердце Франции пронзив копьем" (Э. Гейбель, 1871).