Глава 6
ОБОРВАННЫЙ СЛЕД
- Выяснил? - подняв взгляд на вошедшего в комнату Ивана, поинтересовался Голубев.
- А то, - самодовольно усмехнулся помощник.
- А что так долго? - потянувшись к настольной лампе с зеленым абажуром, недовольно спросил Голубев.
Комната, уже погрузившаяся в полумрак, осветилась мягким зеленоватым светом. На столе же, наоборот, появилось яркое пятно электрического освещения. Голубев Петр Анисимович положил перед собой лист бумаги и вооружился карандашом. Привычка все записывать, раскладывать по полочкам, черкать и перечеркивать, уточнять направления и связи стрелками. Так ему проще думалось.
Правда, для постороннего это выглядело бы сплошной абракадаброй. Впрочем, это если бы кто-то увидел эти каракули. Потому как Петр Анисимович обычно сжигал эти листки. На память он не жаловался, но считал нелишним включить в процесс усвоения информации запоминание образов.
- Я же его до самого адреса довел, а там еще и случай подвернулся побольше разузнать. Вот и провозился до вечера, - пояснил Иван.
- И? - подбодрил его Голубев.
- Леднев Василий Григорьевич, занимается частным сыском. Весьма уважаемая в своих кругах личность. Раньше служил в сыскной полиции, но оказался там не ко двору. Начальство умных не больно-то жалует, боится, как бы не подсидели.
- Угу. Знакомая ситуация. Дальше.
- Занимается всем, от слежки за неверной женой до расследования убийства. Берет дорого, но отбоя от клиентов нет. Есть и такие, что готовы подождать.
- Значит, профессионал.
- Именно.
- И что ему потребовалось от меня?
- Не знаю, - пожал плечами Иван.
Ну разумеется, не знает. Вопрос был чисто риторическим. Нет, если ему дать время, то он конечно же разузнает. Ловок, шельма, донельзя. Эдак, глядишь, и на его, Петра Анисимовича, место замахнется. Хотя это вряд ли. Иван при всех его талантах обладает еще и весьма полезным качеством. Он нечестолюбив и вполне довольствуется синицей в руках, с иронией поглядывая на кружащего в выси журавля.
Иван вообще не любит выпячиваться. К примеру, никогда не интересовался тем, кто их наниматели. Знал о существовании тайного клуба, но и только. Как, впрочем, и члены тайного клуба понятия не имели, с кем работает Голубев. С его уходом при любом раскладе их группа попросту перестанет существовать ввиду отсутствия выхода на нанимателей. И, похоже, господ промышленников это вполне устраивало.
Но если Иван и их эксперт по техническим вопросам, инженер и давний товарищ Голубева, Сильвестр, ничего не знали о клубе, то сам Петр Анисимович знал достаточно много. Настолько много, что если кто-то заинтересованный развяжет ему язык, то мало не покажется. И пусть в его епархию входила только Российская империя, это был весьма и весьма жирный кусок.
И тут Голубев вдруг обнаруживает за собой слежку. Причем поставленную настолько качественно, что, не обладай он солидным опытом, вряд ли бы что-то заметил. То есть с ним работал настоящий профи. И это могло означать все что угодно.
Однако, судя по всему, не все так страшно, как показалось ему вначале. Государство не любит прибегать к услугам частного сыска. Для этого у него достаточно сил и ресурсов, содержащихся за казенный счет. Противостоять государственной машине? Это реально только при поддержке другой государственной машины. Те же революционеры и террористы всех мастей попросту не выстояли бы, если бы не пользовались помощью иностранных держав.
За Голубевым и его группой такой махины не было. Были дельцы, денежные мешки. Да, возможности у них имелись нешуточные. Но ведь они дельцы. Они платят за определенные услуги, и платят щедро. Но в случае серьезных трудностей, и уж тем более при возникновении малейшей угрозы, они просто избавятся от отработанного материала, и вся недолга. Это проще и менее расточительно.
Итак. Государственные структуры к этой слежке не имеют никакого отношения. Уже радует. Получается, это чья-то частная инициатива. Что в общем-то неудивительно при их деятельности. Горе в дом они принесли многим. Придется решать вопрос. И решать быстро. Нельзя позволить этой ищейке нюхать и дальше. Грехов за группой Голубева предостаточно, бог весть до чего сыскарь еще докопается.
- Иван, а этот Леднев не имеет привычки засиживаться допоздна?
- Не всегда. Но есть такое дело. Он же холостой, спешить домой не к кому. Одной работой и живет. Хотите прямо сейчас?
- Не вижу причин тянуть с этим делом.
- Мне потребуется время, чтобы раздобыть транспорт. Хотя бы час.
- Нет. Пролетка и авто отпадают. Доберемся на трамвае.
- Три пересадки и потом еще пешком. Контора на другом конце города, - ответил Иван на немой вопрос начальства.
- Так - значит, так, - поджигая листок и укладывая его в камин, уютно расположившийся у дальней стены кабинета, произнес Голубев.
На улице оказалось гораздо светлее, чем в квартире. В Петрограде вообще сумерки долгие, а уж белые ночи так и вовсе овевают его ореолом романтики. Эдакая своеобразная визитная карточка Северной столицы. Но сейчас уже конец августа, этот же феномен наблюдается в течение месяца с первой трети июня. Но долгие сумерки никуда не делись.
Напарники дошли до остановки, где дождались трамвая из двух вагончиков. Приняв пассажиров, тот весело тренькнул звонком и, загудев электромоторами, покатил по рельсам. Людей в салоне практически не было, и мужчины устроились на скамьях, тянувшихся вдоль бортов.
На третьей пересадке им пришлось устраиваться на паровом трамвае. Разница была ощутима. Сразу же в нос ударил запах сгоревшего угля, перегретого пара и масла. Трамвай вообще оказался видавшим виды. Оно и понятно, отживает последние деньки. Образно, конечно. Но вкладываться в ремонт этой техники никто особо не собирается. Прогресс берет свое.
В окна, перед которыми при порывах ветра проплывала струйка дыма, наблюдаются как уже установленные, так и уложенные в штабеля столбы. Если бы дело происходило днем, то непременно были бы видны бригады рабочих, трудящихся над модернизацией трамвайных путей. Электричество все более получает распространение. Кстати, в домах вокруг именно электрическое освещение. Прогресс неизбежен.
Впрочем, оно и правильно. С запретом использовать машины, котлы которых отапливаются твердым топливом, в центре столицы дышать стало куда легче. Опять же столичные модницы вновь стали наряжаться в светлые наряды, что не могло не радовать мужской глаз. А то раньше чаще предпочитали темные тона ввиду копоти. Проедешь разок на трамвае или даже в авто, и пожалуйста, непременно посадишь какое пятно.
Н-да. Занесло же эту ищейку. Казалось бы, с заработками у него все в порядке, а контору себе обустроил у черта на куличках. Нет, это, конечно, не рабочая окраина, но и не так чтобы далеко от нее. Но с другой стороны, платить большую аренду, когда к тебе и в эту глушь придут, глупо. Тем более что клиентура у господина Леднева, как правило, состоятельная. И относительно глухой район заказчикам также может быть удобен. В деликатных делах отсутствие лишних глаз совсем не помешает.
- Здесь. - Иван указал подбородком на один из двухэтажных доходных домов.
Уже успело стемнеть, но на фасаде горели два фонаря, благодаря которым можно было рассмотреть здание в деталях. Первый этаж занимали цирюльня, фотографический салон, продуктовая и скобяная лавки. На втором, если верить вывескам, находились библиотека с читальным залом и лавка канцелярских товаров. На контору некоего частного сыщика Леднева ничто не указывало.
- То окно, что светится? - уточнил Голубев.
- Его кабинет, - подтвердил помощник.
- Пошли.
Они пересекли улицу и, пройдя по тротуару до парадной, скользнули в дверь. За ней обнаружился довольно просторный холл. Слева тесный закуток, в котором за столиком сидел старик. В руках книжка, на носу очки, поверх которых он озирает незваных гостей. В углу прислоненная двустволка. Наверняка сторож.
- С чем пожаловали, молодые люди? - строго поинтересовался старик, даже не думая тянуться к двустволке.
- Мы к господину Ледневу, - извиняющимся тоном пояснил Голубев. - Он еще здесь?
- Тут, - равнодушно ответил старик, как видно уже привыкший к поздним посетителям арендатора. - Второй этаж, вторая дверь слева. Да глядите не перепутайте. Там вывеска есть.
- Ясно. Спасибо.
Старик ответом не удостоил, вновь уткнувшись в книгу. По довольно широкой лестнице напарники поднялись на второй этаже просторной площадкой. Небольшой коридор, освещенный двумя лампочками в торце, упирается в окно и разделяет этаж на две половины. Справа, посредине, дверь с вывеской "Библиотека". Слева, рядом с площадкой, обещанная лавка канцелярских товаров. Чуть дальше еще одна дверь.
При ближайшем рассмотрении обнаружилась бронзовая табличка с лаконичной надписью "Леднев Василий Григорьевич". И все. Тот, кому надо, поймет, а празднолюбопытствующим тут делать нечего. Уважает господин сыщик как себя, так и свое время.
- Разрешите? - постучав, приоткрыл дверь Иван.
Голубеву никак нельзя. Этот сыщик знает его в лицо. Даром, что ли, висел у него на хвосте. Если он и впрямь мастер своего дела, то опознает Петра Анисимовича даже с бородой по самые глаза. Фигура, манера держаться, жесты - все это индивидуально.
- Прошу, - послышался голос, который никак не мог принадлежать человеку героического сложения.
Впрочем, сыщик и не был великаном. Голубев хорошо его рассмотрел, когда срисовал слежку. Этот самый Леднев был каким-то средним. Во всем. Среднего роста, среднего сложения, эдакая серая и неприметная мышка. Для его рода деятельности - то, что надо. Такого точно не приметишь и уж тем более не запомнишь. У Голубева получилось только благодаря тому, что он уже много лет ходит по краю и вовсе не собирается сверзиться вниз.
- Жди здесь, - бросил через плечо Иван, проходя в кабинет. - Райончик у вас не очень. Вот пришлось взять сопровождающего, - послышался его голос уже из кабинета.
И тут же пропал, отсеченный толстой деревянной дверью, к тому же обитой дерматином с ватной набивкой. Все верно, посторонним слышать разговоры сыщика с клиентами незачем. Нет, конечно, если на повышенных тонах или там зарядить от души, так что мебель по полу заскребет, тогда другое дело.
Ага. Слышал, похоже, не один Голубев. Раздались шаги старика-сторожа. Прыткий старичок. Да и крепок еще. Вот он, появился, семеня по ступеням, с ружьем наперевес.
- Чего это у вас?
- А я знаю? - пожал плечами Петр Анисимович. - Товарищ мой зашел, а потом это. Может, мебель помогает двигать, может, поссорились. Хотя вряд ли. Вон опять тихо.
- А ну отойди к окну, - наставив стволы на Голубева, потребовал сторож.
- Ты чего, дед? Рехнулся?
- Рехнешься тут с вами. У Григорича работа нервная, всякий люд бывает. Случаются и с дурной головой. Отойди к окну от греха.
- Все-все, понял. Отхожу.
Голубев в точности выполнил указание сторожа, выставив перед собой руки в примирительном жесте. Правда, старику это все одно не помогло. Когда он подошел к двери, та распахнулась, и в коридор вышел Иван, едва не упершись грудью в стволы. Сразу же оценив обстановку, он уставился на старика и возмущенно прорычал:
- Ты чего, рехнулся, старый?!
От неожиданности сторож растерялся. Иван же отвел стволы в сторону, немного подшагнул и без замаха влепил ему кулаком в челюсть. Старик только взбрыкнул ногами в полете и с глухим стуком упал на истертый деревянный пол, оставив ружье в руках обидчика. Иван быстро присел над стариком, и в коридоре послышался явственный хруст ломаемых шейных позвонков.
- Петр Анисимович, вас и на минуту нельзя оставить, - поднимаясь на ноги, осуждающе произнес Иван.
- Нечего было мебелью греметь, как грузчики во время переезда, - подходя к двери, парировал Голубев. - Тот-то, надеюсь, жив?
- Жив. Я его связал. Представляете, этот умник под столом пистолетик сжимал.
- Ничего удивительного, при его-то занятии. Спустись вниз, запри входную дверь. Гостей нам еще не хватало.
Иван кивнул в знак согласия и отправился выполнять распоряжение старшего. Голубев же вошел в кабинет. Иван тут уже похозяйничал. Шторы занавешены, причем они столь плотные, что наверняка на улицу не проскальзывает ни один лучик. И это хорошо.
Кабинет не впечатляет размерами. У окна рабочий стол, вдоль стены книжный шкаф и несколько стульев. Слева от стола дверь в соседнюю комнату. Все верно, Голубев обратил внимание на то, что окно светилось одно, второе от угла. Значит, есть другая комната. Хм. Наверняка там находится реквизит и снаряжение, необходимые для работы. А еще, коль скоро нет ничего подобного здесь, там же должен находиться архив. Его не может не быть.
- Пришли в себя? Вот и хорошо, - видя, что привязанный к стулу сыщик открыл глаза, спокойно произнес Голубев. - Только прошу вас отнестись к происходящему с точки зрения профессионала. Вы делали работу, за которую вам наверняка хорошо заплатили, и у меня нет причин ненавидеть вас и причинять лишние страдания. Все, что я хочу, - это получить исчерпывающую информацию о вашем нанимателе. Вы готовы мне ее предоставить?
Рот связанного сыщика был заткнут кляпом. Поэтому он даже не пытался мычать, чтобы что-то ответить, а просто отрицательно качнул головой. Причем сделал это медленно, с достоинством. Гордый. А еще знает себе цену. Н-да. Крепкий орешек. Не смотри, что плюгавый. Нет, разговорить можно любого. Просто с этим быстро не получится. Семь потов сойдет. А времени-то и нет.
- Василий Григорьевич, голубчик, ну посудите сами, кто он вам? Наниматель. Совершенно посторонний человек. Я понятия не имею, что вы успели узнать про меня. Поэтому оставить вас в живых просто не могу. И только от вас зависит, как вы будете умирать, мучительно и медленно или быстро и безболезненно. Один выстрел в голову, и ваши мозги вылетят наружу, оставив пустую оболочку тела.
Вернулся Иван. Голубев указал ему на дверь, ведущую в дальнюю комнату. Та оказалась незапертой. Щелкнул выключатель, и комната наполнилась светом.
- Гримерная, полки с разным инвентарем и ящики картотеки, от "а" до "я". Ого, да у него тут самые последние модели фотоаппаратов, даже синематограф есть, - послышался голос Ивана.
Ну да. Архив. А что в том архиве искать? Вот в чем вопрос. Можно, конечно, его уничтожить. Но проблему это не решит. Ведь степень осведомленности нанимателя остается неизвестной. Нужно убирать всю цепочку. Хотя бы потому, что, оставшись невредимым, заказчик продолжит поиски. А тогда все может повториться. Вот только где гарантия, что Голубев вновь своевременно обнаружит опасность?
- Будешь молчать?
В ответ равнодушный взгляд. Господи, ну откуда берутся такие дураки. Ну к чему? К чему принимать мучительную смерть? Непонятно. Жаль, что этот умник не женат и бездетный. Семья - самый верный и безотказный рычаг, срабатывающий в девяноста девяти случаях. И даже с десятыми, если не сотыми долями.
Раздумывая над тем, как поступить, Голубев начал подбирать упавшие на пол бумаги. За этим занятием его и застал Иван. Правда, бросаться помогать начальству не стал. Он прекрасно знал повадки Петра Анисимовича и понимал, что не стоит ему сейчас мешать.
- "Связаться с Рязанцевым", - подняв перекидной календарь и перелистнув на завтрашний день, прочел Голубев. - Хм. Рязанцев. Рязанцев. Что-то знакомое.
Скользнул взглядом по сыщику. Тот совершенно спокоен, никакой реакции. Похоже, пустышка, и этот Рязанцев не является его нанимателем, а если и является, то не тем, который нужен. Хотя…
Голубев прошел в соседнюю комнату и, найдя ящик на букву "р", выставил его на столик. Тот, похоже, как раз и предназначался для работы с архивом. Во всяком случае, расположен достаточно удобно. Итак, Рязанцевых двое. Купец первой гильдии. Никаких ассоциаций. Хм. Адвокат. Ну конечно, вот откуда ему знакома эта фамилия! Это же самый известный и модный адвокат столицы. Интересно, и что ему понадобилось от сыщика?
Голубев вернулся в кабинет, держа в руках пухлую папку, и присел напротив связанного Леднева. Заглянул ему в глаза и с искренним сожалением пожал плечами:
- Правда, Василий Григорьевич, обернись все иначе, и я был бы рад нашей дружбе. Но… Глаза закрыть? Ну как знаете.
Выстрел из карманного браунинга даже в кабинете прозвучал не так уж громко. На улице если и был слышен, то только негромкий хлопок. Леднев тут же обмяк с дыркой во лбу. Пуля не смогла пробить череп навылет, оставшись внутри.
- Я мог бы куда тише свернуть ему шею, - пожав плечами, попенял Иван.
- Я выказал ему уважение. Нам этого не дано знать наверняка, но полагаю, что при сломанной шее мозг все же умирает не сразу. Когда же его разрушает свинец, это должно происходить мгновенно.
- Ну, может, вы и правы. Вот только я ничего не понял, Петр Анисимович.
- Ты о мозге?
- Я вообще.
- Да просто все. Помнишь того студента в зимнем саду "Астории"?
- Да вроде на память не жалуюсь. Мы там одного купчину подставили.
- Правильно. Так вот, тот купчина через адвоката нанял этого сыскаря, чтобы он нашел настоящих убийц.
- И как этот вышел на нас? Свидетеля просмотрели?
- Не просто свидетеля. Нас там, можно сказать, задокументировали, причем с гарантией. Хозяин гостиницы в целях рекламы заказал снять синему о его гостинице, о том, как у него все замечательно. Вот только стоит появиться человеку с камерой, как посетители, в особенности дамы, начинают позировать. Режиссер же решил заснять все естественно, поэтому снимал ресторацию из-за ширмочки. Вот кусок пленки, где мы с тобой выходим из ресторации в направлении зимнего сада. Следом поднимается тот купчина. При этом ты снят со спины, а мое лицо отлично видно. Видишь, какой портрет получился? - Голубев присовокупил к куску пленки свою довольно качественную фотографию, лежавшую в том же кармашке. - Основываясь только на этом, на убежденности купца в собственной невиновности и его настоятельном требовании уделить особое внимание окружению госпожи Игнатьевой, Леднев и раскрутил меня. Причем неплохо. И мотивация в самую точку. Во всяком случае, убийство инженера Верховцева, с которым работала девица Александра, и околоточного Ляпова он однозначно увязал со мной. Ты не попал в поле его зрения только потому, что был в отъезде.
- А как он Ляпова-то? За его убийство осудили пьянчугу. Мы же там все аккуратно сделали, следствие не подкопалось.
- Следствию нужно было как можно быстрее раскрыть убийство полицейского, и особо никто не копал. К тому же и сам мужик ничего не помнил. А у Леднева задача была иной. Он хотел хорошо сделать свою работу и получить солидные премиальные. Ну и душегубов призвать к ответу, так чтобы ни один присяжный не вздумал нас пожалеть. Талант у человека в сыскном деле был. Настоящий талант.
- Что теперь?
- Скидывай всю картотеку в кучу и поджигай. А эту папочку мы заберем с собой.
- Зачем?
- Затем. Нужно будет поработать над ошибками, чтобы впредь не допускать. Жги давай. Нечего нам тут больше делать.