- Теперь он будет с нами некоторое время, потому что жить ему сейчас решительно негде. Пока не изменятся обстоятельства…
При этом дядя Леня так весело подмигнул, как будто все знал про "обстоятельства", но выговорить их вслух не мог, потому что вся наша жизнь теперь - сплошная военная тайна.
- Отставной козы барабанщик, - заявил шибздик. И щелкнул каблуками.
Канешно, если бы у меня был тогда фотоаппарат, надо было бы эту сценку из жизни сфотографировать на память, но никаких фотоаппаратов во время войны у нас в доме не было.
И первый раз я начал снимать жизнь, когда дядя Жорж подарил мне немецкий фотоаппарат "Пилот". Но это было когда? Когда уже после Победы дядя Жорж поехал в Германию отбирать трофеи. А за одно прихватил мне эту "зеркалку" - шесть на шесть.
Аппарат снимал на пленке "Агфа", а на объективе была такая светосила, что все просто падали в обморок. Если немцы умели делать такие аппараты еще до войны, спрашивается, почему же мы всё ж таки их побили?
Канешно, сначала нам не очень фартило. Это факт общеизвестный. Но зато потом мы все равно взяли Берлин и утащили оттуда всё подряд. Некоторые соседи с нашего двора везли часы ведрами, а дядя Жорж приволок не только целый завод, но и мне - настоящий фотоаппарат. Правда, без футляра и без пленки. Но пленку мы с ребятами раздобыли на Тишинке, когда вернулись в Москву после эвакуации. Но это я как-то далеко забежал вперед. Поехали назад… Назад поехали…
Сначала надо объяснить, как мы этого немца наголову разбили и какую роль тут сыграл дядя Яша. Хотя актером он никогда не был, а был настоящий командир. Только без формы.
Кстати, вы можете еще посмотреть на этот фотоаппаратик.
Вот! Шесть на шесть. Светосила на объективе двойка. Пленка "Агфа". Это делали немцы еще до всяких японцев. Но японцы были потом. Совсем "потом" - уже в другой жизни.
Я так тороплюсь все рассказать сразу. Прямо язык чешется. А все рассказать сразу не получается. Теперь, наверно, никто и не помнит про то "ужасное" время.
Для нас, эвакуированных, время было совсем не ужасное, а самое здоровское. Например, просыпаешься утром, а под подушкой - конфета. Довоенная! Представляете? Откуда взялась - неизвестно.
- Ребенок должен удивляться, - один раз проговорилась тетя Ира. - Тогда он будет радоваться жизни, пока не скурвится, как говорит наша дама Анна Андреевна.
Для тети Иры какая-то Анна Ахматова такой же авторитет, как для мамы - Пушкин. Или для меня - Котик с нашего двора.
Хотя по слухам, эта дама Ахматова теперь загорает в Средней Азии.
А "скурвиться" - мне объяснили - значит скучать, как умеют все взрослые.
- Имейте в виду, - заметил дядя Павлуша, - "курва", это слово вполне литературное, только по-польски. Детям знать необязательно.
Чтобы "окончательно не скурвиться" в Чкалове, тетя Ира читает романы по-французскому.
Но тпру, моя лошадка! Ну, как я смотрюсь на этой старенькой облезлой кляче? Как настоящий Чапай?! Задний ход!..
Вот тут мы пока и постоим в коридоре на третьем этаже, в квартире номер 22, в доме номер 13 по Советской улице города Чкалова.
В комнате мама только что играла свой ноктюрн на пианино, которое привезли из музыкальной школы напрокат…
Я заметил, что мама теперь играет только тогда, когда у нее грустное настроение. Папа вообще никогда не пишет. Может, он уже на фронте загорает? Хорошо бы, канешно! А от бабушки из осадной Москвы письма идут целых два месяца. Хотя трамваи там уже запустили…
Ну вот, я стою здесь, смотрю во все глаза и понимаю, что уроки мои откладываются до вечера. А может быть, их и вообще делать не стоит, раз в нашей семье произошло настоящее событие.
Как только хлопнула дверь, все высыпали в коридор. Мало ли что может случиться во время войны, когда хлопает дверь?
Теперь представьте себе всю эту картинку целиком.
Дедушка выкатился из ванной, где он теперь живет. И на лице у него ничего не написано. Может быть, он понятия не имеет, кого привел дядя Леня? А может быть, он уже привык, что его мнения никто в доме не спрашивает.
Из кухни выглядывает Машка-домработница. В доме ее все называют Машкой, чтобы никто не спутал с тетей Машей, женой дяди Павлуши, примадонной драмтеатра. Машка глухая от рождения, но мне кажется, что она притворяется глухой, потому что, когда ее зовет тетя Маша, она всегда откликается. Вообще она считает хозяйкой только тетю Машу. А на остальных плюет с высокой горы.
У дяди Павлуши такое лицо, как будто бы пришла милиция. Он самый большой знаток в нашей семье. Павлуша получил от советской власти даже два высших образования. Когда других отправляли туда, куда "Макар телят не гонял" или, проще говоря, "ставили к стенке".
- Павлуша очень любит Родину, это видно даже невооруженным глазом на его спектаклях, но воевать ему не надо. Он человек "сугубо мирный", - как рассказывает всем Адельсидоровна.
Сейчас дядя Павлуша волнуется, он делает рукой вот так, и рот у него едет куда-то вбок.
Старые сплетники из другого подъезда говорят: "Энти евреи обожают революции, но терпеть не могут ходить на войну". Слава Богу, они не наши соседи.
Комната наших соседей, которыми нас уплотнили недавно, закрыта на ключ. Я вообще их редко вижу. Они - врачи. И целыми днями пропадают в госпитале. У них веселая фамилия - Срулевичи. Беженцы из Белоруссии.
Бабушка сама долго жила в Минске. Там народила моего папу и двух дядей. Раз, два, три.
Так вот она говорит, что в Белоруссии много Срулевичей, все очень солидные люди. И смеяться над фамилией некультурно.
- Фуй! - в таких случаях кричит дедушка. А я и не смеюсь. Я просто говорю, что Срулевичей в этот момент дома не было. Ну не было Сру-ле-вичей!
Тетя Ира явно обрадовалась, что дядя Леня приволок этого Яшу. Может быть, она его знала еще по Москве, потому что сразу сказала:
- Яшенька, а не найдется ли у тебя чего-нибудь подымить?
Этот дядя Яша тут же полез в карманы своих синих галифе и вытащил целую пачку "Беломора". И я первый раз услышал такое слово:
- Извольте, сударыня!
При этом голос у него был низкий. Это даже странно, когда маленький человек говорит таким грубым голосом.
Потом тетя Ира сказала, что у Яшки всегда был "бас". И он мог бы стать дьяконом в церкви, а вместо этого скакал на лошади всю Гражданскую войну. Вместе с ним скакал и дядя Леня, и маршал Тухачевский. Но это выяснилось уже позже, вечером.
Надо еще прибавить, что тети Маши дома не было. Последнее время она часто задерживалась на репетиции со своим Куликовским.
Моя мама отнеслась к появлению дяди Яши спокойно, то есть не поймешь как. Она вообще в последнее время отучилась удивляться.
А Наташка, которую выродила тетя Ира за год до войны, вообще не обратила внимания на это событие, потому что до сих пор писается в кровать.
Скоро все устаканилось. Дяде Яше определили место на столе в коридоре, и все отправились к нам в общую комнату обедать чем Бог послал. Дядя Яша достал из своего картонного чемоданчика банку тушенки и фляжку с "чистым спиртом".
Большого банкета не получилось, потому что продуктов в доме, как выразилась бабушка, "кот наплакал".
Только вечером, когда я улегся спать на своем диванчике за ширмой и закрыл глаза, делая вид, что сплю, я и узнал, каким чудом произошло пополнение в нашем и без того переполненном теремке.
Оказывается, наш дядя Леня был "парень не промах". Отодрал где-то красные бархатные занавески и всю Ггражданскую войну сражался в этих бархатных галифе под началом командарма Тухачевского, в отряде, которым командовал как раз дядя Яша.
Дело было в той самой Белоруссии. То "красные" побеждали, то "белые". Дядя Леня, канешно, был за "красных".
"Белые" тогда евреев почему-то не любили. А евреи делали революцию, чтобы всем было одинаково хорошо.
Я представляю себе нашего дядю Леню с шашкой на коне. Вот умора!
Я иногда сажусь на стул и принимаюсь скакать по комнате, размахивая половой щеткой, чтобы всем было ясно, как скакал на лошади мой любимый дядя Леня в Гражданскую войну.
Один раз дядя Леня захватил какое-то местечко и повесил там красный флаг. Народ решил, раз уже советская власть наступила, можно грабить магазины. Получился большой погром.
Тогда дядя Леня, чтобы прекратить это безобразие, приказал отшлепать розгами пять теток на центральной площади. Солдаты с удовольствием выполнили приказ и посреди площади отстегали их по голой попке. Городок ликовал. Погромы кончились сразу.
Но потом кто-то "настучал" новой власти, что дядя Леня обижает простой народ. Тогда быстренько собрали трибунал и решили дядю Леню "шлепнуть".
Вот тут-то и объявился дядя Яша, который ночью каким-то чудом вывел из подвала дядю Леню и отправил его по-тихому в Москву.
С тех пор дядя Леня перестал носить красное галифе и заделался инженером на кожаной фабрике, у родственника дяди Сидора, которого тоже "поставили к стенке" перед самой войной.
Если бы не дядя Яша, "красного кавалериста", который приказал пороть теток на площади, обязательно шлепнули. Это уж как пить дать. И мы остались бы без дяди Лени. А у тети Иры без дяди Лени не получилась бы Наташка. А мою единственную сестру я очень люблю. Наплевать, что она писается в кровать.
Когда-нибудь она еще научится ходить на горшок. Это сказал дядя Яша сразу. Все громко смеялись, как до войны, и пили спирт наполовину с водой за ее здоровье.
Тети Маши за столом не было. Она заперлась в своей комнате. Так она решила выступить против уплотнения жилплощади еще одним жильцом. А дядя Павлуша то и дело подбегал к двери, проверяя, плотно ли она закрыта.
Подслушивать могла только Машка-домработница. Но она была глухая. Не умела ни читать, ни писать, потому что жила до нас всю жизнь в деревне.
А эти стены в доме толстые. И никто из соседей разговор услышать не мог, даже при всем желании.
Совсем некстати я неожиданно заснул. Во сне ко мне приходила бабушка Лизаветниколавна и покрестилась.
Порученец маршала
Не сразу, канешно, даже не в один вечер, но постепенно выкатилась на меня веселенькая история про нашего нового жильца.
Оказывается, когда всех подряд "сажали", дядю Яшу не тронули даже пальчиком. Вполне возможно, что у него были свои "небесные покровители". Во всяком случае, с товарищем Сталиным он был "почти на дружеской ноге" еще в ту войну. Отношения он ни с кем никогда не портил, и сам не хотел быть Наполеоном, хотя был маленького роста и носил сапоги на каблуках, чтобы выглядеть немножечко повыше. Я точно не знаю, сколько было сантиметров в самом императоре Наполеоне, но без каблуков дядя Яша получался мальчиком из восьмого класса.
Он был, канешно, длиннее меня на целую голову. Вот такой вот. Или чуть-чуть повыше - вот такой. Но я все ж таки учусь только в третьем классе, а дядя Яша воевал в Империалистическую, потом прошел всю Гражданскую войну и носил в петличке "целый ромб", как сказал дядя Леня. А "целый ромб", это больше, чем даже четыре "шпалы". Короче говоря, он был важным начальником при маршале Тухачевском, который как раз собирался стать Наполеоном, пока товарищ Сталин не назначил его "врагом народа".
У дяди Яши отняли "ромб" и вытурили из Армии. Самого маршала "пустили в расход". А зачем он мечтал скинуть товарища Сталина и сам сесть на его место? Канешно, такого баловства ему никто не разрешил. Всем больше нравился товарищ Сталин. Даже нам, детям. На портретах он курил трубку и носил большие усы.
Это Гитлер носил маленькие, как у Чарли Чаплина!
Но вот за что дядя Яша понравился товарищу Сталину - объяснить никто не мог.
Некоторые злые языки даже считали, что это он "настучал на Тухачевского".
Дядя Леня сверкал глазами и все сплетни категорицки отметал, потому что одинаково любил и дядю Яшу, и маршала Тухачевского, которого он, между прочим, познакомил со своей любовницей. А та, "не будь дура", заделалась потом женой маршала.
Канешно, это случилось еще до того, как дядя Леня поженился на тете Ире.
В нашей семье всегда гордились таким историческим примером. Правда, сейчас, когда "крысы на Лубянке уже съели кишки" нашего дорогого маршала, об историческом факте предпочитали помалкивать.
Теперь дядя Яша, во что бы то ни стало хотел отправиться на фронт, чтобы наголову разбить этого проклятого Гитлера. У дорогого товарища Сталина война пока не очень получалась. Я думаю потому, что товарищ Сталин сидел в Москве, а дядя Яша - в Чкалове.
- У Яшки - ум стратегический, - сказал дядя Леня, когда дядя Яша на большой географической карте объяснял всем нам, как получилось, что немец подкрался к самой Москве, хотя там оставалась моя бабушка и другие члены нашей большой семьи.
Драпали мы, оказывается, потому, что решили воевать с фашистами на тачанках, как в прошлую войну.
А немцы сразу уселись на танки. Вот про что долбил все время дядя Яша, тыча в карту, которую мы перевесили теперь в нашу комнату.
К великому нашему сожалению, дядю Яшу никак не хотели запустить на войну, хотя в армию уже брали всех подряд, кому исполнилось восемнадцать лет. Оказывается, дяде Яше уже стукнуло целых сорок с хвостиком, и он успел поучиться в самой настоящей военной академии.
Я думаю, что дело было не в возрасте, а потому, что он знал слишком много лишнего. Наша Таисия всегда грозит на уроке пальчиком, чтобы мы ничего "лишнего" не брали в голову, зубрили строго по учебнику и только то, что она задает.
Может, и мог дядя Яша победить Гитлера в два счета? Только товарищ Сталин "академиев не кончал". А ему самому хотелось побить Гитлера. Без всякого маршала Тухачевского и без подсказок от дяди Яши.
Дядя Яша каждый вечер подходит к карте и показывает карандашом, где теперь находится наша доблестная Красная Армия, а где немцы.
- Откуда ты про это все знаешь, если радио не передавало? - допытывался дядя Павлуша.
- Элементарный расчет. Сколько могут пройти километров танки? Если не оказывать сопротивление? Двести километров в сутки.
Но сопротивление им оказывается. Гранаты, бутылки с зажигательной смесью - "коктейль Молотова". Наш солдат с бутылкой - страшное оружие.
- А пушки противотанковые? У нас есть и пушки, и противотанковые ружья. Не морочь голову. Вчера сообщили, что пять танков уже подбили…
- За каждый подбитый танк "Крупп" делает в день еще десять штук.
- По-твоему, получается, победить Гитлера нельзя? - задает свой провокаторский вопрос дядя Павлуша.
- Не только можно, но и нужно. Для этого я и пишу сейчас книгу. Мы должны делать танков в десять раз больше. А бросать пехоту под танки и дурак может.
- Кого ты имеешь в виду?
- Не задавай глупых вопросов, - сердится дядя Леня.
Все-таки он главный сейчас в семье.
- Иди и делай свою репетицию. А в стратегию не лезь. Не твое это собачье дело. У Яшки абсолютный нюх на такие вещи. Ты же не учишь Ниночку играть на рояле?
Мама никогда не вмешивается в мужской разговор. Когда страсти накаляются чересчур, она просто подходит к раздолбанному пианино и играет своего Шопена или своего Рахманинова.
Дядя Яша смотрит на маму с восторгом и перестает объяснять тяжелое военное положение.
Тут все мирятся и садятся за стол - пить чай без сахара. Потому что сахар полагается только детям. И то по одному кусочку в день.
Стыдобища
С некоторых пор тетя Ира стала замечать, что сахар с полки в шкапу убавляется и убавляется. Она это сказала вслух маме, наверное подозревая меня. Но я в шкап не лазаю. Нельзя - значит, нельзя. Надо потерпеть. Всё для фронта!
И вот один раз вечером я сижу за ширмой, делаю уроки и вижу: мой дедушка Бориспалыч тихонько входит в комнату, открывает шкап и берет с полки кусок сахару. Он думал, что в комнате никого нет. Я покраснел до ушей, как рак, но никому не сказал. А тетя Ира сама застукала дедушку и устроила грандиозный скандал.
- Как вам не стыдно! Вы культурный человек! Обкрадываете своих внуков! Просто стыдобища!
Дедушка молча спрятался в своей ванной.
Бабушка объяснила тете Ире, что Бориспалыч вовсе не жулик, он это делает бессознательно. А сахар при его болезни - это питание для мозга.
От этой истории у всех испортилось настроение. А в плохом настроении разве можно переписывать диктант?
Адельсидоровна иногда приходит с базара и "несет всякую чушь". Мама ловит ее на слове и выводит на чистую воду:
- Почему вы на каждом шагу привираете?
Бабушка страшно обижается:
- Я же не говорю неправду, я просто… немножко преувеличиваю. Она оправдывается и горько плачет:
- Вай мэ, вай мэ! Зачем я вышла за этого человека.
Мне ее очень жалко!
Я ведь тоже никогда не вру, а просто преувеличиваю.
Бориспалыч
Однажды мой дедушка Бориспалыч взял и умер. Не понарошку.
Как только к нам подселили Срулевичей, надо было куда-то девать бабушку с дедушкой. Из ванной выкинули ванну и колонку, которую топили дровами. Все равно зимой никто ее топить не собирался, потому что дров не было. Да и воду давали, когда захочется, - только утром и вечером. Так что никакого смысла в ванной не было.
Вместо колонки поставили маленькую железную печку и назвали ее буржуйкой. Притащили из театра еще диванчик, тумбочку. Повесили занавеску. И получилась роскошная комната для дедушки.
- Как отдельный кабинет, - прокомментировала Марипална.
На тумбочку дядя Павлуша раздобыл лампу. Но дедушка уже перестал читать газеты и своего Карла Маркса.
На улицу он тоже больше уже не выходил. Потому что по Советской с октября гулял такой ветер, что сшибал с ног. Было скользко даже в калошах.
На валенки пока никто не перешел. Из-за мокроты. Да и валенки, откровенно говоря, были не у всех. Из Москвы мы свои не захватили - думали, что война до зимы еще кончится. А цены на базаре подскочили до небес и теперь были нам не по карману.
Ходили слухи, что эвакуированным будут выдавать валенки по карточкам. Правда, когда - не сказали.
Первый снег выпал и растаял еще в октябре. А потом опять выпал и уже не таял. Так что зима, по всей видимости, как говорили и в школе, и у нас дома, была уже не за горами. Хотя лично я никаких гор в Чкалове не заметил.
Пока дворники не намели сугробы аж до второго этажа, и мы построили во дворе настоящую горку с ледяным спуском. Котик катался стоймя, а мы - на попке.
Последнее время дедушка ни с кем не разговаривал. Сидел в своей ванной. Когда мы обедали, бабушка относила ему тарелку в комнату. Чтобы он никому не портил аппетит. Над ним уже никто не смеялся.
Адельсидоровна на него иногда покрикивала, потому что он плохо слышал и перестал за собой следить. Сама она переселилась в нашу комнату за шкап.
Дядя Леня мотался туда-сюда с резинкой для трусов, чтобы мы не подохли с голода. А мы и не собирались дохнуть. Мама ходила по урокам музыки. Я в школу. Тетя Маша с дядей Павлушей торчали в театре. После того как товарищ Левитан стал сообщать в последний час, что немцев прогоняют от Москвы все дальше, мы ходили в хорошем настроении и думали, что летом война уже точно кончится. Надо было продержаться только зиму. Но дедушка не продержался…
Я был в комнате и делал свои уроки.
И тут бабушка начала барабанить в дверь уборной и кричать:
- Открой сейчас же! Ты слышишь меня? Открой сейчас же!