Не вдаваясь здесь в дискуссию об эстетических достоинствах разных вариантов басни, отметим, что в рамках используемой субъективно-психологической трактовки художественного текста интерес представляет именно выявление причин разной интерпретации одной и той же "затекстовой" ситуации.
Вернемся к И. А. Крылову, анализируя творчество которого Л. С. Выготский пишет: "…Издавна за Крыловым установилась репутация моралиста, выразителя идей среднего человека, певца житейской практичности и здравого смысла". Он приводит, в частности, мнение Н. В. Гоголя, который Крылова "в целом истолковывал <…> как здоровый и крепкий практический ум" (там же, с. 185).
Таким образом, результаты типологизации этого текста не противоречат впечатлению некоторых читателей и исследователей. Достаточно часто речь идет не о понимании текста, а именно о впечатлении от текста. Сам текст несет в себе определенную оценку действительности. Читатель же оценивает и описанный в тексте фрагмент действительности, и оценку, которую дает ей автор. Нередко читатель не соглашается с предлагаемой ему интерпретацией действительности и относится иначе не только к изображаемому, но и к оценке автора. Результат восприятия текста читателями оказывается не таким, как его планировал автор.
"Вряд ли учитель математики и логик Льюис Кэрролл хотел сделать "Приключения Алисы в стране чудес" жестокой и страшной сказкой, но получилась она вовсе не доброй", – пишет об этом один из исследователей этой сказки Д. Урнов. "Существует мнение, – продолжает он, – что это совсем не детская сказка. Попробуйте <…> прикиньте, сколько раз на протяжении всего повествования Алиса вскрикивает, взвизгивает, и вы убедитесь, что это очень нервная сказка. Что мир, в котором живет маленькая Алиса, на самом деле тревожен. Сколько слез, драк, одна погоня за другой!"
"Кэрролл опасался, – пишет английский исследователь Падни, – что жутковатая фантастичность "Зазеркалья" может напугать маленьких читателей" (Падни, 1982, с. 94). Иллюстрации Бармаглота и героя, дерущегося с ним, были сняты с фронтисписа по просьбе читателей, полагавших, что "чудище слишком страшное и может напугать нервных и впечатлительных детей" (там же).
Такое восприятие совершенно не противоречит тому, что многие читатели любят "Алису" за ее сказочность, парадоксальность и остроумие, просто не обращая внимания на ее жестокости, и получают от книги огромное удовольствие.
Таким образом, на примере восприятия одного типа текстов мы показали множественность интерпретаций (смыслов), ему придаваемых, и разнобой читательских оценок.
Как отмечал А. Р. Лурия, понимание текста представляет собой "усвоение не только поверхностных значений, которые непосредственно следуют из содержащихся в тексте слов и грамматически оформленных словосочетаний, но и усвоения внутренней, глубокой системы подтекстов и смыслов" (Лурия, 1979, с. 47).
Поскольку замысел текста носит внетекстовый характер, понимание замысла может быть одновременно и пониманием того, что в тексте непосредственно не дано. Это понимание может оказаться неверным в смысловом и коннотативном планах, что не лишает читателя права на личное отношение к произведениям.
Используя рассмотренные в данной главе концепции, мы можем утверждать следующее: ядро личности, установка, акцентуация, доминанта личности в значительной мере определяют направленность и избирательность или перцептивные искажения восприятия окружающего мира. Определению того, как это происходит и что в этом отношении может предложить анализ художественного текста, посвящена следующая глава.
3.2. Эмпирическое исследование индивидуальных предпочтений читателей
Проективный литературный тест
Проективные методы широко применяются при исследовании личности, поскольку они обладают большими возможностями и относительно просты в применении. Как известно, они построены на возможности множественных интерпретаций экспериментальной ситуации испытуемыми. Проективный метод позволяет выявлять уникальную систему личностных смыслов (проекций), равно как и когнитивный стиль испытуемых.
Среди большого разнообразия проективных методов, находящихся в арсенале психологов, различают: визуальные (задача которых стимулировать у испытуемых создание зрительных образов); интерпретационные (предполагающие истолкование ситуации); экспрессивные (рисунки человека, фантастических существ, животных, с которыми испытуемый себя отождествляет) и др. (Соколова, 1980; Батаршев, 2004; Елисеев, 1999; Романова, 2004, и др.).
Особого внимания психологов заслуживают диагностические возможности, связанные с различными вербальными проявлениями личности, прежде всего на уровне слова, а также рассказов и пересказов. Большое внимание в последнее время уделяется также микросемантическому анализу.
Проективные тесты, использующие словесный материал, получили особое распространение и применение в психологии с развитием психолингвистики. Психолингвистика различает объективную и субъективную семантики. Первая является семантической системой значений языка, вторая представляет собой ассоциативную систему, существующую в сознании индивидуума. В связи с этим семантические признаки подразделяются на принадлежащие семантическим компонентам лексики, взятой в абстрактно-логическом (объективном) плане (значения), и на относящиеся к области ассоциаций (субъективные смыслы). Психолингвистическое понятие "семантическое поле" представляет собой совокупность слов вместе с их ассоциациями. Существует целый ряд методик, выявляющих смыслы.
Ассоциативный эксперимент показывает наличие в значении слова (а также предмета, обозначаемого словом) психологического компонента, давая возможность построить семантическую структуру слова. Он вскрывает существующие в психике носителя языка семантические связи слов. Поэтому он широко известен и активно используется в психолингвистике, психологии, социологии, психиатрии.
Метод семантического дифференциала, предложенный Ч. Осгудом, служит для построения субъективных семантических пространств и относится к методам шкалирования. В качестве объекта при этом могут выступать как физические, так и социальные процессы, в том числе слова. Этот метод позволяет осуществлять количественное (и одновременно качественное) индексирование значения слова с помощью двухполюсных шкал, на каждой из которых имеется градация с парой антонимических прилагательных.
Методика дополнения, или восстановления. Сущность ее состоит в деформации речевого сообщения и последующем его предъявлении испытуемым для восстановления. Интересно, что лица, дающие в свободном ассоциативном эксперименте большое количество редких ассоциаций, хуже восстанавливают поврежденный текст. Кроме того, тексты, написанные такими испытуемыми, указывают на их повышенную тревожность.
Методика неоконченных предложений заключается в том, что испытуемым предлагается либо устно, либо письменно закончить начатые экспериментатором предложения.
Методы косвенного исследования семантики заключаются в том, что испытуемых просят высказаться относительно истинности или ложности некоторого суждения или объяснить значение псевдослова.
Градуальное шкалирование. Испытуемым предлагается расположить ряд слов одной семантической группы "по порядку". Результаты этих экспериментов позволяют создавать "градуальные словари", представляющие практическую ценность, в частности, для составления рекламных текстов.
Методика определения грамматической правильности позволяет получить статистически достоверный материал в отношении грамматически допустимых, с точки зрения носителей языка, высказываний.
Методика прямого толкования слова представляет собой описание содержания и объема значения слова.
Наиболее близки нам психосемантические методы, которые позволяют моделировать пространство базисных категорий сознания. Это направление очень глубоко развивается В. Ф. Петренко (Петренко, 1983, 1987; Шмелев, 1983).
Основным методом экспериментальной психосемантики является метод реконструкции субъективных семантических пространств. Семантическим пространством В. Ф. Петренко называет совокупность определенным образом организованных признаков, описывающих и дифференцирующих объекты (значения) некоторой содержательной области. При этом он выделяет некоторое правило группировки отдельных признаков (дескрипторов) в более емкие категории, которые и являются исходным алфавитом этого редуцированного языка – семантического пространства. Этому определению удовлетворяют, в частности, процедуры контент-анализа или информационно-поисковые языки, применяемые в информатике для формализации и упорядочивания информации в рамках больших информационных массивов, как, например, формализованная запись содержания книг и распределение их по различным тематическим разделам в библиотечном деле. В более узком смысле слова семантическим пространством называется такое пространство признаков, для которого правила объединения отдельных признаков-дескрипторов заданы статистическими процедурами. В качестве примера наиболее известного и простого варианта семантического пространства можно привести методику семантического дифференциала Ч. Осгуда. Математически построение семантического пространства является переходом от базиса большей размерности признаков описания к базису меньшей размерности (категориям-факторам). Семантически категории-факторы, являясь формой обобщения исходного языка описания, выступают метаязыком описания значений, позволяющим разложить (описать) значения в фиксированном алфавите категорий-факторов, выносить суждения об их сходстве и различии и т. п.
С учетом возможностей и ограничений коротко описанных выше методов был создан Проективный литературный тест (далее ПЛТ). Он представляет собой набор небольших текстов, созданных на основе реальных произведений художественной литературы, которые были типологизированы на основании отраженных в них акцентуаций.
В ПЛТ представлены следующие типы текстов: "веселые" (маниакальность), "светлые" (паранойяльность), "красивые" (истероиодность), "темные" (эпилептоидность), "печальные" (депрессивность) и "сложные" (шизоидность). Кроме того, в стимульный материал вошли дополнительные типы текстов, о чем подробнее речь пойдет дальше.
Опираясь на гипотезу о сходстве читателя и писателя Геннекена – Рубакина, мы выдвинули предположение, которое заключалось в том, что читатели определенного типа выбирают для чтения произведения авторов той же акцентуации. Иными словами, читатели с депрессивной акцентуацией будут предпочитать "печальные" тексты, эмоционально-смысловая доминанта которых отражает депрессивность автора, читатели с истероидной акцентуацией – "красивые" тексты, и т. п. Причем речь идет не всегда именно о предпочтении (поскольку человеку в состоянии, допустим, депрессии совсем ни к чему читать печальные тексты, а в состоянии маниакальности вообще не до чтения), а скорее об адекватности интерпретации. Тексты, которые соответствуют их акцентуации, будут интерпретироваться максимально адекватно авторскому замыслу.
В список текстов вошли произведения, имеющие признаки выбранных акцентуаций (см. описание принципов отбора в главе 3). Кроме того, произведения не должны были быть известны испытуемым. Для этого привлекались тексты, которые издатели только собирались печатать Основным источником нам служили материалы аннотированного издания для переводчиков "Современная зарубежная художественная литература". Их содержание было сжато в соответствии с их доминантой до размеров высказываний-микротекстов, или аннотаций.
Об этом следует сказать несколько больше. Отсутствие стандартизированных процедур компрессии художественных текстов делает необходимым использование такого "объективного критерия" компрессии, как интуиция. Так, теоретически трудноосуществимое сжатие художественного текста с легкостью, однако, совершается в повседневной жизни каждый раз, когда, например, кто-то пересказывает содержание прочитанного произведения. При этом почти всегда можно убедиться в справедливости утверждения Н. И. Жинкина, который писал: "В конечном счете во всяком тексте, если он относительно закончен и последователен, высказана одна мысль, один тезис, одно положение. Все остальное подводит к этой мысли, развивает ее, аргументирует, разрабатывает" (Жинкин, 1982, с. 250).
При создании аннотаций основным способом компрессии было упоминание о действующих лицах и основных событиях, в которых участвует главный герой (так называемый метод сюжетных схем – Везе, 1985) Например, содержание одного политического романа (Р. Кондон "Зима убивает") было представлено следующим образом: "Пытаясь выяснить, кто убил его брата-президента, герой романа узнает, что в этом был замешан не только его отец, но и огромный механизм секретных служб".
В аннотациях, как правило, указывались время действия, имена и социальный статус основных действующих лиц. Например: "Испанская танцовщица Каролина Карассон – подруга и любовница Наполеона III – завоевывает всемирную известность благодаря светским, политическим и финансовым успехам" ("Прекрасная Отера").
Иногда можно было ограничиться указанием на тематику произведения: "Роман о веселой и шумной жизни цыганского табора" ("Цыгане"). В некоторые аннотации было включено указание на жанр произведения: "Герой романа – корреспондент – осмеливается вступить в борьбу с кровавым режимом и трагически гибнет" ("Ярмарочный столб").
Особое внимание при создании аннотаций придавалось тому, чтобы итоговая аннотация представляла собой целостное законченное высказывание. Эдгар По, описывая процесс создания поэмы "Ворон", отмечал, что начало поэмы было определено им после того, как был найден эмоциональный тон (тоска и меланхолия) и конец стихотворения (цит. по Арнаудов, 1970, с. 407–408). Поэтому предложенные испытуемым аннотации содержали в себе и описание развязки произведения, например: "Юноша убежал из дому. Вернувшись через два месяца, он без всякой видимой причины убивает мать, брата, любимую девушку и бросается под колеса автомобиля" ("Душа мальчика").
Создавая аннотации вместе с психиатром Л. Т. Ямпольским, мы стремились сохранить оценочные ключевые прилагательные и эмоционально нагруженные слова, которые присутствовали в авторском тексте: "Сын игрока, обаятельный Дарси Дансер, стремился выйти победителем из всех жизненных трудностей, очаровать всех женщин, выиграть на всех скачках"; "Главная мысль романа – столкновение естественного и ясного мироощущения людей пустыни с обманом и несправедливостью современного цивилизованного общества". Иными словами, мы стремились передать "эмоционально-чувственное состояние", заложенное в тот или иной тексты автором.
Иногда для этого приходилось прибегать непосредственно к цитате: ""Я не знаю, как я должна жить. И как должны жить другие… Я знаю только, как живу я. Как улитка без раковины. А так не проживешь", – говорит главная героиня, умеющая хорошо работать, но неудачливая и беспомощная в личной жизни".
При создании аннотаций важно было избегать любой дополнительной оценки содержавшихся в оригинале эмоциональных структур. Они включались только в том случае, если непосредственно в нем присутствовали: "Парикмахерша мечтает о роскошной жизни, но не может вырваться из круга безрадостных обязанностей".
К сожалению, это не всегда удавалось, в результате чего появлялись, например, такие аннотации: "Этот поэтический цикл пронизывает холодное отчаяние от ощущения уходящей жизни: надо от всего отказаться, ибо уже измерен срок и сосчитаны шаги и удары сердца".
В целом аннотации были составлены на основе описанной выше типологии текстов, что позволяло сочетать интуитивную оценку эмоциональных структур текста с языковыми фактами (показателями акцентуации), имевшимися в самом произведении. Полученные 80 аннотаций были распечатаны в случайном порядке. Они имели последовательную нумерацию.
Примерами "темных" текстов являются следующие: "Роман повествует о карательной экспедиции, целью которой является расправа над жителями мятежной деревни"; "Юноша убегает из дома. Вернувшись через два месяца, он без всякой видимой причины убивает мать, брата, любимую девушку и бросается под колеса автомобиля"; "Капитан полиции Грегориус допрашивает преступников ударами по почкам, коленом в пах, кулаком в солнечное сплетение и таким образом раскрывает преступления".
В качестве "печальных" текстов выступали тексты следующего содержания: "Безысходно текут дни одиноко живущего пенсионера. Все чаще он думает о том, чтобы принять снотворное и уснуть навеки"; "Этот поэтический цикл пронизывает холодное отчаяние от ощущения уходящей жизни: надо от всего отказаться, ибо уже измерен срок и сосчитаны шаги и удары сердца"; "У могилы матери героиня впервые ощущает пугающую пустоту своей внешне благополучной жизни, горечь мыслей о навсегда упущенной возможности понять и согреть сочувствием близкого ей человека".
"Веселые" тексты были представлены сюжетами следующего характера: "Герой романа – парашютист – влюблен в свою профессию и полон отваги при совершении подвига"; "Роман о силе духа и мощи человеческой личности отважных молодых ребятах-шоферах, пробивающихся с важным грузом сквозь снежные заносы".
В качестве "красивых" текстов использовались такие: "Молодой клерк мечтает о "пути наверх", рисует в воображении машины лучших марок, дорогие украшения, модные наряды"; "Отец считает сына ленивым и легкомысленным. А тот, рискуя жизнью, спасает попавшую в снежную бурю группу туристов и становится героем фильма"; "Богатый граф полюбил героиню за ее необыкновенную душу и не замечаемую никем красоту. Героиня спасает жизнь графу, и он в знак благодарности делает ей предложение".