Наверху, в комнате, Тауров показал все, что у него было из документов. Просмотрев бумаги, Кусов сразу ухватил суть:
- Как я понимаю, мы должны доказать, что ремонта танков фактически не было? Проведем экспертизу?
- Экспертиза может лишь установить, что ремонт произведен некачественно. Не больше. Время-то прошло. Если участники будут настаивать на том, что танки ремонтировались, обойдутся наказанием в дисциплинарном порядке. Возбудить против них уголовное дело мы не сможем.
- Надо проверить их по материалам, - сказал Гнушев. - Если материалы, отпущенные на ремонт - краски, цемент и прочее, - не израсходованы, значит, ремонта не было.
- Эти материалы они могли сбыть налево, возразил Кусов.
- Это тоже можно проверить.
- Все можно проверить Но сложно. - Кусов повертел записку Веры Гаевой, даже посмотрел ее на свет. - Слава, надеюсь, ты выяснил, кто это написал?
- Есть такая Гаева Вера Сергеевна, из отдела информации.
- Гаева? Припоминаю. Этой Гаевой при мне не было, заболела.
- Вчера я был у нее дома. Она подтвердила, что написала записку. Даже объяснила, что эта записка означает. По ее словам, кто-то из руководителей ремонт на "Петропавловске" организовал липу по питьевым шнкам. "Золото" в ее записке - так сказать, образ.
- Что значит "кто-то"? - спросил Гнушев. - Она что, эта Гаева, не знает, кто?
- Знает, но назвать фамилию не захотела. По ее словам, она была с этим человеком связана. Согласитесь, вопрос тонкий.
- Наверное, тонкий, - сказал Гнушев. - Но вообще-то можно было строже спросить.
- Она что, незамужняя? - поинтересовался Кусов.
- Незамужняя, двадцать семь лет, живет одна. Вчера я не стал выяснять подробности, подумал, дело терпит, поговорю на следующий день. Главное, есть ее показания, документы найду на заводе. Откуда я мог знать, что сегодня она исчезнет?
- Как понять? - спросил Кусов. - Исчезнет? Такое в наше время еще бывает?
- Бывает. Домой звоню - трубку не снимают. На работу не вышла.
- Подожди. Получается… - Кусов уставился в бумаги. - Получается, она исключительно важный свидетель, так, что ли? Кстати, сколько всего этих руководителей ремонта?
- Пять. Двое заводских, один наблюдатель Морторгтранса, двое из плавсостава. Заводских мы сегодня опросили - Чернягина и Ермакова.
- Ермаков. - Кусов помолчал. - Вроде бы примерный семьянин. На роль похитителя не подходит. Я к тому, если он с ней сбежал. Жена, трое детей.
- Чернягин тоже не из той категории, - заметил Гнушев.
- И все-таки деться некуда. Надо выяснять, мог ли кто-то из них быть связан с Гаевой.
- Хорошо, - согласился Кусов. - Ермаков за мной.
- Беру Чернягина, - хмыкнул Гнушев.
- Вы с ними уже беседовали, подход найдете. На судоремонтный оба подъезжайте завтра без меня. В два встречаемся около диспетчерской.
Шум, тявканье, звук замка
Тауров прошел мимо пустующего столика дежурной по подъезду, поднялся на второй этаж, остановился у знакомой двери. В квартире тишина. Только он хотел нажать звонок, как вдруг ему показалось, что в квартире раздался шорох. Прислушался - тихо. Померещилось? Нажал звонок - раз, второй, третий. Мелодичный звон вспыхнул, угас. Нет, все-таки в квартире никого. Если бы пудель услышал звонок, он, наверное, подал бы голос. Но, может быть, там одна Вера? Какой-то звук был, он явственно его слышал. Снова стал звонить, непрерывно нажимая кнопку. Мелодичный звон перешел в сплошную трель. Прекратил - тихо. Тронул дверную ручку, нажал - дверь даже не колыхнулась. Три замка. В первый приход мощный замковый заслон не вызвал у него вопросов, теперь же он подумал - зачем столько запоров? Да, в квартире ценности, но ведь есть общественная дежурная. Если страх - перед кем? Оглянулся - рядом в торце лестничной площадки, почти впритык, дверь квартиры двадцать. Пожалуй, звонить в соседнюю квартиру рано, надо поговорить с дежурной. Если она дежурила всю ночь, хорошо. А если нет? Кроме его собственных соображений, никто и ничто не говорит о том, что могло случиться что-то серьезное. Да и у него самого есть пока только неясное беспокойство. Ощущение, что что-то неладно, но только ощущение, ничего больше.
Вышел на улицу и увидел, что на лавочке у подъезда молодая женщина листает какой-то журнал, покачивая детскую коляску.
- Простите, вы живете в этом доме?
- Да, а что вас интересует?
- Где мне найти дежурную?
- Тамару Антоновну? В 106-й квартире.
Открывшая дверь квартиры сто шесть пожилая Тамара Антоновна оглядела его не очень приветливо. Хорошо, он будет гнуть ту же линию - "старого знакомого".
- Простите, Тамара Антоновна?
- Ну, Тамара Антоновна.
- Вы меня не помните? Я вчера вечером выходил. Из двадцать первой квартиры. У Веры Гаевой был в гостях.
- У Веры Гаевой? - Тамара Антоновна будто к чему-то прислушиваясь. Ну, допустим. От меня-то что нужно?
- Вы вчера дежурили, я хотел спросить - она из дома поздно вышла? После того как я ушел?
- Что-то не помню, чтобы она выходила.
- И с собакой не гуляла?
- Она собаку ночью никогда не выводит. Вам-то что, молодой человек, гуляла она с собакой, нет? Вы кто ей будете, муж? Да я б и мужу не стала говорить.
- Да я волнуюсь просто. Пропала она куда-то. За ней машина могла вчера приезжать, вы не слышали? Тамара Антоновна, миленькая. Мне очень важно.
- Ну и что - важно. - В глазах дежурной появилось сомнение. - Мало ли кому что важно. Не слышала я никакой машины.
- А в квартиру к Вере кто-нибудь приходил? После меня?
- Никто не приходил.
- Вы… всю ночь дежурили?
- Вот привязался. Ну, не всю ночь дежурила, спать ушла. Я ж живой человек.
- Сколько было времени, когда вы ушли ночью?
- Не помню. Около двух, что ли. Да, два, полтретьего. Еще вопросы есть? Если нет, до свидания.
- Но утром вы все-таки спустились?
- Ну, спустилась.
- Когда?
- Вот настырный. Не помню даже. Ну, около шести. Все, прием окончен, молодой человек. До свиданья.
- Спасибо, Тамара Антоновна. - Дверь закрылась. Если сейчас в квартире двадцать один никого нет, Вера вместе с Фифи могла выйти из дому только ночью. Между двумя и шестью.
Все-таки - откуда шорох? Хорошо, самая пора наведаться в квартиру двадцать. Если бы с Верой и Фифи что-то случилось, пусть даже ночью, соседи наверняка бы услышали. Он шагнул к лифту, но выйти из тамбура не успел - дверь квартиры сто шесть открылась. Выглянувшая Тамара Антоновна окликнула его:
- Молодой человек, вы кто ей будете-то?
- Знакомый.
- Может, она уехала? Что вы волнуетесь?
- Да я пока не волнуюсь. Только вот звоню по телефону - не отвечает. В дверь - тоже не отвечает.
- Я вот насчет чего. Вы спрашивали, машину я ночью не слышала? Так вот, ночью-то я легла, а заснуть никак. Да я обычно и не сплю в это время. Ну и вот, сквозь сон слышу - машина вроде внизу остановилась. Ночью-то тихо, а тут мотор. Кто бы, думаю, это? Наши-то, которые с машинами, вроде все поприезжали.
- Где она остановилась? У подъезда?
- Нет, чуть подальше. На Луговой, во двор вроде не въезжала.
- Эта машина потом уехала? Постарайтесь вспомнить.
- Да будто вроде уехала. Я уж засыпать начала. На второй раз шум был. Был, точно. Значит, уехала.
- Вспомните, когда примерно приехала эта машина?
- Когда… Да я вроде недолго пролежала, с полчаса. Ну вот считай. Часа в три. Да, часа в три.
- А уехала, значит, часа в четыре?
- Ну так примерно.
- Большое спасибо, Тамара Антоновна.
- Да не за что, чего там. Если беспокоитесь, чего же не помочь.
Дверь захлопнулась. Мысль заглянуть сначала к дежурной была правильной, да и вообще стало легче. Возможно, Вера уехала именно на этой машине. Пожалуй. По крайней мере, есть о чем спрашивать соседей на втором этаже.
Звонок в квартиру двадцать ему пришлось нажать раз пять, пока наконец стеклянная точка дверного глазка не потемнела. Наконец дверь открылась, за ней стоял мужчина лет пятидесяти. Потертый спортивный костюм, из-за расстегнутой на груди "молнии" выбиваются седые волосы. По взгляду ясно - на долгий разговор рассчитывать нечего.
- Простите, я хотел узнать насчет вашей соседки, Гаевой.
- Мы не справочное бюро. Извините, не можем ничего сказать насчет соседки.
- Она пропала, вы не слышали, ночью она не выходила?
- Не слышали, - раздался из глубины женский голос. - Мы ночью спим.
- Не слышали, - повторил мужчина. Что еще?
- Может, собака ночью подавала голос?
Мужчина хмыкнул. Вышедший к двери парень лет восемнадцати заметил:
- Подавала. Пару раз тявкнула. Я еще подумал, может к Вере кто пришел. Потом примерно через полчаса у нее замок закрылся.
- То есть Гаева ушла? - уточнил Тауров.
Парень присвистнул:
- Как уходила, не видел. Дверь ночью запирали, это я слышал.
- Запирали изнутри? Или снаружи?
- Не знаю.
- А… шум машины? - Тауров с надеждой посмотрел на парня. - Шум машины около дома? Не слышали?
Парень поерошил волосы.
- Шум машины… Нет. Вернее, может, что-то шумело, но я так не прислушивался. Я ж говорю, занимался.
- По времени когда это примерно было? Тявканье, шум замка?
- Не знаю. Я на часы не смотрел. - Покосился на отца. - Спать лег в полчетвертого. А между прочим, у Веры недавно тоже замок открывался. Я слышал.
- Недавно? Вы не ошибаетесь?
- Не ошибаюсь. Она три замка открыла, один за другим. Я хорошо слышал.
- Вы уверены, что это была она?
- А кто еще? Больше некому.
- Во сколько это было? Примерно?
- Недавно совсем. Так часов в семь.
- Не помните, собака при этом не тявкала?
- Нет.
- Ваша соседка только вошла? Она не выходила снова?
- Может, выходила. Я не слышал.
Мужчина нахмурился, ему явно не терпелось скорее закрыть дверь.
- Товарищ, извините. Это все, что мы можем сказать.
Парень, глядя на Таурова, пожал плечами. Тауров кивнул:
- Спасибо.
Дверь закрылась. Тауров снова подошел к квартире двадцать один. Прислушался за дверью все та же глухая тишина. Если соседи слышали звук замков - значит, сейчас в квартире кто-то есть. Вера? А не открывает, потому что не хочет? Затаилась? Но тогда где Фифи? Если бы он мог сейчас вскрыть квартиру. Нельзя, нет санкции. В общем-то, нет и оснований.
Опять поднялся к Тамаре Антоновне.
- Тамара Антоновна, сегодня в семь вечера вы здесь сидели?
- Сидела.
- Примерно в это время вы не видели Гаеву? Она должна была вернуться.
- Я же сказала, нет, не видела. Не было ее.
- Может, родители заходили? Часов в семь вечера.
- Может, заходили. Я не видела.
- Вспомните, в это время, в семь вечера, в подъезд не заходил кто-то из посторонних? Не живущих в этом доме?
Дежурная задумалась. Тауров подсказал:
- Вспомните! Кто-нибудь, кого вы не знаете?
- Заходил. Точно заходил. Но только он не к Гаевой.
- Кого вы имеете в виду?
- Да такой - морячок. Капитан, наверное. Представительный такой мужчина. Лет так под сорок. Как раз около семи он вошел. Но только он не к Вере. К Вере можно пешком, она на втором этаже. А с моряком этим лифт повыше остановился. Этаже на седьмом.
Подумал: это ничего не значит. "Моряк" мог подняться на седьмой этаж, а потом спуститься.
- Вы говорите - он был представительный?
- Да. Усики, по-моему, были. Фуражка капитанская. Особенно-то я не смотрела, взглянула только.
- Обратно этот моряк не выходил?
- Не видела, я ушла ужинать.
- Спасибо. Тауров вышел на улицу. Фонарь у подъезда освещал небольшую часть двора, что-то вроде проезда. С одной стороны этот проезд ограничен девятиэтажным домом-близнецом. с другой - задней стеной магазина. К ней примыкает подсобный двор; за узорным забором из кирпичей видны два аккуратно уложенных штабеля пустых ящиков. Завернул налево, прикинул: метров через сорок можно выйти к Луговой улице. Пройдя в этом направлении, остановился. Некоторое время стоял, наблюдая за проезжавшим мимо транспортом. Поток довольно разнообразный - легковые машины с частными номерами, такси, автобусы, грузовики. Значит, в семь вечера приходил "моряк". А ночью к дому подъезжала машина. Скорее всего машина, подъехавшая ночью, остановилась где-то здесь. Именно здесь, в просвете между зданиями, где-то между магазином и вторым девятиэтажным домом. Похоже, к Вериному подъезду водитель не завернул умышленно. Иначе что ему мешало проехать лишние тридцать метров? Но он не пожелал, почему? Чтобы кто-то из жильцов дома двадцать три не увидел его машину? Несмотря даже на три часа ночи? Впрочем, может быть, все это лишь его домыслы. Ну. поленился человек, остановился, чуть не доехал. На улице все было довольно мирно, кто-то, хороший знакомый Веры, заехал за ней ночью. И они уехали, никому не сказав, куда едут. По рассказам соседей, по осторожности, с которой была закрыта дверь после ухода, по сравнительно спокойному поведению Фифи - этого человека Вера ждала. И хорошо знала. Остается понять, что это за человек. Может быть, именно тот - организовавший фиктивный ремонт питьевых танков? Хорошо, он подождет, пока Вера не объявится или ее родители не подадут в розыск. С родителями хорошо бы встретиться, они могут многое рассказать. В том числе и об этом ее таинственном знакомом. Но пока не возбуждено уголовное дело и не объявлен розыск, он может искать встречи с ними только неофициально. Как знакомый дочери. Насчет же машины завтра утром он позвонит участковому, попросит провести поквартирный обход и попытаться узнать хоть что-то насчет останавливавшейся ночью машины. Вздохнул полной грудью. Пахнет зимой, воздух холодный. Хотя какая зима в Дальноморске в начале ноября? Настоящих морозов здесь не бывает, океан. Усмехнулся. Сейчас он поедет домой, уткнется в телевизор. Потом выпьет чаю, и спать.
Мужчина с приятным голосом
Утром Тауров занялся делами. Позвонил капитану Озерову - участковому, в район которого входит Луговая улица, попросил обойти квартиры, из которых можно было увидеть остановившуюся ночью машину. После этого, достав в отделе кадров Дальрыбы фотографию Разина, сам съездил на Луговую. Тамара Антоновна, изучив фото, в конце концов сказала: "Похож". Нужно было сделать скидку: фото было восьмилетней давности, и Разин, которому сейчас под сорок, на фотографии выглядел моложе. К тому же главным признаком, по которому дежурная опознала Разина, были короткие светлые усики. Но в любом случае то, что вошедший в подъезд "моряк" был похож на Разина, наводило на размышления.
Затем, подъехав на судоремонтный, Тауров зашел к Кочиевой.
- Валентина Андреевна, нам нужно поговорить. Пропала ваша сотрудница. Очень прошу, подскажите, если знаете, с кем в последнее время Гаева встречалась, разговаривала по телефону. Естественно, из мужчин.
Кочиева долго молчала. Наконец сказала:
- Хорошо, Вячеслав Петрович, скажу. Были звонки. Такие, после которых Вера, мягко говоря, приходила в хорошее настроение. Э, да что там… После этих звонков она буквально расцветала.
- И давно они появились? Такие звонки?
- Н-ну, Вячеслав Петрович… По-моему, с момента, как Вера здесь сидит. Давно, очень давно.
- И кто звонил? Вы слышали когда-нибудь его имя, фамилию?
- Если бы. Не-ет, это тайна за семью печатями. Во-первых, этот человек звонил крайне редко, во-вторых - знаю только, что у него приятный мужской голос. Мягкий и в то же время уверенный. Причем он никогда не спрашивал Веру или Веру Сергеевну. Всегда - "будьте добры, Гаеву".
- Вы могли бы предположить - он работает здесь, на заводе?
- Да вы что. Нет. Задумалась. Нет, не на заводе. Ну… я никогда не слышала здесь похожий голос, потом… Нет. По всему, и по манере спрашивать он здесь не работает.
- Вы когда-нибудь спрашивали Гаеву об этом прямо? Что это за человек, где работает?
- Было. Раньше когда-то, очень давно. Знаете, по-женски несколько раз пыталась выяснить, что это за человек. Кто, откуда, сколько лет, где работает. Бесполезно. В лучшем случае отшутится, а обычно просто посмотрит. Вот так, прямо в глаза. И улыбнется. И весь спрос. Ну, я человек тактичный, потом уже перестала лезть в душу. Но знаю это серьезно.
- И все-таки попробуем прикинуть, может быть, это кто-то с завода? Например, вы знаете Чернягина?
- Инженера? С трубопроводного цеха? Вряд ли. Вячеслав Петрович. Да им не только Вера, не знаю, кто им вообще может заинтересоваться. Это… Да нет, я точно знаю, это не Чернягин. И голос совсем другой.
- Может быть, Ермаков? Из того же цеха?
- Вячеслав Петрович, я вам удивляюсь. Во-первых, Ермаков ниже Веры на полголовы, во-вторых, решительно это не он. Пискля, растяпа, да и вообще ничем не блещет. Уверяю, увлечься Ермаковым Вера не могла.
- Ну а, например, Асаян?
- Шиян Альбертович? Наблюдатель Мортрансфлота? Ну, голос-то точно не его. Да и Асаян немолодой человек, у него отдышка. Исключено. Вообще, человек, который ей звонит - не с завода. Манера жить другая, это ясно по голосу.
- Может быть, у Веры несколько таких знакомых? У которых "манера жить другая"?
- Вы плохо знаете Веру. Она не из тех, кто… Ну, кто тает при каждом ласковом слове. И вообще… Вообще она очень скупая. Я имею в виду, на чувства.
Скупая, подумал Тауров. Действительно, скупая, как он теперь вспоминает. Позавчера в разговоре с ним не сказала лишнего слова. Да и вообще, обработала, когда он был у нее в гостях - лучше не придумаешь. Притупила бдительность, заставила поверить, что завтра он сможет ее легко найти. И исчезла. Все, разбирайся теперь с питьевыми танками. И с анонимкой, которую получил Черноводов. Если Чернягина, Ермакова и Асаяна можно отсеять, остается кто-то из плавсостава, Фоменко или Разин. Но ни один из этих двоих не мог позавчера увезти Веру на подъехавшей ночью машине. Оба в плавании - Фоменко на "Дежневе" в Индийском океане, Разин на "Петропавловске" в Холмске. Правда, можно допустить, что Разин прилетел в Дальноморск именно в эти дни. Если так, это легко проверить.
- Я забыла сказать, утром звонила Нина Александровна. Вчера они обзвонили всех родственников, подруг, знакомых. Ничего.
Что ж, хоть в этом Кочиева может ему помочь.
- Валентина Андреевна, позвоните-ка им сейчас и предупредите - с ними хочет поговорить… ну, скажем, сослуживец их дочери. То есть я.
- Хорошо. - Выполнив его просьбу, протянула трубку.
Тауров сказал:
- Здравствуйте, Сергей Викторович. Тауров Вячеслав Петрович.
- Очень приятно, Гаев. - Голос был твердым, несколько суховатым. - Простите, Вячеслав Петрович, что начинаю с вопросов. Вы что-то знаете о Вере? Где она, что с ней?
- Я как раз хотел поговорить с вами на эту тему. Думаю, поговорив, мы будем знать больше.
- Вы ее знакомый?
- Знакомый.
- Что ж милости прошу, мы с женой дома. Не знаю, говорила ли вам Вера - мы живем за Второй речкой. Недалеко от озера Юность. Проспект Столетия, дом два, квартира восемнадцать.
- Я буду у вас часа в три, вам удобно?
- Удобно. Ждем вас в это время.