Алек – одичал. Нескладный, руки торчат, когда ими размахивает, глаза косят от смущения, ещё хуже, если требует что-то без слов, заходится в воплях… Я была слишком занята работой (выяснениями отношений с работой) – опомнилась, стала уделять им больше внимания. Прогулки, разумные (объясняемые) требования, игры, по вечерам книжки. Как ни странно, слушают всегда, даже если не много понимают; видимо, малышата в этом возрасте и в самом деле открыты рифмам и стихам. В итоге Алек выправился.
Повторяет охотно. "Ксюса", "не надо", "мыть"…
Любимое – самолёт ("малёт"); М. купил 2 маленьких самолётика. Ещё train, поезд, light, fly, оса, арбуз, Maus, "дудулька". "Тананой" (телефон), "менанада" (мармелад), "наш тамбай" (трамвай), "сахахак" (сухарик; опускает голову, стесняясь плохого произношения, конец трудно расслышать), "тонони" (тортеллони). Домой, платье, "тиче" (птица), "бонон" (Luftballon) – все всплывают случайно (смотрит в сумке, называет, что видит). "Фитот" (цветок) – показывает на кубиках, на горшке. "Капаця много" (купаться), "неситью" (нести, you?), got it.
Смешное: после России однажды утром услышали, как Аня считает до 8… по-английски. Странный результат действия языковой среды. Правда, объяснение всё же есть: похоже, усвоила счёт от 5-летней Ксюши [дочки моего брата], которая учит английский.
А Алек считает до… 1 или до 2.
По приезде как будто снова замолчали (по-русски). Неужели стены напоминают, что здесь язык другой?
После поездок (раньше не было) превращают горшок в читальню. Особенно Аня: перед тем, как идти на горшок, бежит к полке с книжками.
Вскоре после возвращения: любимым становится ещё и "фильм" (Анино "филим", Алеково "финон").
2 + 9
Аня усвоила, что буквы в разных сочетаниях дают разные слова. М. показал ей одну и ту же букву в словах fox и Alex – тем легче ей оказалось ПРОЧЕСТЬ box, слово, которое она ещё не запомнила.
Алек всё ещё отказывается называть себя (автоматически называет "Аня", когда же специально спрашивают, видимо, понимает ошибку – отмалчивается, меняет тему, отказывается однозначно)… Смотрели фото, обнаружили, что избегает называть себя; попробовали играть: показывали на его изображение, спрашивали: "Это мама?" – "Нет." – "Аня?" – "Нет." – "Кто же это?" – "…" Или так: "А вот Ксюша!" Но такие подмены его сердят, доводят даже до истерики, если мы настаиваем на своём. Мы не могли сдержать смеха, а он в конце концов полез драться, раздражённый то ли неуважением к его имени, то ли нашим назойливым желанием услышать в его исполнении звук, который ему трудно произнести. Кажется, иногда он сознательно заменяет своё имя Аниным.
Наше лето – пауза в занятиях. Проводим время на детских площадках, пляжах и т. п. Чтоб не досадовать, когда будет дождливо и холодно: тогда-то и примемся снова за книжки и развивающие игры, а пока "развиваемся" от случая к случаю, когда дома минутка выдастся и желание возникнет. Ничего, здоровье и тонус тоже необходимы для интеллектуального развития. "На свежую голову".
Алек говорит: "ся!" (сядь). Я села не так, как ему хотелось бы, – кричит: "Ся дугой!" Сядь, то есть, по-другому. Услышала и такой вариант: "Auch ся!"
Алек ходит, сокрушается-досадует: "Шорт! Mann!"
Аня ещё не усвоила падежи. И множественное число. "Муха… Ещё муха! Ещё муха!" – "Мухи. Много мух!" – "Много муха." – "Аня, это мухи. Когда много мух, говорим: мухи. Много мух!" (говорю и сразу же понимаю, это может вывести из себя: одно и то же слово почему-то меняется…) – "Много муха!" – "Аня, говорят: много мух." – "Много муха!!!" (это она произносит уже с гневом и вызовом: так должно быть, и нечего издеваться, сбивать с толку!)
Полуполяк-полунемец в магазине: переобученный левша. Об исследователе-целителе, нашедшем связь между детской травмой и заиканием и успешно лечившем мальчика с помощью музыки; эхо.
М. забирал детей из садика, пришел огорошенный, но в восторге: воспитательница сказала, Алек беседует с ней по-немецки! Задает вопросы, высказывается… Через пару дней, когда я её увидела (она была сменная в нашей группе), расспросила. Оказалось, успех не так уж велик: Алек показывал на предметы и спрашивал, что это, и затем повторял (что он и дома с некоторых пор делает). Так "назвал", например, окно (воспитательница, видимо, учила русский) / window / Fenster. Конечно, я довольна (открылся обучению; и воспитательница делает больше, чем можно было ожидать) – а всё же жалко, что фантастический прорыв оказался мнимым…
Алек обнаруживает чувство юмора. Ушибся, стукнувшись о шкаф, жалуется. Я глажу шкаф, приговаривая: "Бедный шкафчик!" – Алек хохочет.
Алек проявляется как левша (одно время казалось, что переучился / выправился). Даже отказывается брать ложку другой рукой.
Алек "стал джентльменом", как выразился М., хваля его: хочет молока, но, понимая, что оставшееся молоко – Анино, сначала спрашивает: "Аня – несь?" И только после этого пьёт (и время от времени переспрашивает, не будет ли она пить).
Алек получил голубой бокс (коробку. – Прим. ред.) со вкусностями (грецкие орехи, поджаренный маис, фигурки-кексы) и, распробовав, раздаёт сокровища детям. Т. е. делится, понимая, что отдаёт нечто ценное, вкусное. Обычно он один, наособицу, а тут "вышел в люди" – потчует сначала незнакомую соседку-бэби, потом детей из группы в детском садике; такое впечатление, что пытается "влиться в коллектив" – понравиться, чтобы приняли. Не до конца удалось. Почти перед самым нашим уходом наверху на горке Алек лёг и не сразу поехал, не сразу отпустил руки, а сзади уже стоял и ждал Л.; Л. крикнул требовательно раз, другой – и вцепился Алеку в волосы, даже пытался пинать Алекову голову ногой. Л.-ва мама вне себя запрыгнула на горку, требовала от сыночка, чтоб извинился (и не подумал); папа Анны попытался Алека утешить, гладил по голове, был особенно внимателен к нему. Но, по-моему, все участники-дети восприняли происшествие не так драматически, как родители.
Заметки М. Читал "A Woset in the Closet" д-ра Суса – и обнаружил, что Аня выговаривает cupboard как 2 разных слова [kup bō:rd], как если бы она знала, как слово пишется, то есть как будто знает этимологию. (От М. она такого, понятно, слышать не могла, да и ни от кого другого тоже.) Объяснения М. не нашёл.
Аня всё ещё не освоила грамматику персональности: хочет, чтобы папа помог ей мыть руки – говорит: "Wash your hands".
Еще из "мистики" их языкового развития: используют слова, которые я не говорю, например, "соска". Мы обычно говорим "дудулька", иногда "пустышка" (но, может быть, мой папа сказал пару раз? однако это могло случиться, разве что когда им было несколько месяцев; мда-а…).
Глупые ситуации с нашим немецким третьим. Сама не могу дать Алеку персик (занята с Аней) – предлагаю пойти к папе и попросить (и демонстрирую как; ошибка?). Алек бежит, просит по-русски, М. не понимает – я вынуждена кричать из другой комнаты по-немецки, что ребёнок хочет einen Pfirsisch. М., поняв, переспрашивает: "Do you want a peach?" Что за представление должно сложиться у ребёнка: языки, полностью непригодные для общения…
Аня как будто ПЕРЕСТАВЛЯЕТ звуки (т. е. "пошли" звучит как "пляши" – или это было "положи"? козлик превращается в "клозика").
У Алека фаза: каждый день по 2–3 новых слова.
Алек считает до 2 – и ужасно радуется…
Я проверяю произношение:
в – вода. И weg
ж – живот, нажать, положить, жираф, жук, пожалуйста
л – ложка и др. И Ball
ф – фильм
ц – цветок
ч – выключить, птичка, чаю, четыре, черепаха, часы, качели, чашка, плачет. И tschьs
ш – горшок, машина, шумит, дышит, наша, каша, кушать, душ, сушить, большой, шесть. Fisch
щ – ещё
= Не выговариваются звуки: р, ц
ж, ч, ш, щ – у Ани ближе к з, тс, сс, странным образом у Алека произносятся чище, часто с большим приближением к норме, например ч (в слове "плачет" так вообще чисто), ш (сушить, машина), щ (c щ досадует-"ругается": звучит нечто среднее между чёрт и shit). Кроме того, он произносит их отдельно практически чисто (!), играя, например, в летящий самолёт или льющуюся воду или имитируя мои призывы говорить тише. У Ани зато в беглой речи л лучше. Т. е. она говорит что-то вроде "платсит", а он – "пачет"…
+ Выговаривается даже "сложное", как мне представлялось, л.
Алек до сих пор редко составляет даже простые предложения; как бы выталкивает слова один за другим, с очевидным усилием.
М. проверяет:
a – bad
o – clock
th – that
r – right
wh – white
w – works, watch
l – please
= Аня комбинирует л с другими согласными в начале (play), что немногие (родные и знакомые) дети в этом возрасте могут. Выговаривает звуки лучше, чем К. это делала в её возрасте (та даже в 6–7 лет хуже говорила). Хорошо говорит л в clock – М. удивляется: вообще-то даже 5-летние дети испытывают трудности с комбинацией cl. Чистое a. Вообще, у Ани по-английски получается всё – или с максимальным приближением к желаемому.
У Алека как будто нет трудностей с гласными. Более-менее говорится w. Трудности с r, th. Qu, wh слышит, но не воспроизводит; l в clock не говорит совсем.
2 + 10
Алек сегодня: "самолёт летит" (сначала ошибся: "неси́т"). "Сапет" (велосипед). Охотно повторяет даже трудные слова! Любит повторять цифры.
Но всё ещё не любит учиться в Анином присутствии: кричит: "Weg!" И понятно: она быстрее и лучше выговаривает слова.
Собирают "никитинские квадраты" 2-й степени сложности (иногда с моей помощью).
Поговорили с фрау Фёрстер (воспитательницей) о принципе "один человек – один язык". Она засмеялась: "А я, значит, отвечаю за немецкий?" Тоже смеясь, подтвердили. Она считает, что Алек ленив, – я предложила другое объяснение: самолюбив. Говорит, они не обособлены в группе. Но не смогла сказать, с кем дружны; от нашего замечания, что больше всех с Ли-Роем, отмахнулась: "С ним все дружны, он очень живой" (lebhaft). Она не слишком наблюдательна или не следит за нашими специально. Впрочем, это может и тем объясняться, что их состояние не вызывает беспокойства. Сообщили ей давно усвоенные фразы, явно из детсада: "Komm, Schatzi", "Feierabend!" – она опознала. (Ещё "Papa arbeitet", "Komm ’runter", "Setz dich"…)
Аня переводит на лестнице в садике требование чьей-то мамы "nicht weinen!" – "не плакать!"
Игра с выражениями лиц не пошла, прежде всего у Алека: ему неинтересно. Дело не в усидчивости: разбирать-собирать машинку может долго-долго. Правда, когда начали "переодевать" деревянных сборных мишек, подбирал им личики с удовольствием.
"Убая" у Алека становится синонимом "капут" (иногда говорит "work нет")…
Аня начинает говорить длинными предложениями. Алек говорит короткие: "Малёт летит". "Улетел" выражает таким сложным способом: "Малёт летит несь". Любит повторять цифры. (Кстати, о "несь": я приняла за "несть", а М. решил, что "берлинский" немецкий влияет: берлинцы говорят вместо nicht "них" или "ниш", наши же не могут сказать "ш", отсюда "несь".)
Когда говорят друг с другом, очень много русских слов, легко решить, что русский, несмотря на детсадовское окружение, доминирует; но и немецкого много, и английского.
Вот, может быть, влияние языка на поведение: Ане явно нравится произносить "Лирррой" (как и "Papa arrrbeitet") – может быть, тут одна из причин дружбы? Не единственная, конечно: Ли-Рой и в самом деле "живой", непосредственный, экстраверт, в языке продвинутый, в меру эгоцентричный, но и способный сопереживать; с ним просто и легко. Он ещё и с характером – интересно.
Аня считает уже и по-русски до 8. Алек до – 2.
Смотрели фильм – так устали, что, когда TV отключился (с ним такое случается), даже и не позвали нас, просто лежали и слушали. Посмотрели до конца – Алек сам выключил переключатель в удлинителе. Он сам вынимает батарейки из машинки и вставляет тоже сам. Сам отпирает дверь. Разобрал книжку с двигающимися фигурками.
В первый раз скатились с большой горки.
Вычитала, что нормальных детей возмущает, что их корректируют: правильность языка для них не важна, поправки они воспринимают как невнимание к содержанию сказанного ими. Я всё-таки не думаю, что ошибаюсь, когда предлагаю "свой" вариант, то есть когда "перевожу" на русский, если они пытаются что-то сказать мне на немецком или английском. "Понимать" значило бы сдаться чужому языку и потерять свой. А "не понимать"? Было бы глупо, если русское слово детям ещё не известно, – и не слишком разумно, если известно: сколько времени уйдёт на выяснения… Потому – явно не показывая, "поняла" или "не поняла" (как бы "догадываясь" или "предполагая"), повторяю сказанное ими на русском. Уже давно начала пояснять (ещё даже не веря, что поймут): папа так говорит, а мама говорит по-другому; так – на папином языке, а на мамином – вот так. Плоды есть: Аня сама поправляется, комментируя: мама говорит… (и дальше русский вариант).
Оба слышат лучше ударные слоги и усекают слова, но в различном объёме. Повторяли за мной "около стадиона", получилось "диона" (Аня) и "она" (Алек). Иногда смешное: Алек хотя бы первый согласный, да сократит ("атасику" – мотоцикл)!
Алековы "тононон" (телефон), "тамины" (витамины), "букики" (кубики), "малёт титит" (самолёт летит).
Показываем Алеку картинку, спрашиваем, что такое? Вдруг отвечает: аква! (И показывает адекватно, на воду.) М. тотчас переспросил: "Алекс, твой язык в прошлой жизни был латынь?" М. говорит, не в первый раз слышит от Алека слова, каким его никто не учил.
Алек, наконец, научился говорить своё имя. Несколько дней назад повторил за мной правильно, пару дней назад 2 раза подряд правильно произнёс. Наконец, сегодня в М.-вом присутствии сказал своё имя (хотя пока и говорит тихо, как бы не совсем уверенно). Когда хвалим – очень радуется.
Слушали музыку; наконец, я выключила проигрыватель и ресивер. Алек тотчас подбежал к удлинителю и выдернул штекер из розетки. В ванной этот любитель порядка после купания выкручивает пробку – чтобы вода вылилась. А позавчера М., зайдя на кухню, обнаружил дитя, сосредоточенно разрезающее дыню. Почти разрезал, и довольно умело! Шутки насчёт того, что скоро мы им будем не нужны, становятся всё более правдоподобными…
М. досадует на то, что у обоих обнаруживается немецкий акцент в английском. Аня, например, говорит "кэт" вместо cat и hungry с немецким r.
Аня уже забыла счёт! Показывает палец и говорит: "О-пять!", 2 пальца – с вопросом: "Пять?" и т. д. Короткая память. А Алек замедлен до крайности. Играть в лото с ними двумя невозможно: заранее ясно, кто выиграет. И – "недостаток концентрации" у Алека; над книжками быстро начинает скучать. А вот фильмы смотрит с удовольствием.
Разговор с Аней утром.
– Папа?
– Папа работает.
– Компьютер?
М. говорит, день назад состоялся такой же диалог, но обо мне.
Алек использует императив: "Пий!" – скомбинировал из "пить" и "пей". Как раз перед тем я уговаривала Аню пить. Примечательно то, что заметил и запомнил форму.
Аня отвечает грамматически верно (только без чередования согласных) на мой вопрос: "Видишь змея?" – "Визю".
2 + 11
У Ани не получается русское "р" – и очень хорошо выходит немецкое "р".
У Алека как будто пропал интерес к книжкам, словам.
Прочитала у Карин Ямперт (Jampert K. Schlüsselsituation Sprache. Opladen, 2002. S. 76 u. w.) о сомнениях по поводу принципа "один человек – один язык" (и компромиссного "язык семьи – язык окружения"): не срабатывает ли в голове ребёнка иной механизм выбора языка, не продолжает ли ребёнок "по инерции" говорить на том языке, на каком начат разговор?..
Не со всем, что автор из ситуации детского двуязычия выводит, можно согласиться.
Справедливо, что на практике принцип "один человек – один язык" не выдерживается: в двуязычных семьях, например, всё равно ведь (как правило) один из языков – общий для родителей. О чём-то подобном я уже думала: когда мы говорим между собой на немецком, принцип не работает, так что ещё немного – и детки перестанут верить в необходимость "навязываемого" каждым из нас языка… Но вот вопрос: правильно ли думать, что принципу следовать не надо? Есть ведь и другие причины быть верными своему родному языку: например, чистота языков, которым хочется обучить ребёнка.
И ведь писали уже, что для детей язык не к ним обращённых высказываний не столь важен (М. вспоминает нечто подобное из своего детства).
И ещё: а если ребёнок начинает разговор? При склонности маленьких прагматиков к одноязычию они просто раз и навсегда перейдут на язык большинства (в Германии так, во всяком случае). Как забыть встречу в магазине: папа говорит с девочкой по-русски, она отвечает на немецком. Казалось бы, комфортное для обоих общение – но ведь ситуация означает, что русский для ребёнка не "родной" (т. е. ребёнок фактически не двуязычен). И ведь и в самом деле родители таких детей жалуются, что ребёнок говорит с акцентом и с ошибками, а для многих реалий не находит русских слов…
Ясно, что идеального двуязычия в жизни не бывает. Если пойдут в англо-немецкую школу, в идеале надо бы мне дублировать преподавание на русском, чтобы понятия отложились в голове на 3 языках. Надо бы организовать, помимо немецкого, русское и англоязычное телевидение, чтобы культурный опыт и словарный запас были приближены к соответствующим у русских и американских ровесников. Нереально…
Попробовала, читая, спрашивать Аню, что видит на картинке, что будет дальше, что она запомнила из прочитанного.
М. похвалил их успехи в грамматике. Алекова грамматика: "Don’t, icky".
Аня: "Du machst драться". Победа немецкого? Вообще, Аня может сказать на немецком больше, чем на наших языках. И говорит более связно.
Прислушивается к разговорам взрослых, выуживает уже слышанные, но не вполне усвоенные слова, догадавшись, что они значат, переспрашивает: "Ist das Schrank?"
День рождения на носу. Можно было бы ожидать скачка в языке – скорее откат. И вообще, стали "дикие": спорят и дерутся, не хотят гулять, по утрам не хотят одеваться, Алек совершенно перестал интересоваться словами и книжками – только железная дорога. Аня не хочет смотреть фильмы (и не только "Монстров"; правда, когда всё-таки включаем, смотрит).