И пыталась оспорить сами теории. "Ле", имя молока, произнесённое после того, как молоко выпито, а не до, – не изложение потребности, не акт коммуникации? Но "выражение удовольствия" – тоже "коммуникация", только другого рода (поэзия!). К тому же можно интерпретировать и так: чадо с характером, называет вещь не когда этого хотят, а когда сам хочет (довольный жизнью Алек тоже говорит охотнее). Похоже, в такой форме как бы благодарит давших желаемое (ответный жест доброй воли, компромисс в ответ на компромисс: вы не насилуете меня – получите то, что хотели!) – то есть, как ни крути, опять-таки социальность, общение!
М. нашёл информацию о реальной истории. Попытки врача длились не месяцы, а 5 лет; за это время "дикарь" научился произносить и узнавать написанными несколько слов – и не больше. Потому опекун и отчаялся.
Сейчас предполагают, что мальчик с самого начала был аутичен (в фильме – намёки: забота о порядке болезненная; раскачивается из стороны в сторону, когда взволнован; ненавидит посетителей – одного, доктора, он практически выгнал, надев на него шляпу и вручив трость).
Кажется, сейчас считают: "Маугли" – миф; в годы пубертата закрывается "окно" в язык. Оксана Милява (в последние годы почти все найденные дети-дикари – из России) найдена примерно в том же возрасте, с 3 лет была прикована к цепи среди собак, они её и "воспитали". Сейчас ей около 25, живет в институте, изучающем задержки в развитии интеллекта; после всех попыток цивилизовать её остановилась на той же стадии, что и Виктор, говорить так и не научилась.
Я пошутила: они у нас тоже Маугли, дети ТВ/видео-века: подражают Дональду Даку и т. п.
Маугли из Ивановской обл.: четырёхлетний Антон, "воспитанный" кошкой; развитие восстановилось, хотя всё ещё отстаёт. Из Ростова-на-Дону: полуторагодовалый малыш, заползший в конуру собаки и проживший там несколько месяцев. Всё дети алкоголиков…
Статья о Джини (Genie); не усваивая язык, хорошо проходит многие тесты (обнаружение порядка в хаосе и т. п.): использует другие знаковые системы. Обнаружили: левое полушарие почти не активно. (Кстати, Виктор в фильме левша.)
На ночь поставили кастрюльку с раствором для ингаляции – они чуть не подрались, каждый хотел дышать (а под полотенцем не заставишь), легли в одну кроватку и отталкивали друг друга, чтобы занять место поближе к кастрюльке. Пришлось разлить содержимое в 2 сосуда. Ночью – Аня кашляла во сне, не переставая, – я в первой попавшейся ("Алековой") заменила раствор и поставила, понятно, около Ани. Анину же кастрюльку пришлось переставить к Алеку. Утром Аня растерянно спрашивает: "Где мой горшочек?" Алек же захотел переставить "свою" кастрюльку от сестриной кроватки к своей. Объяснила, что кастрюлька больше не нужна: не пахнет, вечером поставим снова лекарство – понял, не просто понёс на кухню (как я просила), а зашёл в туалет вылить бесполезную жидкость. Аня же не позволяла тронуть свой "горшочек" (несмотря на все мои объяснения), понесла с собой к завтраку, поставила на стол, время от времени пыталась дышать над кастрюлькой. Алек оказался "умнее", аналитичнее – Аня же, при всех её бесспорных языковых способностях, думает меньше?
Сейчас считают: 2 разных раздела мозга отвечают за "обучаемость" (внимание, память и т. п.) и за сообразительность и креативность (ср. Алеково умение самостоятельно разобраться в технике). Это, понятно, не выводы – речь о том, что надо бы понаблюдать и попытаться достигнуть баланса.
"Длинные" грамматически правильные предложения у Ани. Аня обычно говорит так: "Верёвочка не пускает лошадку" – Алек в состоянии сказать: "Не надо надевать пижаму".
Он многоязычный, близнец, мальчик, правополушарный, с плохой памятью – многовато трудностей… Что касается памяти, вчера подумалось: в его случае о речевом развитии надо бы говорить так: "Сегодня опять забыл…"
3 + 3
Огромный Meilenstand (веха. – Прим. ред.), М.-ми словами, в Алековом языковом развитии: на вопрос отвечает не "No", a "I don’t".
Давно уже "Алек", но всё ещё "сама" (а Аня "делал" и т. п.).
Анино "уа" вместо "л" (?!).
Алек строит железную дорогу с туннелем, говорит сам с собой: "Train! Eisenbahn-туннель! Train kommt durch. Я нашёл [груз для грузового вагона]! Закыта [закрыл крышку коробки, изображающей туннель]. Теперь акыта!"
Карнавал; кто одет пиратом, кто привидением, 2 кошки, чудесный негритёнок: лицо замазано краской, огромный чёрный кудрявый парик (М. сказал: появление такого персонажа на карнавале в Америке вызвало бы скандал)… Наши – попугай (Аня) и божья коровка (Алек). Вечером прошу Аню рассказать, как дети были одеты, – не помнит! Смогла вспомнить только, что Хельга была с рожками. И Алеков костюм не забыла.
Костюм Алека Аня несколько дней после праздника вспоминает: как только увидит на картинке божью коровку, говорит: "Алек!"
Алек говорит мне "Открыть!", а М. "Open!". (В детском саду тоже начал было просить М. "открыть", но переключился на английский.)
Алек: "Annie’s crying" – опять-таки большой шаг вперёд.
Мешанина у Алека: "Dein сока пить".
"Усвоение" немецкой грамматики: "Ich bin auch nicht" (…) [Я тоже нет, по-русски, звучит вполне приемлемо для разговорной речи…]
Обсуждение вопроса, кто испачкал столик. Оба отказываются признаться. Я заявляю, что тоже не пачкала, папа тем более: его здесь не было. Аня умозаключает, с уверенностью, как будто ничего другого не остаётся предположить: "Дядя испачкал".
Алек болеет, сидит дома со мной (Аня в садике). Он один легче, чем в компании с Аней. Необычно спокойный, послушный. И – разговорчивый. Сам начинает разговор, пытается новые слова применять, спрашивает: "Правильно?"
Второй день снова в садике – замолчал.
Попыталась проверить, что Аня понимает из прочитанного. Просила её рассказывать мне сказки (я болею). На удивление мало усваивает. Из "Мойдодыра", много раз читанного, ничего не помнит?! даже новые слова (умывальник, мочалка). Из "Доктора Айболита", с картинками-подсказками, "рассказать" смогла только пару сцен (звери в Африке ждут и зовут доктора; у бегемотиков животики болят; ну и, конечно, эпизод, где доктор раздаёт зверятам шоколадки). Как же они слушают, ради ритма, видимо?.. (Ясно, что не только ради картинок: М. им пытался читать "Тома Сойера" без картинок – слушали.)
Я попробовала сказки с фабулой, "Сестрицу Алёнушку и братца Иванушку", – ещё одно разочарование. Кое-как кое-что Аня вспоминает – глядя на картинки и по моим наводящим вопросам; но вот ключевые волшебные события, превращения (Иванушка превратился в козлика и наоборот, ведьма обратилась Алёнушкой) как будто не поняла, пропустила между ушей. ("Аня, где Иванушка? Куда он делся?" – "Спрятался".) Правда, отдельные фразы отложились в памяти целиком: "Не пей, козленочком будешь". Это я уже замечала: запоминает отдельные фразы (понятные) из сказок ("Козлятушки, отворитеся"), из песенок ("Но вот пришла лягушка", "Один серый, другой белый спрятались в канавке").
Аня говорит с первого раза довольно сложные слова. Сороконожка, например.
Звоню. Аня: "Ты Алеку звонишь?" Странное предположение: Алек едва говорит, тем более по телефону…
М., стоя рядом со шкафом, указывает Ане на штаники, положенные на шкаф: "These?" – Аня соглашается, но называет иначе: "Those". М.: ещё один очевидный случай скачка в развитии языка.
М. уже пару раз заявлял, что язык наших детей подтверждает теорию Хомского (американский лингвист. – Прим. ред.). Вот и сегодня опять заговорил о том же. Аня, собранная и стоящая перед выходом, на М.-ов вопрос: "Ready?" – ответила: "Ready to go". М. уверен в том, что оборот в разговорах с детьми ни разу не использовал; Аня, тем не менее, усвоила выражение в грамматически правильной форме.
3 + 4
Приехала после недельного отсутствия; думала, они совсем забыли язык. (А перед поездкой ещё и болела и долго не могла поправиться, дети были почти заброшены.) Но нет! Даже Алек – разговорчивый, с немаленьким словарным запасом, довольно внятно говорящий. Или это можно объяснить эмоциональным зарядом от встречи?
М. говорит, Анин английский – вторичен: собственно, "переводит" немецкое высказывание на английский, сохраняя немецкие конструкции. Никак не научится говорить, например, "me too" – в её исполнении это "I also". А в немецком – этакий берлинский диалект, с "простонародным" оттенком. У Алека в этом отношении прогресс больше (!).
Ночью проснулась от рёва Алека. Сидел на коврике, как будто что-то искал, на вопрос, что делает, промычал что-то вроде "Аня валежка" (так я поняла), на повторные вопросы не отвечал – начал злиться, драться… В руке у него увидела ключ; мы с М. вспомнили, что вечером с ключом носил белую палку; М. нашёл её, показал – Алек слегка поуспокоился… Первое, что сказал, проснувшись утром: "Где моя палочка?" (так вот что оно было!). В общем, когда волнуется, говорит непонятно. И когда в словах не уверен.
Алек охотно повторяет; но не всегда: иногда из самолюбия отказывается.
Общие буквы даются Ане легко. "Круглую, как рот" букву О – запомнила, а показывала я много дней назад. М – "мамина" буква (и папина: "М."). "Свои" буквы А и Е (Annie) помнит. Сегодня выучила К, "букву кошки", и нашла её на обложке книжки, которую читали ("Кошкин дом"). Это из наших общих (общих у латиницы с кириллицей) букв.
У Ани немецкое (мягкое) "л". Пыталась объяснить ей, что могут быть недоразумения. Она хотела сказать "угол" (поставить нелюбимую куклу в угол) – получилось "уголь". Аня тренироваться не захотела (после того как несколько попыток сказать "л" твёрдое закончились неудачей). В таких словах, как "упала", "л" заменяет на "у": "упауа".
У Алека опять пропал интерес к книжкам и словам. Возится целыми днями с крючками, вешалкой, шваброй и т. п.
У врача. М. был приятно удивлён: врач, услышав, что отец говорит с детьми по-английски, сам перешёл на английский – и Алек выполнял все требования (открыть рот, высунуть язык, перевернуться…); т. е. Алек понимает больше, чем М. думал! Дома для проверки устроили игру в "послушную Лялю" (выполняют быстро мои команды) – Алек частенько посматривал на Аню, но большую часть команд вполне понял сам: реагировал не глядя на сестру.
Если хочет сказать что-то более сложное, чем обычно, кроме вполне значимых слов вставляет слова, какие знает (пусть даже в такой комбинации не имеют смысла). Вот такая имитация сложного высказывания.
Аня осваивает грамматику, 1-е лицо, хотя и не вполне правильно. "Лежу", "дышаю"… Вместе с тем, говорит о себе "упал". (Похоже, путаница в родах у них надолго. Вот и Алек до сих пор говорит "сама".) Алек тоже пользуется 1-м лицом, но чаще сокращает предложения до минимального количества слов.
Образчик Аниных смешений: "Ауч! Стукнуло мою фюсю!"
Стадия освоения грамматики: "Алек моя машина возьмёл!"
Ещё пример "перевода" с немецкого на английский, "от Ани": "What you doing?" В русском: "Мама, Du shopping?"
Борюсь с Аниной привычкой говорить "эллиптически", с комическим результатом: "Мама, ты молоко?", т. е. "Мама, ты будешь пить молоко?"
3 + 5
Уже узнаю от детей новые немецкие слова! Алек услышал, что Аня хнычет (я резко с ней говорила), прибежал, спрашивает: "Was ist los? Hat Mama geschlagen?" [Что случилось? Мама шлёпнула?] – Аня из вредности кивнула. Повернулся ко мне, шлёпнул (как я его иногда) по попе, крикнул: "Nicht hauen!" Я и не знала, что есть hauen (без приставки) – "стукнуть"…
Пришла на кухню и вижу: самостоятельный Алек сервировал полдник на двоих (себя и Аню): чашки с соком (когда я пришла, подтирал пролитый из упаковки сок кухонным полотенцем), ложки и… йогурт, который я вообще-то даю на завтрак. Попыталась йогурт убрать в холодильник – рассердился, закричал, стукнул (становится агрессивен в последнее время), поставил упаковки назад на стол. Уселся, сказал: "Lassen wir es so". Совсем немец.
Рассматривали с Аней книжку; начала объяснять ей, что такое матрёшка, – и услышала: "А я знаю!" Откуда?! Я уверена, что матрёшку она до сих пор не видела. То же самое – с антенной.
Алек, услышав в электричке (в объявлении) слово "S-Bahn", встрепенулся и переспросил: "Essen?" Вечноголодный ребёнок…
Дети приглашены на день рождения к Беннету. Беннет (2 года) двуязычный и тоже отстаёт: говорит лишь несколько слов (Mama, Papa, Opa, auto, aus, nicht…). Зато Алек отличился: говорил много и громко с незнакомыми людьми (Аня же стеснялась и молчала!). Рассказал, что это мама купила подарок, просил торт, сообщил, что пирожное понравилось, призывал посмотреть на новую игрушку, предлагал Беннету играть…
На улице Алек здоровается с прохожими, улыбается, кричит "халло!" Легко и охотно вступает в разговор с незнакомыми людьми, причём чаще всего сам начинает беседу. Например, в воскресенье на площадке рассказывал подошедшим мамам, что построил туннель, а в понедельник просил незнакомого чужого папу взять в руки совок и рыть песок…
Аня: "ждаю".
К Пасхе оба получили в детском саду кучу сладостей; мы даём их на десерт к обеду, после того как съеден суп; Аня стала есть много лучше. Сегодня спрашиваю, что хотят есть. Алек с уверенностью в своём праве требует "колада". Аня, более дисциплинированная, но и не без хитрости, раздумчиво заявляет, что съела бы "шоколадовый суп". Образовала новое слово, по модели, – доказательство того, что осознаёт грамматику, не просто повторяет! Вот только образец не вполне очевиден – название цвета (розовый?)? "Луковый" они не слышали; остальные названия супов образуются, скорее, с суффиксом "н" (капустный, картофельный, рыбный…). По названию сока (абрикосовый, персиковый, апельсиновый, вишнёвый)? Всё равно эти слова они слышат реже, чем прилагательные с "н". И ведь яблочный сок – любимый.
Алек и Аня говорят многое грамматически правильно по-немецки (прошедшее, неопределённый артикль). Алек по-русски почти всегда правильно употребляет лицо (слышала от него 1-е и 3-е, в том числе с изменением формы: вижу), императив. И чаще всего род в прошедшем ("Ты умылась?" – в смысле "помыла пол"; "поел")!
Когда Алек осваивает новую форму / новое слово, спрашивает: "Павильна?"
Об Ане М. сказал: в английском у неё совершенная грамматика, только немецкая: практически переводит с немецкого на английский (we leave = lassen).
У Алека до сих пор встречаются неоткорректированные слова ("аподус" – автобус). Когда нужно выразить новую и не привязанную к практическим потребностям мысль, нередко теряется, запинается и мычит, не находя слов. А учиться по-прежнему не хочет. В отличие от Ани.
Аня тоже путает животных! Смотрели "Маугли" – увидев павлина, закричала: пингвин! Правда, это единичный случай – в отличие от Алекова "кадила" (крокодила), который на самом деле всегда оказывается тигром.
Аня, наконец, обратила внимание, что "трусики" как бы множественного числа. Поправляет: "Nur eine!" А чуть раньше пыталась говорить "трусика". (Я тогда не поняла, что это она "анализирует" форму.) Явное осознание категории числа.
Читали "Бармалея". Алек, наконец, участвует в процессе: показывает, где соответствующая тексту картинка. Однако в конце, когда я закрыла книжку, не смог вспомнить вехи сюжета. В отличие от Ани.
Насколько влияет немецкий на их русский язык? До сих пор не до конца разобрались с падежами – не потому ли, что в немецком практически нет падежных окончаний (только артикли)? И в английском нет.
Аня: What is that?
М.: That’s an alarm.
Аня: O! Noch mehr Larm!
(т. е. раскладывает слово на артикль и "слово", похожее на немецкое Lärm).
Если Аню упрекнуть в том, что она жадничает (я это делаю в форме вопроса: "Неужели ты жадная?"), она соглашается – и с чистой совестью прижимает к груди то, чем не хочет делиться. Если то же самое проделать с Алеком, он совершенно выходит из себя, кричит: "Я не жадный!!!" – и лезет драться; делиться, впрочем, тоже не желает… В чём тут дело, в характерологии (нечто вроде "цинизма" на детский лад у Ани?) или в чувстве языка – в том, что Алек чувствует оценочные оттенки значений, а Аня нет?
Алек всё чаще "рассуждает" (как Аня) о том, что у Хельги одни слова, у мамы – другие. Что Аня, как девочка, должна говорить так, он же, как мальчик, иначе. Например, сегодня: "Аня – сама, Алек – сам". М. поражён, спрашивает, как мне удалось достичь того, что он научился, наконец, правильной форме. Однако Алек не "научился": он, как и прежде, говорит о себе "сама". Точнее будет сказать, он "понял" различие форм.
Были в зоопарке 6 часов – боюсь, поездка скорее не понравилась: замёрзли, устали, звери за решёткой, недосягаемы – а детям хотелось на них кататься и т. п. Правда, можно было гладить и кормить маленьких домашних животных. Думаю, что жираф, обезьяны, бегемот и морские львы в памяти всё же остались. Может быть, ещё фламинго. Из хищников многих не было.
Играли в "магазин" – надеюсь, выучили по крайней мере несколько стереотипных фраз, научились лучше считать и, может быть, запомнили, как выглядят некоторые купюры и монетки ("игровые деньги" имитируют настоящие евро и центы).
Оба не выговаривают "р" и "ш".
Аня всё чаще пытается говорить со мной по-немецки (отдельные слова) – я "не понимаю", тогда, после паузы, следует русское слово (похоже, скорее вспоминает, чем неохотно переключается).
Ещё пугающий пример. Англоязычный отец в Германии уже 10 лет, дочь отвечает ему на немецком. Он говорит, опыт всех его знакомых двуязычных семей говорит о том, что дети переходят на язык среды…
К вопросу о том, каким видят мир разноязычные дети. М. сердится, когда Аня называет наш дом Haus (ещё и подкрепляя Хельгиным авторитетом): речь ведь не о собственном строении! Аня настаивает на своём.
М. принес "квадраты Никитина" для иллюстрации разницы в представлениях о мире: будь квадраты сделаны в Америке, голубого не было бы (синий и голубой – одно слово), как и оранжевого, зато был бы розовый, как один из основных цветов. Однако радикальных выводов (в духе Уорфа) о том, что язык (языки) как-то влияет (влияют) на мироощущение наших малышат (то есть о том, что их видение мира какое-то особенное), я бы делать не стала.
Играли в "семью". Алек выказал себя заботливым папой: кормил "Аню", пытался носить, но вот "читать" не захотел (не смог) – зато Аня в первый раз пересказала "Репку" и "Колобок"…
Ещё игры. С завязанными глазами найти и ощупать предмет – назвать и рассказать, что можно с ним сделать. Бросать мячик, называя слово, – ловящий говорит "ам", если вещь съедобная.
Игра: неправильно называю слова ("О, какое ведро!" – о ботинке) – Алек поправляет.
Вопрос, как спровоцировать говорить больше. Кажется, самое лучшее – импровизированный спектакль.
Всё ещё смешивают 3 языка: ein бумажка, ein cat… Из грамматики – усвоены первое и второе лицо настоящего времени (3-е редко используется). Единственное число активно используется, но и множественным первого и третьего лица пользуются правильно. С ошибками – мужской и женский род в прошедшем (о себе). Научились (более-менее) употреблять притяжательные прилагательные (с местоимениями проще). Алек всё ещё использует свои "стратегии" упрощения слов ("Малёт летит").
Вроде не было "стадии" отказа от тех языков, что "в меньшинстве": отвечают на наших языках, хоть Аня – сейчас – и не сразу (забывает слова)?