Собираемся в парк. Уговариваю одеваться быстрее. Спрашиваю Алека, неужели он не хочет увидеть павлина? Аня вмешивается в разговор: "А мне ещё уточек!"; подумав, добавляет: "И Маугли". Ассоциация по смежности: павлин начинает каждую из серий русского мультфильма о Маугли.
3 + 6
В последние дни: "можаю" (Аня) – как надеваю-снимаю? Бегу (Алек). Удаётся мужской и женский род прошедшего времени единственного числа.
Аня: "Ты девочка, и я девочка. Папа и Алек – мальчики". Я решила проверить, насколько изменились её представления о "мальчиках" и "девочках". На мои вопросы отвечает: Феликс, Леннарт – мальчики. Анна, Юлия – девочки. "А Хельга?" – "Мальчик". – "Как же так? Почему? А Дорит?" – "Дорит – мальчик". – "Но почему? А Дженни?" – "Девочка". Алек тоже утверждает, что Хельга – мальчик… (Дорит, воспитательница, – худенькая, с короткой стрижкой, всегда в брюках; Хельга, воспитательница в их группе, – тоже с короткой стрижкой, в брюках, массивная, как фрекен Бок, со склонностью к авторитарному воспитанию.)
"Л" мягкое – отсюда "уголёк" вместо "уголок" и "люк" вместо "лук". У Алека не так заметно в слове "угол", но и он говорит "уголёк" – правда, может быть, копирует Аню (повторяет за ней: я просила её сказать "уголок" и после сразу же – Алека). Аня говорит "Анйя" – однако когда мы начали тренироваться (няня), мягкое "н" удалось очень хорошо с первого раза. Скорее всего, Аня копирует произношение, которое слышит в детсаду.
Напрасно я, думая, что детям ещё трудно формулировать длинные предложения, "переводила" / дополняла их короткие высказывания. Аня в итоге начала лениться, а Алек стал избалованным. Всё они могут! Во всяком случае Аня! Недавно начала с лёгкостью повторять обвинительные тирады за папой: "You have to accept the fact that you’ve got a sister". Впрочем, это по-английски – а по-русски, даже повторяя, иногда стягивает 2 слова в одно: мыть руки – "муки"…
Объясняла Ане про корни: соломинки растений, растения так воду пьют из земли.
Страх после чтения скептически настроенного Д. Циммера. Всё уже встречала, но вот ведь как действует тенденциозная подборка… Снова заговаривает о полуязычии, подкрепляя старую формулу метафорой: одна функционирующая машина, как ни крути, лучше двух сломанных. Укрепляет и старое предубеждение против многоязычия: мультилингвы отстают от сверстников-школьников (сообщения из Голландии). Напоминает: из 6 детей, которых наблюдала Дёпке, только двое росли активными билингвами, но и они после поступления в школу превратились в пассивных носителей второго языка. Подчёркивает: у Вернера Леопольда вторая дочь по-немецки не заговорила, лингвист остался при убеждении, что двуязычие не каждому дано. Интерпретация идей Камминза: двуязычие может состояться только на основе хорошо развитого первого языка. А основная идея: многоязычие не каждому даётся…
Чтение наложилось на впечатления от книги Кильхёфера и Жонки "Zweisprachige Kindererziehung" о юных французах в Германии: 1-й язык был уже хорошо развит, когда пошли в детсад, 2-й пассивный – с тех пор немецкий превратился в "сильный" (даже и в самосознании), приводит к интерференции. И это у способных к языку детей, и уже до школы… (Да, надо было нам отдавать их в детсад позднее…)
Двуязычие – удел немногих?.. Посильна ли задача, за какую мы взялись?
А теперь – успокаиваемся. Говорить с детьми на ином языке, кроме своих, ни М., ни я не хотим. До сих пор отвечать нам на наших языках дети не отказываются. Что будет в школе – поживём, увидим. Прогресс в языковом развитии есть. Что касается "отставания" – есть ведь и утверждения, что в школе догоняют в развитии! Может, наши дети "перегружены" языками в общении с нами и эмоционально обеднены? И мы этого не замечаем? Но до сих пор никто нам ни о чём подобном не говорил…
Алек, похоже, играет, когда неправильно называет слова:
– Хочу банан.
– А вот же банан.
– Это не банан!
– А что же?
– Автобус!
И точно так же – "трусики" – о баране, который выпрыгивает из окошка (на картинке).
Анина фантазия: "Аня, как думаешь, что говорит слон котёнку?" – "Я хочу кекс".
Алек: "Papa gesagt / hat gesagt" – "сказает".
Ещё один ребёнок в парке отвечает русским – по-немецки. Молодой человек, друг семьи: "Не заставляют".
Трёхъязычная семья на детской площадке: швед, русская, живут в Германии, девочка младше наших, в детсаду 7–8 ч, 2 ч в день с родителями. В России мама давно не была – в Швецию едут на этой неделе на пару дней. "Я не ожидаю, что русский будет на таком же уровне, как немецкий, но хотелось бы сохранить живой язык". У неё быстрый немецкий с попыткой немецкого произношения, русский несколько неловкий.
Алек вдруг засмущался, не хотел сказать, как его зовут. "Ты Аня?" Качает головой. Шепчет: "Алек". Аня вообще стесняется новых людей. Прислушивается, переспрашивает каждый раз, когда поблизости оказывается "не-немецкий" ребёнок: "Что сказала девочка?"
Не понимаю, что говорят. Иногда фантазия помогает опознать слово, искажённое или неотчётливо выговоренное.
Р, ш не выговаривают.
У Алека развивается самоуверенность. Охотно считает, но с ошибками. По-немецки особенно охотно – и с теми же ошибками всегда (счёт не поправляем). …8…9…4…6. Кажется, "виноват"… автоответчик! Алек ведь называет как раз те цифры, что М. голосом выделял, записывая текст сообщения на автоответчик. Цифры Алек произносит иногда в другом порядке, но в том же составе.
М. учил Алека фехтованию. "Cross! En garde!" – новые слова. Алек довольно удачно защищался и нападал, но вошёл в азарт, больно стукнул М. по руке и был отстранён; попробовала Аня. У неё получалось не так ловко – и с позицией, и с повторением слов. "En garde!" [онгард] она услышала как "My god!"
Играли в испорченный телефон; Алек усвоил правила игры быстрее; слышит слова лучше Ани.
Рассматривали "Зелёные яйца с ветчиной" д-ра Суса и рассуждали о картинках по-русски. Оба хорошо "читают" выражение лиц.
Аня утром рассказывала Алеку сказку о курочке Рябе. (Вчера я читала Алеку сказку, и книжка осталась лежать на диване; Ани вчера с нами не было, она была на кухне: как всегда, долго не могла справиться с ужином.) Рассказала вполне правильно, хотя и не наизусть (мы не настолько часто читаем сказку), не вполне точно имитировала сказовый ритм ("Дед бил, бил – никак не разбил"). Вводила дополнительные детали – судя по эмоциям, большой важности: "Кошка на стол залезла – ха-ха-ха!", "Курочка кудахчет: я вам принесу другое ичко. И принесла белое – ice cream!" Душу вложила в пересказ – настоящее "народное творчество". Аня хотела ещё одну книжку "читать" брату ("Репку"), но нам пора уже было в детсад.
Разочаровывающее, если не пугающее (Алек):
спрашиваю – по картинке к сказке о репке, – за кого держится дедка, бабка и т. д. – каждый раз отвечает "машина" (?!);
вечером не смог повторить слово "принеси",
часы назвал "очками",
на дальнейшие попытки разговорить (повторяли стишки) отвечал "не умею" (почувствовал, что проверяют, не уверен?).
Игры, развивающие абстрактное мышление (что лишнее? и т. п.), у обоих не идут.
Думала, что книжка с комплексными заданиями поможет "заниматься" с детьми. (Хорошая идея: повторяющиеся задания усложняются со временем и скреплены "рамкой" – "путешествием" на конях и т. п.) У Алека поначалу оживился интерес, но довольно быстро пропал. А Аня готова учиться и выполнять задания и без "рамы"… Все-таки групповая динамика – особая.
Т., на полгода младше, говорит отдельные слова – так думает его мама. На самом деле он говорит много, но неотчётливо. Похоже, стесняется.
Оба справляются с лабиринтами более сложными, чем предлагаются в тестах для малышей.
Алеку (в отличие от Ани) неинтересно просто отвечать, "что длиннее", "что лишнее", находить пару или вспоминать, что нарисовано на картинке. Всё меняется, когда задание будит практический интерес, например, если нужно найти потерянные зверятками подарки или подобрать еду для них. Точно так же некоторое время назад с большой охотой пытался разобраться в путанице с хвостами. Идея путаницы хороша. Правда, на "Путаницу" Чуковского я не заметила какой-то особенной реакции. А вот д-ра Суса оба любят. Разыгрывание сказок (театрализация) тоже повышает (Алеков) интерес к говорению.
Его практический разум не позволяет ему заявить, что вагон не того цвета "не подходит": какая разница, что жёлтый вагончик стоит среди синих, – главное, что все можно сцепить.
Часто намеренно неправильно отвечает. Например, говорит, что мишка стоит с зонтиком (а не с шариком), – и смеётся.
Аня справляется практически со всеми заданиями для трёхлетних (что самое длинное, что лишнее, что одинаковое, счёт), только что не знает некоторых слов (забыла названия времён года, детёнышей животных), множественное число образует не всегда правильно.
Пересказ "Дюймовочки" удался плохо: с моими наводящими вопросами, с запинками.
Аня сидит с бумажкой (инструкция по приёму лекарства) в руке и "читает": "I am Sam-I-am" (далее ритмизованный набор звуков)… "Meine Straße, deine auch". Похоже, созрела для обучения чтению всерьёз?
Две укоренившиеся у Алека ошибки: "сама" (о себе), "сказает". М.: Алек "усвоил" немецкое употребление (неразличение) английских do и make (= schaffen); ассоциирует make с machen.
Случайно ошибся, поправляет себя: "I am not… I don’t!"
Аня считает по-английски в первый раз до 20; после 19 задумывается – "tenteen!"
"Алек, тише! Папа спит" – Алек переводит Ане (!): "Leise!" А ведь она понимает!
Алек потряс меня, абсолютно чисто выговорив по-немецки zurück; чуть позже услышала grün, опять же в очень точном исполнении. Ну вот, в языке они меня переросли: я так не могу…
М. увидел, что дети дерутся, вырывают что-то друг у друга, и подбежал разобраться. Аня, как более "говорящая", пожаловалась, хныча: "Алек отбирает". М. приказал Алеку отдать всё, что тот взял. Аня быстро забрала предмет спора, Алек повалился на пол и принялся горько плакать. Только тут М. заметил, что в руках у Ани ничего нет. Дрались, стало быть, из-за воображаемого предмета. В этот момент появилась я и, узнав, что произошло, спросила у Ани, за что боролись. Это оказалось "новое платье для мыши" (!). Про голого короля мы ещё не читали. Или сами выдумали невидимую материю, или "видят" платье. Что за возраст…
3 + 8
Коринна с детьми в гостях.
Аня: "Lady bugs don’t bite". "I too" – дети Коринны высмеивают.
Алеков вопрос о яичках: "Это – тоже пи́сать?". Продолжение интереса к устройству всего на свете.
Аня залезла на стул: "Я первая". Алек: "Я первый!" И тут Аня, вместо того, чтобы спорить, изрекла сентенцию: "Nur einer kann der erste sein". [Только один может быть первым.]
Говорит "почти литературно" (М.): "The birds are circling and fighting in the courtyard! The little birds cannot fight". С русским сложнее: таких длинных высказываний нет, первое, что вспоминает в разговоре со мной, – английские слова (а между собой они говорят преимущественно по-немецки), приходится настаивать, чтобы вспоминала "мамины слова". Ухватилась за моё предложение: отвечать "не помню" или "не знаю" (это чтобы не молчала), нещадно эксплуатирует фразы. Наконец, однажды уже было не "мама говорит…" или "папа говорит…", а "а я говорю…!" – т. е. настаивала на том, чтобы говорить по-немецки.
У Алека спряжение в основном правильное, а род они оба никак не усвоят окончательно.
Борьба с Алеком за умение приветствовать воспитателя. Сначала повторял: "Guten Morgen, Alek", потом выдавал 2 фразы, с Алеком и с Хельгой ("Guten Morgen, Alek. Guten Morgen, Helga"). Затем отказывался говорить ("Я не буду говорить гутен морген Хельга") и даже не хотел идти в любимый садик. Теперь начинает с неправильной фразы, после того, как Хельга её отвергнет и запрашивает верную, произносит так, как нужно.
Оливию называет "Сильвия" – по имени бэбиситтера из Венгрии. Айзею тоже однажды назвал "Сильвия" – почему?!..
"Сильвия" – сохраняется…
Дорит называет "Йогурт" / "Йогит".
Анино суждение: Айзея "не мальчик!" – "Почему?" – "Он мой!" – "Но и папа тоже твой и при этом мальчик!" – "Нет, только Айзея мой!"
3 + 9
В России.
В целом дело двинулось вперёд, особенно у Ани: говорит бегло. Правда, Ира утверждает, что Алека легче понять (Алек слова произносит громче).
Обескураживающее в конце. Алеково: "Это Ксюша?" – на площадке о чужой девочке… Иногда говорит не то и смеётся, шутит то есть; но на этот раз нет.
Анины проблемы с родом.
Аня выучила фамилию, названия "родных" городов, стран Россия, Германия (правда, тут уже не уверена).
Вот неожиданный результат поездки: их язык общения был немецким – стал смешанным (мешанина из 3 языков!). Т. е. с другими они чётко (Алек меньше, Аня чётче) проводят границу – их внутренний язык потерял монолитность. Вот пример: "Собака krank. Ich gehe лекарства купить. Хе, хе… He will пить und essen", "Я приду mit der cat. Открой мне дверь. Ich bin nicht der Doktor! Там надо Teddy-Bär стоять!"
Странный разговор с Аней. Обсуждаем, кто чей папа. Всё правильно объясняет о себе, Ксюше, обо мне и папе… А на вопрос: "А кто папа Серёжи?" – вдруг отвечает: "Ира". – "Ну как же, папа должен быть мальчик, а Ира девочка!" "Девочка" я всегда говорила для упрощения; а тут вдруг Аня поправляет: "Женщина!" Не понять, "наивный" ребёнок или многоумный…
3 + 10
Продолжение разговора "о женщинах". В туннеле тесно, идём не вчетвером, а по двое: Алек с папой, Аня со мной. Аня, усмотрев логику в таком делении на пары, кричит брату: "Алек, ты boy! И папа… (после секундной заминки) …машина". – "Аня, кто тебя научил так говорить?" – "Дедушка!" Тут я поняла, что она имела в виду: "Папа – мужчина!"
Прощальный вечер Хельги. А. идёт в немецко-английский садик. Воспитательницы: "Вы окончательно решили забрать её?" Мать А.: "Да, она уже неделю ходит для пробы в новый садик". Воспитательницы – почти хором: "Да, мы можем это понять…" (В подтексте: да, она слишком хороша для нашего садика… А. лучше всех раскрашивает контурные картинки; видимо, считается особенно продвинутым ребёнком.) Мама А., подавшись вперёд, с жестикуляцией опровержения: "Исключительно ради языка!" Разговорились потом; мама А. долго жила в Америке; в "интернациональном" детсаду, куда А. будет ходить, одна немецкая воспитательница и одна австралийская: "Тоже как бы английский!"
"Stinky Popo!" – ну вот, начинаются ругательства. "Покажи пису" – и детская эротика… И дразнилки: "Плака!" (Алек плакса).
Алек поднял бутылочку, всю в песке, тянет ко рту. Я кричу: "Это бяка!" Алек недоумевает: "Это луце!" И ещё несколько раз повторил. Отчаявшись понять, спросила у Ани, что говорит братик. Она сначала повторила пару раз "луце", потом пояснила: "Это сладкое. Так Хельга говорит". Тут у меня всё и соединилось: Lutscher (от lutschen, сосать), М. позднее пояснил, что Хельга вполне могла так говорить: слово старомодное (потому я его и не знаю).
Сегодня после моей обращённой к М. речи на немецком Аня не перестроилась и заговорила со мной – тоже по-немецки: "Dort steht Lilys Tasse".
"Три толстяка" посмотрели на одном дыхании. Правда, в начале музыка показалась угрожающей – Аня спрятала голову. И в середине, в разгар драматических событий, Алек сказал, что не хочет смотреть. Когда появилась кукла, Аня заявила: "Это я". Утром на следующий день просит платье "как у куклы", уточняет: "у живой куклы".
До сих пор трудности с родом и падежами (кроме случаев, которые выучили); и это "сказаю". Предлоги путаются. Аня начала "тормозить" / "буксовать" (будто пластинку "заело"): "не… не… не…".
Аня подпевает песенкам на диске, Алек иногда тоже.
Алеку трудно сравнивать картинки, отвлекается. Никак не запомнит времена года.
Играли в "скажи наоборот"; Алеку трудно быстро сообразить, путает пары: "Алек грязный!" – "Нет! Я сухой". Правда, и Аня тоже путает ("злой" – "нет, хороший"). Множество вариантов сравнения величины (широкий – узкий, высокий – низкий, длинный – короткий…) у нас сведено к одному: "большой – маленький". [Позднее в "русской группе" выяснилось: это даже у старших – пятилетних! – детей может быть так!]
Анины неправильности: "Возьмёла", "сидю", "можу", "помаху" (оказалось – помашу).
Алек хорошо говорит то немногое, что выучил.
Если уж чему научается, так делает это абсолютно правильно. Надевает сандалии всегда "на ту" ногу. И правильно их застёгивает; главное, не ленится не только штырёк в дырочку воткнуть, но и – дальше – ремешок в застёжку.
Аня в первый раз правильно пользуется формами "говорю", "говоришь" (вместо "сказаю" и т. п. – Алек всё ещё не отучился).
Алеку трудно выговорить "сопли": "слопи".
На этой неделе зашёл разговор о "красоте", и выяснилось, что у Ани твёрдые представления о том, кто красивый, кто нет. Твёрдые – и странные. "Красивые" из мальчиков – только двое: Феликс и… Александр (толстоватый, с сонными глазами).
– А Эмиль?
– Нет.
– Почему?
– Волосы короткие.
– А наш Алек?
– Нет.
– А он почему некрасивый?
– У него T-shirt некрасивый.
Из девочек красивые – Нина, Лилли.
– Рукен?
– Нет. Волосы короткие…
Кстати, выяснилось, что, по Аниному мнению, Рукен мальчик: из-за коротких волос…
Удалось позаниматься наедине с Алеком – впервые пел вместе со мной (заказал песенку сам)! А потом услышала, как он еле слышно поёт-бормочет строчки уже без меня… В состоянии очень хорошо выговаривать все звуки.
3 + 11
Ходили без нас в театр. Попросила рассказать Аню, что видела там, – она не смогла. Видно было, что не находит русских слов для глаголов. Восстановили: там были зайчик с морковкой, ёжик, лошадка. Что делала лошадка? "делала вот так" – пришлось подсказать: гладила ёжика – а ёжик колючий! Однако попозже, когда я начала перечислять героев и назвала лошадку, Аня заявила, что лошадки не было; выяснилось, что ёжик был лошадкой… Ещё был крокодил – "schlafen" "с тётем" (спал с тётей?! – нет, что-то непонятное). Крокодил спал, потом кто-то закричал и "разбудел" его. Ещё были детки наверху (это Аня повторила много раз). "Без ручки", "живые", "не настоящие" (?!) – это на мои наводящие вопросы; наконец, стало понятно: куклы, но не на руке. "На веревочках?" – "Нет"… Ещё раз дали "это", "сосать" (поняла: мама Леннарта ещё раз дала леденец на палочке – это уже не часть представления…).