Подошла девушка лет двадцати, она была занята своим мобильником.
Мимо витрины медленно прошёл пожилой человек с собакой. Продавщице и кассирше он был знаком: он часто заходил в магазин и покупал две бутылки пива. "Одна мне, другая – моей собаке", – говорил он, но в шутку или всерьёз, женщины не понимали.
Старичок с портфелем и мальчик о чём-то говорили, но в магазине не было слышно, только с помощью жестов мальчика можно было догадаться, что они люди не чужие друг другу – мальчик смотрел на старика и улыбался ему.
"Милый старичок, я и раньше видела его, проходившего мимо. Шикарная у него борода!" – сказала кассирша.
С правой стороны появилась женщина лет пятидесяти. Она была одета в тёмное платье, что не подобало жаркому майскому дню. На ней была широкая шляпа, в руках она держала сумку и прозрачный полиэтиленовый пакет с тетрадями и книгами. Она тоже остановилась у витрины, а так как витрина была узкая, отодвинула в сторону старика и мальчика, даже не взглянув на них. Мальчик, увидев женщину, забеспокоился и собрался бежать, но старичок, взяв его за руку, закрыл собой.
"Который час?" – спросила продавщица кассиршу. Та посмотрела на свои ручные часы, которые она держала в руках, чтобы завести, и ответила: "Шесть часов тридцать одна минута, нам работать ещё два с половиной часа".
Продавщица, глядя сквозь витрину на ту сторону улицы, увидела молодого человека, спешившего перейти через улицу на красный свет светофора. Он лавировал между машинами, которые сигналили ему и с устрашающей скоростью мчались в шести рядах.
Через минуту молодой человек возник прямо перед витриной. Продавщица заметила: у него было озабоченное лицо, по всему было видно, что спешил, но автобуса не было.
В это время старичок, пряча мальчика от женщины, стоявшей у витрины, уронил палку. Молодой человек сразу поднял её и протянул старику. Тот, видимо, поблагодарил его, пристально посмотрел в лицо и что-то сказал. В ответ молодой человек грустно улыбнулся и кивнул головой. Старичок, видимо, хотел продолжить разговор, но на шум упавшей палки обернулась женщина в шляпе. Думаю, вы догадались: она наша коллега – Мария Васильевна, учительница начальных классов. Теперь она стояла к витрине спиной, и кассирша с продавщицей заметили, как задрожали её плечи.
Вот и наступает теперь это роковое мгновение.
Увидев её, молодой человек оторопел. Разговор со стариком прервался. Женщина в шляпе, то есть Мария Васильевна, что-то сказала молодому человеку, после чего тот схватился за голову, закрыл лицо и так стоял несколько секунд, пока она продолжала говорить.
До рокового мгновения остаётся совсем немного. Марии Васильевне теперь нужна естественная и спасительная сдержанность. Но она этого не делает. Молодой человек открывает лицо и смотрит на женщину, как говорят наблюдательницы из магазина, сперва с негодованием, а потом с жалостью.
Он отворачивается и собирается удалиться от неё прочь, но не успевает сделать два-три шага, как женщина в шляпе, – теперь продавщица и кассирша уже наблюдали её в профиль, – открыла рот и, надо полагать, сказала что-то хуже прежнего. Выражение её лица было брезгливым и насмешливым.
Вот и происходит то, что могло не произойти: молодой человек оборачивается, наблюдатели на его лице читают обречённость и отчаяние, а женщина в шляпе так молниеносно падает на тротуар, что продавщица и кассирша, которые с них глаз не сводили, не поняли, как это произошло и что с ней случилось.
Кассирша вскрикнула и выронила часы; время на них остановилось. Она уставилась на молодого человека, лицо которого сейчас выражало ужас, жалость, страдание. Он упал на колени, поднял голову женщины и прижал к груди. Слёзы его обмывали её лицо. Он что-то бормотал.
Продавщица поняла: с женщиной случилась беда; она бросилась к телефону, вызвала скорую и полицию. Кассирша выбежала на улицу.
Женщина в шляпе – это Мария Васильевна.
Молодой человек, который прижал к груди её голову, это наш бывший ученик, которого одноклассники и учителя прозвали Никчемным. Назвала его так первая учительница в первом классе. Так и осталась за ним эта кличка в течение всей школьной жизни, так вспоминают до сих пор его одноклассники.
Пусть скажут учителя, у кого он учился: кто из вас помнит его настоящее имя?
Вот видите, никто.
Его имя для вас – Никчёмный…
– Он таким и был – никчёмным, ни к чему не был пригоден, никому не был нужен…
– У меня он тоже был негодным ни к чему…
– А вы уверены, что он никому не был нужен?
Одинокой матери тоже не был нужен ее единственный ребёнок?
У него сейчас жена и двое маленьких детей. Им он тоже не нужен?
– Скажите, а что было дальше?
– Что дальше? Дальше нам нужно с вами вместе выяснить причины, породившие следствие.
Лежавшую на асфальте женщину и молодого человека окружили все, кто поневоле стал свидетелем: десятилетний мальчик, старичок с палкой и портфелем, пожилая женщина и молодая девушка. Собрались и другие, останавливались прохожие, скопилась толпа.
Автобус прибыл и отъехал без пассажиров.
Там же стояли продавщица и кассирша, чуть позже присоединился к ним пожилой мужчина с собакой.
Первым к женщине подбежал маленький мальчик, опустился на корточки и хотел было помочь встать. Но увидел, как молодой человек бросился на колени, осторожно, дрожащими руками приподнял её голову и прижал к груди.
Думаю, вы должны знать об этом мальчике.
– Зачем нам судьба чужих детей, нам и наших хватает, не теряйте на это время…
– Да, действительно, не надо отвлекаться, нам долго ещё тут заседать…
– Вы думаете, что мальчик этот чужой?
Что значит чужой ребёнок?
Так что, пожалуйста, послушайте дальше. Это не будет отступлением от нашей проблемы.
Мальчик этот бомж уже второй год. Он в розыске.
Знаете, почему он убежал из дома?
Отчим пытался его изнасиловать.
Он написал записочку своей учительнице, в которой просил её выслушать его и помочь. Сложил бумажку и положил в карман пальто учительницы. Та увидела, что он лезет в её карман, набросилась на него, поймала, так сказать, с поличным и обозвала воришкой. Велела привести родителей.
Письмецо осталось в кармане учительницы, она прочла его и, не понимая, о чём мальчик просит, решила передать его родителям и рассказать им ещё о воровских наклонностях их ребёнка.
На другой день мальчик в школу не пришёл.
Учительница не обеспокоилась его отсутствием. Но спустя несколько дней в школу пришли из следственного отдела полиции, и только тогда она узнала, что мальчик с того самого дня, когда он положил письмо ей в карман, исчез.
– Это связано с нашей школой? Она – учитель нашей школы?
– Да, так и есть.
Учительница не показала полицейским записку мальчика, понимая, конечно, что тем самым сильно себя компрометирует. О нём же самом отозвалась как об отстающем и воришке. Хотя ребёнок проучился у неё три года и не было ни одного случая, чтобы он крал чужие вещи. А учился он посредственно, на тройки. Был неугомонным, доставлял учительнице хлопоты, родители не очень-то заботились о сыне. В общем, мальчик был для учительницы "плохим" учеником, от которого лучше было бы избавиться. Так и говорила она ему: "Ты самый плохой ученик в моей жизни".
Я встретился с мальчиком…
– Наталья Георгиевна, что с вами?! Вам плохо?
– Стакан воды, пожалуйста!
– Может быть, валидол?
– У неё это от давления…
– Поднялось давление?
– Она утомилась наверно… От такого педсовета с человеком всё может случиться.
– Вызовем скорую…
– Наталья Георгиевна, вы слышите?
– Уложите её на диван…
– Всё, всё… Она пришла в себя. Вам сейчас лучше?
– Вам уже хорошо? Слава Богу, а то мы перепугались очень.
– О чём вы шепчете, Наталья Георгиевна? Вам что-то надо?.. Ах да, вот ваш портфель. Открыть? Открываю… Из этого кармашка?.. Достаю… Кому передать? Психологу? Хорошо… Передайте, пожалуйста, эту бумажку психологу.
– Наталья Георгиевна просит вас прочитать записку вслух!
– Вы действительно этого хотите?
Хорошо.
Итак, читаю:
"Учительница, я хочу вам открыть тайну. Отчим со мной очень плохо поступает. Маме сказать об этом не могу. Думаю, вы любите меня больше, чем отчим. Обещаю, не буду вашим самым плохим учеником".
– Не понял?!
– Наталья Георгиевна, это тот самый мальчик?
– Да?!
– Оставьте её, видите, ей плохо.
– Как этого мальчика зовут? Славик или Владик?
– Какой ужас…
– Где сейчас этот мальчик? Разыскивается?
– Полиция его не нашла и не найдёт, если сам мальчик этого не захочет. А он этого захочет только в том случае, если почувствует, что он всем нам нужен и мы верим в него. Но он этого от нас пока не чувствует. А в том окружении, где он сейчас находится, ему хорошо, он там не Славик или Владик, а Ума Палата. А настоящее его имя Богдан.
– Видимо, вам известно, где он находится, вам надо сообщить в полицию. Как-никак, могут отправить его в исправительную колонию или в детский дом… Так будет лучше для него!
– Нет, я не сообщу в полицию о местонахождении мальчика. Но сообщил бы тому из вас, кто решился бы взять его на воспитание. Так мы избежали бы осложнений в его жизни.
Возвращаюсь теперь к событиям у автобусной остановки.
Мальчик сидел на корточках, очень близко к женщине и молодому человеку, который гладил по седым волосам женщину, свою первую учительницу, и рыдал. Мальчик был в шоке. Ему было до слёз жаль молодого человека. Он думал, что тот оплакивает свою родную мать. Он протянул руку и приласкал его, хотел успокоить, посочувствовать. Потом взглянул на женщину и произнёс: "Я знаю её, она Злюка, так звали её дети в школе".
– Как вы смеете так отзываться о коллеге!
– Простите, это же не я так отзываюсь о ней, а описываю вам факт, чтобы потом разобраться в нём!
Послышался рёв полицейских сирен.
Мальчик быстро исчез.
Думаю, вам хочется узнать, как потом я его нашёл.
Я его не искал, он сам меня нашёл…
– Наталья Георгиевна, вам снова плохо?
– Нам всем скоро будет плохо…
– Хватит вам злословить… Часто ли вы на таких педсоветах бывали?
– Разрешите сказать. Мне представляется весьма странной логика ваших рассуждений. Получается, что если в один прекрасный или чёрный день наши ученики перережут всех нас, вы их будете оправдывать? Разве не так, коллеги?
– Не в том дело, кого я буду оправдывать, а в том, чтобы вы поняли: так образовывать наших детей впредь нельзя, мы должны изменить наше отношение к ним. И пусть каждый заглянет в своё сердце, какой он учитель для своих учеников.
– Наталья Георгиевна, вы что-то хотите? Внимание! Наталья Георгиевна хочет что-то сказать. Давайте послушаем.
– Не надо вам вставать, Наталья Георгиевна, сидите и говорите так. Вы хотите говорить стоя?.. Как знаете.
– Тише, тише…
– Я хочу сказать о том… Как вы сказали о пороховой бочке и искре… они сами стремятся друг к другу, если даже мы этого не желаем. Вы так сказали, да? Вы ещё сказали, что можно разминировать будущее, верно? Я не знаю… я не знаю… о-о-о…
– Наталья Георгиевна, не надо плакать, не принимайте всё так близко к сердцу.
– Вот, дайте валидол…
– У меня есть валериановые капсулы, пусть проглотит…
– Давайте отпустим Наталью Георгиевну… Женщина в летах, чувствительная натура, не для неё такие собрания…
– Наталья Георгиевна, я могу отвезти вас домой!
– Хитрый, нашёл способ улизнуть.
– Вы не хотите поехать домой? Вы ещё хотите что-то сказать? Внимание! Наталья Георгиевна не досказала свою мысль! Послушайте её! Говорите, Наталья Георгиевна!
– Спасибо! Я успокоилась! Сергей Артурович, я правильно поняла: если причина добрая, и следствие будет добрым, так? Пожалуйста, прошу вас, умоляю, найдите мальчика… Я виновата перед ним. Может быть, простит… Может быть, согласится быть моим сыном… о-о-о… Спасибо вам, Сергей Артурович, за очищение души. Я уже другая. Я другая… о-о-о…
– Это она серьёзно?!
– Не видишь разве, серьёзнее не бывает!
– Обещаю вам, Наталья Георгиевна, найти мальчика. Спасибо вам за ваши откровения.
А теперь о девушке, которая стояла на остановке автобуса.
Услышав шум, она сразу обернулась и, увидев, что у магазина что-то творится и народ собирается, немедленно включила в своём мобильнике видеозапись и подбежала к толпе. Первым, к кому она обратилась, был пожилой мужчина с собакой. "Что случилось?" – спросила она, направив на него объектив. Но тот пожал плечами, ибо подошёл только что.
Девушка пробралась к месту происшествия и ужаснулась. Она направила "глазок" мобильника на рыдающего молодого человека, прижимавшего к себе голову женщины.
"Скажите, что случилось? Кто вы? Кто она? Почему она лежит на асфальте?" – спрашивала она, студентка факультета журналистики.
Молодой человек был глух и слеп для неё. Он что-то отрешённо бормотал про себя. Она записывала всё на видео. После я обратился к ней с просьбой дать мне запись. Узнав, зачем она мне нужна, согласилась. Я покажу вам эту запись. Смотрите. Думаю, вы разберётесь в речи молодого человека.
"Господи, забери меня… Забери меня вместо неё. Прости меня, Господи… Не нужен мне больше твой дар. Не нужен дар… Одарил бы любящим меня и любимым мною учителем, а не ненавидящим… Учительница моя первая, что я тебе такого сделал, почему не взлюбила меня с первого же дня… Я умел любить, а ты вынудила меня ненавидеть… Почему ты наполнила меня ненавистью к тебе…"
Мысль "философа":
"Небеса Востока озаряют наш разум колоколами:
Где солнечное слово,
Которым встречу Светило?
Что достойно?
Я кричу, Я утверждаю -
ЛЮБОВЬ.
Но вот слово и чувство, которое следует безжалостно вырвать со всеми корнями из всех речей человеческих и из сердца каждого человека и сжечь в неугасимом огне – ненависти.
В ненависти гнездятся злоба и зависть, вражда и коварство, ложь и предательство.
Учитель со словами и чувствами ненависти – это человек с чумой среди детей.
Люди!
Спасайте детей от таких "учителей"!"
– И чтобы понять весь смысл этих слов, обратите внимание на то, как он рыдает. В нем прорывается горе прошлого. Лицо его, рыдания, слова, страдания – это все глубокая искренность и правда.
Вы просите повторить запись?
Хорошо, смотрите…
– Минуточку… Так не пойдёт… Вы хотите, чтобы мы проявили сострадание к человеку, который, видите ли, убил свою первую… вы это понимаете, первую учительницу, и не хотите, чтобы мы проявили сострадание к самой учительнице, которая была нашей коллегой? Шутка ли, она в нашем коллективе проработала двадцать пять лет, двадцать пять! Я вас просто не понимаю…
– Хочу добавить: вы говорите о факте, но пока ни слова не промолвили о нашей милой коллеге, которая лежит на асфальте. Почему о ней ничего не хотите сказать?
– То, что вы назвали бормотанием… простите меня, это не бормотание, а бред сумасшедшего. И тот, кто первым назвал его Никчемным, был провидцем.
– Я не поняла, он бормотал о каком-то своём даре. Он действительно был чем-то одарён? Кто-нибудь знал об этом? Наталья Георгиевна, может быть, вы помните? Вы же ходячая история нашей школы!
– Оставьте историю нашей школы, ей сейчас нехорошо.
– Может быть, вы знаете, о каком даре идёт речь? Скажите!
– Да, знаю, я это выяснял специально.
Его глаза, его руки видят сквозь плотные предметы, видят внутренние органы человека, и он может ставить точные диагнозы, он читает закрытый текст, читает мысли человека, может влиять своей мыслью на предметы, перемещать их, он видит мельчайшие частицы в увеличенном виде и описывает их. Такой дар проявлялся и проявляется у многих, но у него эти способности развиты наиболее сильно. Последние четыре года его способности исследовались в космическом центре, там же он работал консультантом в медицинской поликлинике. Я знакомился с отзывами о нём: в этих кругах он известен как добрейший молодой человек, готовый служить во благо. Там его любят и уважают.
– Он проявлял эти способности с детства?
– Видимо, да.
Он читал наши мысли и знал нас, но никому об этом не говорил, но доверял нам. Кстати, у него есть записи школьных лет, нечто вроде дневников, в которых он размышляет о своих учителях, об их мыслях и чувствах. Многие из тех, кто его учил, могут найти себя в них. Таким он был, а мы назвали его Никчемным.
– А вы знаете, я лишь год работаю в школе, и у меня есть ученик, он недавно доверил мне свою тайну: оказывается, он может…
– Подождите, юная коллега, если он доверил вам тайну, зачем её разглашать? Пусть сердце подскажет вам, как его любить с его даром и беречь.
– Спасибо!
– Я вам говорил о студентке-журналистке.
Она положила мобильник прямо на асфальт, достала фотоаппарат и начала снимать то лицо лежавшей на асфальте женщины, то лицо молодого человека и окружающих их людей. Она всё внимательнее приглядывалась к молодому человеку, и вдруг воскликнула:
– Ник, это ты?! Это ты, Ник?! Да, да, ты – Ник!
И, переведя взгляд на лицо женщины, опять воскликнула, но уже с ужасом:
– Господи, это ведь наша учительница!
Крики девушки потрясли людей, стоявших вокруг, ибо сама девушка была потрясена до глубины своего существа. Она бросила на асфальт фотоаппарат, схватила ладонями лицо молодого человека и повернула его к себе.
– Ник, что с тобой? Посмотри на меня, ты меня не вспоминаешь? Что тут произошло, Ник? Ник, хороший мой, что с этой учительницей?