Я спросил Михаила Михайловича, на что они живут.
Он объяснил мне, что через интернет ведёт консультационную работу для физиков, предлагает им идеи, за что получает небольшое вознаграждение. Кроме того, помогают соседи, живущие в этом доме. Есть муж с женой, старые больные люди. Раз в неделю они с мальчиком убирают им квартиру, ходят за покупками, сопровождают при прогулках. Они ничего у них не просят, но те полюбили их и добровольно делятся то деньгами, то чем-то другим. Мальчик на эти деньги покупает книги по физике.
Я ещё спросил его, не пробовал ли он работать в другой школе учителем физики.
"Почему, пробовал, – сказал он, – и, наверное, приняли бы, но на другой день, когда я иду получать назначение, мне говорят, что обстоятельства изменились. Я, конечно, понимаю, в силу чего обстоятельства меняются…"
Он не досказал мысль, но я и так понял: директора других школ наводят справки, откуда и почему он уволился, и кое-кто из этой школы даёт о Михаиле Михайловиче нелестные отзывы. Так перед учителем закрываются двери классной комнаты и физического кабинета.
Тем не менее, Михаил Михайлович полон надежд, что в скором времени начнёт работать в частной школе.
– Простите, пожалуйста, я чувствую перед Михаилом Михайловичем свою вину – я не защитил его, когда нужно было. Потому совесть мучает меня. Он до мозга костей Учитель, действительно – от Бога Учитель… Он нужен нашим ученикам. Обращаюсь к новому директору: Василий Александрович, перехватите его, верните в школу.
– Два с лишним месяца тому назад, то есть в тот роковой день, Михаил Михайлович оказался на месте трагической гибели Марии Васильевны. Он был одним из свидетелей происшествия. Но я не о самом происшествии, а о том, что здесь зародился союз между бывшим мужем Марии Васильевны и Михаилом Михайловичем. Муж Марии Васильевны, Сергей Сергеевич, в разговоре Михаила Михайловича с полицейским услышал, что тот вроде бомжа. Ему понравился человек с белоснежной бородой, и он предложил незнакомому человеку – Михаилу Михайловичу – жить у него.
Михаил Михайлович взял с собой мальчика, они забрали свои книги по физике, самодельную доску, на которой решали свои уравнения, записывали формулы и зарисовывали схемы, и попрощались со своими добрыми соседями.
Квартира Сергея Сергеевича большая, несколько комнат, а он один.
Сам Сергей Сергеевич – человек великодушный, он полюбил мальчика и подружился с Михаилом Михайловичем. Вот уже два месяца они живут вместе, дружно и с пользой друг для друга.
Они пригласили меня к себе на чай, и я видел, как всем было радостно от совместного бытия.
Посмотрите на экран: на фотографиях вы видите праздник этой новой семьи.
После того как вы избавились от Михаила Михайловича, он много страдал. Но не от того, что так с ним поступили, а от того, что лишился своих учеников, лишился живой учительской жизни. А без этой жизни он не мыслил себя.
Шестиклассники, у которых он был классным руководителем, на следующий же день пришли к нему домой и заявили, что они его не покинут и хотят постоянно с ним встречаться.
Вначале он не знал, как быть, советовал детям отказаться от затеи. Но в дело вмешались родители. Они уважали Михаила Михайловича, доверяли ему и уговорили не отказывать ученикам в просьбе. Так как они понимали, что руководство школы будет недовольно встречами учеников со своим любимым, но уволенным учителем, то решили держать это дело в секрете. Отец одного ребенка, бизнесмен, имеющий свой офис, предложил им зал, хорошо оборудованный техникой и мебелью. Было ещё одно условие, которое выдвинул Михаил Михайлович: он будет встречаться с учениками и проводить с ними занятия на добровольных началах, без всякого вознаграждения, и пусть родители даже не думают предлагать ему что-либо в виде денег или подарков.
На том и порешили.
Тогдашние шестиклассники теперь в десятом классе. В течение всех этих четырёх лет они постоянно, два раза в неделю, – скажу точнее, по пятницам и субботам, – встречаются в офисе папы-бизнесмена.
Но что это за встречи?
Практически создан новый тип школы одного Учителя, как бывает театр одного актёра. Михаил Михайлович разработал специальную программу духовно-нравственного и познавательного развития своих учеников, вручил её каждому, попросил обсудить вместе с родителями и внести свои пожелания.
И начались встречи.
Ребята философствуют о жизни и нравственности, о духовном мире, о судьбе человека, о Боге, о любви, о великодушии и благородстве, о жизни без чувства собственности, о будущем… В общем, о многом. Учитель философствует вместе с ними и направляет каждого в определении собственного мировоззрения, смысла жизни, помогает каждому искать в себе свой путь в жизни, свою миссию. Ребята учатся читать философские книги, уже в восьмом-девятом классах в их речи зазвучали имена философов от Сократа до Бердяева и Мамардашвили.
Они говорят о науках, о горизонтах наук. Устраивают симпозиумы и научные конференции, обсуждают новые открытия, готовят и читают лекции на разные научные темы. Конечно, Учитель имеет свои тонкие намерения: сделать мышление молодых многомерным, голограммным; помочь научиться мыслить, опираясь на понятие духовности. Он старается, чтобы в законах природы – химии, биологии, физике – ученики познавали гармонию и красоту строения материального мира, но также обнаруживали связь этих законов с духовным миром человека. Он придумывает задания и задачи, решение которых требует не только знаний и логики, но и проявления чувствознания, догадливости, наблюдательности.
Учит он их дружбе и преданности и всячески старается лишить чувства зависти, ненависти, собственности, самости, гордыни, вражды. Готовит он их для создания семьи на почве любви, для материнства и отцовства, знакомит с идеями гуманного воспитания детей в семье. Воспитывает в них культуру общения с окружающими: с родителями, учителями, друг с другом, с незнакомыми.
В этих встречах каждый находит возможность проявить и утвердить себя, проявить свой талант и необычность.
Среди них есть один, талантливый химик, открывший новое соединение.
– Скажите, пожалуйста, кто он?
– Есть поэт с утончённым вкусом, владеющий образным словом.
– Назовите его…
– Есть композитор, написал кантату, называется "Учитель".
– Композитор в классе? Впервые слышу…
– Есть один, который способен материализовывать мысль.
– Это ещё что такое?!
– Есть математик, увлекается геометрией Лобачевского и тоже создал свой воображаемый мир, в котором складываются совершенно другие геометрические реалии.
– Назовите этих детей… Кто они?
– Ну конечно, есть несколько физиков, все они заняты поиском живого вещества в костном теле.
– Удивительно…
– Вы же руководитель класса! Вы знаете, кто эти ученики?
– По-моему, в моём классе нет таких, это, наверное, ошибка.
– Есть один, который обнаружил в себе знание мёртвого языка. Составляет словарь этого языка, пишет тексты со старинными знаками, старается определить грамматику…
– Вы это серьёзно?!
– Да, конечно, я видел этих ребят, я с ними общаюсь…
– Почему не хотите назвать их имена?
– А зачем мне называть их, вы сами, учитель физики или языка, химии или биологии, не можете определить таланты ваших учеников и помочь им развиваться?
Мне пришлось уговаривать родителей, учеников и самого Михаила Михайловича разрешить мне рассказать вам об этих встречах, которые они скрывали от вас четыре года.
Мне нужно прямо сказать вам правду, только не примите это в обиду. Обращаюсь к тем учителям, которые ведут в этом классе разные предметы: теперь вам понятно, уважаемые коллеги, почему вам легко работать с этим классом? Они учатся успешно не потому, что вы их вдохновляете или превосходно объясняете, а потому, что их Учитель взращивает в них устремлённость. Вы же видите, какую они проявляют воспитанность, культуру общения, терпимость, творчество. Но не потому, что вы их такими воспитываете, а опять-таки потому, что Учитель напутствует их на духовно-нравственную жизнь. Это правда.
– А я что говорил? Михаил Михайлович – великий Учитель, нам надо учиться у него быть учителями.
– Вы же руководитель класса, скажите что-нибудь!
– Почему вы хотите очернить труд учителей в этом классе? Они учителя опытные, владеют методикой…
– Уважаемый коллега!
Мы с вами ищем путь совершенствования нашей педагогической жизни. А правда – это единственный путь поиска. Не надо обижаться, а лучше задуматься, как дальше быть.
Чтобы глубже понять педагогическую жизнь Михаила Михайловича, нам нужно будет вспомнить хотя бы о некоторых событиях из его пятнадцатилетней работы в школе. Я изучил это прошлое с помощью трёх источников.
Первым источником были беседы с вами, с теми из вас, кто был свидетелем его деятельности. Здесь я наткнулся на такое обстоятельство: некоторые из вас толком не знают, к чему Михаил Михайлович стремился, что он творил, к чему других призывал. Говорили об этих вещах не как непосредственные очевидцы, а понаслышке. Другие откровенно признавали, что произошло какое-то недоразумение, его увольнение было ошибкой; его любили ученики, уважали родители, он вводил в свою практику методы гуманной педагогики; зачем нужно было его увольнять? Другие же говорили о нём как о человеке несговорчивом, нетерпимом, не понимающем жизнь; это из-за него школа лишилась имиджа в верхах, нас начали проверять, а потом сняли с должности директора и его заместителей.
Вторым источником для меня были рассказы бывших учеников Михаила Михайловича и их родителей. Здесь я встретил полное единодушие: все они любили и уважали своего учителя, восхищались его способностью убеждать и увлекать, его уникальными уроками, которые он превращал в творческую лабораторию; говорили они о том, что в общении с ним постигали культуру, смысл жизни, каждый чувствовал себя личностью. Все они возмущались произволом властей, ибо такого учителя увольнять – значит вредить образованию.
Третий источник, который дал мне дополнительную информацию о Михаиле Михайловиче – это интернет. Там я нашёл его статьи по педагогике и по физике, ссылки на него. В них Михаил Михайлович выглядит как педагог-мыслитель и учёный-физик.
Все эти источники вместе взятые помогли мне создать в себе свой образ Учителя, который пришёл к вам, так сказать, со своим уставом гуманной педагогики, что для вас было неприемлемо и, откровенно говоря, вы не захотели разобраться в этом "уставе". А его кипучая творческая жизнь с детьми встревожила вас.
Он пришёл из научного мира физики со своим принципом дополнительности в педагогике. Это фундаментальное понятие для физиков, утверждённое Нильс Бором, помогло Михаилу Михайловичу иначе взглянуть на проблемы образования. "Противоположность суть дополнительности" – говорят физики. Михаил Михайлович рассказал мне о такой истории.
Бор однажды сказал:
– Нельзя одновременно смотреть глазами любви и справедливости.
Он сказал это в связи с тем, что понял: не способен наказать провинившегося сына.
Его спросили:
– Что дополнительно понятию истины?
Бор ответил:
– Ясность.
Один коллега рассказал мне: в коридоре школы Михаил Михайлович стал свидетелем драки двух семиклассников, не его учеников. Он встал между ними и получил неожиданный удар от одного из драчунов. Он улыбнулся (обычно учителя так не поступают), драчуны опешили. Он взял каждого за руку и подвёл к подоконнику, то есть отвёл их в сторону.
– Давайте сперва внесём ясность, – сказал он им.
"Ясность" для него не означала: кто виноват, кто первым начал, из-за чего драка, знают ли драчуны, где они находятся и т. д. и т. п. Так, по всей вероятности, поступил бы любой обычный учитель.
Он дал им чуть-чуть успокоиться, и продолжил:
– Внесём ясность: после драки вы на всю жизнь останетесь врагами друг друга или помиритесь со временем?
Каждый, превозмогая в себе злобу, процедил:
– Помиримся.
– И что лучше: мир или вражда?
– Мир, – сказал каждый, уже успокоившись.
– Стоит ли откладывать дружбу на будущее, если ей хочется торжествовать здесь и сейчас?
Мальчики улыбнулись.
– Не стоит! – сказали они, краснея.
– Вот и ясность! – и он соединил их ладони.
Ученики Михаила Михайловича не помнят ни одного случая, когда он кого-либо наказывал.
Принцип дополнительности помог ему разрешить противоречие между так называемыми стандартами образования и образами фантастики. Стандарты, говорил он, это уложенные в дорожном сундуке знания на всякий случай; образы фантастики – это помещенные в мыльный пузырь воображения. В качестве же мостика дополнительности он придумал понятие "знания горизонтов" и предлагал устремить сознание учеников к этим знаниям. Только после этого можно стоять на сундуке и выдувать мыльные пузыри с образами фантастики.
Вы, конечно, помните, как преуспевали его ученики в демонстрации своих знаний и способностей. Он не любил конкурсы, олимпиады, соревнования. Считал, что они препятствуют воспитанию чистоты нравов. Тем не менее был вынужден подчиняться приказам и, направляя своих учеников для участия в таких мероприятиях, напутствовал: "Вы ни с кем не соревнуетесь, только сами с собой". Ученики возвращались с грамотами, медалями, призами. Но учитель радовался не первым местам в конкурсах и соревнованиях, а их простоте и благородству. Медали и грамоты дирекция сразу выставляла на стендах. Они и сейчас там, их более ста. Но вот за последние четыре года – ни одной новой медали и грамоты.
Михаил Михайлович усматривал противоречие между чувством собственности и чувством нравственности. И то и другое, говорил он, прирождённые чувства. Но видим, что чувство собственности может стать губительным для человека, оно может побороть чувство нравственности. К счастью, в человеке есть также самое высшее состояние – духовность. И если взращивать и развивать в растущем человеке духовность, то она усмирит в нем чувство собственности, равно как и чувство зависти, злобы, жадности и т. д. Она же – духовность – призовёт к деятельности чувства милосердия, доброты, радости и вообще возвысит нравственность до благородства и великодушия.
Из этих взглядов о принципе дополнительности проистекала вся творческая педагогическая практика Михаила Михайловича.
Он не был замкнутым человеком или собственником своих находок. Думаю, многие из вас могут вспомнить, как он приходил к вам и весьма осторожно, ненавязчиво предлагал какую-нибудь идею.
Литератору он, наверное, сказал бы: "Вы простите, пожалуйста, физика, который мало что понимает в литературе, но осмелюсь проверить свои догадки через ваш талант. Скажите, правильна ли такая мысль: литература призвана вызвать в читателе благородные переживания, перетекающие в благородные мысли, или, наоборот, вызвать благородные мысли, перетекающие в благородные переживания?".
Тем самым он бы предложил идею о том, как сделать литературное образование личностно направленным и как отходить от безжизненной методики запоминания и изложения.
Математику он мог бы сказать: "Вы понимаете, коллега, из математики для своей физики я взял мысль Лобачевского о "воображаемой геометрии". Вот и предлагаю своим ученикам создать в себе воображаемые физические миры с другими, чем на планете Земля, условиями и описать физические явления, наблюдаемые в них, поведение элементарных частиц в них… В общем, я делаю учеников творцами своих планет, солнечных систем и галактик, творцами своего микромира. А вы как думаете? У меня тоже есть своя галактическая система. Ученики дали мне задание сделать научное сообщение о её свойствах и показать компьютерную модель…"
– Простите, прерываю вас. Я этот учитель математики, кому он действительно говорил такое. Я попытался воспользоваться его советами. Мои ученики тоже строят воображаемые геометрические миры, они увлеклись геометрией Лобачевского… В общем, это чудесно. Он ещё и другие советы давал мне. Уговорил участвовать в Международных Педагогических Чтениях… Я был поражён… Спасибо, что заговорили об этом…
– Я рад, что вспомнили.
Михаил Михайлович до школы работал в институте физики. У него есть свои научные открытия в этой области. Потом как-то неожиданно для своих учёных-коллег бросил работу в институте и пришёл прямо к вам, узнав, что у вас есть вакансия учителя физики. Я сейчас выдам одну его тайну, о которой сам узнал в институте физики: кто-либо из вас знает, что он доктор физических наук, профессор?
– Да?!
– Не может быть…
– Зачем тогда он пришёл в школу, что он здесь потерял?!
– Значит, не знали!
Он, видите ли, скрывал свои степени и звания! По закону предполагается доплата к зарплате за звание и степень. Но он не представил в бухгалтерию нужные бумаги, чтобы тем самым не выдать себя. Когда я спросил его, почему он утаил свою учёность, он ответил: "А я хотел быть в школе как все".
– Он не говорил вам, почему вдруг так сразу бросил науку и пришёл в школу?
– Да, говорил.
Это можно объяснить мистически, можно и материалистически. Сам же считает, что к нему пришло откровение. Дело в том, что он увидел сон, к нему явилась Дева Мария и сказала, что его ждут дети. "Ты родился, чтобы умереть Учителем", – сказала она. Хотя он достиг успехов в науке, тем не менее всегда был как-то недоволен тем, чем занимался. Он человек верующий и считает, что вера есть ядро духовности, и науки будут развиваться успешнее, если учёный мир приложит к своему сознанию веру в Бога. Может быть, сравнение будет не совсем корректным, но очень схожим: так же во сне пришло откровение к Марии Монтессори, врачу по профессии – во сне явилась ей Дева Мария и поручила заняться воспитанием детей. После этого она и создала свою известную систему воспитания маленьких детей, которой сейчас пользуется весь мир.
Михаил Михайлович проснулся вдохновлённым и воодушевлённым – он понял, для чего рождён и чего ищет. Не успел он принять ванну, как позвонил друг-однокурсник, работающий в школе учителем физики. "Слушай, – сказал он, – завтра в Москве открываются Международные Педагогические Чтения. Они ежегодные и служат развитию идей гуманной педагогики. Хотя ты большой учёный, но почему-то я подумал, что тебе будет интересно…"
Михаил Михайлович был поражён. Он не дал другу договорить и сразу спросил:
– Где это? Когда начало? Есть пригласительный?