Но ангел, преобразившись в человека, перепутал предупреждение Бога и стал именно учителем, а не полицейским.
И случилась беда: человек с дипломом учителя, но духом полицейского, придя в школу, возмутился свободным нравом детей и начал наводить порядок послушания закону. И так как противостояние усугублялось, вооружился он "грубомётами" и "отметкомётами", "слезоточивыми гранатами" и разом подавляющими "дубинками" и приступил к педагогическому процессу. Этот процесс он называл подготовкой молодого поколения к законопослушной жизни.
Борьба с учениками шла с переменным успехом, и он все усиливал меры подавления школьников.
Шли годы.
Однажды Бог увидел, как учитель с духом полицейского открывает ученикам огонь из грубомёта и отметкомёта, бросает в них слезоточивые гранаты и орудует подавляющей дубинкой.
"Что ты делаешь?! – возмутился Бог. – В тебе же дух полицейского! Тебе надо за террористами гоняться, а не моих ангелочков поражать! Иди немедленно в полицию!"
Но он за грохотом своих орудий и в гневе своем не расслышал голос Бога…
Так дожил он до пенсии.
Потом заслуженный отдых провел в доме для душевно больных.
Наконец, предстал перед Богом.
И вот, стоит он перед Ним, чтобы отчитаться о прожитой жизни…
P. S. Пригодится ли вновь прибывшим ангелам Божье предупреждение:
"Братья мои, не все делайтесь учителями, зная, что тем самим мы подвергнемся большему осуждению"".
– А теперь о событиях четырёхлетней давности.
Страна готовилась к политическим выборам.
В школе организовали избирательный участок.
Директора назначили председателем участковой избирательной комиссии, в которую ввели и Учителя – человека, не принадлежащего ни к какой партии.
Выборы закончились.
Члены комиссии сосчитали голоса, заполнили и подписали протоколы.
Все разъехались по домам.
Но поздней ночью Учителя разбудили и опять отвезли в школу. Членам комиссии директор объявил, что при составлении протоколов были допущены ошибки, потому надо их заново подписать.
Члены комиссии, имеющие опыт работы в подобных политических акциях, с молчанием приняли сообщение директора. Каждый подписал пакет протоколов, и дело дошло до Учителя.
Он начал изучать новые данные результатов голосования.
Директор предупредил:
– Михаил Михайлович, мы все устали, не задерживайте нас. Протоколы должны быть доставлены срочно.
– В прежних протоколах ошибок не было, а вот в этих – есть. В них перераспределены голоса… – сказал он с удивлением.
– Михаил Михайлович, вы понимаете, о чём я говорю? – строго сказал директор.
– Но это фальсификация, – сказал Учитель, – мы не ошиблись при подсчёте бюллетеней.
Директор остолбенел.
– Михаил Михайлович, неужели вы чего-то недопонимаете? – голос директора о чём-то предупреждал Учителя.
– Я понимаю то, что вы хотите сделать меня соучастником подлога. Но я делать этого не буду! – спокойно, но твёрдо произнёс Учитель.
Тогда директор встал и отвёл Учителя в сторону.
– Михаил Михайлович, это указ сверху… Вы понимаете? Кроме того, от протокола зависит выдача премии каждому члену комиссии, в том числе и вам. Не подводите людей…
Внушительные объяснения, произнесённые шёпотом и как-то умоляюще, не подействовали на Учителя.
– Я никого не могу подводить, и в первую очередь себя и избирателей, – вновь произнёс он спокойно и твёрдо.
Тогда директор применил угрозу.
– Вы понимаете, чем рискуете… Вас из школы выгонят…
– Вот что я вам скажу, уважаемый директор: я родился, чтобы умереть Учителем! – жёстко сказал он и покинул школу.
Было далеко за полночь.
У входа стояли машины, чтобы развезти членов комиссии по домам, но ему никто не предложил отвезти его обратно. До утра он шагал по безлюдным улицам.
Спустя несколько дней в школе распространился слух, что скоро директора уволят. Причину знали все: он не угодил правящей партии, не смог обеспечить нужные протоколы счётной комиссии. Но об этом говорили в тиши. Скоро заговорили ещё о том, что посылают финансовую ревизию. Говорили также, что всё это из-за Учителя. Именно из-за него школа не получит финансовой поддержки, учителя не получат премии, не будет нового компьютерного класса и т. д.
Вокруг Учителя в школе создалась недоброжелательная обстановка. Простите, уважаемые коллеги, но правда была такой: многие из вас, встречая его в коридорах школы, бросали на него осуждающие взгляды. Вы знали, что он защищал честь учителя, но для вас это было неважно. Какая честь, когда школа потеряла грант, нагрянула финансовая проверка, пересматривается личное дело каждого! Он стал как прокажённый среди вас. Лишь немногие подходили к нему, пожимали руку и говорили с сочувствием: "Я вас понимаю, Учитель!"
Финансовая ревизия ещё копалась в документах и выискивала серьёзные нарушения, когда в школу пришла ещё одна проверяющая бригада. "Есть сигнал, – сказал руководитель бригады, – что в школе плохо обстоит дело с обучением физике". То есть обвиняли Учителя. "Сигнал" бригадир никому не показывал и, видимо, сам тоже не видел, но он знал, какое в нём выдвигается обвинение: школьники плохо подготовлены по физике! Это был абсурд: именно по физике ученики проявляли самые высшие успехи во всём огромном городе. Однако ясно было: копали под Учителя.
Бригада провела во всех классах какую-то доселе неизвестную молниеносную проверку и скороспело объявила, что "факт" подтвердился. Но "факт" члены бригады берегли как государственную тайну. На другой день из управления пришёл приказ об увольнении Учителя.
Я вынужден описать ту неприглядную картину, которая никому из вас, уважаемые коллеги, не принесёт чести. Но это надо сделать ради того, чтобы восторжествовала правда.
Учитель как обычно приходит в школу утром. Он ещё не знает о своём увольнении.
В холле его встречает завуч и несколько учителей в качестве свидетелей.
Завуч объявляет Учителю, что он уже не учитель школы, и вручает приказ. В холл сбежались и другие учителя, которым тоже хочется быть свидетелями. Бегут и ученики Учителя. К ним присоединяются вновь пришедшие учителя и ученики. Так за считанные минуты холл заполнился до отказа. В отличие от учителей, дети пришли не из-за интересного зрелища, а для защиты своего любимого Учителя. В холле невероятный шум детского возмущения.
Учитель спокойно принимает известие о своём увольнении и спрашивает, может ли он из кабинета забрать личные вещи и попрощаться с учениками своего шестого класса.
Завучу приказано не пропускать Учителя дальше холла, потому он отвечает: "Нет, вещи отберут сами и вышлют по домашнему адресу".
Из собравшихся кто-то кричит: "Ну как, учитель-гуманист, допрыгался?"
А другой кричит: "Хочешь, значит, умереть учителем? Вот и умирай!"
Один из тогдашних восьмиклассников записал всё на видео. Многие из вас могут узнать себя, услышать свои выкрики, посмотреть на выражение своего лица.
Нет сочувствия и сопереживания.
Нет возмущения беззаконию.
Но есть насмешливые взгляды и реплики.
Лишь один учитель математики прорывается через плотное кольцо, преклоняется перед Учителем и громко произносит: "Вы – лучший Учитель, а проверяющие – подлые люди. Вы честь и гордость истинного учителя, а те, которые затеяли вашу травлю, подонки!" Он крепко жмёт руку Учителю и отходит.
Среди учителей есть ещё одна женщина: на видеозаписи видно – она плачет.
Ученики бурлят, их возмущение постепенно переходит в скандирование: "Михаил Михайлович – У-чи-тель… У-чи-тель… Мы лю-бим…, лю-бим…, лю-бим…"
Школа сотрясается от гнева детей.
Они отгоняют учителей от Учителя.
Старшеклассники подымают его и сажают себе на плечи. Учителю неловко, он этого не хочет, но старшеклассники не слушаются.
Завуч поднимает руки, просит успокоиться, хочет что-то сказать, но его никто не слушает.
Но вот руку поднял Учитель, и сразу всё стихло.
Он просит поставить его на место, но старшеклассники отказываются.
В полной тишине взволнованным, но бодрым голосом он произносит слова, обращённые к ученикам:
– Ребята, всегда живите только по совести, и всё будет хорошо!
Армия учеников провожает его до железных ворот, скандируя: "Мы любим тебя, Учитель!"
Девочки плачут.
Плачут и мальчики.
А шестой класс, осиротевший, рыдает в голос.
Итак, начальство свершило одно наказание – Учитель уволен.
А что с директором? Ведь ходили слухи, что увольняют и его? Ведь финансовая проверка выявила "большие нарушения в трате бюджетных и внебюджетных средств".
Но директор не был уволен. Видимо, правящая партия на этот раз пощадила своего члена. Зато всю тяжесть "больших финансовых нарушений" взвалили на бухгалтера, дело которого направили в прокуратуру. Директор, как вы знаете, держался за своё кресло до последнего момента, пока не произошло известное вам трагическое событие, и простить было уже нельзя.
После увольнения из школы для Учителя началась другая жизнь. Он ещё не знал, как она сложится, но она резко отличалась от прежней хотя бы тем, что у него уже не будет учеников и он не будет творить для них уроки. В ту ночь его мучила мысль: может ли он себя считать учителем, если у него нет учеников? Учитель без учеников – бывает ли такое? Но, как я уже вам сказал, на другой день пришли к нему шестиклассники, и вопрос этот был отчасти решён. Для его полного разрешения он искал должность учителя в разных школах, хотя безуспешно.
Если бы он даже нашёл другую школу, других учеников и среду других коллег, всё равно это не помогло бы ему освободиться от грусти, которая до сих пор не покидает его. Возможно, вы не поверите, но это правда: он и по сей день скучает по вас, по этой школы. Ему было хорошо с вами, независимо от того, как вы относились к нему.
Он давно, со дня принятия гуманной педагогики, лишил себя чувства раздражения и нетерпимости; взамен развились в нём спокойствие, понимание, творящее терпение. Для него любить вас – естественное состояние.
Для него высшим нравственным законом является заповедь Христа: "Отнесись к ближним твоим так, как хочешь, чтобы они отнеслись к тебе". Потому каким бы ни было ваше отношение к нему, он всё равно демонстрировал бы вам своё неизменное человеческое отношение.
Он мечтатель. Но мечты его имеют магнитную природу: притягивают условия и складывают обстоятельства, чтобы они сбылись. В своих мечтах он рисует вас, мечтает с вами вместе зажечь в этой школе факел обновления.
Он доверил мне общую тетрадь с записями о вас. В ней он рисует ваши портреты, так сказать, в стиле графики, точнее – штриховки. Рисует не сразу, а в течение долгого времени: сделает один штрих одной-двумя фразами, потом, спустя месяц или даже год, наносит другой штрих и т. д. Потому портреты не дорисованы, не готовы для выставки. Тем не менее, чувствуя ваше любопытство, познакомлю с одной зарисовкой. Это об учителе биологии Семёне Давидовиче.
Первый штрих:
"Ему больше 65 лет.
Высокий, худощавый, элегантный.
Выдерживает внешнюю строгость, что не даёт проявиться внутреннему обаянию…"
Второй штрих:
"Встречаемся в коридоре.
Пожал руку обеими руками. Чувствую – дружелюбный…"
Третий штрих:
"Открытый урок – по всем правилам традиционной дидактики.
Изображает строгость, требовательность.
Позволяет себе насмешки, переходящие в грубость и унижение ученика.
Но чувствуется – это противоречит его внутренней природе…"
Четвертый штрих:
"Предложил идею открытой любви.
Типичный Фома неверующий – поверит, как только будет потрясение…"
Вот такая зарисовка, конечно, незавершенная.
– Это я, это я… Я поверил в идею открытой любви, великая идея! Но не верил, пока дети не встряхнули меня. Он ясновидящий, что ли…
– Второй портрет, который хочу вам представить, – молодой учительницы изобразительного искусства Лидии Андреевны.
– Он меня совсем не знал… Как это?!
– Вот штрихи этого портрета:
"Молодая художница.
Был на выставке ее картин – талантливая…"
Далее:
"Читал ее авторскую программу.
Принцип: через технику изображения – к художественным способностям.
Поймет ли идею: через синтез видов искусств – к духовному миру личности.
Надо попробовать…"
Продолжения нет.
– Как вы сказали? Можно записать? Через виды искусств… Да-да, через синтез видов искусств к духовному миру личности. Спасибо. Значит, программу надо писать заново! Вы не скажете, идея из гуманной педагогики?
– Думаю, разберетесь сами.
Есть поучительные штрихи об учительнице английского языка, автора пресловутого метода "на лбу". Нона Владимировна, вы позволите зачитать?
– Мне все равно…
– Тогда читаю.
"Страсть к самоутверждению через власть и агрессию.
Талант, заключенный в самость, будет погублен.
Есть такие, которые не могут, но есть такие, которые не хотят.
Она не хочет, потому – обречена…
Можно спасти талант, если превозмочь свое нежелание и устремиться к великодушию…
Ищу выход.
Могла бы стать сияющим учителем…"
– Ух ты! Видите, это о вас – "сияющий учитель". Вам это все равно?
– Отстаньте от меня!
– Вы не могли бы прочесть обо мне, если, конечно, есть запись?
– Есть. Вот, послушайте:
"Виктор Петрович. Моего возраста.
Читает Корчака – это уже многое значит…
Человек веры…
Повел своих учеников в поход в горы…
Пути сотрудничества…"
– Он собирался со мной сотрудничать?! Было бы интересно… Обидно, что уволили.
– Вот так размышлял он о вас, искал точки соприкосновения с каждым.
Продолжу рассказ о жизни учителя за последние четыре года.
Он человек действия и со следующего же дня начал менять обстоятельства вокруг себя. Он вообразил, что не уволен, а ему дан творческий отпуск для совершенствования своей природы, расширения сознания и углубления в идеи гуманной педагогики.
Что для этого нужно?
Нужно упражняться в общении с людьми, нужно читать и нужно думать.
И он начал заниматься этим делом.
Вся окружающая среда годилась для упражнения в общении – улица, метро, троллейбус, магазины… Всюду люди. Каждый, соприкоснувшись с ним, наверное, уносил с собой мысль: "Какой он приятный (хороший, добрый) человек!"
Для думанья тоже годилась вся среда, вся обстановка. Он мыслил сосредоточенно, направлял пучок мыслей на помощь знакомым и незнакомым, не допускал в сознании, как сказано в мудрых книгах, саранчу мыслей, старался мыслить красиво, проникал в вещи и явления, утончал воображение и т. д.
Что касается чтения, то он выбрал публичную библиотеку и окружил себя книгами.
Он читал книги как ученый, доктор наук, – анализировал, обобщал, систематизировал. Особо заботился подвергать все измерению духовности, видеть людей, вещи и явления через духовность. Это и было для него расширением сознания.
Он, конечно, прекрасно знает, что невозможно все прочитать. Потому надо быть осторожным при выборе авторов и сфер читаемого, чтобы не тратить время на второстепенное и ненужное. Надо читать в первую очередь классику, решил он. В классике все: и прошлое, и настоящее, но особенно – будущее. Потому читал он классическую педагогику, классическую философию, классическую психологию и, конечно же, классическую художественную литературу.
Он с пристрастием изучал новые исследования по физике, написал пару статьей и опубликовал в зарубежных изданиях.
Он читает до сих пор, размышляет, философствует и, конечно, мечтает.
Завёл себе порядок ходить в ближайший парк, садиться на скамейку, – выбрал для себя укромное место, – размышлять и строить перед собой на песке палкой схемы, модели, уравнения.
В одном из таких занятий он обнаружил, что видит вещи изнутри, потому понимает более глубинные причины того, что происходит или может происходить в ближайшем или отдалённом будущем. Его схемы и формулы на песке выглядят странными, и прохожие часто останавливались и с интересом наблюдали, что ещё начертит кончик палки на песке. Но их привлекали не только схемы, но в первую очередь привлекал он сам.
Смотрите на экран: я вам показываю фотографию загадочного человека – он сидит на скамейке, на коленях держит портфель как рабочий столик, на нём раскрытая тетрадь, в руках у него палка с острым наконечником; он уже зарисовал схему, – вы её видите на песке, – а теперь что-то записывает в тетради. Но сам-то человек какой! Шикарная белоснежная борода и длинные белые волосы! На нём чёрный костюм, на лацкане блестит золотой значок с изображением сердца и лебедя; под костюмом безупречная белая рубашка, да ещё бабочка под бородой. А перед ним странные знаки на песке! Сказка, волшебник из сказки!
Вот и останавливается молодой человек, – как потом выяснилось, студент факультета физики, – зачарованный зрелищем. Сперва он наблюдает за ним стоя, потом садится на другой край скамейки. Но волшебник не замечает его, он что-то быстро записывает в тетради, а потом с закрытыми глазами смотрит в небо.
Наконец он заметил рядом сидевшего молодого человека и улыбнулся.
– Здравствуйте! – сказал он молодому человеку.
– Здравствуйте! – ответил тот.
– Вы хотите спросить, что у меня на песке?
– Да, – ответил молодой человек, – такие схемы впервые вижу!
– Кто вы по профессии?
– Физик, но пока студент…
– Ясно. Должно быть, вы поймёте меня…
И старик рассказал студенту о странном движении одной неизвестной науке частицы.
– А вам откуда известна эта частица? – спросил студент.
– Я вычислил её так же, как астрономы вычисляют массу и движение невидимого тела с помощью массы и движения видимых тел.
– Но вы уверены, что эта неизвестная частица действительно существует?
– Дело в том, что я еще и вижу ее, – сказал дед, как его назвал студент.
– Как это видите?! – удивился студент.
– Вас удивляет, что я вижу движение частицы, а меня удивляет, что вы этого не можете увидеть. Это так просто!
– И как эта частица движется?
– Она движется скачками как кузнечик, но скачки эти разные, как будто записывается кардиограмма неравномерного ритма сердца. Вы о таком движении частиц знаете что-либо?
– Нет, – ответил студент.
– А объяснить такое явление можете?
– Тоже нет…
– Вот и я не могу объяснить, что это за частица и почему так странно себя ведет, – сказал дед и задумался. Потом продолжил: – Может быть, она действительно снимает кардиограмму какого-то другого тела в масштабе микромира?
В общем, студент был поражен многосторонностью и глубиной суждений, схемами и формулами деда и после долгого общения с ним спросил: