Не в меньшей мере отразилась новая экономическая политика партии и в области издательского дела. Обычно представляют дело так, будто были возрождены частные издательства, якобы полностью ликвидированные в период военного коммунизма. На самом деле это было не так. "Наряду с государственными издательствами, - пишет анонимный автор в книге "Газетный и книжный мир. Справочная книга" (М., 1925) в разделе "Законодательство о печати", - не прекращали своей деятельности и издательства частные, деятельность которых заключалась в осуществлении изданий по заказам государства". "Существование частных издательств регламентировалось до конца 1921 г. местными постановлениями, издававшимися в связи с проведением национализации издательского дела РСФСР" (52, с. 309).
Таким образом, в то время не были вновь созданы частные издательства, а изменили характер деятельности старые издательства, была облегчена организация новых.
Уже 23 сентября 1921 г. Совет Труда и Обороны Республики постановил допустить аренду частными лицами государственных и муниципализированных типографий. Еще большее практическое значение имело постановление Совета Народных Комиссаров от 12 декабря 1921 г. о частных издательствах. Основное в этом постановлении состояло в том, что деятельность частных издательств, начиная с разрешения на организацию их и кончая условиями реализации их продукции, ставилась в зависимость от Госиздата. Однако содержание своей работы, профиль, даже установление цены на издаваемые книги определяли сами частные издательства.
В течение второй половины 1921 - первой 1922 г. были определены основные положения, регулировавшие деятельность частных издательств и их отношения к Госиздату.
Принятое Советом Народных Комиссаров 2 июля 1923 г. Положение о Государственном издательстве определяло финансовые и юридические права Госиздата в тогдашних условиях.
Все эти - теперь уже являющиеся историей - положения о частных издательствах и Госиздате способствовали тому, что в самое короткое время число книгопроизводящих организации быстро возросло и очень увеличилось количество издававшихся книг.
Как бывает почти всегда, - по крайней мере, с того времени, когда книгопечатание укрепилось и оттеснило на самый задний план рукописную книгу, - библиофилы 20-х годов делились на тех кто собирает только старую, антикварную книгу, и тех, которые, напротив, коллекционируют современную. Нам уже приходилось отмечать, что "фактор времени" неизбежно превращает любые новые, современные, "авангардистские" книги в старые и что книги совсем недавнего времени, еще вчера вызывавшие пренебрежение основной массы собирателей и привлекавшие только небольшую категорию любителей, становятся желанными, искомыми и включаются в списки дезидерат большого числа библиофилов. Поэтому несомненный интерес для истории русского библиофильства в 20-е годы представляет продукция советских издательств этого периода, сразу же вызвавшая появление специальных коллекционеров ее. Уже в 1918–1921 гг. в большом числе возникали недолговечные литературные "направления", "школы", "объединения" и т. п., умудрявшиеся и в тогдашних трудных типографских условиях выпускать свои теоретические декларации, коллективные и индивидуальные сборники стихов и прозы, полемические листовки и пр. Печатавшиеся большей частью на плохой бумаге, в малых форматах, небольшими тиражами, эти издания "ничевоков", "неоклассиков", "биокосмистов" и других течений, не говоря уже об изданиях футуристов и имажинистов, привлекали к себе внимание библиофилов. Появившаяся в 1924 г. антология Н. Л. Бродского "От символизма до Октября", выдержавшая два издания, дает некоторое представление о своеобразии этой литературы. Позднее, уже в 40-е годы, прославился своим собранием русской поэзии XX в. и особенно советского периода московский литературовед А. К. Тарасенков. Однако из различных печатных и рукописных источников 20-х годов известно, что поэзия этих лет сразу же стала предметом библиофильского собирательства. Этим было продолжено зародившееся еще в 1917–1918 гг. коллекционирование советских изданий.
Некоторое представление о деятельности различных советских издательств начала 20-х годов в области публикации поэзии и художественной, научной и политической книги дает каталог русского отдела Международной книжной выставки во Флоренции в 1922 г. Здесь перечислены экспонаты Госиздата (Москва и петроградское отделение), издательства "Всемирная литература" (Петроград), Петроградской государственной филармонии, издательств "Алконост", "Кружка поэтов имени К. М. Фофанова" и других, из которых выделялись издания библиофильского интереса - издательств "Петрополис", "Среди коллекционеров", М. и С. Сабашниковых, "Academia". Всего в каталоге русского отдела Флорентийской выставки 1922 г. перечислено около 1400 книг, 135 журналов, около 300 периодических изданий, 57 плакатов, свыше 200 рисунков и гравюр и т. д. Особый интерес представляет перечень 112 газет и журналов, напечатанных в 1919–1920 гг. на суррогатах бумаги.
Большее значение, чем эфемерные издания эфемерных поэтических групп 20-х годов, имели в истории русского библиофильства художественные книги, выходившие в тот же период. Из художественных издательств, упомянутых в каталоге русского отдела Флорентийской книжной выставки, наиболее заметный след в истории книги и библиофильства оставили издательства "Аквилон", "Петрополис" (изданиями об экслибрисах), "Светозар" и - особенно - Комитет популяризации художественных изданий.
Комитет популяризации художественных изданий возник в 1920 г. на основе существовавшего ранее (с 1896 г.) издательства "Общины св. Евгении", выпускавшего сначала художественные почтовые карточки, а затем, с 1899 г., и книги. Со времени реорганизации и до своей ликвидации в 1929 г. Комитет издал около 40 книг и альбомов, каждый из которых немедленно становился библиографической редкостью. Еще большей редкостью сделалась сразу после выхода в свет книга неизменного руководителя издательства "Общины св. Евгении" - Комитета популяризации художественных изданий И. М. Степанова "За тридцать лет. 1896–1926". (Л., 1928. 57 с.), выпущенная в количестве 300 нумерованных экземпляров, в обложке работы Л. С. Хижинского с заставками и концовками работы А. П. Остроумовой-Лебедевой, Д. И. Митрохина и Л. С. Хижинского.
Но не только частные издательства и ведомственный Комитет популяризации художественных изданий (он состоял при Государственной академии истории материальной культуры) занимались выпуском художественно оформленной книги. С 1922 г. Госиздат в Москве и его петроградское-ленинградское отделение издали ряд монографий о современных и старых русских художниках-графиках - "Гравюры И. Н. Павлова (1866–1921)" В. Я. Адарюкова (1922), "Д. И. Митрохин" М. А. Кузмина и В. В. Воинова
(1922), "Русский революционный плакат" В. П. Полонского (1922), "История гравюры и литографии в России" Э. Ф. Голлербаха (1923), "Художник-иллюстратор А. А. Агин, его жизнь и творчество" К. С. Кузьминского (1923), "Фалилеев" Н. И. Романова (1923), "Остроумова-Лебедева" А. Н. Бенуа и С. Эрнста (1924), "С. Чехонин" А. М. Эфроса и Н. Пунина (1924).
Эти книги, несмотря на очень высокую цену (некоторые были оценены в 17–18 руб.), немедленно раскупались. Такой же успех выпал и на долю изданий казанских графиков, о чем подробнее будет сказано в дальнейшем при рассмотрении деятельности казанских библиофилов.
Чтобы понять причины популярности этих художественных изданий, необходимо подробнее остановиться на несколько более раннем периоде. На время с 1917 г. приходится замечательный подъем русской книжной графики. Даже в годы типографской разрухи, а тем более в 20-е годы, выпускались отдельные листы гравюр и выходили очень интересные издания, оформленные такими художниками, как А. П. Остроумова-Лебедева, И. Н. Павлов, В. Д. Фалилеев, М. И. Курилко, П. А. Шиллинговский, В. Н. Масютин, В. А. Фаворский, А. И. Кравченко, Н. И. Пискарев, В. В. Воинов, М. В. Добужинский и многие, многие другие. В 1923 г. проф. А. А. Сидоров, считая, что "область графики вообще - все-таки же самая прельстительная из всех, нам даруемых современным искусством", писал в книге "Русская графика за годы Революции. 1917–1922": "Русская графика последнего пятилетия - чудеснейшее зеркало бьющейся самым горячим пульсом живой жизни" (151). Примерно к таким же выводам пришел старый художественный критик С. К. Маковский, писавший в 1925 г. в статье "Четверть века русской графики", что "итоги русской графики на эту четверть века достаточны, чтобы признать их подлинным завоеванием современного искусства" (95).
Нам приходилось выше указывать, что в 1918 г. в Москве была организована выставка "Красивая книга в прошлом". Традиция показа старой книги и пренебрежения к новой еще продолжалась некоторое время. Но вскоре положение значительно изменилось к лучшему. Каталоги, изданные к Международной книжной выставке во Флоренции на русском и итальянском языках (этот последний каталог в России не распространялся и считается "книжной редкостью") - в особенности русский, - представляют большой интерес. Однако как ни был богат русский отдел Международной книжной выставки во Флоренции, это была все же выставка не в СCCP, а за границей.
Выставки новой, советской книги были в СССР и до этого. В 1921 г. в Петрограде была устроена выставка частных издательств - "Колос", "Книга", "Начатки знаний", "Светозар", "Алконост", "Петрополис" и др. В 1922 г. Петроградский институт книговедения организовал выставку печатных произведений, вышедших в 1921 г. С 1923 г. начинается длинная серия книжных и графических выставок, из которых выставка художественной литературы за революционные годы (1918–1923), организованная Пушкинским Домом, Государственным издательством и Петроградским институтом книговедения, привлекла наибольшее внимание общественности.
Из последующих выставок нужно отметить Первую и Вторую выставки графики Ассоциации графиков при Доме Печати, устраивавшиеся в Москве в 1926 и 1927 гг., и связанный с ними сборник "Мастера современной гравюры и графики" под ред. Вяч. Полонского (М., 1928).
Однако самой импозантной была выставка, устроенная в залах Академии художеств в Ленинграде в 1927 г. и приуроченная к 10-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции. Она называлась "Графическое искусство в СССР". Выпущенный Комитетом выставки сборник под тем же названием представляет нечто большее, чем обычный каталог, а для библиофилов он тем более интересен, что в нем помещены статьи о московском Русском обществе друзей книги и Ленинградском обществе библиофилов. Статьи Э. Ф. Голлербаха "Книжная графика" и "Книжный знак" не утратили значения и сейчас. То же самое следует сказать и о статьях В. В. Воинова "Издательская марка" и В. К. Охочинского "Плакат".
Приведенные материалы могут быть не до конца правильно поняты, если мы не свяжем охарактеризованное явление с попытками теоретического осмысления своеобразия и "законов" художественной книги.
В период после 1917 г. в истории русской книжной культуры наблюдается одно важное явление, оказавшее сильное влияние на изменение характера русского библиофильства. Уже с конца XIX в., вскоре после Первой всероссийской выставки печатного дела (1895), в среде библиофилов, книжных иллюстраторов и издателей стал быстро расти интерес к искусству книги, пришедшему к этому времени в упадок не только в России, но и на Западе. Художники-графики, группировавшиеся вокруг журнала "Мир искусства", библиографический журнальчик "Известия книжных магазинов т-ва М. О. Вольф", Кружок любителей русских изящных изданий, журналы "Старые годы", "Аполлон", "Русский библиофил" - каждый по-своему - внесли много в подъем интереса к художественной внешности книги.
Около того же времени начали появляться в печати попытки исторических и теоретических обобщений того, что происходило в области искусства книги с конца XIX в. В 1912 г. на Всероссийском съезде художников, как указывалось выше, П. П. Вейнер, известный библиофил, редактор журнала "Старые годы" и постоянный секретарь Кружка любителей русских изящных изданий, сделал доклад "Художественный облик книги", имевший большой успех и воспринятый как декларация русских библиофилов новой формации. Одновременно со съездом художников была устроена как бы для иллюстрации положений доклада П. П. Вейнера выставка "Искусство в книге и плакате". С этого времени в русской печати все чаще появляются обзорные и теоретические статьи, посвященные развитию русской книжной графики и художественным требованиям, которые должны предъявляться к книге. Конечно, в подобных работах бесплодно искать подлинный историзм, искать понимание того, что "художественные требования, которые должны предъявляться к книге", не вечны и неизменны, а, напротив, зависят от вкусов эпохи и глубины теоретической разработки общей эстетики.
Однако эти дореволюционные попытки обобщающего и теоретического характера в известном смысле подготовили расцвет подобной литературы в советский период.
В 1920 г. популярный в то время деятель печатного искусства И. Д. Галактионов поместил в петроградском журнале "Вестник литературы" статью "Художественный облик книги", а в следующем году в том же журнале статью "Искусство в книге" (под псевдонимом "Старый типограф"). Тогда же казанский искусствовед, художник и библиофил П. М. Дульский опубликовал в журнале "Казанский библиофил" содержательную статью "Книга и ее художественная внешность", вышедшую затем отдельно как издание казанского Кружка друзей книги. В том же 1921 г. в Москве при Историческом музее начала работать комиссия по изучению русских иллюстрированных изданий, возглавлявшаяся К. С. Кузьминским и М. П. Келлером и состоявшая из виднейших специалистов-книговедов и библиофилов: В. Я. Адарюкова, П. Д. Эттингера, П. П. Шибанова, А. М. Кожебаткина, Н. П. Киселева, И. И. Лазаревского, А. А. Сидорова и др. С 1923 г. эта комиссия была прикреплена к Государственному издательству и стала называться Комиссией по изучению искусства книги. Работы этой комиссии протекали успешно, и в 1924 г. был издан содержательный отчет о ее деятельности: "XXV заседаний Комиссии по изучению искусства книги при Государственном издательстве. 1922–1923-1924". Впрочем, через некоторое время в связи с реорганизацией Госиздата Комиссия была закрыта.
Активнейшим деятелем всех этих комиссий, редактором журнала "Гравюра и книга" (1924–1925), инициатором многих интересных начинаний в области изучения и пропаганды искусства книги был в эти и последующие годы проф. А. А. Сидоров, о котором в дальнейшем мы будем говорить подробно. Сейчас мы отметим его очень значительные и для начала 20-х годов и вообще для истории русского искусствоведения работы, публиковавшиеся главным образом в журнале "Печать и революция": "Искусство книги" (1921; отд. изд. - 1922), "Очерки по истории русской иллюстрации" (1922), "Русская графика в годы революции" (1922; отд. изд. - 1923). Особенно большое значение для истории русского книговедения и для развития русского библиофильства имело двухтомное издание под редакцией В. Я. Адарюкова и А. А. Сидорова "Книга в России" (1924–1925). В первом томе этого труда А. А. Сидоров поместил теоретическое введение "Книга как объект изучения и художественные элементы книги", во втором - "Искусство русской книги XIX–XX веков". Наконец, укажем, обзорную, в то же время очень принципиальную статью А. А. Сидорова "Графика и искусство книги за 10 лет", также помещенную в журнале "Печать и революция" (1927).
В несколько ином - более историко-повествовательном - плане писал плодовитый и несомненно богато одаренный ленинградский искусствовед Э. Ф. Голлербах, автор "Истории гравюры и литографии в России", "Портретной живописи в России. XVIII век", "Современных русских граверов", статьи "Книжная графика" (в сборнике "Графическое искусство в СССР. 1917-X-1927") и др. У него не было специальных печатных работ по теории искусства книги; подготовленное им исследование по теории книжно-графического стиля, о котором он упоминает в статье "Книжная графика", так в свет и не вышло. Однако во всех своих трудах по искусству книги Э. Ф. Голлербах неизменно говорит о "канонах книжной графики", "канонах искусства книги". В отдельных его высказываниях на эту тему можно отчетливо заметить влияние упоминавшейся выше работы П. П. Вейнера "Художественный облик книги".
Все эти теоретические и историко-обзорные работы А. А. Сидорова, Э. Ф. Голлербаха и ряда других советских искусствоведов способствовали развитию и усложнению русского библиофильства, все больше отходившего от старинного коллекционирования "редкостей". Прекрасно иллюстрированные работы А. А. Сидорова и Э. Ф. Голлербаха, упомянутые выставки современного искусства книги и графики, устраивавшиеся в Москве, Ленинграде, Казани и других городах, сборник "Графическое искусство в СССР. 1917-X-1927" и многое другое являлись не только заметными вехами в истории искусства советской книги, но и были своеобразными практическими руководствами для библиофилов, собиравших советские художественные издания, и теоретическими пособиями по изучению художественной книги любого периода.
Одновременно с выходом в свет двухтомной "Книги в России" Госиздат выпустил труд, хотя и специальный, но по включенному в него материалу имевший значение для истории библиофильства. Речь идет о "пособии для работников книжной торговли" - "Книжная торговля" под редакцией М. В. Муратова и Н. Н. Накорякова (1925). Помещенные здесь статьи А. М. Ловягина "История книжной торговли в Западной Европе и Америке", Г. И. Поршнева "История книжной торговли в России", особенно П. П. Шибанова "Антикварная книжная торговля в России" и библиографический труд Н. Н. Орлова "Указатель русской литературы о книжной торговле" были - и до сих пор остаются - ценными источниками разнообразных практических сведений для советских библиофилов.
Здесь мы естественно подошли к другому существенному разделу в истории русского библиофильства 20-х годов, к вопросу об источниках пополнения книжных собраний тогдашних библиофилов, - иными словами, к вопросу о книжной торговле этого периода.
И тот же двоякий процесс, который мы наблюдали в области книгоиздательства, - допущение частного капитала, с одной стороны, и развитие государственного, социалистического, с другой, - характерен и для сферы книгораспространения, в первую очередь - книжной торговли. Приходится повторить также, что правильное представление об источниках, из которых пополнялись библиофильские собрания в 20-е годы, можно получить только тогда, когда будут избегнуты крайности, - мнение, будто только у книжников-частников находились ценные, редкие книги, с одной стороны, и будто новые книги можно было доставать только в магазинах Госиздата. Для истории русского библиофильства 20-е годы в области книжной торговли важны не столько тем, какие книги прошли через букинистические и антикварные лавки, как менялись вкусы покупателей и, в связи с этим, книжные цены, сколько тем, что за эти годы окрепла и развилась книготорговая система Госиздата, в том числе и торговля старой книгой, что многие из книжников-частников, отказавшись от ведения собственных предприятий, перешли на работу в государственную торговую сеть, - словом, тем, что в 20-е годы знаменитый экономический и политический вопрос: "Кто кого?" был окончательно решен в пользу социализма.