Время идет, крепкий парень не дремлет, и на неподметенных улицах вывешиваются новые заповеди:
- Все на выполнение плана по организации кампании борьбы за подметание.
И, наконец, на последнем этапе первоначальная задача совершенно исчезает и остается только запальчивое, визгливое лопотание:
- Позор срывщикам кампании за борьбу по выполнению плана организации кампании борьбы".
Ильф и Петров хорошо показали, как за словесным сором исчезает определенная практическая задача.
Можно бы и не вспоминать их рассказ "Дневная гостиница", если бы отдельные элементы штампованной речи, безликой, засоренной ненужными канцелярскими словами, не попадались в нашей печати, в выступлениях, в беседах на политические и научные темы и т. д. Удачны ли, например, следующие высказывания: "Тяжелые последствия зимовки скота настойчиво требуют решительно изменить отношение руководителей колхозов и всех колхозников к организации заготовки кормов. Создание обильных запасов кормов может быть успешно проведено лишь в том случае, когда этими вопросами колхозы будут заниматься с ранней весны"; "Перед педагогическим и детским коллективом встала серьезная задача: ...как можно быстрее влить их [детей.- Б. Г.] в единый коллектив и мобилизовать их внимание на борьбу за успеваемость"; "...Все же есть еще такие детские дома, которые не осознали и недооценивают важность данного вопроса и имеют крайне низкую успеваемость".
Вот и получается, что автор призывает не вовремя и в обилии заготовить корм, а "решительно изменить отношение к организации заготовки кормов". Но изменить отношение к организации заготовки и заготовить корм - это, как известно, разные вещи; вполне определенную и большую задачу, стоящую перед колхозом, автор потопил в нагромождении неопределенных словосочетаний. Кроме того, неудачно употреблены слова создание - проведено - этими вопросами (какими?); автор не слышит и неблагозвучности сочетания предлога с и прилагательного ранней. Во втором примере определенная задача - повысить успеваемость детей - подменена мобилизацией внимания на борьбу за успеваемость. В третьем примере за типичным словесным штампом не чувствуется живой мысли автора.
Еще раз нужно сказать: сами по себе канцеляризмы, деловая лексика и фразеология нужны и могут быть уместны в речи, хотя их могло бы быть поменьше даже в деловых документах.
ЛЮДОЕДКА ЭЛЛОЧКА РЯДОМ С ВАМИ
Вы, конечно, не забыли, читатель, роман И. Ильфа и Е. Петрова "Двенадцать стульев"? Среди персонажей этого романа есть Людоедка Эллочка. Двадцать вторая глава произведения начинается так:
"Словарь Вильяма Шекспира, по подсчету исследователей, составляет 12 000 слов. Словарь негра из людоедского племени "Мумбо-Юмбо" составляет 300 слов.
Эллочка Щукина легко и свободно обходилась тридцатью.
Вот слова, фразы и междометия, придирчиво выбранные ею из всего великого, многословного и могучего русского языка:
1. Хамите.
2. Хо-хо! (Выражает в зависимости от обстоятельств: иронию, удивление, восторг, ненависть, радость, презрение и удовлетворенность.)
3. Знаменито.
4. Мрачный. (По отношению ко всему. Например: "мрачный Петя пришел", "мрачная погода", "мрачный случай", "мрачный кот" и т. д.)
5. Мрак.
6. Жуть. (Жуткий. Например, при встрече с доброй знакомой: "жуткая встреча".)
7. Парниша. (По отношению ко всем знакомым мужчинам, независимо от возраста и общественного положения.)
8. Не учите меня жить.
9. Как ребенка. ("Я бью его, как ребенка",- при игре в карты. "Я его срезала, как ребенка",- как видно, в разговоре с ответственным съемщиком.)
10. Кр-р-расота!
11. Толстый и красивый. (Употребляется как характеристика неодушевленных и одушевленных предметов.)
12. Поедем на извозчике. (Говорится мужу.)
13. Поедем в таксо. (Знакомым мужского пола.)
14. У вас вся спина белая. (Шутка.)
15. Подумаешь.
16. Уля. (Ласкательное окончание имен. Например: Мишуля, Зину ля.)
17. Ого! (Ирония, удивление, восторг, ненависть, радость, презрение и удовлетворенность.)
Оставшиеся в крайне незначительном количестве слова служили передаточным звеном между Эллочкой и приказчиками универсальных магазинов".
Эллочку Щукину не обременяли серьезные мысли и добрые чувства но отношению к близким и далеким ей людям. Ее душевный мир скуден и однотонен. Так зачем же ей сильный и гибкий язык ее народа? Ей спокойнее и удобнее пользоваться личным жаргоном, построенным из обедненных и искаженных двух-трех десятков слов и штампованных выражений.
Эллочек Щукиных, к счастью, не очень много. Но некоторые стороны их психологии и речевого поведения заразительны. Нет-нет да и мелькнет что-то Элдочкино в манере речи вашего знакомого. Не так ли? И разве не Эллочка была Вдохновителем таких перлов речевого творчества, как железно, мирово, порубать (в смысле ‘поесть’), кимарить ‘спать’, похилять ‘пройтись’, кир ‘вечеринка’, оторвать ‘купить’, махнуться ‘обменяться’, припухнуть ‘отдохнуть, поспать’ и т. д.?
Часть нашей студенческой и рабочей молодежи поддалась влиянию Эллочкиного (а вместе и блатного) жаргона. Это страшно? Да нет, пройдет! Ведь это болезнь. Нормальный человек, со здоровой и доброй душой, не станет убивать свои мысли и чувства жаргонным скудословием. Вспомним, что когда-то часто писали и говорили о "стилягах", а у них был свой, "стиляжий" жаргон. Он живет и сейчас. Но не так вольготно. Жизнь учит. Она требует гражданского, а не мещанского взгляда на труд и на человека. Но гражданское отношение к труду и обществу несовместимо с убогим скудословием. Гражданину нужен мир, богатый мыслями, чувствами, поисками и решениями,- и в таком мире есть место только подлинному народному слову, точному и красивому!
И все-таки Эллочка существует! Иногда она переходит в наступление. Ведь это она, наверное, подбросила словечко переживать взамен многих точных слов - грустить, печалиться, тревожиться, беспокоиться, ждать, надеяться, горевать, волноваться и др. Эллочке не нужны эти разные слова - достаточно одного. Она не привыкла вживаться в свои и чужие чувства, все они покрываются одним словом - переживает!
И очень может быть, что одна из эллочек прокралась однажды за кулисы известного театра и шепнула на ухо двум-трем артистам словечко волнительно. Вот и пошли гулять по эфиру волнительные роли, волнительное исполнение, волнительные встречи. И даже некоторые филологи примирились с этим странным и ненужным словом. Странным потому, что оно неправильно образовано (сравним: удивить - удивительно, удивительный; восхитить - восхитительно, восхитительный; глагола волнить в русском языке нет, есть волновать). Ненужным потому, что у нас есть хорошие слава волнующе (волнующий) и взволнованно (взволнованный). Эти слова совершенно точно и строго передают то значение, которое должно выражаться словом волнительно (волнительный). Ссылаются на то, что один или два раза употребил слово волнительно Л. Н. Толстой. Но, во-первых, и Л. Толстой мог ошибиться. А во-вторых, писатель употребил это слово в письмах к жене, где слово могло иметь личную смысловую окраску.
Каждый жаргон представляет собой небольшой набор слов и оборотов речи, известных сравнительно узкому кругу лиц (воровской жаргон, жаргоны картежников, студентов, артистов и т. д.). Обычно жаргоны возникают из-за желания немногих людей как-то обособить или даже скрыть от общества некоторые стороны своей жизни и деятельности. Именно поэтому жаргонные слова и выражения, как правило, непригодны для широкого применения. Но они очень удобны для психологии эллочек щукиных, психологии бедной, но нахальной. Навесив на себя жаргонные словечки, такая Эллочка может, не утруждая свой ум решением сложных вопросов, прослыть смелой и самостоятельной натурой, бросающей вызов консервативным нормам общепринятого поведения.
М. Горький считал совершенно недопустимым проникновение жаргонных словечек и выражений в литературную речь, настойчиво и последовательно учил советских литераторов умению очищать язык от различного, в частности жаргонного, "мусора": "Борьба за очищение книг от "неудачных фраз" так же необходима, как и борьба против речевой бессмыслицы. С величайшим огорчением приходится указать, что... язык речевой обогатился такими нелепыми словечками и поговорками, как, например: "мура", "буза", "волынить", "шамать", "дать пять", "на большой палец с присыпкой", "на ять" и т. д. и т. п."
Проникновение жаргонных словечек и выражений в литературную речь и сейчас не прекращено. В 60-е годы появилось особенно много молодежных повестей, текст которых пересыпан жаргонно-просторечными словечками и высказываниями.
Что же можно сказать таким писателям? Они сами решают, нужны или нет им жаргонные слова. Читатель вправе ждать от писателя определенной художественной и гражданской позиции по отношению к характерам и "речевому поведению" его персонажей. Читатель вправе надеяться и на то, что писатель всегда помнит свою обязанность охранять национальный язык и воспитывать добрые и красивые чувства своих читателей. И если все это так, пусть он, писатель, вводит в свои сочинения жаргонные словечки - как приметы людских характеров и психологий, но не как пример для подражания - ведь среди молодых читателей может оказаться Эллочка Щукина.
КОГДА ДОПУСТИМЫ "МЕСТНЫЕ" СЛОВА?
Литературная норма может быть нарушена вследствие неоправданной замены литературного слова диалектизмом, т. е. словом или выражением, взятым из местного говора. Конечно, прозаики, поэты и драматурги могут использовать в своей речи местные слова. Так, в языке Гоголя, Тургенева, Л. Толстого, Шолохова мы находим диалектную лексику. Шолохов, например, вводит в роман "Поднятая целина" в речь персонажей диалектизмы гутаритъ, хитнуться, растелешиться, ослобонить, вовзят, трошки, ажник и др. Однако даже писатели (а они свободнее, чем представители других профессий, пользуются словарным материалом языка) вынуждены очень осторожно и осмотрительно применять местные словечки. Употребление диалектизмов в том или ином художественном произведении должно быть оправдано художественными задачами,- прежде всего, потребностью более ярко и правдиво рассказать читателю об особенностях жизни, быта, труда людей определенной местности, профессии и т. д.
В 20 - 30-е годы некоторые литераторы начали увлекаться диалектизмами. Находились "теоретики", пытавшиеся обосновать засорение литературной речи: они всерьез утверждали, что язык классической русской литературы "устарел" и нужно создавать новый, революционный язык.
Отстаивая партийные позиции в вопросах развития советской литературы и литературного языка, М. Горький выступил с рядом статей, в которых последовательно защищал чистоту родного слова. Он писал: "Взбрыкнул, трушились, встопорщил, грякнул, буруздил" и десятки таких плохо выдуманных словечек, все это - даже не мякина, не солома, а вредный сорняк... Автор [Горький имеет в виду писателя Ильенкова.- Б. Г.] может возразить: "Такие слова - говорят, я их слышал!" Мало ли что и мало ли как говорят в нашей огромной стране,- литератор должен уметь отобрать для работы изображения словом наиболее живучие, четкие, простые и ясные слова".
М. Горький высказывал мысль о том, что литературный язык "откидывает из речевой стихии все случайное, временное и непрочное, капризное, фонетически искаженное, не совпадающее по различным причинам с основным "духом", т. е. строем общеплеменного [национального.- Б. Г.] языка", именно поэтому "пристрастие к провинциализмам [диалектизмам.- Б. Г.], к местным речениям также мешает ясности изображения, как затрудняет нашего читателя втыкание в русскую фразу иностранных слов. Нет смысла писать "конденсация", когда мы имеем свое хорошее слово - сгущение".
Если же в художественном произведении использование диалектных слов нередко может быть оправдано, то, по-видимому, замена литературного слова местным ничем не оправдывается в науке, пропаганде, агитации, преподавании, да и в повседневном бытовом общении людей. Нет, например, в литературном языке слова "ложить", но есть слово класть. Поэтому правильно: кладет книгу на стол, кладет неверно руки на клавиши рояля, клали газеты под дверь его комнаты и т. д.
Незачем говорить лонись, когда в литературном языке есть общерусское словосочетание в прошлом году, неверно и не нужно забусел, если есть заплесневел; неправильно и уродливо до скольки, со скольки, если литературный язык предлагает когда, в котором часу, как долго, во сколько времени, как поздно и т. д.; едва ли помогают общению даве, давеча, когда существуют слова недавно, сегодня утром или сегодня в поддень и т. д.
Но все сказанное о диалектных словах и выражениях никак не умаляет их роли в общей истории языка. Они исторически так же закономерны и нужны людям, как и слова, узаконенные литературным языком, Но судьба диалектизмов иная. Они живут на определенной территории. И далеко не каждый из них "пробивается" в литературный язык.
ЛУЧШЕ "УСТРАНЯТЬ НЕДОСТАТКИ", ЧЕМ "ЛИКВИДИРОВАТЬ ДЕФЕКТЫ"
В небольшой заметке, имеющей очень большое значение для повышения речевой культуры, В. И. Ленин писал:
"Русский язык мы портим. Иностранные слова употребляем без надобности. Употребляем их неправильно. К чему говорить "дефекты", когда можно сказать недочеты или недостатки или пробелы?
Конечно, когда человек, недавно научившийся читать вообще и особенно читать газеты, принимается усердно читать их, он невольно усваивает газетные обороты речи. Именно газетный язык у нас, однако, тоже начинает портиться. Если недавно научившемуся читать простительно употреблять, как новинку, иностранные слова, то литераторам простить этого нельзя. Не пора ли нам объявить войну употреблению иностранных слов без надобности?
(...) Перенимать французски-нижегородское словоупотребление значит перенимать худшее от худших представителей русского помещичьего класса, который, по-французски учился, но во-первых, не доучился, а во-вторых, коверкал русский язык.
Не пора ли объявить войну коверканью русского языка?"
Ленин поставил, таким образом, задачу: освободить родной язык от таких иноязычных слов, которые не нужны потому, что могут быть, а значит и должны быть заменены русскими словами.
В газетах и выступлениях с трибуны можно встретить: Подготовку учащихся лимитирует недостаток учебников; Администрация игнорирует мнения служащих; Оснащение механизмами - очень важный фактор в форсировании строительства; Контингент работников столовой .мобилизован на ликвидацию дефектов в работе; В функции агронома входит стимулирование урожайности. И беда в таких случаях заключается не только в том, что иностранные слова употребляются не к месту,- они употребляются еще и неправильно. Поэтому заметно усложняется речь, затемняется смысл высказывания.
Так, слово лимит имеет значение ‘предельная норма’ и используется в этом значении в специальной литературе и служебных документах. Ясно, что в предложении Подготовку учащихся лимитирует недостаток учебников слово лимитирует не только неуместно - оно, кроме того, употреблено неправильно, а именно в смысле ‘ограничивает в большой мере’; обычно же это слово означает ‘устанавливает предельную норму’.
Но если даже значение иноязычного слова и не искажено - и в этом случае лексическая целесообразность нарушается всякий раз, когда в таком слове нет необходимости (оно может быть заменено русским) или когда оно употреблено не в "своем" стиле. Высказывание Администрация игнорирует мнения служащих неудачно как раз потому, что в слове игнорирует нет никакой необходимости (сравним: Администрация не принимает во внимание...; Администрация не обращает внимания на...; Администрация не прислушивается к...; Администрация пренебрегает мнениями...; Администрация не делает выводов из... и т. д.), и кроме того, оно не подходит для живого разговорного стиля; оно более приемлемо в книжной речи. Вместо слов фактор в форсировании можно было бы сказать причина ускорения; вместо контингент работников лучше просто работники или все работники; вместо ликвидация дефектов проще и лучше устранение недочетов; вместо в функции агронома удачнее и доступнее в обязанности агронома; вместо стимулирование урожайности предпочтительнее хотя бы повышение урожайности.
Читатели хорошо знают, что многие и многие иностранные слова, уместные и нужные в специальной литературе, становятся неуместными и ненужными в заметках, статьях, брошюрах и лекциях, предназначенных для широких кругов читателей и не затрагивающих узкоспециальных научных и технических вопросов. Так, слово аналогия употребляется на законных основаниях в науке, но плохо, если мы введем его в такую, например, фразу: Квартира Ивана Ивановича имеет аналогию с квартирой Петра Петровича. Подобным же образом слово концепция узаконено некоторыми областями знания, однако плохо, когда мы говорим: ...концепция Пушкина в области литературного языка - здесь лучше взгляды Пушкина на литературный язык. Едва ли удачно высказывание Голос Пети вибрировал от волнения, хотя в научно-технических текстах слова вибрация, вибрировать необходимы. Так вопрос о лексических нормах употребления иноязычных слов связывается с вопросом о том, в каком именно стиле литературного языка целесообразно использовать тот или иной "варваризм".