56
Как-то раз какой-то бродячий даос научил Би Цзина двум приемам своей школы. Би Цзин тут как возгордится. Думает: "Ну теперь неуязвимый мастер Цзи Ши пусть готовится".
И так возгордился Би Цзин, что думает: "Не пристало такому мастеру, как я, Би Цзин, пешком ходить. Надо бы о транспорте подумать. Куплю-ка я ханчунского рысака вороного. Заеду к неуязвимому мастеру Цзи Ши и спрошу: "Ну, как поживаешь, неуязвимый мастер Цзи Ши?" А он скажет: "Гм, ничего, спасибо". И подумает eще: "Что-то тут не так, с чего это вдруг Би Цзин о моем здоровье справляется?" А я тогда скажу: "Что это ты, неуязвимый мастер Цзи Ши, задумался? Ну, понятно: рысак мой ханчунский тебе в диковинку да и вообще…"
Пошел Би Цзин на базар рысака ханчунского покупать. Да где уж там рысака. Осла, одним словом, ханчунского купил. Ну что ни есть, а все же солидней стал. Сел Би Цзин на осла, а осел его как взбрыкнет, Би Цзин и забеспокоился: "Ну вот, еще не хватало на глазах у неуязвимого мастера Цзи Ши вот так кувыркаться".
Да, какая уж тут солидность. И начал Би Цзин с завидным упорством на осле ездить учиться. И научился, надо сказать. Сядет порой на осла, ну как император на носилки, а так важно, важно едет рысцой. По сторонам не поглядывает, как простой человек, а только покашивает глазами. Мол, какой эффект.
Настал, наконец, день, когда Би Цзин в своих глазах возвысился. И в глазах осла, надо сказать, тоже авторитет завоевал. Поехал Би Цзин неуязвимого мастера Цзи Ши в неловкое положение ставить.
Поехать – поехал, да времени не подгадал. Потому что неуязвимый мастер Цзи Ши занятый даос был, ну то есть мастер настоящий. Тем более, что он в это время в медитативном состоянии находился, следовательно, важный Би Цзин или не важный Би Цзин, не различал. Он просто видел Би Цзина на осле. Чего как раз Би Цзин не мог по понятным причинам заметить.
Если бы неуязвимый мастер Цзи Ши не в медитативном состоянии находился, то Би Цзину бы за чванство досталось скорее всего. Но неуязвимый мастер Цзи Ши находился в медитативном состоянии, поэтому он в суть вещей не то чтобы проникал, а как бы там изначально присутствовал. Поэтому, как увидел неуязвимый мастер Цзи Ши Би Цзина и осла, то сразу так и умер со смеху. Только повторял в перерывах между приступами смеха:
– Осел и Би Цзин, Би Цзин и осел.
А осел в этот момент думал: "Что это, спрашивается, неуязвимый мастер Цзи Ши тут ухахатывается. Я осел как осел, нормальный, словом, осел. Это Би Цзин как черт знает кто. Примат, словом".
57
Неуязвимый мастер Цзи Ши не любил помпезности. Всякие путешественники, незнакомцы и прочие, когда встречали его, никогда не думали: "Вот идет неуязвимый мастер Цзи Ши". Нет. Скорее, они думали: "Кто это еще тут идет?" А порой даже и вообще ни о чем не думали.
Это потому, что неуязвимый мастер Цзи Ши обладал множеством добродетелей. И скромность занимала в нем отнюдь не последнее место. Он так и говорил:
– Скромность украшает настоящего мастера.
Он и в одежде был прост, наденет, порой, широкий халат из мешковины, подпоясается холщевой бечевкой и идет себе, штаны только по ветру развеваются. Потому что он был настоящий, достойный мастер, который не кричит у каждого угла о своем мастерстве. Не то что Би Цзин.
Би Цзин тоже у каждого угла не кричал о своем мастерстве, но не потому, что скромный был, а просто потому, что до мастерства ему было, как пешком до Пекина. Кроме того, Би Цзин был неэстетичный, нескромный и амбициозный. Это о нем так неуязвимый мастер Цзи Ши говорил. Следовательно, доверяя словам мастера, можно сделать вывод, что Би Цзин был крайне отрицательный тип.
Би Цзин с неуязвимым мастером Цзи Ши предпочитал не встречаться. Неуязвимый мастер Цзи Ши даже думал порой: "Почему это только меня Би Цзин доверием не жалует? Вот если у него самого спросить?"
Через пару дней встречает неуязвимый мастер Цзи Щи Би Цзина на горной дороге и спрашивает вежливо так:
– Ответь-ка, Би Цзин, откровенно, ты меня доверием жалуешь или нет?
Би Цзин на кулаки неуязвимого мастера Цзи Ши покосился, пот холодный вытер и говорит:
– Жарко сегодня, ух.
Потом опасливо в глаза неуязвимому мастеру Цзи Ши глянул и говорит:
– Конечно, я тебя доверием своим жалую, неуязвимый мастер Цзи Ши, что за вопросы такие?
Тут можно задать вопрос: "Был ли Би Цзин искренен?" Искренен – да. Искренним – вряд ли. К тому времени, когда он кулаки неуязвимого мастера Цзи Ши увидел, он был уже искренен, это и по его лицу было заметно. А в целом же Би Цзин был, конечно, страшно неискренним человеком и не потому, что неуязвимый мастер Цзи Ши так говорил, а потому, что Би Цзин – это отрицательный персонаж.
58
Как известно, неуязвимый мастер Цзи Ши отличался скромностью, а Би Цзин скромностью не отличался. Он всегда говорил, что он очень сильный воин. Он даже порой и неуязвимому мастеру Цзи Ши так говорил:
– Вот ты, неуязвимый мастер Цзи Ши, почему не лезешь в драку?
Неуязвимый мастер Цзи Ши отвечал:
– Потому что не люблю тратить силы понапрасну.
– Ну а я, – говорил Би Цзин, – не вступаю в драку потому, что удар у меня тяжелый. Боюсь, силу не рассчитаю да и прибью кого насмерть ненароком.
И вот однажды путешествовали неуязвимый мастер Цзи Ши с Би Цзином по дорогам Поднебесной. Лошадь у них одна на двоих была. Смотрят, вдруг впереди них люди стоят. Прямо сказать, лица у них не ангельские были. Одним словом, смурные какие-то типы. У всех шрамы на лицах. А за поясом ножи острые торчат. Неуязвимый мастер Цзи Ши вскочил на коня и говорит Би Цзину:
– Ну ты едешь, Би Цзин?
А Би Цзин отвечает:
– Нет, я должен с этими бандитами сразиться.
– А, – говорит неуязвимый мастер Цзи Ши, – ну, ты тогда пока сражайся, а я домой съезжу поужинаю.
И ускакал. Поужинал, с мастером Ли Цзы поболтал о том, о сем и через часа два за Би Цзином отправился. Приезжает, смотрит: Би Цзин прямо-таки в упадочном состоянии находится.
– Что такое? Что случилось? – спрашивает неуязвимый мастер Цзи Ши.
– Что такое, что случилось? – всхлипнул Би Цзин обиженно. – Как ты только мог бросить меня одного на произвол судьбы?
Тут очередь обижаться неуязвимому мастеру Цзи Ши пришла:
– Ну что ты болтаешь, Би Цзин. Разве я мог хоть на секунду усомниться в твоем мастерстве. Я человек старых обычаев, поэтому оскорблять тебя недоверием не в моих правилах.
Взгромоздил неуязвимый мастер Цзи Ши пострадавшего Би Цзина на лошадь и увез домой.
На следующий день Би Цзин лежал, охая, на циновке и просил:
– Врача мне надо, врача.
А во всей округе только один врач был, Ли Цзы. Точнее, он был мастером по цюань-шу и по совместительству врач. Пришел мастер Ли Цзы к Би Цзину. А Би Цзин ему жалуется. Говорит, что, мол, неуязвимый мастер Цзи Ши нехорошо с ним поступил.
– Так ведь он тебе предлагал уехать, – сказал мастер Ли Цзы. – Что же тебя удержало, Би Цзин?
– Ну так ведь мастер должен быть мужественным, – сказал Би Цзин.
– Мужественным – да. Но не круглые же сутки.
– Что значит – не круглые сутки? – удивился Би Цзин.
Хотел мастер Ли Цзы поначалу Би Цзину о мягкости и твердости рассказать. Hо подумал: "Не созрел еше Би Цзин для откровений". Потом почесал затылок и подумал: "Да и вряд ли теперь созреет".
И был прав. Потому что Би Цзин в дальнейшем преимущественно ангелам мастерство свое доказывал.
59
Как-то раз неуязвимый мастер Цзи Ши напился вина с мастером Ли Цзы. Идут оба, вино красное из бутыли хлещут и о дао рассуждают. А дао тем временем струится и лучится. Потому что, когда дао просто без вина, оно, конечно, тоже светится. Но вот когда вино еще сверху, тогда дао, как радуга, переливается. Деревья переливаются, цветы. Птички и прочие даосские вещицы. Красота, словом. И тут, на тебе, навстречу мастерам два немастера спешат. Один Би Цзин, второй Ку Сиб. Они так с осуждением, граничащим с высокомерием, на мастеров поглядывают. Думают: "Эти мастера своим дао принцип Великого предела нарушают".
Им-то невдомек, что дао – это и есть принцип Великого предела. Би Цзин с Ку Сибом решили: раз мастера не в себе, значит, им кланяться не надо.
Мастер Ли Цзи говорит тогда неуязвимому мастеру Цзи Ши:
– Смотри-ка, что эти Би Цзин с Ку Сибом себе позволяют.
– Это потому, – отвечает неуязвимый мастер Цзи Ши, – что для Ку Сиба с Би Цзином не мастерство важно, а облик мастера.
На обратном пути снова Ли Цзы с неуязвимым мастером Цзи Ши Ку Сиба и Би Цзина встречают. Мастера приняли сразу облик мастеров и говорят сердито и высокомерно:
– Гм, гм. Значит, так…
А руки на поясе держат.
Би Цзин с Ку Сибом сразу мастеров в мастерах признали. Ну и по ритуалу – девяносто девять поклонов. Лбы об землю разбили. Носы, впрочем, тоже.
60
Когда Би Цзин рассказывал кому-нибудь о неуязвимом мастере Цзи Ши, то он все объективно рассказывал. Потому что Би Цзин был знаком с неуязвимым мастером Цзи Ши не понаслышке. А если, допустим, какой из Би-Цзиновских учеников о мастере Цзи Ши рассказывал, то он рассказывал наобум, без всякого знания дела. Поэтому, само собой разумеется, рассказ получался необстоятельным и необъективным. А все потому так происходило, что неуязвимый мастер Цзи Ши, когда говорил с Би Цзином, то говорил вроде серьезно, а вроде с сарказмом. А отдельно, серьезно или с сарказмом он с ним почти никогда не говорил. Потому что серьезных вещей Би Цзин не понимал, а сарказм без серьезностей вроде как и не нужен был. Потому-то неуязвимый мастер Цзи Ши и был с Би Цзином серьезно саркастичен. А Би Цзин думал: "Что это еще неуязвимый мастер Цзи Ши замышляет. И говорит со мной хорошо, да вроде как-то и нехорошо".
– Наверное, земля-то не плоская, а квадратная?
А неуязвимый мастер Цзи Ши отвечает:
– Да уж, ясное дело – квадратная, где уж ей плоской-то быть.
Или Би Цзин говорит, например:
– В следующей жизни я, наверное, императором Поднебесной буду.
А неуязвимый мастер Цзи Ши подтверждает:
– Ну, тут без сомнения, ты, Би Цзин, в следующей жизни императором будешь, кем же тебе еще быть.
Би Цзин косится и не понимает, на сколько процентов ему, Би Цзину, радоваться надо. Раз он даже об этом неуязвимого мастера Цзи Ши спросил. А тот так и ответил:
– На сто процентов радуйся, Би Цзин, иначе в следующей жизни учеником Би Цзина будешь или евнухом в гареме императора.
Понятно, что Би Цзин не хотел быть ни своим учеником, ни евнухом в гареме императора.
Тут уж волей-неволей приходилось радоваться. Так радовался он, радовался, а потом вдруг подумал: "А вдруг неуязвимый мастер Цзи Ши и тут со мной саркастически поступил?" Только он задумался, как огорчился не на шутку. И чем дальше думал, тем сильней пригорюнивался. Не ест, не пьет, только думу свою тяжелую думает.
Конечно, на его здоровье это не могло положительно отразиться.
И когда последняя горючая капля переполнила кувшин скорбью о саркастичности неуязвимого мастера Цзи Ши, Би Цзин вышел из своего физического тела и уныло поплелся к Великому Будде. А Великий Будда ему говорит:
– Почему это ты, глупый Би Цзин, неуязвимого мастера Цзи Ши в неискренности заподозрил? Он же во благо тебе с сарказмом с тобой разговаривал. Рано тебе быть императором, будешь пока что евнухом императора.
Би Цзину, понятное дело, эта идея Великого Будды не по душе пришлась, он тут как взмолится.
– А, евнухом не хочешь быть? Ну, значит, будешь учеником Би Цзина.
– Ой, не хочу! – опять взмолился Би Цзин.
– Ну, тогда дуй на землю и еще раз свой жизненный цикл повторяй, только неуязвимого мастера Цзи Ши внимательнее слушай. Внимательнее! Понял, Би Цзин?
Родился Би Цзин заново, и с самого начала все началось. Да только Би Цзин забыл этот разговор с Великим Буддой, потому что его номер был 13, а это уже не шуточки. Порой Би Цзин встанет со стула да как врежется головой в потолок. Неуязвимому мастеру Цзи Ши тоже в потолок приходилось врезаться и не раз, но Би Цзин врезался прямо напропалую. Если даже потолок невысоким был. Даже Великий Будда недоумевал: "Как этому Би Цзину так удается. Ладно бы он в потолок, только когда встает, врезался, так ведь, и когда садится, тоже потолка не пропустит.
Однажды Великий Будда прямо взмолился с небес:
– Ну, Би Цзин, Би Цзинчик, ну, дорогой, ну не врезайся ты, ну пожалей свою голову. Прямо смотреть не могу, ну, Би Цзин…
Какой тут Би Цзин, Би Цзинчик. Голова у Би Цзина только крепчает, приобретает, как говорится, твердость и блеск слоновой кости. А потолков в округе все меньше.
61
Сян-цюань в простонародье не был популярен, потому что простолюдины думали о нем по-разному. Один, допустим, думал: "Слишком уж это для нас сложно". Другие думали: "Лучше уж мы изучим школу золотого кулака и проломим все головы". А третьи простолюдины относились к тем, кто любил сян-цюань как гуманное боевое искусство. Би Цзин как раз к этой категории простолюдинов относился. А вот неуязвимый мастер Цзи Ши ни к одной из вышеперечисленных категорий не принадлежал. Потому что он любил все боевые искусства и считал, что они все до поры до времени гуманные. Так бы все и остались при своем мнении, если бы не случай.
Забрел однажды в деревню, где жили Би Цзин с неуязвимым мастером Цзи Ши, один бродячий монах. И не простой монах, а такой, что палец ему в рот не клади. По дереву пнет, так и нет дерева, по голове кого стукнет, так уж только один раз получается, потому что откуда ж после его удара голове на плечах взяться. И нрав у этого монаха был под стать его дурным привычкам – деревья и головы ломать ради удовольствия. Обычно встретит он кого, так сразу обе руки на уровень груди поднимает. Одинокий путник смотрит – на одной руке у монаха дракон, на другой руке тигр, поэтому поспешно к смерти приготовляется. Не зря, надо отметить, потому что добрые люди с такими метками по дорогам не шляются.
А день, когда этот злой монах пришел в деревню, выдался на редкость погожий и приятный. Неуязвимый мастер Цзи Ши встал утром, сян-цюань позанимался пару минут и подумал: "В такой погожий весенний день просто грех тренироваться". Поэтому он решил провести день в праздности и спокойствии. Но, видно, не все ладилось у неуязвимого мастера Цзи Ши с кармой. То ли он в прошлой жизни собаку какую незаслуженно пнул, то ли Би Цзину на тренировке в глаз попал, когда тот ритуальный поклон выполнял. Этого, кроме неуязвимого мастера Цзи Ши, никто не знал. А он-то знал хорошо, потому что неуязвимый мастер Цзи Ши был мастер великий и все свои бесчисленные перерождения назубок знал. Но если уж неуязвимый мастер Цзи Ши решал провести день в праздности, то в карме своей он не рылся и не вычислял ничего, как скрупулезник какой. А просто сидел неуязвимый мастер Цзи Ши, за рассветом наблюдал, трубку курил да о всяких приятных вещах думал.
И тут, на тебе, – монах объявляется с кулаками, как два булыжника, с носом, которому все равно, и с пятками, которые в снегу не мерзнут, в огне не горят. Ясное дело: его вид не внушал доверия. Но неуязвимый мастер Цзи Ши доверял людям, поэтому он поначалу лояльно отнесся к гостю.
А гость, наоборот, отнесся к неуязвимому мастеру Цзи Ши без всякой дружеской теплоты. Он думал только одно: "Вот сейчас пополню свою коллекцию коренным зубом еще одного мастера".
Встал он в боевую стойку и двинулся в сторону неуязвимого мастера Цзи Ши. Но неуязвимый мастер Цзи Ши был великим мастером сян-цюань. В мягком стиле сян-цюань ведь как – чем противник сильнее, тем лучше. Ну а для противника, ясное дело, хуже. Но монах был необузданным и темным, он таких тонкостей боевого искусства не знал. И зря, потому что, только он своим кулаком взмахнул, как, описав замысловатую дугу в воздухе, врезался в землю. А неуязвимый мастер Цзи Ши незамедлительно ему тогда голову открутил, как гусю какому недорезанному.
Вообще надо отметить, что неуязвимый мастер Цзи Ши головы обычно никому никогда не сворачивал, а только показывал, что может провести прием до конца. Потому-то Би Цзин, к примеру, и думал, что искусство сян-цюань гуманное. Со стороны китайскому простолюдину могло показаться, что неуязвимый мастер Цзи Ши поступил негуманно, проведя прием сян-цюань до конца, и что он основательно этим поступком подмочил свою будущую карму. Но если простолюдины так думали, то мастера ушу так не думали, потому что они-то хорошо понимали, что своим приемом неуязвимый мастер Цзи Ши сохранил жизнь многим простолюдинам, а что касается кармы, так у мастеров нет ее, как нет комаров на Джомолунгме.
62
Однажды Би Цзин решил: "Буду-ка я добрым, как ягненок. Не буду я на неуязвимого мастера Цзи Ши косо смотреть.
Когда неуязвимый мастер Цзи Ши об этом узнал, он очень огорчился. И не потому, что ягнят не любил, а просто потому, что добрый Би Цзин никак в замыслы неуязвимого мастера Цзи Ши не вписывался. И это неспроста, потому что на Би Цзина достаточно косой взгляд кинуть, и он уже пять дней тренироваться усердно будет, к предстоящему поединку готовиться.
А мастеру сложнее. Он ведь сам гармония, и бой ему вроде как не бой. У неуязвимого мастера Цзи Ши, например, бой – это как слабость души была. Любил он поединки, что тут поделать. Но ведь к поединкам серьезным готовиться надо, а как готовиться, если спокойствие божественное в душе дремлет?
Вот и приходилось неуязвимому мастеру Цзи Ши на хитрость идти. Бывало, идет неуязвимый мастер Цзи Ши и улыбается себе и миру блаженно. Глядь, Би Цзин промелькнул впереди. Неуязвимый мастер Цзи Ши сразу лицо суровое делал и пронзительно, со зловещей ухмылкой на Би Цзина смотрел, а в душе, понятно, по-прежнему блажен был. Ну а Би Цзин что? Би Цзин, как Би Цзин, где уж ему замыслы мастера разгадать. Он думал только: "Нe к добру это неуязвимый мастер Цзи Ши так зловеще улыбается".
Подумает, подумает и бежит блоки жесткие отрабатывать. А неуязвимому мастеру Цзи Ши только этого и надо, чтобы Би Цзин форму поддерживал, позлей был. Потому что неуязвимый мастер Цзи Ши, когда с Би Цзином сражался, он энергию отрицательную Би Цзина в свою положительную обращал.
И все прекрасно было, и тут вдруг – на тебе – Би Цзин подобрел.
Расклеился. Как девица красная. Бей его, не бей – он ни злости, ни удара в ответ. Задумался тут неуязвимый мастер Цзи Ши: "Вот, – думает, – когда Би Цзин был против меня, он был как бы за меня, а теперь он не против меня, но и не за меня. Не Би Цзин, а прямо предмет какой-то бездуховный".
"Ну раз Би Цзин такой вот бесполезный, значит что?" – задался вопросом неуязвимый мастер Цзи Ши.