Произошедшими "с ветра" могли считаться не только эпидемические болезни, но и грыжа, язва, удар, нарывы, опухоли (килы), общие и неопределенные заболевания, "хитки и притки", "скорби и печали".
В представлении крестьян болезнь от неизвестной причины "прикидывается с ветру"; в заговорах упоминается "ветроносное язво"; с помощью ветра могут распространять порчу колдуны, ведьмы: "Колдун зайдет на ветер… так, чтобы ты стоял под ветром, и пустит на тебя ее (порчу) с этим ветром"(Вятск.); "Увидит колдун проходящего мужичка, дунет на него - и готово" (Пенз.).
В рассказе из Пермской губернии "страшный колдун", волхит, пускает килу на ветер: "Что-то прошептал на палку да и дунул на кончик, чтоб кила-то по ветру понеслась и села кому-нибудь".
Несомое ветром вредоносное слово (урок), болезнь в поверьях и заговорах нередко изображается как ветер, стрела (урок - от "речи", "ректи" - "порча", "дурное слово"); "сильное слово, урок, конечно, [представляется] по связи стрелы с ветром" <Потебня, 1914>. Человек, напускающий по ветру порчу и болезни, мог именоваться ветряным, а одна из болезней "с ветру" называлась "стрелы" или "стрелье": "Эта болезнь обнаруживается внезапным колотьем во всем теле больного и оканчивается смертью. Однако ж не всегда бывает она смертельна, смотря по тому, как была "напущена". По народному мнению, стрелы напускаются волшебником двояким образом: 1. для мести какому-либо лицу; 2. просто, из удовольствия на какое-нибудь имя. Первого рода стрелы бывают смертельны, а последние не так опасны. Уверяют все испытавшие эту болезнь, что при лечении ее посредством вытирания тела выходят из него кусочки стекла и оленья шерсть. Присутствие их объясняется самым действием, как пускаются стрелы. Именно: волшебник берет пустой коровий рог, наполняет его песком, шерстью и стеклянными обломками, потом говорит заклинание, становится по направлению ветра и, приложив ко рту узкое отверстие рога, дует в него. Все вещества вылетают; ветер подхватывает их и в тот же миг мчит болезнь к лицу, заранее на нее обреченному злым волшебником. Если стрелы были обыкновенные, т. е. пущены не для мести за обиду, то им подвергается всякий первый встречный" (Арх.) <Верещагин, 1849>.
Дела "о пускании порчи по ветру", среди прочих, разбирались в московских приказах XVII в. "Ведун Яшка Салаутин рассказывал: "портил де я изо рта, пускал по ветру на дымкою ково увижу в лицо, хотя издалеча". Колдун Терешка Малакуров "стал пускать на ветр на собаку". На близком расстоянии порча передавалась через простое дуновение. В 1676 г. добренская женка Аринка, желая "испортить" попадью, обратилась к помощи своей свекрови; последняя научила ее: "как де попадья пойдет из хором, и ты де пойди ей встречу и молви ей тихонько приговор, и дунь на нее, и ее де отшибет обморок"" <Черепнин, 1929>.
В рассказе, не так давно записанном на Терском берегу Белого моря, "портёж" и летуч, и вполне материален одновременно: "Я сторожила у музея. А уж такой тихой вечер… И вот на кладбище как засвистело и через реку полетело. И когда я пришла домой, у меня нога заболела. Потом одна мне сказала: "Портёж летел, тебя немного задел. На ту сторону летел, пониз"".
Как и ветер, "несомая ветром" порча в поверьях может быть непредсказуема: порча в виде заклятия и данная в пище и питье неизменно входит в тело того, кому "дано", а пущенная по ветру и по воде - "на кого попадет" <Попов, 1903>.
По поверьям Вологодчины, "ветроносные килы" как бы постоянно перемещаются в воздухе, становясь особо опасными в "недоброе" время: "В сутках три минуты есть плохие. Когда из дому выходишь поутру, то надо сказать: "Тпру-килу, тпру-килу, тпру-килу". Потому как неизвестно, на какую минуту попадешь (от килы, пущенной по ветру)".
Лечение принесенных ветром болезней могло включать относ (подарок) вызнавшему их ветровому духу, ветру, сопровождаемый обращением к нему: "Хозяин батюшка, прости раба и рабу. Вот тебе хлеб и соль и низкий поклон раба Божьего [имя]! Ты, и крестовой [дух на перекрестке дорог], и пудовой [устрашающий], ты, дворовой, и северный, и южный, и западный, и всходный, и лесовой, и полевой, и водяной, и ночной, и полуночный, и денной, и полуденный, и все вы, меня, грешного, простите" (Смол.). Заговор было необходимо прочитать три раза, обводя "крайчиком" (краюшкой хлеба) вокруг головы больного, а затем положить "крайчик" слева от больного "вышиною непременно по колено больного" - для ветрового(Смол.).
От "портежа с ветра" архангельские крестьяне "берут из трех прорубей или колодцев воду, которою окачивают больного по три раза. При черпании воду всегда размахивают на посолонь, а почерпнувши, приговаривают: "Царь речной! Дай воды неболтаной, на леготу, на здоровье рабу Божьему [имя]!"". Когда несут воду, со встретившимися не здороваются и не говорят.
От "порчи, пущенной по ветру", помогают также лук, чеснок, редька - "запаха луку и чесноку будто бы не любит нечистая сила" (Волог., Вятск., Костр.) <Попов, 1903>.
В поверьях "живой" ветер, поветрие и дух ветра (вызывающий или приносящий болезнь) часто трудноразличимы, Это некое налетающее и исчезающее дуновение, порыв ветра, лишь обозначенный названиями "ветер", "ветровой", "ветряный" (ветряный дух неопределенного облика, которого в старинном заговоре прогоняют "под куст и под холм").
Ветер - не только самостоятельное живое существо. Он сопровождает лешего, покойника, неясного облика нечистую силу, черта, которые сами вызывают ветер или становятся им.
Леший - ветер, вихрь в представлениях крестьян XIX–XX вв. порою заслоняет лешего - "хозяина" леса (см. ЛЕШИЙ). Один из наиболее распространенных обликов лешего - летящий "как ветер" конь, всадник или кучер на тройке быстрых коней-покойников.
Воздух - необходимое условие бытия всего сущего; ветер - движение воздуха, "вздох", дыхание мира, "с прекращением действия которого в природе как бы все засыпает" <Соболев, 1913>. Одновременно это издыхание человека, залог его жизни: "Душа по выходе из тела и до соединения с ним есть ветер" <Потебня, 1914>.
Душа (а точнее, неумирающая жизненная сущность, в крестьянском сознании обычно тождественная материальному, лишь более "воздушному", "летящему" облику человека) - "есть дух, воздух, ветер". "Как латинское animus соответствует греческому ανεμοσ - ветер, так и наши дух, душа находятся в коренном родстве со словами дуть, воздух, дым…" <Никифоровский, 1875>.
В популярной среди русских крестьян апокрифической "Беседе трех святителей" говорится, что у Адама "от земли тело, от моря кровь, от солнца очи, от камени кости, от облака мысли, от огня теплота, от ветра дыхание, а дух сам Господь вдохнул".
В русских поверьях XIX–XX вв. преимущественное внимание уделяется все же не столько "душе - дуновению", сколько сильному ветру, вихрю. Он понимается как воплощение души (или "посмертный облик") наделяемых особыми, сверхъестественными силами покойников (удавленников, утопленников, опойц) (см ВИХРЬ, ПОКОЙНИКИ).
В поверьях XIX–XX вв. ветер двойствен и может действовать самостоятельно, а не только посредством нечистой силы; он скорее вездесущ и непредсказуем, чем губителен.
ВЕЩЕЛЬ, ВЕЩЕВРЕМЕНЕЦ, ВЕЩЕВРЕМЕНЕЦ, ВЕЩЕВРЕМЕННИК, ВЕЩЕЦ, ВЕЩИЙ, ВЕЩУН - знахарь; ведун, колдун; предсказатель, прорицатель; отгадчик.
ВЕЩЕЙКА, ВЕЩИЦА, ВЕЩИЦА, ВЕЩУЙКА, ВЕЩУНЬЯ - знахарка; ведунья; ведьма, колдунья; предсказательница, ворожея.
"Уж такая вещица не узнат, дак кто еще узнат" (Ср. Урал); "Каркала б вещунья на свою голову" <Даль, 1880>; "Маленькие дети - вещуны: когда что узнать хочешь, спроси у махонького дитенка" (Смол.); "Дворовый и домовой вещают"(Калуж.); "Сердце-вещун, чует добро и худо" <Даль, 1880>.
Вещунам, наделенным сверхъестественными способностями людям (ведунам, колдунам, ведьмам), открыты грядущие и прошлые события; вещий - тот, кому все ведомо. Вещба - прорицание, заклинание, а вещать, вещевать - значит предсказывать.
Вещель, ведун, колдун - человек, способный вещать, - упоминается в историко-литературных памятниках начиная с XI в. Роль таких всеведущих людей в Древней Руси, да и позже, была значительной: провидя будущее, он могли влиять на настоящее, изменять его. К вещунам-гадателям крестьяне обращались и в конце XIX в., правда, более за объяснениями событий уже происшедших (возможно, потому, что события будущие представлялись неотвратимыми).
Вещица, вещун (как и ведун, кудесник, волхв) - существа могущественные и опасные, упоминаются в "ограждающих" от них заговорах: "…оградите меня [имя] каменным градом о трех запорах и заборонах <…> схороните в двинскую вершину и в каменную пещеру, от ведуна и от вещицы, от волхва и от кудесника и от всякого злого человека, недоброго. Коли те ключи найдет ведун и вещица и замки отомкнет, и ворота отворит, и град потопит, ни ведуну, ни вещице тех ключей не нахаживать" (Арх.).
В поверьях XIX в. способностями к вещбе наделяются не только ведуны и ведьмы, но и маленькие дети, а также птицы и целый ряд мифологических персонажей; ср.: "Ворона вещует - дождь будет" (Ворон.), "Нынче ночью домовой вещевал, целую ночь стонал на дворе" (Калуж.) (см. БЕЛАЯ (БАБА, ДЕВКА), ДОМОВОЙ, КИКИМОРА, ЛЕШИЙ, РУСАЛКА).
По поверьям Тульской и Калужской губерний, вещуны, вещуньи - духи предвещающие беду, скорую смерть, - оборачиваются птицами, кошками и т. д. Вещицей может именоваться и нечистая сила, лесной дух в образе красиво окрашенной белки или бесхвостой сороки (Уфим., Перм., Тобол., Свердл.).
Во многих районах России вещуньей, вещицей называли и знахарку, ведьму, и птицу, предвещающую беду (чаще всего ворону, сороку, кукушку). Вещуном считали ворона: "Также равно вещунье сороке и черному ворону в моем стаде не вещевати" (Арх.).
Особая, "вещая", роль птиц не случайна: они поднимаются высоко в небо, вездесущи и всезнающи, особенно те, что живут долго (вороны).
"Повсеместно ворон считается зловещей птицей, предвестником смерти. <…> Коршун на кресте (могильном или церковном. - М. В.) - тоже к покойнику. Кукушка на доме - или пожар или смерть кого-нибудь из семьи. <…> Дятел долбит стену - к покойнику. О всякой птице, если она стучит клювом в крышу, в стену или в окно дома, - говорят, что она выживает кого-нибудь из дому. Куры весной кричат до солнышка на гнездах - к покойнику… и т. п." (Костр.) Карканье ворона предсказывает непогоду или несчастье (Орл., Симб., Курск.), непременно кто-то должен умереть, если сыч закричит на избе (Курск.); сова и филин летят в деревню и кричат перед пожаром (Арх.). Сорока, щекочущая на дворе, предвещает гостя (Арх., Орл., Курск.); "для девушки-невесты - сватов. Когда же она вскочит на порог дома с щекотом, непременно в дом прибудет что-нибудь новое и хорошее" (Орл.).
Согласно поверьям, облик птицы могли принимать и душа, "пернатый двойник человека", и покойник (также вещающие, воплощающие несчастья), и смерть.
"Три дни, говорят, душа бьется около своих телесов. Летает она по избе как пташка, али маленький цыпленок. Ей охота скорее к Богу. Надо тожно открывать двери и трубу - чтобы могла лететь" (Сиб.); до 40-го дня душа "витает около жилища или в виде человека, каким он был при жизни, или в виде птички" (Костр.). "Если птичка влетит в избу, то это - душа недавно умершего или хотя и давно умершего, но особенно жалеющего своих домочадцев" (Енис.); белый голубь - душа незаконнорожденного младенца, крещенного бабкой, задушенного и не похороненного на кладбище (Влад.): "Когда воробей влетит в комнату, то, чтобы не было покойника, нужно его накормить, напоить и выпустить в противоположную его влету сторону" (Ворон.). "В Средней России по сие время говорят, когда влетит зимой в дом птица, "упокойничек озяб, пичужкой погреться прилетел", - резюмирует А. Н. Соболев. - Верят на Руси и в то, что душа часто летает голубем и пребывает на месте своего погребения, и у нас от древнего времени сохранился обычай строить на могилах особые постройки, для отдохновения души и для защиты ее от ненастья, носящие названия голубцов" <Соболев, 1913>.
В Сургутском крае считали, что смерть может принять вид птицы (по большей части - сороки). Сорока-оборотень залетает в дом через окно или трубу. В русских сказках и причитаниях (а также в загадках. - М. В.) смерть прямо называется птицею.
В России и сейчас верят, что бьющаяся в окно (или залетевшая в дом), кружащая и кричащая возле дома птица пророчит, приносит несчастья.
ВЕЩИЦА-СОРОКА, ВЕШИЦА - опасная птица-оборотень; ведьма-птица.
"Сорока вещица села на кол да щекочет: гостей сказыват. У его да в широком дворе Летают да сороки-вещицы" (Перм.); "Не обвернешь ты как Добрыни добрым молодцом, Обверну тебя сорочкой-вещицею" [из былины] (Арх.).
Представления о птице-предвестнице, предсказательнице и об оборачивающейся сорокой ведьме-вещице объединены распространенным в поверьях XIX–XX вв. образом вещицы, вещейки (реже - вещуньи).
Сорока - один из обычных обликов ведьмы, упоминания о котором постоянно встречаются в историко-литературных памятниках. В XIV в. митрополит Алексий заклинал ведьм-сорок. Заклинал их, согласно народному преданию, Иван Грозный. По царскому указу навезли со всех сторон в Москву ведьм и переметчиц "и рассадили их по крепостям со строгим караулом, чтобы не ушли. Тогда царь отдал приказ, чтобы всех привели на площадь. <…> Вышел сам царь на площадь и велел обложить всех ведьм соломой. Когда навезли соломы и обложили кругом, он приказал запалить со всех сторон, чтобы уничтожить всякое колдовство на Руси на своих глазах. Охватило полымя ведьм - и они подняли визг, крик, мяуканье. Поднялся густой черный столб дыма, и полетели из него сороки, одна за другою - видимо-невидимо… Значит, все ведьмы-переметчицы обернулись в сорок и улетели и обманули царя в глаза. Разгневался тогда Грозный царь и послал им вслед проклятие: "Чтобы вам, - говорит, - отныне и довеку оставаться сороками!"
Так все они и теперь летают сороками, питаются мясом и сырыми яйцами. До сих пор боятся они царского проклятия пуще острого ножа. Поэтому ни одна сорока никогда не долетает до Москвы ближе шестидесяти верст в округе" (Тамб.).
В сороку будто бы обратилась Марина Мнишек.
По свидетельству Татищева, в 1714 г. женщину приговорили к смерти за колдовство и оборачивание в сороку (в ее способность к такому превращению поверил даже фельдмаршал Шереметев).
Архангельские крестьяне считали, что сороки - бывшие киевские ведьмы. Здесь же записана быличка "О старухе-волшебнице", - сняв с себя платье и "упав на поветь", она "превращается сорокою", "летая этою птицею одни сутки". По мнению жителей Орловщины, все женщины, занимающиеся колдовством, превращаются в сорок. В одном из рассказов, записанных в Тульской губернии, старшая ведьма появляется сорокой.
Обернувшись сороками, ведьмы-вещицы (чаще всего их две) могут действовать как "обычные ведьмы: выдаивать коров, портить людей (реже - летать на шабаш, красть Луну). В Вятской губернии "вещичать" вообще означало "колдовать"" (в частности, обращать людей в лошадей и ездить на них) (см. ВЕДЬМА).
Своеобразное занятие, характеризующее сороку-вещицу (обычно бесхвостую), - похищение плода из чрева беременных женщин. Ведьмы-сороки летают ночью по домам и крадут еще не родившихся младенцев, заменяя их головнями, вениками, кусками сырой свинины (Перм.); голиками, краюшками хлеба, льдинками, головнями (Вятск., Том., Забайк., Оренб.); лягушками (Забайк.); кирпичами (Том.); "голиками или головешками, которые потом и рождаются с даром слова" (Самар.).
В Сургутском крае верили, что ведьма в полночь оборачивается в подполье через двенадцать ножей. Верхняя ее половина становится сорокой, а нижняя половина туловища, пока ведьма летает, хранится в подполье, под поганым корытом. Вещицы летают с едва заметным синим огоньком. Они попадают в дом, приподнимая передний угол. Появляясь в избе, ведьма может обернуться и повивальной бабкой. По поверьям Томской губернии, ведьмы-вещицы проникают в дом через неблагословленные трубы. В Вятской губернии считают, что, если на сеннике ночью стрекочет сорока, это ведьма, которая хочет похитить плод у беременной, и выходить к ней опасно. В. Даль в одной из своих книг <Даль, 1880> приводит такое поверье как общерусское.
Две ведьмы-сороки могут вредить беременной по большей части в отсутствие мужа. Чтобы оградить себя от них, женщина, если она спит одна, должна иметь при себе пояс мужа или иные принадлежащие ему вещи. Однако по рассказу, записанному в Восточной Сибири, даже мужу с трудом удается изгнать вещиц (вещеек) выстрелами из ружья - и только во время третьей беременности жены.
Ведьмы-вещицы опасны тем, кто ложится спать не перекрестившись или спит без креста, без пояса, навзничь. Появляясь в избе, сорока-оборотень словно парализует беременную, которая не может пошевельнуться: "…лежит этак женщина-то в полночь, пробудилась, хвать - мужа-то уж на следку нет… Смотрит: прилетели две вещицы, глядят на нее, а она на них; хотела реветь, а не ревется; хотела соскочить, да не встается - и шевельнуться не может. Вот вещицы подошли к ней, выняли ребенка из брюха, одна и говорит: "Положим заместо ребенка голик!" а другая: "Краюшку!" - и давай спорить промежду собой. Оно, конечно, ладно, что та переговорила положить краюшку, а сделайся наоборот?" (Вятск.).
В забайкальском сюжете беременная женщина видит похищающих ребенка сорок-вещиц, но не в силах шевельнуться и отогнать их: "Она могла рассказать об этом только утром, а через три дня умерла".