Этот инцидент отошёл в прошлое, однако, вопреки уверениям Рузвельта, он принёс уже ту пользу, что сегодня этот инцидент при внимательном его анализе хорошо высвечивает честность и благородство Сталина и мелкое интриганство по отношению к русскому союзнику англосаксов.
И эта реальная история "Семнадцати мгновений весны" в марте – апреле 1945 года как минимум не менее интересна и поучительна, чем выдуманная Юлианом Семёновым история Максима Максимовича Штирлица, "Юстаса" и штандартенфюрера СС.
Сейчас же обратимся к истории, где ложка правды растворяется в последние годы в бочке лжи…
Глава 6. О том, как русские "насиловали" немок
ВОПРОС: "Каким был типичный рисунок поведения советских солдат и офицеров на территории Германии в 1945 году?" сегодня становится важнейшим по причинам, о которых уже было сказано в предисловии.
Кто пришёл с автоматом в Германию из России – освободитель или насильник?
Герой или мародёр?
Немцам внушают: насильник и мародёр.
И называют число изнасилованных немок – два миллиона…
"Россиянцам" сегодня проталкивают в умы примерно то же. Скажем, в фильме, снятом одним из отечественных (?) телеканалов, крупным планом подают воспоминания ветерана о том, как он-де подыскивал "девочку" для своего лейтенанта по его приказанию.
И ничего – проходит.
И крыть нечем! Сергей Кремлёв Берлин не брал, его тогда и в проекте не было, а ветеран, увешанный многочисленными значками и даже боевыми наградами, – вот он.
И подтверждает: "Насиловали".
Что тут сказать?
Угу, было дело.
Вот только хотелось бы знать, зачем этого, не очень-то соображающего, что он ляпает, ветерана не только посадили перед телекамерой, но и запустили запись на спутниковые эфирные орбиты?
Наиболее же существенно не то, насиловали русские немок или нет. Насиловали… Существенно то, как часто насиловали немок, кто их насиловал и какой была официальная реакция советского командования на эти эксцессы.
Всплески насилия случаются и в обычной мирной жизни, а уж война – это ежедневное массовое насилие, организованное в межгосударственном масштабе. Поэтому случаи того или иного индивидуального насилия во время войны не могут не учащаться. Весь вопрос в масштабах, причинах и отношении власти и общества к подобным эксцессам.
Попробуем с этим разобраться, но вначале – ряд предварительных соображений и немного информации…
Даже в самые гнусные и грязные годы "холодной войны" на Западе тему изнасилований немок русскими особенно не муссировали. Думаю, в том числе и потому, что, если бы её кто-то затронул широко тогда, в пятидесятые, да и шестидесятые, и семидесятые годы, посольства Англии, Франции, США, ФРГ в Москве могли бы оказаться в осаде возмущённых фронтовиков без каких-либо усилий Агитпропа ЦК КПСС.
На войне бывало всякое, кому как не прошедшему войну знать это. Но два миллиона изнасилованных немок? Такого поклёпа на себя, на своих павших и живых товарищей наши отцы, деды и прадеды не потерпели бы.
Зато дети, внуки и правнуки спокойно сносят всё.
Но за это им ещё отплатится.
Ну, в самом-то деле! Если нынешние поколения не были в 1945 году в Германии, то своих-то отцов и дедов, вернувшихся оттуда и честно проживших свою жизнь до кончины в Советском Союзе, эти поколения должны же знать! Так что? Те, кто воевал, победил, вернулся домой и отстроил Державу, были поголовно или в значительной массе своей насильниками и негодяями?
Это ведь и есть мужская часть русского народа – наши прадеды, деды и отцы, вытянувшие ту войну! Мы жили с ними и благодаря им. Благодаря в том числе в самом прямом смысле этого слова зачатые ими. Но разве мы – потомки тотальных насильников?
Эх, "Россияния"!
ДА, НЫНЕШНИЕ гнусности стали возможны лишь сегодня. И, начиная с 1992 года, с Берлинского фестиваля, появляются "документальные" и "художественные" фильмы, где утверждается, что в Германии и Польше русскими было изнасиловано 2 миллиона (кто больше?) женщин; что только в Берлине русские изнасиловали то ли 100, то ли 130 тысяч немок, из которых 10 тысяч покончили самоубийством…
Немецкая журналистка Марта Хиллерс, скончавшаяся в 2001 году девяноста лет от роду, публикует "дневник от апреля 1945 года" с "записями" о том, как русские насиловали и насиловали её неоднократно. Некоторых девочек-подростков якобы насиловали по сто раз.
Непонятно при этом, как они смогли благополучно дожить до съёмок 90-х годов?
С 90-х годов берут начало и другие провокации. Английский историк Энтони Бивор тоже пишет и о двух миллионах в общем "зачёте", и о ста тридцати тысячах в Берлине и т. д.
Ранее Бивора этим вопросом занялись немецкие авторы Хельке Зандер и Барбара Йор в книге "Освободители и освобождённые", вышедшей в Берлине в 1992 году.
"Логика" оценок при этом бесподобна.
Так, имеется некий документ из детской клиники в Берлине, где в 1945 году отцами 12 из 237 новорождённых записаны русские (5 %), а в 1946 году – 20 из 567 (3,5 %).
И начинаются "подсчёты"…
Вначале вычисляется 5 % от общего числа родившихся в Берлине в 1945 – 46 годах – 1156 из 23 124 младенцев. Число 1156 умножается на 10 (мол, 9 немок из 10, забеременев от варвара, делали аборты, а десятая рожала), а потом ещё на 5 (предполагая, что беременела только каждая пятая изнасилованная). Итоговая "цифра" – 60 тысяч изнасилованных берлинских жительниц из 600 тысяч женщин детородного возраста, проживавших тогда в Берлине.
Полученный процент якобы изнасилованных – 10 % по Берлину, распространяется на всю Германию, в результате чего и получаются пресловутые два миллиона.
Всё это напоминает сказку о жадном трактирщике, который требовал через десять лет с бедняка, забывшего заплатить за пару варёных яиц, тысячу талеров. Мол, если бы из этих двух яиц да вывелись петушок и курочка, да если бы они дали потомство, а оно в свою очередь тоже размножилось бы и так далее, то через десять лет вся эта птичья орава стоила бы бешеные деньги.
Нахал "забывал" при этом, что из сваренных им яиц уже ничего вылупиться не могло.
Итак, фальшивка?
Безусловно, но с одним уточнением: крайне наглая фальшивка, что следует даже из берлинского документа 1945 – 46 годов. В нём из 32 новорождённых, матери которых записали отцами русских, лишь у 9 (девяти) указано "русский (изнасилование)".
При этом надо бы ещё учесть, что в 1945-м и в 1946-м годах согрешившей и не уберёгшейся от беременности немецкой женщине (и уж, тем более, – девушке) было намного удобнее всё списать на насилие русских, чем на ловкого соблазнителя, "уговорившего" падшую на родном для обоих немецком языке.
Но даже если принять записи всех девяти немок за достоверные, то всё равно суммарная цифра изнасилованных уменьшается до 560 тысяч (9/32•2 млн. = 0,56 млн.). Приняв интернациональный коэффициент "демократической" лжи за 10, получим цифру в 56 тысяч изнасилованных, что, судя по объективным данным, тоже завышено в разы, но уже ближе к реальности.
ОБ "ИДЕЙНОМ ОБОСНОВАНИИ" будущих миллионных цифр позаботился доктор Геббельс. Ещё не сгоревший в бензиновом пламени, он говорил так: "В отдельных деревнях и городах бесчисленным изнасилованиям подверглись все немецкие женщины от 10 (! – С.К.) до 70 лет. Кажется, что это делается по приказу сверху, так как в поведении советской солдатни можно усмотреть явную систему".
Система в поведении наших войск на территории Германии, действительно, была, и определялась она, например, Директивой Ставки ВГК командующим войсками и членам Военных советов 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов об изменении отношения к немецким военнопленным и гражданскому населению от 20 апреля 1945 года. Это был, пожалуй, последний, но далеко не первый документ такого рода.
Сталин и Антонов требовали "обращаться с немцами лучше". Директива поясняла: "Жёсткое обращение с немцами вызывает у них боязнь и заставляет их упорно сопротивляться, не сдаваясь в плен. Гражданское население, опасаясь мести, организуется в банды. Такое положение нам не выгодно…"
Директива предписывала в районах Германии западнее линии Одер-Нейсе (то есть в тех районах, которые Сталин не предполагал передать Польше) "создавать немецкие администрации, а в городах ставить бургомистров немцев" и не преследовать рядовых нацистов.
Третьим и последним пунктом в директиве стояло: "Улучшение отношения к немцам не должно приводить к снижению бдительности и панибратству с немцами".
22 апреля 1945 года Военный совет 1-го Белорусского фронта на основании Директивы Ставки ВГК издал свою обширную директиву ВС/00384, где, к слову, о пресечении жестокого насилия, в том числе по отношению к женщинам, даже не говорилось. И не потому, что такое насилие допускалось, а потому, что оно не было значимым, массовым.
Наиболее массовым и подлежащим пресечению явлением было "изъятие у оставшихся немцев их личного имущества, скота, продовольствия, незаконные самозаготовки продовольствия и мяса, самовольный сбор брошенного немцами бытового имущества" и т. п.
А соблазны, надо сказать, были велики: в занимаемых войсками населённых пунктах оставалось много всякого, брошенного уехавшими немцами, – от личных вещей до скота и птицы. И многое, так или иначе, растаскивалось, но не советскими солдатами. Например, в Верхней Силезии – поляками, жившими здесь издавна (в селе Руделак на 22 немецких двора приходилось 48 польских), а также освобождёнными иностранными рабочими и угнанными в рейх советскими гражданами.
Тем не менее высшее советское командование, начиная с Верховного главнокомандующего, не только не ориентировало наши войска на вседозволенность, а, напротив, запрещало её, не говоря уже о насилии. Уже 4 апреля 1945 года член Военного совета 1-го Украинского фронта генерал-лейтенант Крайнюков сообщал начальнику Главпура РККА Щербакову:
"Во второй половине марта войсками фронта занято на территории Германии 10 городов…
Большинство немецкого населения… самостоятельно эвакуировалось или насильно угнано немецкими властями в глубь Германии…
Во все занятые города назначены военные коменданты, которые вводят жёсткий оккупационный режим для немецкого населения, наводят строгий военный порядок для военнослужащих Красной Армии…
Военные советы армий ведут решительную борьбу против мародёрства и изнасилования немецких женщин".
Тогда же, 4 апреля, Крайнюков докладывал в Москву и о том, что:
"Остаётся до сих пор не разрешённым вопрос снабжения продовольствием рабочих, больниц, детских домов и домов престарелых (обращаю внимание не характер перечня! – С.К.), а также городского немецкого населения.
Немецкое население ряда городов, таких, как Беутен, Глейвиц, Грюнберг и других, голодает, часть пухнет и умирает от голода.
Разумеется, это не может не повлиять на настроение немецкого населения и отношение его к Красной Армии…"
Однако после только что закончившейся зимы, в условиях динамичного наступления и напряжения сил непросто было и самой Красной Армии. Так, весной 1945 года 3600 бойцов полмесяца не могли отправиться на фронт из львовских госпиталей из-за отсутствия обмундирования. Молодых бойцов из пополнения 1-го Украинского фронта можно было встретить в действующих частях "в плохой обуви, без гимнастёрок и нательного белья, в различных куртках вместо шинелей".
За месяц до победоносного окончания войны!
И данные эти – из источника достоверного, из донесения начальника Политуправления 1-го Украинского фронта от 7 апреля 1945 года.
Чтобы читатель лучше понял обстановку тех дней, порой пёструю, как в калейдоскопе, приведу для иллюстрации иные примеры, курьёзные, но тоже полностью достоверные. Несмотря на абсолютную документальность – они взяты из донесения начальника политотдела 8-й Гвардейской армии гвардии генерал-майора Скосырева начальнику Политического управления 1-го Белорусского фронта от 25 апреля 1945 года – выглядят они неправдоподобно. Впрочем, вот прямая цитата:
"В населённых пунктах Вильгельмсхафен и Рансдорф (пригороды Берлина, – С.К.) работают рестораны, где имеются в продаже спиртные напитки, пиво и закуски. Причём владельцы ресторанов охотно производят продажу всего этого нашим бойцам и офицерам за оккупационные марки. 22 апреля некоторые бойцы и офицеры побывали в ресторанах и покупали спиртные напитки и закуски. Часть из них поступала осторожно: в одном из ресторанов в Рансдорфе танкисты перед тем, как пить вино, попросили хозяина выпить его первым. Но некоторые военнослужащие поступают явно неправильно, разбрасываясь оккупационными марками. Например, литр пива стоит 1 марку, а отдельные военнослужащие платят по 10–20 марок, а один офицер отдал за литр пива дензнак достоинством 100 марок. Начальник политотдела 28 Гв. ск (Гвардейского стрелкового корпуса, – С.К.) полковник Бородин приказал владельцам ресторанов Рансдорфа закрыть рестораны на время, пока не закончится бой…"
И смех, и грех!
Сегодня это кажется настолько фантастичным, что некоторые прощелыги от истории подают в своих "трудах" как реально бывшие мифические застольные беседы за одним столом немецких танкистов с "тигров" и советских с "тридцатьчетвёрок" и "ИСов". Мол, заскакивали в один и тот же ресторан, перехватывали по кружечке пива и чуть ли не чокались друг с другом при этом, а потом разбегались по боевым машинам и лупили друг по другу из башенных орудий.
Однако недаром Верховный в своей директиве от 20 апреля 1945 года подчёркивал, что "улучшение отношения к немцам не должно приводить к снижению бдительности и панибратству с немцами". И здесь оказался прозорлив товарищ Сталин! Это куда же годится – за литр пива переплачивать бесстыжему фрицу в сто раз!
Непорядок!
Вернёмся, впрочем, к "изнасилованным", а, точнее, пока к тем факторам, не учитывать которые объективный исследователь не может.
7 апреля 1945 года начальник Политического управления 1-го Украинского фронта гвардии генерал-майор Ящечкин подписал свой доклад начальнику Главного политического управления Красной Армии А. С. Щербакову о политико-воспитательной работе с новым пополнением из числа советских граждан, освобождённых из неволи и плена. Внимательное чтение одного этого документа позволяет посмотреть на проблему изнасилований немок нашими военнослужащими вполне трезвым взглядом и многое увидеть в нужном ракурсе.
Генерал Ящечкин сообщал:
"За время боёв на территории Германии соединения и части фронта несколько раз восполнили свои боевые потери в людях за счёт советских граждан призывного возраста, освобождённых из немецкой неволи. На 20 марта было направлено в части более 40 000 человек…
Из 100 человек нового пополнения, поступившего в 36-й пластунский полк соединения, где начальником политотдела подполковник Петрашин, находились в Германии: до 1 года – 5, от 1 года до 2 лет – 55, от 2 до 3 лет – 34 и свыше 3 лет – 6 человек.
Новое пополнение из числа советских граждан, освобождённых из немецкой неволи, значительно засорено враждебными элементами. Среди него немало выявлено немецких шпионов, диверсантов, власовцев, лиц, служивших в немецкой армии и учреждениях. Большая часть этих людей специально оставлена или заслана немецким командованием для шпионской и диверсионной деятельности. В соединении, где начальником политотдела генерал-майор Воронов, выявлено в среде нового пополнения 11 предателей Родины, среди которых три бывших советских военнослужащих, добровольно перешедших на сторону врага, два агента гестапо и один фольксштурмовец – Беккер Борис Григорьевич, уроженец и житель города Сталинграда, 1912 г. рождения, принял в 1942 году немецкое подданство, вступил в карательный отряд немцев, активно участвовал в расстрелах и избиениях… В 1943 году Беккер добровольно эвакуировался в Германию, где работал на военном заводе. Он вступил в фольксштурм, прошёл специальную подготовку и был оставлен немцами в нашем тылу для борьбы с Красной Армией…
На распропагандирование молодых бойцов в запасных полках времени не было, так как боевая обстановка настоятельно требовала быстрого введения в бой пополнения…"
Ящечкин приводил и любопытные конкретные примеры:
"Красноармеец Гришко распространял среди бойцов провокационный слух о том, что якобы "на берлинском направлении немцы пустили 3000 танков, смяли войска маршала Жукова и заняли более 3000 населенных пунктов. Поэтому мы (1-й Украинский фронт маршала Конева. – С.К.) здесь и остановились"…
Красноармеец Воронкин в разговоре с бойцами на строительстве обороны сказал: "В 1941 году нас предали и сейчас предадут, так что напрасно мы копаем эти ямы. У немцев мне было лучше. Я совершил роковую ошибку, что не ушёл вглубь Германии. Как начнутся бои, можно будет удрать".
Красноармеец Берсонев, придя в подразделение, спросил: "Есть ли в роте автомашина? А то, когда немцы перейдут в наступление, пешком от них не убежишь"…"
Это говорилось в 1945-м, а не в 1941 году!
Такие настроения не были массовыми, но они были. Реально были! Ведь в Действующей армии служили не только Матросов и Талалихин, но и обыкновенные шкурники, а то и уголовники, бывшие или потенциальные. Говоря языком теории вероятностей, это был негативный край полей "шляпы Гаусса" – нормального закона распределения.
Нормой был обычный человек, не рвущийся вперёд, но идущий в атаку, не бросающий оружие в бою и воюющий по принципу: "Ни на что не напрашивайся, ни от чего не отказывайся".
Однако имелись же и негативные отклонения от нормы! В соединении, где начальником политотдела был полковник Королёв, командир отдельного истребительного противотанкового дивизиона 1-го Украинского фронта лейтенант Латругин расстрелял в боевой обстановке трёх бойцов нового пополнения за бегство с поля боя.
В 1945 году!
Бросали винтовки, уничтожали документы и дезертировали не только в 1941 году, но и в 1945-м! Заместитель начальника политуправления 3-го Украинского фронта полковник Катугин в апреле 1945 года сообщал начальнику ГлавПУ РККА (а также секретарю ЦК и Московского горкома) А. С. Щербакову о чрезвычайных происшествиях (ЧП) по фронту за март 1945 года.
По сравнению с февралём количество ЧП по соединениям и частям фронта уменьшилось с 216 до 197, по характеру же ЧП распределялись так:
Дезертирство – 115 случаев
Членовредительство – 52 случая
Контрреволюционная агитация – 7 случаев
Террористические акты
против офицерского состава – 2 случая
Мародёрства и насилия – 21 случай.
Вряд ли это была полная статистика: никто из командиров и политработников особо "хвалиться" негативом не рвался. Но масштаб явления официальная статистика выявляла. И он был ничтожным.
Но он был.
Спрашивается, если каким-нибудь Берсоневу или Воронкину, упомянутым в донесении генерала Ящечкина, подвернулся бы удобный случай "пощупать бабёнку", они использовали бы его или нет?
Да ещё если бы они к тому же дезертировали?