Даже среди сорока тысяч не очень политически и морально устойчивого нового пополнения 1-го Украинского фронта берсоневы и воронкины составляли абсолютное меньшинство. Но если такими были хотя бы пять из ста, то только это новое пополнение только одного фронта давало две тысячи потенциальных или реальных насильников!
Только по одному фронту и только из неустойчивого пополнения.
А в составе одного 1-го Украинского фронта находились сотни тысяч человек. Всего же три фронта, участвующие Берлинской операции, имели в своём составе (вместе с тылами) два с половиной миллиона человек.
Это только на Берлинском направлении!
Прикинем…
Если несдержанным негодяем оказался бы хотя бы один из ста "человеков с ружьём", это даёт двадцать пять тысяч потенциальных или реальных насильников в дополнение к тем двум, о которых было уже сказано.
А если одного и того же насильника разберёт охота, и он пойдёт на насилие ещё раз?
А если ещё раз?
Рано или поздно его, конечно, завернут и сдадут в трибунал. Но статистику-то он, дрянь этакая, уже повысил.
Это ведь, господа хорошие "демократы", законы больших чисел! Даже в самой рыцарственной армии всегда найдётся горстка (один на сто и даже один на пять разве это много?) подлецов.
Плюс увезённые в Германию и теперь репатриирующиеся на Родину (в реальности нередко бесконтрольно и неорганизованно бредущие по дорогам рушащегося рейха) сотни тысяч гражданских мужчин. И многие из них, ох, как натерпелись от немцев лиха! А нервы расшатаны, а дремучие инстинкты разбужены…
Плюс не забудем, переодетые в советскую военную форму немецкие террористы из "Вервольфа". Этим насиловать всех, находящихся в пределах досягаемости, немок было вменено в прямую, так сказать, служебную обязанность самим характером и смыслом их деятельности. Причем они ещё и изуродовать их были обязаны для убедительности и требуемого психологического эффекта.
Кое-что на сей счёт я позднее сообщу.
А если какую-то молодую немку из городка, через который прошла советская воинская часть, прижал в углу немецкий дезертир, она что так и кричала об этом на всех углах или сваливала всё на "русских варваров"?
Да, какая-то часть изнасилований совершалась и обычными солдатами и офицерами, не сумевшими сдержаться. Но так ли много было этих случаев? По официальным данным Политуправления 3-го Украинского фронта, на территории Австрии нашими военнослужащими было допущено не более двадцати одного изнасилования за март месяц 1945 года. На деле их было, конечно, больше, но даже если считать, что стал известен лишь один случай из десяти, реальная цифра – примерно двести случаев.
Сделаем скидку на то, что в Австрии ожесточённость боёв была невысокой по сравнению с непосредственно Германией, и вероятность насилия русских там была объективно ниже. Приняв вполне корректный коэффициент 5, получим до одной тысячи изнасилований в самой Германии за месяц.
Конечно, даже несколько тысяч случаев – это уже массовое явление. Тем более несколько десятков тысяч случаев. Однако с учётом всего приходится удивляться не тому, что в Германии в 1945 году имели место изнасилования немок русскими, а тому, что их было так немного.
Вот две ситуации, с темой связанные не прямо, но прочно.
Во время Висло-Одерской операции у польского села Ветковице был подбит Ил-2 лётчика-штурмовика В. В. Шишкина. Сев на "вынужденную" рядом с немецкими окопами, Шишкин и его воздушный стрелок А. В. Хренов сразу же приняли бой. Огнём бортовых пулемётов они уничтожили более пятидесяти солдат, а когда патроны кончились, отстреливались из пистолетов. Хренов был убит, тяжело раненный Шишкин взят в плен. Злость немцев была понятна: этот русский со своим товарищем только что уложил половину полноценной роты! Не было бы удивительным, если бы Шишкина тут же расстреляли. Однако вышло омерзительно: Шишкину выкололи глаза, отрезали язык, сожгли до костей ступни ног, а на спине вырезали пятиконечную звезду.
Такая, увы, цивилизация…
Месть солдата – чтобы ни творил враг – должна быть обращена на вооружённого врага. Он лишил тебя всего? Сражайся, воюй без страха! Но не палачествуй над ним.
Так что должны были чувствовать наши бойцы, отбив у немцев труп Шишкина?
Кто-то мог и срываться в ответ.
Но женщины и дети – это свято. И Красная Армия, взятая в целом, как историческое, социальное и нравственное явление, так и воевала! Я обращусь ещё раз к воспоминаниям дважды Героя Советского Союза лётчика Савицкого:
"В конце апреля КП танковой армии генерала Богданова, которую мы прикрывали, перебазировался в район города Нейруппин. Двигались небольшой колонной. Впереди Т-34, за ним бронетранспортёр, где разместились мы с начальником штаба армии генерал-лейтенантом Радзиевским (в период Берлинской операции Алексей Иванович Радзиевский был ещё генерал-майором. – С.К.), следом штабные машины и в конце колонны ещё четыре танка. Мы с Радзиевским ехали, высунувшись из люка и глядя по сторонам.
Вошли в какое-то селение и двинулись по узкой улочке… Вдруг из одного домика… выбежала немолодая уже женщина. Правую руку она держала за спиной. Поравнявшись с нашим бронетранспортёром, женщина размахнулась и бросила гранату. Граната упала по ту сторону дороги в кювет и взорвалась, не причинив нам никакого вреда. Командир машины, коротко выругавшись, вскинул автомат. В ту же секунду к женщине подбежал мальчик лет семи-восьми и прижался к ней, обхватив обеими руками.
Выстрела не прозвучало. Не замедляя хода, мы проехали мимо. Весь эпизод занял не более десяти секунд".
Рассказав об этом эпизоде, Савицкий приводит интересные мысли, сравнивая боевую мораль русских и немцев:
"Вот ведь, подумалось мне тогда, нервы на взводе, а хватило же танкисту тех нескольких мгновений, которые потратил мальчонка на расстояние, отделявшее его от матери, чтобы оценить обстановку и справиться с собой. Как у всякого хорошего солдата – а плохие до апреля 45-го не дотянули, – у командира нашей машины сработал инстинкт самозащиты. Секундой позже включилось сознание, которое подсказало: опасности больше нет. Есть только фанатичка-немка и рядом с ней ни в чём не повинный ребёнок. И верх взяла простая жалость. Простая, но доступная далеко не всем. Нетрудно догадаться, как поступил бы в подобном случае немецкий солдат…"
Догадаться было действительно нетрудно, о чём сам же Савицкий далее и написал:
"За редчайшим исключением реакция гитлеровцев была однозначна: кара. Беспощадная и неминуемая. Смерть всем без разбора – старикам, женщинам, детям.
А ведь у немецкого солдата вслед за инстинктом тоже включалось сознание. Как же иначе? Но включалось только для того, чтобы изыскать способ отомстить за страх, который он только что испытал…"
Выводы Савицкого относительно немцев трагически подтверждаются множеством ситуаций той войны. В том числе и изуверством по отношению к лётчику-штурмовику Шишкину. Тому самому, который после вынужденной посадки вместе со своим воздушным стрелком Хреновым уложил полсотни немцев и был за это ими зверски замучен.
Савицкий верно написал о том, что простая человеческая жалость доступна далеко не всем. В немецкой армии она была, как правило, исключением, но даже в Красной Армии она не была непреложной нормой для всех. Тем более это верно, когда мы говорим о человеческой порядочности – качестве более редком, чем жалость. Ведь война призывает не только героев, но и негодяев.
Обратимся к документам.
Вот удивительный, на первый взгляд, но, увы, не такой уж удивительный во времена потрясений пример. 30 мая 1944 года заместитель наркома обороны СССР Маршал Советского Союза Василевский подписал приказ № 0150, начинающийся так:
"От местных советских организаций и органов НКВД поступают заявления о творимых отдельными военнослужащими в прифронтовой полосе бесчинствах, вооружённых грабежах, кражах у гражданского населения и убийствах…"
В приказе были приведены четыре конкретных групповых преступления за февраль 1944 года: три ограбления местных жителей и одна кража. Немного, но реально. И это на собственной территории. Всего – 11 негодяев, чьи преступные проявления были вскрыты.
Ещё пример… 29 апреля 1945 года начальник политотдела 8-й Гвардейской армии гвардии генерал-майор Скосырев докладывал начальнику Политического управления 1-го Белорусского фронта:
"В Берлине в расположении соединений и частей, ведущих боевые действия, до сих пор наблюдаются случаи исключительно плохого поведения военнослужащих. Как и прежде, такие факты отмечаются, прежде всего, среди артиллеристов, самоходчиков и других военнослужащих специальных частей. Некоторые военнослужащие дошли до того, что превратились в бандитов…"
Заметим, это оценка не Геббельса, а боевого советского генерала, данная в реальном масштабе времени. Но это оценка поведения отщепенцев, а не среднего советского воина. Тот же Скосырев в том же донесении сообщал 29 апреля 1945 года:
"Сегодня член Военного совета гвардии генерал-майор Пронин провёл совещание военных комендантов…
Общее мнение всех комендантов: немецкое население в связи с назначением комендантов и бургомистров стало чувствовать себя лучше, увереннее. Коменданты имеют большой авторитет среди населения…
Военные коменданты отмечают, что в последние дни резко уменьшилось количество случаев барахольства, изнасилования женщин и других аморальных явлений со стороны военнослужащих. Регистрируется по 2–3 случая в каждом населённом пункте, в то время как раньше количество случаев аморальных явлений было намного больше".
Обращаю внимание на слово "аморальных", что означает – противоречащих морали! Но мораль бывает разной, например, такой: "Похоть, виски и грабёж – награда для солдата". Это говорил "краснощёкий майор" янки писателю Джону Дос Пассосу, а тот привёл его слова в статье в журнале "Лайф" от 7 января 1946 года.
Другой янки в журнале "Тайм" от 12 ноября 1945 года признавался:
"Многие нормальные американские семьи пришли бы в ужас, если бы они узнали, с какой полнейшей бесчувственностью ко всему человеческому наши ребята вели себя здесь".
А с чего бы, спрашивается, заокеанским "ребятам" быть жестокими по отношению к немцам? Что, на их Родину пришли незваные гости, насилуя и разрушая всё и вся? А янки зверствовали. В сообщениях Ассошиэйтед Пресс от 12 сентября 1945 года можно было прочесть:
"И наша армия, и британская армия… внесли свою долю в грабежи и изнасилования… Хотя эти преступления не являются характерными для наших войск, однако их процент достаточно велик, чтобы дать нашей армии зловещую репутацию, так что мы тоже (жирный курсив мой. – С.К.) можем считаться армией насильников".
Не знаю, что здесь имелось в виду под "тоже": "тоже, как немецкая армия", или "тоже, как русская армия"?
Вернее предположить, что пишущий янки имел в виду второе. И это штатовское "тоже" – бесподобно! В нём – всё! И тот факт, что соринку в русском глазу приравнивали к бревну в собственном… И то, что уже тогда западные средства массовой информации начинали низводить образ Воина-победителя до облика анархиствующего дикаря.
2 мая 1945 года военный прокурор 1-го Белорусского фронта генерал-майор юстиции Л. Яченин докладывал Военному совету фронта о ситуации в полосе фронта. Он писал честно:
"В отношении к немецкому населению… безусловно, достигнут значительный перелом. Факты бесцельных и необоснованных расстрелов немцев, мародёрства и изнасилований немецких женщин значительно сократились, тем не менее… ряд таких случаев еще зафиксирован.
Если расстрелы немцев… почти совсем не наблюдаются, а случаи грабежа носят единичный характер, то насилия над женщинами всё еще имеют место: не прекратилось и барахольство, заключающееся в хождении… по бросовым (жирный курсив везде мой. – С.К.) квартирам, собирании всяких вещей и предметов и т. д."
Яченин приводил ряд примеров – безобразных, а далее писал:
"Считаю необходимым подчеркнуть ряд моментов:
1… отдельные командиры самоуспокаиваются тем, что некоторый перелом достигнут, совершенно забывая о том, что до их сведения доходят донесения только о части насилий, грабежей и прочих безобразий, допускаемых их подчинёнными…
2. Насилиями, а особенно грабежами и барахольством, широко занимаются репатриированные, следующие на пункты репатриации, а особенно итальянцы, голландцы и даже немцы. При этом все эти безобразия сваливают на наших военнослужащих.
Есть случаи, когда немцы занимаются провокацией, заявляя об изнасиловании, когда это не имело места. Я сам установил два таких случая.
Не менее интересно то, что наши люди иногда без проверки сообщают по инстанции об имевших место насилиях и убийствах, тогда как при проверке это оказывается вымыслом".
Нельзя забывать, что задачей военного прокурора Яченина было вскрытие и анализ недостатков и преступлений, а не написание очерка в "Красную Звезду". Поэтому в его докладе говорится не о хорошем, а о плохом. Однако в жизни, а не в прокурорских документах преобладало-то хорошее.
Хорошее!
Ведь в Германию, действительно, пришла армия нового типа – армия боевых товарищей, проникнутая духом товарищества и…
И духом, чёрт возьми, гуманизма!
Могли ли быть иными наши отцы, деды, прадеды? Их воспитывали как гуманистов, и они были исполнены гуманизма…
Гуманизма, несмотря ни на что, несмотря на всё, что немцы в России натворили. Ведь зимние и весенние насилия 1945 года русских над немцами – реально бывшие, но отнюдь не массовые – не в последнюю очередь были порождены тотальным насилием немцев над русскими с 1941 по 1944 годы!
Имело своё значение и ожесточённое сопротивление немцев: кровавые бои понижают порог дозволенного после боя. В Австрии, например, масштабы насилия со стороны военнослужащих Красной Армии были сразу намного меньшими, чем в Германии. Не говоря уже о Венгрии, Румынии и тем более о Болгарии, Польше, Югославии, Чехии и Словакии…
Заместитель начальника Политуправления 3-го Украинского фронта в апреле 1945 года сообщал в Москву:
"По мере продвижения наших войск в глубь Австрии население, видя корректное отношение к себе со стороны абсолютного большинства наших солдат и офицеров, осмелело… Жители стали безбоязненно появляться на улицах и приветствовать наши войска…
Амалия Зигберт из села Мюнхендорф сказала: "Я удивлена тем, что русские так вежливо обращаются с австрийским населением. Мы этого никак не ожидали. Немцы говорили, что русские насилуют всех женщин, а детей убивают или увозят в Сибирь. Теперь мы видим, что немцы говорили ложь"…
<…>
Случаи мародёрства и других незаконных действий по отношению к населению почти совершенно прекратились".
О положении же в Праге командующий войсками 1-го Украинского фронта маршал Конев докладывал 12 мая 1945 года Верховному главнокомандующему так:
"11.5.45 г. лично был в г. Прага…
Должен доложить, что население Чехословакии и особенно г. Прага очень восторженно встретило войска Красной Армии… Возникают стихийные митинги на улицах. <…>
Наши войска в г. Прага ведут себя хорошо. Не отмечается случаев мародёрства, насилия и обид населения, что резко выделяется по сравнению с поведением войск при взятии городов в Германии, особо в первый период".
Повторяю, любое сильное социальное потрясение – а большая война – потрясение даже большее, чем серьёзная революция, – связано с избыточным насилием. Причём избыточное, неоправданное насилие исходит в основном из "маргинальных", антисоциальных слоёв общества. В сентябре 1944 года имели место случаи грабежа и даже изнасилований ("даже" – из телеграммы генерала Антонова командующему войсками 3-го Украинского фронта) на территории даже Болгарии.
Генштаб РККА потребовал "срочно принять меры к прекращению случаев мародёрства, грабежа и насилия, привлекая виновных к суровой ответственности".
Болгария, к слову, была, хотя и пассивной, но союзницей Германии. А в Югославии женщины повсеместно выходили к нашим войскам в праздничной одежде. Однако в политдонесения того времени попал и "югославский" неприглядный случай: два неких негодяя-полковника в октябре 1944 года в пьяном виде пытались изнасиловать двух югославских партизанок.
Но в семье ведь не без урода…
К тому же этот факт тоже стал предметом разбирательства на уровне Генерального штаба РККА!
Достаточно сравнить сухую директиву Сталина по Германии, весьма эмоциональное – с призывами лояльно относиться к австрийцам – обращение к войскам Военного совета 3-го Украинского фронта и почти поэтическую памятку-обращение командования 3-го Украинского фронта в связи с вступлением на территорию Югославии, чтобы понять: к разным народам у воинов РККА и отношение было сразу разное… Кто что заслужил.
Мерой вины перед советским народом или мерой сочувствия чужого народа советскому народу определялось и наше отношение к нему.
Однако к гражданскому населению даже Германии Красная Армия даже в разгар боёв не была жестока, если иметь в виду и директивы командования, и общий характер поведения абсолютного большинства военнослужащих за исключением той их незначительной нравственно дефектной части, о которой уже было сказано ранее.
Тем более гуманной и доброкачественной была государственная политика Советского Союза по отношению к немцам. Только по Берлину к началу июня 1945 года было восстановлено с советской помощью 94 больницы для взрослых, 6 больниц для детей, 12 родильных домов, 11 частных больниц, 14 амбулаторий, 8 садов, 2 яслей, одна молочная кухня, 10 станций скорой помощи, 179 аптек…
А ведь у нас полстраны лежало в развалинах.
Герой Советского Союза Иван Третьяк в 1945 году командовал 93-м Гвардейским стрелковым полком 29-й Гвардейской дивизии. Через много лет после войны, незадолго до смерти, уже генерал армии Третьяк сказал то, что я не могу привести в урезанном виде. А сказал он вот что:
"Было бы ханжеством отрицать, что случаи изнасилования и других видов жестокости на немецкой земле имели место. Но попытка вслед за Геббельсом представить Красную Армию "ордой громил и мародёров" не соответствует исторической правде и кощунственна по отношению к памяти воинов-освободителей.
В 1945 году я был командиром полка. Что скрывать, мы были очень злы на немцев. Фашисты сожгли мой дом и ещё четыре соседних дома. Поубивали родных и близких (в селе Малая Поповка Хорольского района Полтавской области. – С.К.). В полку, пожалуй, не было ни одного бойца, у которого не чесались бы руки отомстить за родных, за друзей. Но существовал приказ Сталина, и мы его выполняли. Ведь тогда армия была намного дисциплинированнее, чем сейчас. Скажу честно, я жаждал мести. Но отдал бы под трибунал любого, кто дал бы волю этому чувству и распустил бы руки.