Глава 9
"Андрей – Арнольду
Выход на связь с Ударовым и установление контакта санкционирую. Пароль для связи: "Лёлечка интересуется: как ваше самочувствие?"
Отзыв: "Передайте Лёлечне: я чувствую себя хорошо".
Дальнейшую работу с Ударовым вести только лично. Получаемую от него информацию зашифровывать также лично. На Функа возложить только передачу радиограмм.
Опросите Ударова по следующим вопросам:
1. С кем конкретно из представителей вермахта и гитлеровских спецслужб он имеет контакты и какой они носят характер?
2. Поддерживает ли Блюменталь-Тамарин отношения с Ольгой Чеховой, Зарой Леандер и вхож ли он в их ближний круг?
Рекомендуйте Ударову и дальше развивать свои контакты со Шмелингом и его связями, в первую очередь из числа политиков и военных. Нацельте его на получение информации о конфиденциальных контактах фашистских бонз с представителями наших западных союзников. Особый интерес будут представлять данные по польскому вопросу.
Позиция советской стороны состоит в том, что по вопросам отношения Советского Союза к Польше нарком указал руководствоваться следующим:
1. Наше правительство желает видеть сильную и независимую демократическую Польшу с парламентским строем.
2. СССР не будет создавать из Польши Советскую республику и вмешиваться в ее внутренние дела.
3. Экономические, политические и социальные вопросы будут решаться польским народом.
Вместе с тем польским правительством в эмиграции, в Лондоне предпринимаются недружественные шаги, направленные на срыв этих планов. В связи с чем задействуйте Юзека и его связи среди командования Армии Крайовой и Народнови силы збройни для получения такого рода информации.
Указания в отношении "Ворона" в следующей радиограмме".
Направляя эту радиограмму в адрес Арнольда, Судоплатов – Андрей руководствовался последним распоряжением наркома Меркулова. Руководителя Народного комиссариата госбезопасности и самого Сталина все больше тревожила разведывательная информация, поступающая из лондонской и швейцарской резидентур НКГБ. Резиденты сообщали о тайных переговорах окружения Гиммлера с сотрудниками американских спецслужб, на которых нацисты зондировали их мнение на предмет заключения сепаратного мира в случае отстранения от власти Гитлера и продолжения боевых действий на Восточном фронте против советских войск.
В Москве, несущей на своих плечах основную тяжесть борьбы с фашизмом, такие действия союзников по антигитлеровской коалиции рассматривали не иначе как удар в спину. Не меньшую тревогу у советского руководства вызывала возросшая активность эмигрантских буржуазных правительств Польши и Чехословакии, осевших в Великобритании и поддерживаемых правительством Черчилля. С вступлением частей Красной армии на территории этих стран активизировалась повстанческая деятельность глубоко законспирированных боевых структур Армии Крайовой (АК) и Народнови силы збройни (НСЗ), Демократического блока Словакии (ДБС) и Словацкого национального совета (СНС), руководимых из Лондона. Она была направлена не только против оккупантов – войск фашистской Германии, но и армии-освободительницы – Красной армии.
Ежедневно в штабы советских частей и органы Смерш поступали оперативные сводки, одна тревожнее другой. В них сообщалось о выводе повстанцами из строя линий связи и транспортных коммуникаций, о нападениях на рабочие команды и отдельные вооруженные подразделения. Наиболее жестоко и беспощадно действовали боевики из АК, они глумились и истязали захваченных в плен красноармейцев и командиров.
Все это, вместе взятое, расценивалось советским военно-политическим руководством как стремление союзников для антигитлеровской коалиции – США и Великобритании использовать эмигрантские правительства Польши и Чехословакии и поддерживаемые ими военизированные структуры по созданию на пути продвижения частей Красной армии "санитарного кордона".
Подтверждением тому служили последние сообщения, поступавшие в 4-е управление НКГБ СССР из РДР "Олимп", руководимой Героем Советского Союза майором Карасевым и действовавшей на территории Польши. Через агентов-поляков, внедренных или завербованных среди командного состава АК и НСЗ, резидентурой был добыт приказ № 1844 командования НСЗ. Он являлся еще одним свидетельством того, что эмигрантское правительство Польши, рассматривает освободительный поход Красной армии как действия враждебной стороны.
В приказе командование НСЗ требовало от своих подчиненных:
"…C момента перехода советскими войсками польской границы польское правительство в Лондоне и польское общество выражают свою несокрушимую волю восстановить независимость польской территории на востоке в границах до 1939 года.
Исходя из настоящей обстановки, даю следующее общее приказание:
1. Советские войска на территории Польши считаются вражескими…
4. Стремление к нормализации отношений с правительством СССР и возможный договор с ним не могут сдержать жесткой борьбы с коммунизмом и разлагающими акциями большевистской агентуры на польской земле…"
Эта информация перекликалась с данными другого агента РДР "Олимп", входящего в состав командования АК. Агент сообщил о том, что оно ориентирует повстанцев и сочувствующих им лиц на то, чтобы с приходом частей Красной армии "…Организовать скрытое во всех областях – политической, экономической и военной – жизни Польши сопротивление оккупационной власти. Для чего во всех ее органах создавать глубоко законспирированный агентурный аппарат. В дальнейшем, опираясь на его возможности, дезорганизовывать работу аппарата оккупационной власти, компрометировать деятельность лиц и организаций, сотрудничающих с ней, и тех, чья активность идет вразрез с линией польского эмигрантского правительства в Лондоне.
Отрядам АК зарегистрироваться у командования Красной армии, а политическим деятелям законспирироваться, чтобы в нужный момент приступить к работе, враждебной Советскому Союзу, и работе против Красной армии".
Особый интерес для Судоплатова и Меркулова представляли материалы, поступавшие из РДР "Весенние", руководимой резидентом-поляком Робертом. Ею были добыты исключительно важные данные, из которых следовало, что британские спецслужбы принимают непосредственное участие в подготовке боевых структур АК и НСЗ на территории Польши с целью организации подпольной повстанческой деятельности, направленной против освободительной миссии советских войск. Сомнений в достоверности информации, поступающей из резидентуры "Весенние", ни у Судоплатова, ни у Меркулова не возникало. За ней стояли конкретные дела.
Резидентура состояла из поляков-антифашистов и бывших коминтерновцев. 12 октября 1943 года самолетом она была переброшена на базу РДР "Соколы" в Барановическую область и приступила к проведению разведывательно-диверсионной деятельности. За неполные полгода "Весенние" провели 12 успешных боевых операций, добыли и доложили в Москву ценную информацию о противнике. С приближением Красной армии к государственной границе СССР резидент Роберт получил новое задание – перебазироваться в Польшу. После долгого и тяжелого перехода 6 июня 1944 года резидентура вышла в заданный район и развернула оперативно-боевую работу. О ее результатах в своей докладной руководству 4-го управления НКГБ СССР писал куратор "Весенних" подполковник Рогачев:
"….Все члены группы "Весенние" за время пребывания в тылу противника, несмотря на исключительно сложные условия работы, добыли ряд важных данных об антисоветской деятельности польских националистических организаций, а также приобрели интересные связи в разных кругах польского подполья…
Особое значение имела информация, добываемая агентами, которые располагали сетью хорошо законспирированных источников в АК и НСЗ. В сентябре 1944 года через свои личные и агентурные связи в руководстве АК и НСЗ им удалось получить материалы о том, что их лидеры действуют по директивам польского эмигрантского правительства и не намерены сотрудничать с просоветски настроенными силами.
Руководители НСЗ призывают польское население саботировать и не подчиняться решениям просоветски настроенных сил, заявляют, что скоро в Польшу прибудет настоящая власть из эмиграции и тогда наступит полный порядок в стране".
18 ноября 1944 года Роберт доложил о наличии на территории Польши "глубоко законспирированной разведывательной сети британской "Интеллидженс Сервис", а позже через агентуру в НСЗ добыл пять инструкций, регламентирующих ее деятельность. Ряд положений одной из них требовал от ее членов: "…Создавать во всех областях политической, экономической, военной жизни Польши мощный, строго законспирированный агентурный аппарат. С помощью этого аппарата оказывать воздействие, давление на партийные и общественные учреждения, а в необходимых случаях парализовывать деятельность лиц, чья активность идет вразрез с линией польского эмигрантского правительства в Лондоне".
Прочитав содержание этой и остальных четырех инструкций НСЗ, Судоплатов вернулся к заключению Маклярского по результатам анализа докладной Рогачева.
"…Исходя из состояния и тенденции развития оперативно-боевой обстановки на территории Польши, временно оккупированной немецко-фашистскими войсками, следует, что части Красной армии и органы государственной безопасности при выходе на территорию этой страны столкнутся с организованным саботажем, актами террора и диверсиями, проводимыми АК и НСЗ. Противодействие их враждебной деятельности будет осложнено тем, что они имеют значительный опыт подпольной работы, их организационные структуры глубоко законспирированы, а их члены в большинстве своем настроены антисоветски".
Перспектива борьбы на два фронта в Польше: с одной стороны – с нацистами и с другой – с польскими националистами вызвала на лице Судоплатова болезненную гримасу. Отложив докладную, он обратил взгляд на Маклярского и спросил:
– Михаил Борисович, а вы с Рогачевым не слишком сгущаете краски?
– Нисколько, Павел Анатольевич, в докладной не нашли отражения те случаи, когда аковцы нападали на боевые группы РДР. Последний раз это имело место на прошлой неделе. "Олимп" Карасева потерял двоих человек.
– А не могли аковцы принять их за власовцев? В лесу сам знаешь: прав тот, кто стреляет первым.
– Нет, Павел Анатольевич, то была целенаправленная акция. Аковцы знали, с кем имели дело.
– М-да, если политики не договорятся, то еще немало русской и польской кровушки прольется, – с горечью признал Судоплатов.
– Прольется, – без тени сомнения заявил Маклярский. – Даже если политики и договорятся, во что я мало верю, то командиров АК и НСЗ не просто будет уломать.
– Вот потому, Михаил Борисович, надо укреплять агентурные позиции в этой среде. Чем больше среди командования будет наших агентов, тем меньше прольется крови.
– С этим не поспоришь, Павел Анатольевич. К сожалению, подобная ситуация складывается и в Словакии. Те же самые англичане и так нам галдят.
– Что-то у тебя, Михаил Борисович, все выглядит в черном цвете. Зрение случайно не подводит?
– Никак нет, Павел Анатольевич. Я опираюсь на факты и изложил их в проекте докладной, можете ознакомиться, – предложил Маклярский.
Судоплатов обратился к ней и задержал внимание на втором абзаце:
"…Приближение частей Красной армии к границам Словакии привело к брожению в словацкой армии, отмечаются случаи массового дезертирства. Среди местного населения стремительно усиливаются антигерманские настроения, что способствует расширению базы повстанческого движения. За последние 3 месяца с участием РДР "Олимп" сформировано 12 партизанских отрядов…"
А дальше он вчитывался в каждую строчку:
"По оперативным данным РДР "Олимп", "Горные" и "Верные", в Лондоне спешат упредить приход советских войск в Словакию. Эмигрантское правительство при поддержке британской разведки намерено перехватить инициативу в восстании и поставить во главе его бывшего президента Чехословакии Бенеша. С этой целью Королевскими ВВС в горной части Словакии высажен многочисленный десант. В его состав входят политики – будущие министры марионеточного правительства, военные и разведчики британской разведки. На последних возложена задача по координации действий участников восстания.
РДР "Верные" (рез. Морозов) через агентов, внедренных в состав руководства "Демократического блока Словакии" и "Словацкого национального совета", добыты данные "…О высадке в районе города Банска-Бистрицы четырех десантных групп. В их состав входят англичане, американцы, а также словаки и поляки, эмигрировавшие в Великобританию после оккупации гитлеровскими войсками Польши и Чехословакии. Все они имеют боевой опыт…
По сведениям РДР "Горные" (рез. Волков), в Братиславе появились группы из 6–7 человек из "Интеллидженс Сервис". Каждая имеет радиостанцию, "виллис" и автомобиль швейцарского или шведского консульств.
В том, что разведка союзников, в частности британская, осуществляет действия, недружественные по отношению к советской стороне, подтверждают документальные материалы, полученные РДР "Горные". Ей удалось проникнуть в агентурную сеть британской разведки и завербовать ее резидента. Он сообщил: "…Руководство Ми-6, опираясь на некоторых членов словацкого правительства, проживающих в Лондоне, планирует после начала восстания перебросить их вместе с Бенешем в Братиславу, а затем от его имени объявить о разрыве отношений с гитлеровской Германией с целью создания "санитарного кордона" против Советов".
Последующее прибытие в Словакию эмиссаров Бенеша – руководителя повстанческой армии генерала Веста и министров правительства Неметца и Франтишека говорит о том, что западные союзники Советского Союза – США и Великобритания ведут двойную игру. Их тайные планы по созданию в Словакии "санитарного кордона" на пути Красной армии приведут к большим человеческим жертвам…"
Прогноз Маклярского, с которым согласился Судоплатов и затем доложил о нем наркому Меркулову, к сожалению, сбылся. К исходу 1944 года гитлеровские войска и части так называемой "Русской освободительной армии", которой командовал изменник Власов, жестоко подавили восстание словаков. Те, кто уцелел, ушли в горы и примкнули к РДР 4-го управления.
К сожалению, ни Маклярский, ни Судоплатов, ни их боевые соратники в Словакии не могли предотвратить эту трагедию. Им приходилось действовать, исходя из своих возможностей и складывающейся обстановки. В Берлине, где после почти полутора лет молчания, возник из небытия агент-боевик Ударов – Миклашевский, она требовала от Судоплатова быстрых и взвешенных решений. Он оказался перед сложным выбором: рискнуть операцией "Ворон", связанной с ликвидацией предателя Власова, и задействовать в полном объеме РДР "Арнольд" для работы с Ударовым, либо готовить специальную группу и затем направить ее в Германию. Динамичная и быстро меняющаяся обстановка на фронтах войны не оставляла ему выбора, и Судоплатов пошел на риск. В очередной радиограмме он потребовал от резидента "Арнольда" не только восстановить связь с Ударовым, но и в полном объеме организовать с ним работу.
В той обстановке, что складывалась в Берлине в январе 1945-го, когда гестапо хватало каждого, кто вызывал хоть малейшее подозрение, провести явку у него под носом было непросто. Серьезно осложняло выполнение задания Андрея – Судоплатова и другое внезапно возникшее обстоятельство – известность Миклашевского, пришедшая к нему после завершения Международного боксерского турнира. На пути к финалу он провел два ярких боя и в заключительном, полном драматизма поединке победил сильного и более молодого бойца из Франции – Пиляса. Победа и лестные оценки, которые Шмелинг дал Миклашевскому, в одночасье сделали его узнаваемым для берлинцев. Рядом с ним постоянно терлись поклонники и поклонницы и не только его спортивного таланта. Поэтому Лаубэ, Дырману и Курту пришлось ломать голову над тем, где и каким образом организовать безопасную явку с Миклашевским. После жарких споров они остановились на уже испытанном способе – интервью. Роль журналиста, ставшую уже привычной, взял на себя Курт.
Ранним утром, когда менее всего можно было ожидать рядом с Миклашевским его поклонников и поклонниц, Курт появился в спортивном клубе, занял место в буфете и терпеливо дожидался окончания тренировки. Чуть позже Лаубэ и группа прикрытия сосредоточились в ближайшем от него кафе. Потянулось время томительного ожидания, когда наконец дверь раздевалки открылась, и в холл вышел Миклашевский. Вид Курта не вызвал у него энтузиазма, и тому пришлось извернуться, чтобы уговорить его на еще одно интервью.
Они свернули в кафе по соседству со спортклубом. В нем было немноголюдно. За столиком у окна пожилая супружеская пара вела неспешный разговор за чашкой кофе, в дальнем углу зала расположилась небольшая мужская компания. Курт предложил занять места за кадкой с огромным фикусом, так, чтобы никто не мешал разговору. Миклашевский, осмотревшись, сел лицом ко входу.
"Молодец, не забываешь подстраховаться", – отметил про себя Курт и поинтересовался:
– Господин Миклашевский, вы что будете пить, есть?
– Только кофе с молоком и гренки.
– Боитесь потерять спортивную форму?
– Нет, не хочу разорять вашу газету.
Курт рассмеялся.
– Кстати, о газете, я так и не увидел статьи, а прошло уже полмесяца, – напомнил Миклашевский.
– Извините, Игорь, но причина не во мне, а в главном редакторе. Видите ли, он… – Курт прервал разговор.
К столику подошел официант и, отвесив поклон, спросил:
– Господа, вы что-то будете заказывать?
– Да. Два кофе: один черный, другой – с молоком и гренки, – не заглядывая в меню, заказал Курт.
– И это все?
– Пока да.
– Хорошо, через несколько минут заказ будет готов, – заверил официант и направился на кухню.
Курт, проводив его взглядом, вернулся к разговору.
– Видите ли, Игорь, главный редактор посчитал, что ваша неординарная личность неподвластна моему перу и не может вписаться в сухую статью.
Миклашевский улыбнулся и с легкой иронией заметил:
– Уж не собирается ли он писать роман?
– Про роман не знаю, а вот яркую статью, да.
– Извините, Курт, не хочу вас обижать, но я не герой ни вашей статьи, ни тем более романа вашего главного редактора.
– А вот это, Игорь, вам лучше сказать ему самому.
– Редактору?
– Да-да.
– Сожалею, Курт, но у меня нет времени ездить по редакциям и, честно говоря, пропала всякая охота давать интервью.
– А вам и не надо ехать.
– Как?!
– А так, редактор находится здесь.
– Извините, Курт, но мы так не договаривались!
– Вот и договоримся.
– Ну, знаете ли, это переходит всякие границы!