В России шерстяная промышленность также пользовалась особым покровительством правительства, заинтересованного в поставках сукна для русской армии. Власти способствовали созданию новых фабрик, продаже им земли, прикреплению крестьян, увеличивали суммы, предназначенные на закупку сукна. Вопреки привилегиям дворянства, купечества и городского сословия, правительство разрешало иностранцам и крестьянам заводить фабрики, в том числе и суконные. Для поддержки отечественных производителей оно установило особый порядок казенных закупок сукна, не забывая при этом и о мерах, направленных на снижение цен и на экономию государственных средств. Для гвардии не разрешалось закупать иностранное сукно, а только произведенное в России. Под угрозой конфискации изделий правительство запрещало хозяевам заведений продажу солдатских сукон в частные руки. Лишь в 1816 г. было отменено это правило и создан Комитет по снабжению войск сукнами, который должен был заниматься закупкой сукон у фабрикантов с вольных торгов. Однако, по свидетельству современника, до 1822 г. на большинстве российских фабрик "пряжа, равно как и аппретурная часть, производились руками. Машины и инструменты, находившиеся в некоторых фабриках, представляли большие недостатки, и, кроме того, должно было выписывать оные из иностранных фабрик с большими затруднениями. Крашение шерсти, которое само собою есть весьма трудное, производилось обыкновенно иностранными красильщиками, знающими поверхностно таковое искусство, коих с большими затруднениями можно было приискивать. Даже о сортировке шерсти фабриканты наши имели самое слабое понятие […]. Круг их производимое™ ограничивался выделкою сукон для армии и в небольшой части изделиями средних качеств".
Стремясь повысить уровень сукноделия, российское правительство всячески поддерживало развитие его базы – овцеводства, а также обращало внимание на удешевление производимого сукна и улучшение его качества. В 1828 г. было издано положение, согласно которому поставляющие в казну сукно фабриканты должны были продавать государству "улучшенного сукна" не пятую, а третью часть, с последующим увеличением доли высококачественной продукции. Таким способом российское правительство надеялось "освободиться от покупки тонких сукон в Западной Европе", а также "увеличить экспорт русских шерстяных материй за границу", в первую очередь в азиатские страны .
Современники связывали некоторые успехи в сукноделии не только с покровительственной политикой правительства, но и со снижением цен на хлеб, что заставило помещиков обратить внимание на промышленное производство. Применение машин, начатое с 20-х гг. XIX в., в основном на московских суконных предприятиях, с 30-х гг. распространилось и в других российских губерниях. В этот же период проводились опыты по производству высококачественной безворсовой или камвольной шерсти. В 1826 г. предприятие по выработке камвольных тканей открылось близ Риги, а с начала 30-х гг. они появились в Москве. По подсчетам Е. Ф. Зябловского, в 1830 г. в России числилось 389 суконных фабрик, на которых трудился 67 241 рабочий. Самое большое число суконных предприятий находилось в Московской губернии, за ней следовали по мере убывания губернии Волынская, Гродненская, Подольская, Рязанская, Симбирская, Пензенская, Белостокская область, Тамбовская, Курская и другие губернии.
В Польше и в России одним из наиболее характерных крестьянских промыслов было выращивание и переработка льна, изготовление холста и других льняных тканей. В Королевстве Польском в 1815-1830 гг. льняное и конопляное производства, особенно изготовление грубого и полутонкого полотна, были широко распространены в деревнях Люблинского, Калишского, Августовского и Плоцкого воеводств. Правительство всемерно поддерживало создание крупных предприятий, на которые не только привлекались бы иностранные специалисты, но и активно использовалась новая техника. В феврале 1828 г. Т. Копиш подписал с правительством контракт на устройство в Лодзи фабрики полотна и столового белья. За предоставленную ссуду в 30 тыс. злотых, возможность беспошлинно ввозить 1 000 центнеров полотна (продажа которого в Варшаве сразу давала предпринимателям возможность составить значительные капиталы) и ряд других льгот Копиш должен был покупать полотно у местных ткачей, белить и отделывать его, а затем продавать оптом. Выходец из Саксонии И.Рундцигер, получив ссуду 76 300 злотых, также основал механическую прядильню льна в Лодзи. Однако, по свидетельству современников, из-за недостатка оборотного капитала и того, что Копишу – основному конкуренту Рундцигера – был разрешен беспошлинный ввоз пряжи, предприятие последнего находилось в бездействии. Промышленная переработка льна развивалась в Королевстве Польском высокими темпами. За пять лет, с 1823 по 1828 г., количество льняных изделий, поступивших в торговлю, возросло с 2 500 000 до 3 581 804 локтей.
Льняная промышленность Российской империи, центрами которой в начале XIX в. были Владимирская, Калужская, Костромская, Московская и Ярославская губернии, в основном ориентировалась на внешний рынок. Российское полотно экспортировалось в XVIII и первой половине XIX в. преимущественно в Великобританию. Однако присоединение к континентальной блокаде лишило российскую полотняную промышленность этой возможности. С начала 20-х гг. XIX в. проявилась стойкая тенденция падения цен на полотно, что привело к уменьшению посевов льна и сокращению производства льняных тканей, изготовление которых не выдерживало конкуренции с более дешевой и легко изготовляемой хлопчатобумажной тканью. Льняные предприятия начинали работать главным образом на внутренний рынок. Предприниматели, в условиях резкого сокращения экспорта и переориентации в большей степени на российского потребителя, раздавали пряжу по крестьянским избам и не стремились использовать технические новинки и усовершенствования, поддерживая тем самым ее ручную обработку. Дешевая рабочая сила не способствовала тому, чтобы производство переходило на машинную обработку льна, несмотря на то, что правительство всячески пропагандировало этот способ, создав на Александровской мануфактуре в Петербурге в 1811 г. особое отделение механического прядения. Инициативу государства поддержал в начале 30-х гг. владимирский фабрикант Е. Елизаров, который также ввел на своем предприятии механическое льнопрядение, но широкого распространения эти единичные нововведения не получили. В 1830 г. в России насчитывалось 190 полотняных фабрик, на которых работало 26 845 человек .
Ко второй четверти XIX в. ведущее место в России, как и в других европейских государствах, заняло хлопчатобумажное производство, создание и оснащение предприятий для которого не требовало значительных капиталовложений. Широкий сбыт продукции, сравнительная дешевизна, прочность, красота позволяли изделиям из хлопка успешно конкурировать с достаточно дорогой льняной продукцией. Хлопчатобумажные предприятия использовали сырье, привозимое из-за границы, поэтому изначально эта отрасль стала сферой приложения купеческого капитала с широким использованием наемного труда.
Из трех самостоятельных отраслей хлопчатобумажного производства (бумагопрядение, ткачество, набивка) в Российской империи сначала научились набивать ситцы, затем их ткать, и только после этого появилось бумагопрядение. Ткачество, крашение и печатание ситцев получили широкое распространение в Московской, Владимирской, Калужской и Костромской губерниях. Наряду с возникшим в Петербурге во второй половине XVIII в. ситценабивным производством по иностранному миткалю, к началу XIX в. в Московско-Владимирском районе получила широкое распространение набивка по миткалю отечественному. Работа на этих предприятиях велась в основном вручную. Механизированы были только прокатка, аппретура, беление. Во второй четверти XIX в. Московско-Владимирский район становится и центром ткачества. Ткачи, в основном крестьяне-ремесленники, получавшие от купца-фабриканта или скупщика английскую, а с начала XIX в. – бухарскую пряжу, ткали миткаль и отправляли затем изготовленную ткань на мануфактуру для беления и набивки. Таким образом, ткачество существовало в форме рассеянной мануфактуры с использованием в основном ручного труда.
Бумагопрядение в России возникало сразу как фабричное производство. Первыми бумажную пряжу стали изготавливать существовавшая с 1798 г. казенная Александровская мануфактура и основанная в 1808 г. частная мануфактура московского купца Ф. Пантелеева. Расцвет со второй половины 20-х гг. бумагопрядильных предприятий, находившихся в упадке после Отечественной войны 1812 г., произошел в немалой степени благодаря введению таможенного тарифа 1822 г., в котором были установлены высокие пошлины на иностранную пряжу, но сохранен беспошлинный ввоз хлопка. Кроме того, в соответствии с указом, принятым в апреле 1820 г., возвращались пошлины за ввозимые в Россию белые материи, поступавшие на ситцевые фабрики. Правда, с 1824 г. эта льгота была сохранена только для высших сортов бумажных тканей. Принятые меры оказали положительное влияние на развитие российского бумагопрядения. В 1830 г. на предприятиях хлопчатобумажной промышленности работало 76 228 человек. Основная масса продукции, произведенная 538 фабриками, сбывалась в российских городах и на ярмарках, и не более одной десятой ее части поступало на экспорт, в основном в страны Азии.
В начале XIX в. хлопчатобумажное производство на польских землях было, как и в России, новой отраслью, продукцию которой использовала большая часть населения. По сведениям Правительственной комиссии внутренних дел и полиции, до 1815 г. на территории Королевства Польского было 119 ситцевых и ситценабивных мастерских, в которых ежегодно изготовлялось 6 492 000 аршин хлопчатобумажных тканей.
Существовали объективные трудности для развития этой отрасли производства: не было широкого рынка сбыта, так как был запрещен ввоз бумажных тканей из Королевства в Россию; негативно влияли также сильная конкуренция русских бумажных изделий, контрабанда, связанная с отсутствием правил о контроле местных изделий, и высокие пошлины на хлопчатобумажную пряжу. Идя навстречу отечественным производителям, польское правительство в марте-апреле 1825 г. приняло ряд постановлений, в соответствии с которыми для "производителей бумажных тканей" были значительно снижены пошлины на заграничную пряжу, необходимое количество ее для каждого из них определяла Правительственная комиссия внутренних дел. Крупные предприниматели в полной мере пользовались этой льготой. Для поддержки мелких ткачей "правительство придумало […] институт особых складников, которые за свидетельством воеводских комиссий получали разрешение на ввоз иностранной пряжи по льготному тарифу. Из этих складов ткачи могли получать пряжу на льготных условиях". Однако ткачи жаловались на то, "что склад не всегда имеет требуемые номера, поэтому станки остаются часто в бездействии". Кроме того, очень часто пряжа оказывалась низкого качества. Для того чтобы устранить эти неудобства, "одни ткачи начали выписывать пряжу на собственное имя, другие просили об открытии нового склада, чтобы создать таким путем конкуренцию, которая заставила бы складников внимательнее относится к нуждам своих клиентов […]. В конце концов правительство должно было придти к тому заключению, что целесообразнее всего предоставить каждому право ввозить заграничную пряжу с оплатой пониженных пошлин", что и было принято в январе 1829 г.
Хлопчатобумажное производство развивалось в основном в Мазовецком воеводстве. Первая ситцевая фабрика была построена правительством в 1820 г. под Варшавой. В 1822 г., когда ее взял в аренду варшавский банкир Л. Берексон, на ней работало 68 рабочих, а количество мастерских возросло с 10 до 40. За 1825-1830 гг. производство хлопчатобумажных тканей увеличилось с 0,8 млн. до 3,8 млн. локтей.
Пряжу сначала только импортировали, потом были основаны две крупные бумагопрядильни: одна из них в Липкове принадлежала Пасхалису, на ней был представлен полный цикл хлопчатобумажного производства, начиная от прядения хлопка и кончая аппретурой выделанных тканей; другая находилась в Лодзи, ее хозяин X. Ф. Вендиш прибыл из Саксонии и подписал в октябре 1824 г. контракт с Р. Рембелиньским, в соответствии с которым обязался устроить в течение двух лет прядильню из 8 полных ассортиментов. Правительство готово было ограничить ввоз заграничной пряжи и бумажных тканей в том случае, если фабрика Вендиша будет вырабатывать их в достаточном количестве, и обещало выделить ему ссуду в размере 144 тыс. злотых. Вендиш умер в январе 1830 г., и последовавшая затем ревизия показала, что он не поставил даже половины того количества прядильных машин, которое было условлено по контракту, а на том оборудовании, которое поступило, было невозможно вырабатывать пряжу требуемых сортов и номеров.
Во второй половине 20-х годов англичанин Тоннес предложил создать в имении графа Островского "бумагопрядильню в 36 658 веретен с ежегодным производством 786 240 фун[тов] пряжи при 1500-2000 рабочих. Машины должны были быть приводимы в движение водяной силой […]. Тоннес предполагал выписать из Англии 20-25 мастеров с семьями". В 1830 г. были начаты работы по созданию этого предприятия, однако Ноябрьское восстание 1830 г., а затем смерть Тоннеса от холеры в 1831 г. не позволили претворить в жизнь эти планы.
Хлопчатобумажная промышленность Королевства Польского работала преимущественно на внутренний рынок. Ее быстрое развитие привело к сокращению потребления суконных тканей, так как более дешевые бумажные материи пользовались среди небогатого населения большим спросом. Кроме того, во второй половине 20-х годов XIX в. сократилось производство льняных тканей в Мазовецком воеводстве, а из Калишского ткачи-изготовители льняных полотен стали переселяться в другие воеводства либо переключались на изготовление хлопчатобумажных тканей.
В 1815-1830 гг. в Королевстве Польском предпринимались также попытки создания шелкового производства. В 1824-1825 гг. правительство выделило ссуду в 1800 руб. сер. фабриканту Д. Квану, а также израсходовало 2 398 руб. серебром на покупку шелка-сырца, который раздали фабрикантам. Результатов это не принесло. Кван умер в нищете, разорились или не смогли создать предприятия и другие предприниматели. Таким образом, шелковая промышленность, несмотря на покровительственные меры правительства, не получила значительного развития. В отличие от Королевства Польского, в России к 1830-м гг., согласно оценке современников и позднейших исследователей, шелковые фабрики достигли совершенства. По ведомости 1830 г. их насчитывалось 213, из которых 160 находились в Московской губернии. В. С. Пельчинский отмечал, что на российских шелковых фабриках "отменно подражают французским изделиям самого утонченного вкуса".
С развитием текстильной промышленности, в частности, с изготовлением льняных и хлопчатобумажных тканей, непосредственно было связано возникновение первых химических фабрик, продукция которых, в основном красители, активно использовалась в хлопчатобумажном и льняном производствах. До 20-х гг. XIX в. красители преимущественно привозились из-за границы. Создание первых отечественных предприятий, как в Российской империи, так и в Королевстве Польском, позволило по умеренным ценам не только продавать продукцию отечественным производителям, но и отправлять ее за рубеж. В 1822 г. в Варшаве фирмой "Гиршман и Киевский" была основана первая химическая фабрика, получившая от правительства ссуду в размере 115 тыс. злотых. Стоимость ежегодной продукции этого предприятия со 120 тыс. злотых в 1822 г. возросла до 448 тыс. злотых в 1829 г. Вторая небольшая химическая фабрика была основана в 1828 г. Э. Васяньским. В Российской империи в 1822 г. было 59, а к 1830 г. насчитывалась 91 красильня. Основные предприятия находились в Москве и Петербурге. На них, при помощи 1214 рабочих, было окрашено 3 525 906 аршин тканей.
5. Курс на развитие машиностроения.
Закупка иностранных машин и поддержка изобретений
Сознавая техническое и технологическое отставание собственной промышленности от передовых стран, правительства России и Королевства Польского пытались преодолеть его в условиях консервации существующего экономического уклада путем заимствования передовых технологий и использования передовой техники. С этой целью власти всячески способствовали закупке иностранного оборудования, а также стремились поддерживать изобретения, направленные на усовершенствование существовавших или создание новых машин.
Основным поставщиком машин на континент, несмотря на строжайшее запрещение их вывоза из страны, была Англия. Военные действия между Англией и Францией с 1793 по 1814 г. и потеря английскими заводами заказов от армии и флота с 1815 по 1820 г. привели к тому, что британское правительство вынуждено было закрывать глаза на стремления английских рабочих, не сумевших занять себя на родине, искать работу на континенте. Кроме того, чтобы поддержать деятельность английских заводов, правительство не препятствовало вывозу отдельных механизмов, которые затем можно было собрать в любой стране, заинтересованной в получении английских машин. Таким образом в 1822 г. из Англии было вывезено машин на 750 тыс., а в 1823 г. сумма вывоза возросла до миллиона рублей.
Механик и изобретатель Ф.Жирард, получивший, начиная с 1810 г., ряд патентов на разработанные им чесальные, ленточные и прядильные машины, был направлен в Англию, для того чтобы приобрести станки и различное оборудование для польских предприятий суконной, льняной и хлопчатобумажной промышленности. На эти цели ему было выделено в 1826 г. 320 000 злотых. Паровые машины в Королевстве появились прежде всего в суконной промышленности. Для образца была выписана машина от Д. Кокериля, занимавшегося распространением в Европе прядильных машин, вывезенных из Англии. Несмотря на то, что в Англии его приговорили к гражданской смерти и объявили премию за его голову, Кокериль принимал активное участие в техническом оснащении польских фабрик. На предложение построить прядильную машину силами польских рабочих Кокериль ответил отказом, так как он полагал, что польские мастера еще не в состоянии сделать хорошую модель. В 1828 г. из бюджета ему было выделено 80 тыс. злотых на доставку машин в Королевство. В ноябре 1829 г. Польский банк заключил с купцом П. Штейнкеллером соглашение о доставке из Англии машин, необходимых в горнодобывающей промышленности.