родственное себе естество, мы улавливаем знакомые оттенки вот этой связи,
образующей порядок и гармонию, созвучные счастью и любви. Получается, что
разрушение происходит в лишь в формальных пределах, рушится какой-то
уникально сложившийся порядок, сама же сущность бытия, осуществляющая
связь в порядке вещей остается, и при этом вновь свидетельствует о себе во
вновь выстраивающемся порядке вещей в доступных чувственному восприятию
пропорциях, любовь и гармония опять заявляют о себе. Тогда что мы поглощаем
в процессе еды? Мы поглощаем не эти рваные куски материи, а именно эту
связующую их реальность из Царствия Небесного, заставляющую выстраиваться
в определённую гармонию нашего здорового тела. Теперь чтобы преобразить
мир в удобный порядок, в коем человеку хорошо служится Богу, необходимо
сделать его безграничность удобоприемлемой. То есть его бесконечность надо
адаптировать под возможности усваивать её человеческой природой,
поражённой грехом. Мы следуем завету Бога по грехопадению и в поте лица
приуготовляем явства, разделяя продукт, адаптируя его под естество падшей
природы человека. Все наше естество и все формы нашей деятельности начиная
от строительства дома и заканчивая разрушением живой ткани во рту – это
попытка преображения Вселенной в Божий порядок Царствия Небесного.
Именно по этой причине в обиходе умственного труда востребованным
оказывается математическое число. То есть математика как точная наука – это
тоже такие зубы, с помощью которых мы дробим Вселенную, разделяем
поддающееся разделению, делаем её удобоприемлемой для вкушения, начинаем
адаптировать бесконечный мир под свое пораженное грехом естество, под
жизненно важную возможность падшей природы человека воспринять только
всю полноту Творца.
Тут мы видим, что появилось противоречие. Дело в том, что если мы
совершенствуемся в Боге, поднимаемся до Его величия, то все сильнее и сильнее
приходит понимание замысла Божьего. Приходит осознание совершенства всех
творений Его. Какой смысл тогда расчленять мироздание, ведь чтобы быть
причастниками всей Божественной полноты? Ведь тут нужна чистота духовная,
а не многознание. Совершенный человек по своей святости принимает все, как
есть и, понимая замысел Божий, счастлив от осознания того, что не надо что-то
менять, ибо всё хорошо есть. Да, это так, мы должны сами
самосовершенствоваться и сами идти на встречу Богу. Но и Бог не остается в
стороне, Он идет нам навстречу. Нам всем свойственно быть младенцами и пока
мы далеки от нужной высоты, на которую человек призван восходить всю свою
жизнь, он нуждается в том, что ему привычно делать всю свою жизнь –
адаптирует под возможности усваивать несущий энергию продукт.
Святые отцы Церкви говорят нам, что возрастание в Боге – это ещё одно
имя жизни. Живое возрастает всегда и возрастать может только в одном
направлении – уподобляясь абсолютной высоте, стремится быть подобным
абсолютной, самой вышей крайности жизни, то есть Богу. Между Творцом и Его
творением различие бесконечно велико, но так как влияние исходит от Творца
непрестанно, то движение к уподоблении Богу будет вечным. Так как в человеке
проходит граница между духовным и материальным мирами и при этом
единство с Богом есть самое важное и значимое для всего мироздания, то вся
полнота связи Вселенной с Господом может быть осуществлена только через
духовную природу человека. Следовательно, мир имеет живоносную полноту
связи с Богом опосредовано человека и через его единство с Господом. В
человеке происходит взаимопроникновение двух реалий. Бог снисходит до
нашего мира, умоляет себя до нашей абсолютной слабости, подстраивается под
наши чаяния и даже принимает наш образ. Вселенная наполняется Его
сущностью и избавляется от порчи первородного греха и вновь обретает
естественное для себя место в бытии во Царствии Небесном. Так говорят оцты
Церкви.
Сама молитва "Господи, милостив буди мне грешному" как раз выражает
суть вопроса, ибо жизненно необходимая полнота величия Творца уничижается
в самом общении Бога с человеком уничижается, умоляется до ничтожной
нашей немощности, до нашей поражённой грехом природы. Таким образом, вся
Вселенная и каждая фибра её имеют образ этого снисхождения великого до
ничтожного, но при этом до удобоприемлемого природе человека состояния
всеобщей разделённости, чтобы в таком виде человеку удобно было удерживать
эту связь с Господом. Вселенная, подстраиваясь под поражённую грехом
природу человека молится Богу нашим умом: "Господи, милостив буди мне
грешному". Вот почему исихазм отождествляет нас с космосом и делает нас
соучастником всеобщего моления Богу. Это есть высшая экзальтация экстаза.
Божий замысел непреложен, а потому не изменился даже после грехопадения
Адама. Поэтому Вселенная служит Богу опосредовано человека, создавая ему
самые удобные условия для единства с Творцом, выраженные, как уже сказал, во
всеобщей расчлененности, соизмеримой с природной возможностью человека
принимать мир таким, каков он есть. Именно в этом комфорте служения Богу
заложен смысл нового порядка в преображённой Вселенной. Счастье человека –
естественная кондиция его бытия, в пределы которой очень нежно должно
вписаться это всеобщее движение Вселенной к Божественному совершенству.
Этот порядок, каким бы он бесконечно великим не был, никак не должен
покуситься на радость даже младенца. Жизненно необходимы райские условия в
деятельном служении Вселенной Творцу через нас, как через связующее звено
между миром духовным Царствия Небесного с миром видимой материи. По этой
же причине животные и растения ради деятельного служения Богу, тянутся к
человеку, желают близости к нему и отдают нам все самое лучшее, чтобы через
нас вновь обрести ту естественную для живого реальность Царствия Небесного.
Через человека животный и растительный мир оказались пораженными во грехе
и теперь только через человека могут вернуться обратно – в Божьи обители.
Если по-настоящему мы молимся, то выполняем долг Божий – животные и
растения отдавая себя нам, приобщаются через нас к Царствию Небесному. Если
нет в нас молитвы и действенного единения с Богом, то становятся правы те, кто
говорит о том, что мы делаем преступление убийства на скотобойне этих
животных, уничтожаем растительность и поедаем, чем сами являемся –
мертвечину. Вы поймите правильно, что сам прием пищи – это форма общения с
Богом, акт служения Богу и служить Ему надо с чистым молитвенным сердцем.
Вне этого служения жизнь человека невозможна. Именно ради этого общения с
Богом только теперь уже в новой форме возник научно-технический прогресс. В
противном случае он бы даже не обозначился в бытии.
Бог нас любит и умаляет себя до ничтожества и дает нам абсолютно все,
что мы просим в молитвах. Ещё раз повторю – Творец дает нам абсолютно все,
что мы просим в молитве. Этой жертвенностью Бог служит человеку. Когда мы
молимся, Бог дает нам все необходимое, причем даже самому страшному
грешнику. Беда наша в другом: чем больше имеем грехов, тем больше
вероятность того, что дары Божьи мы отвергнем. То есть мы не принимаем мир
таким, каков он есть, ибо не ведаем о том, как извлечь Божественное, как
адаптировать оное под наши потребности в данной ситуации, а потому не можем
смириться перед своей участью. Представьте себе, что вам дают мандарин, но вы
думаете, к примеру, что это теннисный мяч. Потом придёт время – и вы поймете,
что, оказывается, мандарин съедобен.
Другой пример: мы голодны и молимся Богу о пропитании. И вот перед
нами – кусок мяса по нашим молитвам и промыслу Бога. Но мы его не
воспринимаем как продукт питания, даже отвергнем, ибо в таком вот виде это
мясо для нас яд. Если будем его глотать, то можем погибнуть из-за того, что он
не обработан. У Бога нет ничего злого в Его очах, злым оное становится для нас,
ибо не воспринимается и не вписываются адекватно в запросы человеческого
организма. Поэтому этот продукт питания – яд, то есть зло, из которого следует в
поте лица делать добро. То есть сначала надо разделить, чтобы им овладеть,
сделать добрым. Мы берём нож, разрезаем по кусочкам. Далее этого тоже ещё не
достаточно, ибо нужен ещё огонь. Сам по себе организм человека – это есть
ничто иное, как агрегат первичной обработки продукта для дальнейшей
адаптации его органах пищеварения. Точно так же сначала мы зубами
измельчаем пищу, потом желудочный сок доводит еду до нужной кондиции. То
же самое делает учёный, который исследует явление: первоначально расчленяет
его на составляющие, потом пытается выявить то Божественное, которое столь
востребовано жизнью и адаптирует Его под естественные запросы человеческой
природы. То есть Бог нам даёт всё необходимое, только беда в нас самих, в
нашем неумении взять и извлечь ту пользу, о которой мы Его просили в
молитвах. Это самое важное действо на Земле для нас, несущих в себе
осквернённую грехом природу. Мы в поте лица по наказу Божьему
многовариантно и многообразно каждый в своей профессиональной
специализации тяжёлого, нудного труда добываем себе Божественный хлеб,
извлекаем его из множественных проводников неуничтожимых Божественных
энергий, которым свойственно по закону сохранения энергии постоянно
переходить из одного состояния в другое. То есть человек в своей физической
природе организма несет именно образ того события, когда Творец отделил
Царствие Небесное от всего того, что оказалось поражённым первородным
грехом из-за согрешившего Адама, ради спасения Царствия Небесного. По этому
же образу мы продолжаем жить, ибо с момента вкушения плода познания добра
и зла, чтобы жить, предварительно следует распознать что именно доброе, чтобы
отделить для себя это доброе от злого.
Доброе нам открыто, когда смотрим на мир через призму Божественного,
а злое мы видим в силу своей испорченности. Иными словами, каждый судит по
себе, в силу своей святости. Но где именно эта призма, каковы определения о
ней? Так как Бог велик, и великое трудно воспринять в один момент и под силу
только человеку с большой святостью жизни или хоть какой-то степенью
святости, а живого нет без исполнения всей полноты Божественного на себе, то
появляется необходимость растягивать во времени весь этот процесс
причащения к Богу, нужна нежная постепенность, очерёдность Божественных
приоритетов, удобоусвояемая порционность, частичность. Так как это есть самое
важное действо, то неизбежно оное должно быть выраженным в самом главном
эпизоде богослужения. И этот момент есть. Он называется святой Евхаристией.
На святом Престоле лежит Тело Бога, и безграничное Оное разделяется,
делается удобоприемлемым для нашего вкушения во время святого Причастия.
В наше тело человеческое вновь, как в Шестой День сотворении мира, входит
Частица Божья, наделяя нас способностью видеть доброе Царства Божьего,
чтобы отделить его от злого. Перед тем как познать, мы должны разделить –
таково требование природы человека. И Бог, зная об этом, послушно исполняет
нашу волю – идёт на эту жертву, дает нам даже самого Себя и всё необходимое
для жизни в полноте. Он дает нам все, что мы просим в молитвах. Только
благодаря присутствию Его в нашем естестве, мы познаем и узнаем Его подобие
в дарах Его, мы ведаем, что перед нами Божественное и как это пользовать, мы
знаем о жизненном порядке вещей. Кружка, валяющаяся на полу, – это зло, но
сама кружка злом не является. Чтобы уничтожить зло, мы обычно по злой своей
натуре начинаем бить эту посуду вместо того, чтобы просто помыть и поставить
на место. Жизнь в земных условиях, как и живое вообще, в какие-то иные цели
не преследует, а потому в ином качестве сформироваться не могла, но только для
того, чтобы восстановить этот порядок в комнате, во Царствии Небесном. Но мы
по злой своей натуре вместо того, чтобы сделать открытие, топчемся вокруг да
около. А ведь перед человечеством для усвоения стоит уже вся Вселенная с её
бескрайним космосом, на которую человек смотрит, как на Тело Господне на
Престоле во время святой Евхаристии богослужения. Мы желаем причаститься к
Богу, предварительно выделив доброе из бескрайней Вселенной. Это прообраз
новых открытий неизвестного и бесконечно великого в мироздании, возможного
только через расщепление его. Таков научный процесс, несущий образ таинства
святой Евхаристии во время православной литургии. И только сотворяя это
самое священное действо, нам открываются все остальные возможности
познания мира.
Представьте себе, что вы встретили старого знакомого. Вы подходите к
нему и протягиваете руку для рукопожатия. После этого вы смотрите друг другу
в глаза и произносите слова приветствия, продолжаете разговор. Итак, подобное
общается только со своим подобием. Ладонь с ладонью, глаза смотрят в глаза,
мысли ваши взаимодействуют с мыслями собеседника. Вы же не пытаетесь
нащупать пальцами мнение его и не вглядываетесь ему в рот, чтобы понять его
следующее слово. Когда протягиваете руку для приветствия, то берётесь за
ладонь, а не за рубаху. Но это совсем не значит, что, когда вы пожимали руку
своему приятелю, то приветствовали его руку или это вот тело под рубахой.
Сознание этого парня адекватно понимало ваш дружеский настрой, и в его
природе более нет ничего другого, что могло бы понимать ваши мысли, кроме
сознания. Строгое соответствие подобий при общении – первое условие
взаимопонимания. Точно так же строгое соответствие подобий должно быть при
познании Бога. В природе человека есть высшая инстанция, посредством коей он
может общаться со своим подобием – с высшей инстанцией Вселенной. То есть
Бога мы встречаем часто, смотрим Ему в глаза, слышим Его речи, любуемся Его
красотами. Итак, узреть Божественное можно только подобием Божественной
Природы в нашем естестве – высшей духовной инстанцией в нашем организме.
Все остальные проявления Творца раскрываются нам через возможности нашего
организма воспринимать лишь то, что оказалось в зоне постижения, в области
адекватного свидетельства о Творце. То есть нам открывается лишь та грань
Естества Бога, подобием которой мы наделены сами: чувствуем его ладонь,
слышим его речь и так далее. Но то, что за пределами этого нам никогда
раскрыто не будет. Если чудес нет, то тогда возникает вопрос: что мы можем
видеть в Боге, если Он действительно существует? Как раскрывается нам Творец
в своих природных подобиях нам? Вот сядем на лавочку и поразмыслим. Хотим
увидеть Бога, и что нам будет открыто? То есть к чему мы должны быть готовы,
пытаясь созерцать Божественное? В каком образе мы должны быть готовыми
воспринимать Творца? Зная одно свойство Его, а именно то, что Он абсолютно
добр, доведём это качество духа до абсолюта в созерцаемом проявлении во
Вселенной.
Вот сосед помогает престарелой бабушке – колет дрова. Мы видим
действие – подвиг жертвенности и называем это добром. Бог, если есть, то Он
добр, и мы также должны видеть это действие – жертвенное служение,
самопожертвование ради слабого. Сосед может быть похожим на чудовище, но,
изображая его добрую натуру духа, мы можем выразить лишь изображением
этого жертвенного действия, ибо только в этом случае он воспринимаем как
доброе. То есть Бога мы можем видеть только в Его промысле, в действии,
какие-то иные образы Его автоматически должны отклонить, что мы и сделаем –
отбросим всё то, что мешает видеть Господа, и поднимемся до некоторого
абсолюта, отражающего Его природу добра. Иными словами, вид Творца должен
изображать жертвенное делание, а именно Его действие отдавать слабому и
животворить больного, а потому более добрым мы назовем степень быстроты
проведения этих работ на колке дров и, наверное, лучше всего будет движение со
скоростью света. То есть делать дела очень быстро выглядит более добрым.
Далее сосед, если он хочет быть ещё добрее, то должен быть наделён ещё и
другим качеством – он не должен у старушки просить ничего ни есть, ни пить, и
даже не портить воздух. Далее: если ещё более добрый, то он не должен даже
отдыхать ни днём, ни ночью, ни зимой, ни летом, только творить своё
жертвенное дело – отдавать, ведь так от него добра ещё больше. Причём
отдавать одновременно во все стороны без всякой очерёдности, иначе Он будет
иметь хоть какую-то толику злого. Далее: у доброго должны быть
соответствующие физиологические особенности: если кольщик может видеть
только перед собой, то Бог должен видеть всё; также, раз нет дыхания для
насыщения крови кислородом, то у Него нет носа; нет рта для еды и зубов – ведь
Бог только отдаёт как Абсолют жертвенного служения, то есть нельзя Ему
поглощать даже малую толику чего-то. Далее: жертвовать собой во все стороны
он должен будет одинаково, чтобы было хорошо для всей Вселенной. Теперь,
если он будет излучать тепло, то опять он будет добрее, нежели он будет
холодным, то есть ему нельзя это тепло забирать из окружающей среды. И чем
теплее он будет, тем он добрее, а высота температуры не имеет верхнего предела.
Если он будет ещё и светить, то тоже будет более хорошим. Далее: сильно быть
жарким нашему кольщику дров нельзя, ибо можно поджечь жилище старушки. А
как быть имея максимум доброты и при этом пребывать рядом и не сжечь ни
старушку и этот дом с дровами? Тогда ему надо быть там, где его жар безопасен.
Лучше всего ему надо оставаться далеко. Итак, мы имеем ряд установок,
которые помогут нам отыскать Божественное проявление в этом мире, увидеть
фотографию или икону подвига. Итак, в наше поле обозрения, к примеру,
попадают эти цветы – нет, хотя и похожи на нарисованный нами образ, но они
борются за своё существование, животные – тоже нет. Луна круглая, но тоже нет,
ибо холод от неё. Остаётся Солнце. Да, это подходит под все наши определения.
И как бы за обозреваемым солнечным диском не прослеживается душа и дух. То