3 февраля 1937. Обсуждали с фюрером реформу закона о разводе. Он мыслит современно и великодушно. Чего бог не соединял, то человек может разъединить. В партии вспыхнула эпидемия разводов. Тоже плохо.
Истинные, интимные мысли дневнику не доверяются, только пристальность к вопросу о разводе.
20 февраля 1937. Такой праздник! Все веселятся. Пришел новый человек. Счастье и благословение на всю жизнь, - отметил он рождение еще одной дочки и политические новости: -
Блюм попал в тиски. У радикал-социалистов лопается терпение… Еврей, марксист, сионист! Этим все сказано. В Испании подстрелено 14 красных самолетов. Франко продвигается. Будем надеяться.
Затем вскоре он снова о том же:
22 февраля 1937. Фюрер рассказывает о д-ре Дитрихе и его неудачном браке. Эта женщина просто невозможна. Теперь она хочет, чтобы фюрер принудил ее мужа сохранить брак. Фюрер ответил: "Не я их женил, не мне их удерживать в браке".
Совершенно правильная позиция, одобряет Геббельс. Но грядет день, и фюрер вмешается в личную жизнь Геббельса, правда, он был на их свадьбе свидетелем - "женил" их.
10 марта 1937. Эти законы (о разводах) для молодого, а не для старого поколения. - Но Геббельс в свои 40 упорно причисляет себя к молодежи. - Я считаю, при разводе или измене прокурору делать нечего.
Тем временем роман набирает силу.
29 января 1938. Шрейхер предлагает смертную казнь за расовый разврат (т. е. связь с евреями) …Он прав.
Но и Геббельс не так уж далеко отстоит от расплаты, хоть и не столь суровой.
27 июля 1938. Вопрос: что будет с арийками… которые имели портящие расу сношения с евреями? Фюрер решил: ничего. Только мужчина должен в каждом случае нести тяжелейшую ответственность.
Великодушен в отношении женщин фюрер. Но это не облегчает перспективы Геббельса.
ГЕББЕЛЬС ЛИ ЭТО?
Лида Баарова, молоденькая чешская актриса, снималась в Германии. Известность принес ей фильм "Баркарола", в котором она играла вместе с киноактером Густавом Фрёлихом. Они были партнерами в кино, а в жизни - влюбленной парой. Фрёлих приобрел в Шваненвердере, по соседству с Геббельсом, виллу, принадлежавшую не так-то уж давно опереточной певице, еврейке, вынужденно уехавшей из Германии. Здесь он и поселился с Лидой Бааровой. Соседство с шефом кино оказалось роковым для Фрёлиха. Поначалу их вдвоем принимали в доме Геббельсов, но очень скоро увлеченность Йозефа Геббельса Лидой стала слишком очевидной. Его покровительство не знало границ: главные роли в фильмах, превозносившая ее пресса, торжественные просмотры картин с ее участием неустанно организовывались министром пропаганды. Магда, отчасти притерпевшаяся к легкомысленному поведению мужа, время от времени взрывалась, и о домашних "ссорах", не раскрывая их повода, и о том, что "Магда отдалилась", не раз говорится в дневнике. Но и сама Магда была небезгрешной, - настаивают биографы Геббельса, - случалось, нарушала супружескую верность.
Согласие в семье было показным, подчиненным заботе о неустанном рекламировании образцовой, многодетной, немецкой семьи министра пропаганды. Но этот случай с Бааровой выходил за пределы всего, что бывало до сих пор. И как ни старалась Магда считать его обычным любовным похождением, это не удавалось.
Молва доносила, что во время съемок очередного фильма между Геббельсом и Густавом Фрёлихом произошло столкновение, и Фрёлих якобы нанес пощечину своему сопернику. Сомнительно. Но так или иначе Фрёлих был отстранен от роли, партнером Лиды Бааровой в этом фильме был назначен другой актер. Фрёлих продал виллу в Шваненвердере, с Лидой они расстались.
Семья Геббельса тем временем пополнилась еще одним ребенком - девочкой. А роман разгорался. Геббельс часто проводил с Бааровой вечера и ночи на вилле в Ланке. Их связь становилась явной. Геббельс появлялся с киноактрисой в обществе, невзирая на все пересуды. Он был очарован ею и горд своей победой, ну а то, что Баарова в новой роли восхитила Гитлера, привело Геббельса в неописуемый восторг.
"Великая любовь - это значит, я хочу положить на нее всю мою жизнь". Но такую любовь он спрашивал с Эльзе, сам же, задаваясь тогда вопросом "Слава или любовь?", избрал для себя однозначно славу.
А что же теперь? Похоже, что он зашел далеко и был готов на многое. Он был пленен Лидой, не знал ни удержу, ни страха, ни оглядки на то, к какому оглушительному краху его политической карьеры все это может привести. Да Геббельс ли это? Правда, в то же самое время, когда он грубо нарушал расовую политику, он, демонстрируя свою приверженность ей, успевал еще усиленнее преследовать евреев в угоду Гитлеру.
2 июля 1938-го Геббельс записывает в дневнике, что провел лучшие в своей жизни дни отпуска - это дни с Лидой Бааровой в Ланке. Но дома напряжение в отношениях с Магдой нарастало, и у него созрел план действий. Он поручил своей возлюбленной поговорить с его женой, подготовить Магду к принятому им решению. Можно только гадать, как справилась актриса со своей нелегкой задачей, как нашла она подход к Магде, разрешившейся всего лишь три месяца назад пятым ребенком, снова девочкой. Но после их общения Геббельсу в продолжительном разговоре с женой удалось склонить ее к новому варианту супружества - жизни втроем. Магда согласилась на эти условия. Они могли быть восприняты ею как ультиматум - несогласие чревато разводом. Но, уладив щепетильное дело, Геббельс и Лида Баарова и вовсе перестали считаться с Магдой, бесцеремонно вели себя при ней и в присутствии гостей как влюбленная парочка. Не вытерпев, вконец оскорбленная Магда обратилась к Гитлеру.
"В ЭТОТ ТЯЖКИЙ ЧАС"
В самом ли деле Геббельс примеривался к разводу, дневник молчит. Два года длится роман. Но к разрыву с Лидой Бааровой Геббельс не был готов, когда дома разразился скандал, неизвестно, чем бы все кончилось, не вмешайся фюрер, вызванный Магдой.
Гитлер, выслушавший Магду, был вне себя. Он долго разговаривал с ней, настоял на том, что она со своей стороны ни в коем случае не будет порывать с мужем и их семья в интересах партии по-прежнему останется для народа показательной нацистской семьей.
16 августа 1938. Вечером в Берлин приехал фюрер. Магда говорила с ним. Потом у меня был с ним очень долгий и серьезный разговор. Он потряс меня до глубины души. Я совершенно покорен им. Фюрер мне как отец. Я ему так благодарен. В этот тяжкий час я могу на это опереться. Я принял очень трудное решение. Но оно окончательное. Я целый час ездил в автомобиле, далеко и без всякой цели. Я был почти во сне. Жизнь так мрачна и жестока. Где мне начать, где мне кончить? Но долг стоит надо всем. Его должен слушаться человек в самые тяжелые часы. Вне его все шатко. Я тоже склоняюсь перед ним. Совершенно без жалоб. Потом у меня был очень долгий и очень печальный телефонный разговор. Но я останусь тверд, хоть сердце грозит разорваться. Теперь начинается новая жизнь. Жестокая, мрачная, подчиненная лишь долгу. Молодость прошла.
Гитлер не пожелал выслушать никаких доводов Геббельса. Ни о каких его чувствах, ни о каких предполагаемых им шагах и решениях не могло быть речи. Фюрер сказал, что он сам принес в жертву свою личную жизнь, подчинив ее долгу. И призвал также Геббельса к служению долгу, потребовав отсечь эту любовную связь.
Гитлер не намерен был расставаться со своим главным пропагандистом. Хотел он также избежать еще одного громкого супружеского скандала в рейхе после истории с военным министром Бломбергом. Бломберг, вдовец, женился на своей секретарше, а вскоре всплыло (или было фальсифицировано), что его новая жена не в столь отдаленные годы снималась голой для непотребных открыток. Но Бломберг не пожелал расстаться с ней и должен был выйти в отставку.
На следующий день, 17 августа, Геббельс записывает, что побывал у фюрера и снова был долгий разговор с ним… "У меня нет больше почти никакого выхода".
18 августа 1938. Вечером еще долгое объяснение с Магдой, для меня сплошное унижение. Этого я ей никогда не забуду. Она так сурова и жестока… Никто мне не поможет. Я и не хочу, чтобы мне помогали. Надо одному вынести боль. Ни от чего не отступать трусливо. Я переживаю сейчас тяжелейшее время моей жизни.
"Я чувствую себя так одиноко, что совершенно не выдерживаю" (19.8.1938).
Он ездит к матери и сестре Марии, находит у них сочувствие, тепло и поддержку.
Лида Баарова тщетно пыталась найти какие-либо пути связаться с Геббельсом. Она была в этой истории сурово потерпевшей стороной. Ее карьера катастрофически оборвалась. Новые роли у нее были отобраны, а показ прежних фильмов с ее участием запрещен. Не был выпущен на экраны и отснятый фильм с Лидой Бааровой в главной роли. Он пролежал под запретом многие годы и только в 1950-м был показан. Он назывался теперь "Легенда о любви".
Как сообщает биограф Геббельса Ральф Ройт, до сведения Лиды Бааровой было доведено, что Гитлер запрещает ей выезд из страны. Чтобы погасить скандал, Гитлер желал, чтобы о ней забыли. Оказавшись за пределами Германии, она могла привлечь к себе внимание заграницы, и скандал разгорелся бы.
И дальше Ройт приводит в своей книге сведения о судьбе Лиды Бааровой. За ней следило гестапо, ее притесняли полицейскими мерами. Ей было отказано во всякой публичности. Ее попытки связаться вновь с Голливудом были неосуществимы. Все же Лиде Бааровой удалось бежать в Чехословакию, где ничего хорошего не ждало ее. Нацистскими оккупационными властями ей было запрещено выступать. А в 1945-м при новом послевоенном режиме в Чехословакии ее судили как изменницу родины. Ее мать во время допроса сразил сердечный приступ. Подвергшаяся также запрету на профессию ее сестра, актриса, покончила с собой. Спустя почти полуторагодичное тюремное заключение Лида Баарова стараниями племянника видного чешского министра была помилована и освобождена. Но ее жизнь, судьба актрисы навсегда были разгромлены.
В час насильственного разрыва скрытое от дневника чувство прорвалось искренним отчаянием. Тем разительнее, как завершил это испытание Геббельс.
Неизвестно, как он одолевал свои страдания. Известно другое - меры, которые Геббельс предпринимает, чтобы связь с чешкой не имела для него тяжелых последствий и эта история была бы замята Гитлером. Чтобы не утратить расположения Гитлера, он немедленно принимается за льстивейшую о нем книгу. Но этого недостаточно. И чтоб удержать чуть было не пошатнувшуюся репутацию лидера расовой политики, он, демонстрируя свою непоколебимую приверженность к ней, искупая свой "прокол", организовывает и проводит, к усладе Гитлера, небывалый по масштабу и бесчинству государственный всегерманский еврейский погром. Под пошлой кличкой "Kristallnacht" - "Хрустальная ночь", с призывами бить стекла богатых магазинов, принадлежащих евреям, грабить и разрушать все их магазины, дома, предприятия, конторы. Впрочем, дома богатых евреев велено оставлять в целости - в них вселялись нацистские бонзы: Розенберг и другие.
"МЫ ДОСТОЙНЫ НАШЕЙ ИСТОРИИ"
Страницы, где говорится о "Kristallnacht", исчезли из дневника, о чем я уже писала. Эта ночь, 9 ноября 1938-го, отмечается в нынешней Германии как тягчайшая черная ночь немецкой истории. Вакханалия насаждаемого насилия прокатилась от столицы по благопристойной еще не так давно провинции.
Полиция, заранее проинструктированная Геббельсом, соответственно вела себя. "Надо не закон исполнять, а придираться, - наставлял он. - Полиция мне в этом поможет".
Вламывались в дома, громили, издевались, убивали, поджигали синагоги. Разбой, насилие, сотни убитых, десятки тысяч брошенных в тюрьмы и концлагеря.
В заключение - беспримерный цинизм: вынудить затравленных, ограбленных, обездоленных людей возместить все убытки, им же причиненные погромом, именуемым нацистами "стихийным".
12 ноября 1938. Евреи объявили, что они готовы уплатить за ущерб, Нанесенный бунтом. Только в Берлине это принесет 5 млн. марок. Это хорошее кровопускание.
13 ноября 1938. Гейдрих докладывает о проведенных акциях. 190 синагог сожжено и разрушено. Это улажено. Конференция у Геринга по еврейскому вопросу. Жаркая борьба за решение. Я предлагаю радикальный подход. - Залатавший протори за связь с расово неприемлемой женщиной, Геббельс, матерый провокатор и преступник, уже снова нагло на коньке своей пресловутой "радикальности". - Функ несколько мягок и уступчив. Итог: на евреев наложена контрибуция в миллиард. Они должны быть в кратчайший срок полностью изгнаны из хозяйственной жизни. Они больше не могут вести никакие дела. Могут только давать в долг из 6 %. Ущерб они должны покрыть сами.
Погром - эксцесс убыточный в нормальной стране. В нацистской он - хорошее подспорье. И дело сделано, и казна, затребовавшая средств на финансирование кампании по захвату Чехословакии, празднует прибыль. Это и модель при последующих военных нападениях на мирные, суверенные страны.
"Мы достойны нашей истории", - записал Геббельс.
Еще раньше приняты меры: "Еврейские врачи лишены права практиковать. Еврейство будет планомерно вытеснено"
(4.8.1938).
Ни врачевать, ни торговать, ни участвовать… Ни вести никаких дел, ни владеть ничем. Осталось только вытряхнуть у них деньги, какие придерживают.
Гитлер потребовал, чтобы "еврейский вопрос" теперь раз и навсегда был обсужден и разрешен тем или иным способом. На то и собралась упомянутая Геббельсом конференция у Геринга. При подведении на ней славных итогов погромов и намечаемых новых репрессий министру всегерманской культуры неймется какую-то свою персональную ставку выкликнуть на этом аукционе мер пресечений. И он "утвердил распоряжение, по которому евреям запрещается посещение театров и кино"
(12.11.1938). Смехотворно - о кино, театре при наличии таких ставок, как изгнание, смерть. Но и в этих крупных сделках Геббельс - главный игрок.
Программа вытеснения, изгнания (следом - и уничтожения) не раз обсуждалась с фюрером: "Мы обсуждали еврейский вопрос. Фюрер одобрил мои начинания в Берлине… За 10 лет они должны быть изгнаны из Германии. Но пока мы хотим удержать евреев здесь как заложников".
Евреи вне закона. Они в ведении СС, гестапо. И каждый еврей уже с шести лет будет вскоре обязан носить желтую звезду Давида.
"ТЕПЕРЬ ПОЙДЕТ РАБОТА"
Все идет "планомерно". Не обходится, однако, без проколов: "Какой-то перемудрец докопался, что Иоганн Штраус на одну восьмую еврей. Я запретил это разглашать. Во-первых, это не доказано, во-вторых, я не позволю снять все сливки с немецкой культуры. В конце концов из нашей истории останутся только Видукинд, Генрих Лев и Розенберг. Муссолини поступил куда умнее. Он захватил себе всю историю Рима, начиная с античности. Против него мы парвеню. Я борюсь как могу".
У Эйхмана тоже были свои сложности. Он поведал о них в воспоминаниях, которые писал в заключении, захваченный израильской разведкой, спустя долгие годы напавшей на его след. В его антисемитской практике, как он пишет, возникали щепетильные, конфиденциальные ситуации. Так, узнав, что повариха Гитлера, которая когда-то была его любовницей, на 1/32 еврейка, он оказался в затруднительном положении. Но его начальник, Мюллер, тотчас поставил на докладе Эйхмана гриф "совершенно секретно", и изложенный им факт был погребен в тайниках спецслужбы.
О своем непримиримом отношении к современному искусству непризнанный художник Гитлер заявлял еще в "Майн кампф". Завладев властью, он приступил к расправе.
"Опубликован закон о вырожденческом искусстве. Теперь пойдет работа", - записал д-р Геббельс.
И работа пошла на всех парах.
По принятому закону, о котором с воодушевлением сообщает д-р Геббельс, произведения "вырожденческого искусства" подлежали конфискации из музеев и частных собраний.
14 января 1938. Обсуждал с фюрером документы по вырожденческому искусству. Два часа. Результат уничтожающий. Ни одна картина не заслуживает пощады. Фюрер за то, чтобы окончательно избавиться от них. На некоторые мы можем выменять за границей картины хороших мастеров. Для этого фюрер учредил комиссию под моим руководством.
Жару поддала в январе 1938-го франкфуртская газета, напечатавшая статью о Ван Гоге. Геббельс немедленно приступил к расследованию.
21 января 1938. Статью о Ван Гоге в "Frankfurter" написал полуеврей. Видно, мягкое обращение с этими типами совершенно невозможно. Я с этим решительно покончу.
27 января 1938. Против франкфуртской газеты: оба виновных редактора вычеркнуты из списка журналистов. Одного я велю посадить. Полуеврея. И сама "Frankfurter" должна быть побыстрее уничтожена.
Точнее, чем сам Геббельс, и не скажешь о преследованиях и расправе в подвластной ему сфере - культуры, искусства, прессы.
Все, что не отвечало шаблону пропагандируемого мышления, фашистскому представлению об агитационном назначении искусства, должно быть изъято. Все, что раздражало недоступностью восприятия двоих несмирившихся неудачников - несостоявшегося архитектора-художника и несостоявшегося писателя, их волчьим инстинктом ухватывалось: "это" опасно чуждое и своим миром, своей духовностью уводит из-под контроля единого, однозначного нацистского мировоззрения, - все это подлежит запрету, изъятию, изгнанию.
Чтобы оградить немецкий народ от порочного, разлагающего искусства, из музеев были изъяты полотна Ван Гога, Гогена, Сезанна, Матисса, Кокошки, Пикассо, Шагала, Нольде…
И в неказистой галерее, на окраине Мюнхена, была учреждена Геббельсом выставка "вырожденческого искусства". В последний раз публике представилась возможность увидеть творения этих преданных анафеме художников и оценить заботу Гитлера и его министра культуры, навсегда избавляющих немцев от их тлетворного воздействия.
Такое вот единодушие с советским руководством в его долгом неприятии тех же художников.