А. Г. Дугин и Т. А. Михайлов полагают, что "П. Н. Савицкий с русского полюса выдвигает концепцию, строго тождественную геополитической картине Х. Маккиндера, только "центростремительные импульсы", исходящие из "географической оси истории" приобретают у него четко определенный абрис русской культуры, русской истории, русской государственности, русской территории". Дугин ставит знак равенства между центральной категорией геософии Савицкого "месторазвитие" и "Raum" ("пространство") Ф. Ратцеля, "Grossraum" ("большое пространство") К. Шмитта и "Lebensraum" ("жизненное пространство") К. Хаусхофера. При этом лидер российского неоевразийства отождествляет евразийское движение с "магистральной линией западного традиционализма, теориями третьего пути Консервативной Революции". Такой "самобытный" подход вполне созвучен идеям западной историографии. В частности, на схожих позициях стоит немецкий исследователь Л. Люкс и французский историк М. Ларюэль. Люкс полагает, что "идеологические и политические установки евразийцев соответствовали определенным западным влияниям. Даже по духовным устремлениям они были ближе к европейцам, чем к своим соотечественникам". Таким образом, отрицается связь с отечественной общественно-политической и геополитической традицией. На таких же позициях стоят А. Игнатов, В. Сендеров, А. Янов.
При этом, Люкс, выявляя сходство обоих течений (евразийства и консервативной революции) в антизападнических установках, приверженности теории элит, в стремлении к созданию плановой экономики, автаркии, в политической тактике (желании захватить мощную тоталитарную партию изнутри и использовать ее сторонников в собственных целях), – говорит об их параллельном развитии, в том числе, и геополитических школ. Также, например, авторы коллективной работы "Геополитика: сущность и основы теории" отмечают, что Савицкий близок к французскому геополитику Видалю ла Бланшу (1845–1918), который обосновывал неделимость Франции единством культурного типа. А Л. В. Пономарева, выявила аналогии в концепции "Евразии" Савицкого и теории "Испаниад" Рамиро дэ Маэстру, представителя испанской "консервативной революции" 1930-х гг. Такой подход свидетельствует о "параллелях без соприкосновений".
Другая группа исследователей, рассматривающих евразийство в контексте общественно-политических течений постверсальского Запада, пытается найти и проследить влияние западной геополитических традиций на творчество П. Н. Савицкого. Так, М. Ларюэль и авторы коллективной монографии "Геополитическое положение России: представления и реальность" безосновательно полагают, что геополитическая концепция евразийцев испытала сильное влияние теории Х. Маккиндера, центральный компонент которой, представление о "хартленде", был "некритически" воспринят Савицким.
Близок к такой точке зрения и И. А. Исаев, который полагает, что, несмотря на то, что евразийцы в своих геополитических рассуждениях в большей степени основывались на национальной почве, в их теориях прослеживается влияние А. де Гобино, О. Шпенглера и Р. Чемберлена. Государственно-правовые же идеи, по мнению исследователя, "носили на себе откровенную печать заимствования": западные идеи солидаризма и теории элит.
При таком подходе, исследователи, как правило, забывают о том, что геополитическая теория разрабатывалась Савицким еще в годы Гражданской войны, в России.
В этой связи большую ценность представляют работы Н. Н. Алеврас, посвященные исследованию раннего дореволюционного творчества П. Н. Савицкого, в которых закладывались основы будущей евразийской геополитики, разрабатывались проблемы, подготовившие формирование таких коренных евразийских понятий, как "Евразия", "материковое хозяйство", обосновывались "проевразийские" идеи восточной геополитической ориентации российского развития".
С другой стороны, ряд исследователей указывают на преемственность русской историософской славянофильской и почвеннической традиции, ее критического переосмысления в теории П. Н. Савицкого. Т. А. Андреева, вслед за П. Н. Милюковым, прослеживает влияние народнических утопических идей на социально-политический аспект исторических воззрений Савицкого.
А. П. Полухин в своей диссертации высказывает противоположную точку зрения, отмечая, что концепция Савицкого на раннем этапе творчества "была связана с почвенничеством и не имела первоначально преемственности с народничеством и славянофильством". Н. Ю. Степанов и Ю. В. Линник усматривают в теории месторазвития и концепции "номогенетического развития мира" влияние учения о ноосфере В. И. Вернадского. А. С. Панарин – влияние традиций русской религиозной философии всеединства и натурфилософии в лице В. В. Докучаева. А польский исследователь Л. Суханек отмечает воздействие идей Н. В. Гоголя, А. Григорьева и Ф. М. Достоевского.
Третий подход предлагают авторы работы "Геополитическое положение России: представления и реальность", которые рассматривают евразийскую геополитику как "скоропалительный сплав западных геополитических концепций начала ХХ века и идей русских славянофилов конца ХIХ – начала ХХ вв.".
Историософские, методологические основы историко-геополитической концепции Савицкого среди исследователей единодушно квалифицируются как локально-цивилизационный подход или "концепция цивилизационного развития с ярко выраженной геополитической направленностью". В этой связи С. Ключников отмечает, что идея о зависимости цивилизации от географического ареала, в котором она развилась, была весьма распространенной и давно известной. Ее можно встретить в трудах того же Й. Гердера, О. Шпенглера, западника В. О. Ключевского и многих других авторов.
М. Г. Вандалковская также отмечает обращенность евразийской теории к русской историографической традиции, но прослеживает связь и с западными идейными течениями. Большой интерес для исследования творчества П. Н. Савицкого составляет представленная в ее работах полемика П. Н. Милюкова с евразийской концепцией истории.
М. Г. Вандалковская провела комплексный анализ евразийской исторической концепции, исследовав центральные ее компоненты: месторазвитие, теория исторических циклов. По ее мнению, разделяемому некоторыми исследователями, "геополитическая тема – иллюзия основополагающей стороны евразийской теории".
Однако в историографии имеется противоположное мнение о том, что геополитика выступала в исторической концепции П. Н. Савицкого в качестве основополагающего элемента, что "пространственная координата выступала в качестве системообразующего фактора в его исследовательской программе".
В диссертации А. П. Полухина геополитический аспект теории Савицкого рассматривается в ином значении, как частность, "отдельная проблема", а категория "месторазвитие" – как "квинтэссенция междисциплинарного подхода". Автор считает ее более широкой, нежели сама проблема геополитики как подхода к истории. При этом отмечается, что в методологическом плане фактор геополитики у П. Н. Савицкого являлся продолжением теории районирования, принципа нахождения параллелизмов и был примером конвергентности.
Относительно значения самой историко-геополитической концепции П. Н. Савицкого мнения также разнятся. О. Д. Волкогонова отмечает, что ценность евразийского подхода заключалась в попытке ввести геополитический фактор в свой прогноз исторического будущего". А. В. Антощенко и И. А. Исаев, исследуя "периодическую систему ритмов" истории геополитической концепции Савицкого, считают ее адекватной только для современной евразийцам действительности, поскольку природа и общество подвержены изменениям.
Исследователи И. А. Исаев, Н. А. Омельченко подмечают, что советская идеология "геополитического изоляционизма" (т. е. "социализм в одной стране") была родственна евразийским представлениям об особенности России-Евразии. Здесь они следуют логике немецкого исследователя 1960-х гг. О. Босса. При этом Босс говорил об идеологической детерминированности исторических построений евразийцев, проявляющейся, в частности, в стремлении рассматривать русскую историю только в ее связи с революцией 1917 г., которая изолировала "большевистский континент" и приблизила его руководителей к отысканию своего самостоятельно историко-эмпирического знания.