После "Портленда" "Шеер" встретился с судном снабжения "Альштеруфер", шедшим непосредственно из Германии. На судне нашлись нужные материалы, чтобы капитально отремонтировать "Арадо", который хватил достаточно лиха на борту "Шеера". Но особенно всех на "Шеере" обрадовал тот факт, что "Альштеруфер" захватил мешки с почтой для них, что произошло впервые с тех пор, как "Шеер" оставил германские воды. В письмах моряков главным образом поздравляли с прошлым Рождеством, и, хотя поздравления несколько запоздали, все были безумно им рады.
Не задерживаясь, "Шеер" пошел дальше. Теперь был дорог каждый час. Но ко всеобщему удивлению, корабль неожиданно изменил курс. У Кранке были веские причины вернуться обратно примерно на двести миль. Было необходимо встретиться с подводной лодкой "U–124" и получить кварцевый блок к радиолокатору. Кроме того, там же должна была состояться встреча со вспомогательным крейсером "Корморан", направлявшимся в Индийский океан. Кранке должен был поделиться с командиром вспомогательного крейсера собственным опытом, а также передать ему боевые журналы вспомогательных крейсеров "Тор" и "Атлантис", из которых командир "Корморана" мог почерпнуть много для себя полезного.
На рассвете следующего дня над горизонтом появились верхушки чьих–то мачт. Почти наверняка это был "Корморан", но на всякий случай на линкоре пробили боевую тревогу.
Это был действительно "Корморан", а у его борта стояла "U–124". Командир лодки лейтенант Шульц воспользовался случаем, чтобы принять с "Корморана" торпеды и не возвращаться на базу.
Заметив на горизонте дымок "Шеера", лодка на всякий случай погрузилась, но, опознав "Шеер", всплыла. Ее командир вылез на рубку и просигналил: "Поздравляю, "Шеер"! Я привез вашу "сигарную коробку!""
"Большое спасибо,- просигналил в ответ Кранке,- посылаю к вам катер. Там тоже будет для вас сюрприз".
На присланном катере подводникам передали свежевы–печенные булочки, ящик консервированной ветчины и, конечно, неизменные яйца с "Дюкьезы" Чуть позднее командир "Корморана" капитан второго ранга Детмере и лейтенант Шульц прибыли на борт "Шеера". Пока они обсуждали различные вопросы, Кранке, к великому его облегчению, доложили, что кварцевый блок установлен на место, и радиолокатор снова приведен в рабочее состояние.
Теперь "Шееру" предстояла последняя, но наиболее опасная задача - пробраться обратно в Германию через узкую западню Датского пролива.
XXI
Продолжая следовать на север, "Шеер" пересек экватор, прошел зону северо–западных пассатов с их декоративными кучевыми облаками, миновал Саргассово море и вошел в зону умеренного климата. Воздух стал заметно прохладнее. Полагаясь на ставшее уже аксиомой выражение, что "Шеер" - счастливый корабль, матросы нисколько не сомневались в благополучном возвращении домой и все свободное время готовились к этому событию: гладили выходную форму, драили щетками ботинки и чистили бархотками пуговицы на бушлатах первого срока.
Северная Атлантика, обычно штормовая в это время года, встретила "Шеера" всего лишь крупной зыбью.
"Шеер" входил в главную оперативную зону противника, и эфир был наполнен радиопереговорами английских боевых кораблей, ведущих в этом районе поиск "Шарнхорста" и "Гнейзенау", которые недавно провели очень успешный рейд против британского судоходства на огромном пространстве вплоть до островов Зеленого Мыса.
На борту корабля росло напряжение.
Берлин информировал Кранке, что "Шарнхорст" и "Гнейзенау" вернутся на свою базу в Бресте где–то между двадцать первым и двадцать третьим марта, и что тяжелый крейсер "Адмирал Хиппер" оставил Брест, пытаясь прорваться Датским проливом и вернуться в Германию.
На первый взгляд все эти события затрудняли "Шееру" задачу скрытно прорваться домой. Но в Берлине считали, что все внимание английской воздушной разведки сосредоточено сейчас на захваченных немцами французских портах, куда ждут возвращения "Шарнхорста" и "Гнейзенау", потому у "Шеера" есть хороший шанс проскочить незамеченным.
Еще одной проблемой, которая стояла перед Кранке, была опасность, что "Шеер" и "Адмирал Хиппер" появятся в Датском проливе одновременно, а отряд обнаружить гораздо легче, чем одиночный корабль.
Главный Штаб решил эту проблему, сообщив Кранке, что "Хиппер" начнет прорыв 28 марта, а "Шеер" - вслед за ним.
22 марта "Шеер" достиг уже сорок пятого градуса северной широты. Северная Атлантика опомнилась и приветствовала появление карманного линкора свирепым штормом. Черные тучи закрыли небо, а сила северо–восточного ветра быстро достигла семи баллов. Стало гораздо холоднее, видимость упала. Офицеры и матросы переоделись в зимнее обмундирование.
В сумеречном свете раннего вечера на расстоянии не более десяти тысяч метров был неожиданно обнаружен танкер, идущий в одиночку западным курсом. Цель была очень соблазнительной, но не в такое время. Если бы атакованный танкер дал сигнал "Р. Р. Р.", то английские корабли, как потревоженные осы, ринулись бы в этот район, и вероятность благополучного возвращения домой стала бы весьма сомнительной. Поэтому Кранке позволил танкеру уйти.
На следующий день шторм превратился в ураган. Сила северо–восточного ветра достигла одиннадцати баллов. Орган Нептуна снова зазвучал на полную мощь, вздымая гигантские волны, которые с ревом сказочных чудовищ обрушивались на корабль.
Люди на вахте, одетые в полное штормовое обмундирование, пытались что–либо рассмотреть сквозь бушующий смерч. Глаза сигнальщиков слезились от ветра и горели от соленых брызг. Каждые полминуты нос "Шеера" погружался в волны, и всем казалось, что он уже никогда не поднимется на поверхность, а так и уйдет на дно. Но нос корабля поднимался из хаоса волн, стряхивая с себя воду, которая бурными водопадами срываясь за борт, неслась по палубе. Барометр продолжал падать.
Как всегда в штормовую погоду, Кранке не покидал мостика.
В таких условиях очень трудно держать корабль на курсе и еще труднее точно определить его место.
Ураган продолжался двое суток и к 25 марта стал утихать. К середине дня "Шеер" находился у южной оконечности Гренландии, и Кранке направил корабль в Датский пролив. С тяжелого крейсера "Адмирал Хиппер" уже поступил рапорт о том, что ему удалось благополучно пройти через пролив. Командир "Хиппера" капитан первого ранга Майзель информировал Кранке, что, когда "Хиппер" маневрировал среди ледовых полей, к югу он обнаружил английские крейсера. Значит, несмотря на погоду, противник продолжал нести сторожевую службу в проливе, и следовало быть крайне осторожным.
"Шеер" шел на север, находясь в полной боевой готовности. Комендоры стояли у орудий, все двери и люки были задраены по–боевому.
26 марта корабль подошел к южному входу в Датский пролив. Ветер стих, и море стало гораздо спокойнее. И видимость, к сожалению, заметно улучшилась. К полудню видимость стала почти идеальной, как обычно случается в ясные морозные дни. Кружащиеся вокруг корабля чайки говорили о близости земли. По имевшейся информации, англичане развернули несколько авиабаз в Исландии, и их самолеты постоянно патрулировали воздушное пространство между Рейкьявиком и Гренландией. В таких условиях и при такой видимости пройти незамеченным было практически невозможно, но Кранке продолжал вести "Шеер" северо–западным курсом, держась самой кромки пакового льда, где, как он надеялся, из–за разницы температуры воздуха и воды, обязательно образуется туман или, по меньшей мере, густая дымка.
К вечеру ожидания Кранке стали реальностью - корабль окутала дымка. Влажность достигала ста процентов, дышать стало труднее, но все радовались, что увеличились шансы проскочить незамеченными.
Ночью дымка рассеялась, и Кранке приказал остановить корабль, ожидая, что к утру природа создаст более благоприятные условия для прорыва.
В 05:00 на море опустился туман, пошел снег. "Шеер" начал движение. Синоптик Дефант снова стал самой важной персоной на борту. Поднявшись на мостик, он доложил, что ничего хорошего от погоды в течение нескольких суток ждать не приходится. То есть она будет хорошей и ясной.
- И никакой надежды? - спросил Кранке.
- Боюсь - никакой,- ответил Дефант.
"Шеер" шел теперь курсом семьдесят градусов со скоростью двадцать узлов. Падал мелкий снег, ветра не было. Над кромкой льда висела дымка, а в центре пролива стояла ясная морозная погода.
В 07:52 с радиолокационного поста доложили: "Крупный объект по курсу триста тридцать семь градусов, расстояние двадцать две тысячи метров".
Без сомнения, это был крейсер противника, который держался еще ближе к границе пакового льда, чем "Шеер". Он шел курсом шестьдесят градусов со скоростью пятнадцать узлов.
- Вероятно, это один из их тяжелых крейсеров, несущих сторожевую службу,- заметил Кранке.- И, естественно, он ищет нас там, где видимость хуже - вблизи границы пакового льда.
- Судя по его курсу,- сказал штурман,- он направляется в самую узкую часть пролива.
- Это точно,- согласился Кранке.- И, если я не ошибаюсь, он не один. Он взаимодействует с еще одним крейсером, идущим вдоль противоположной границы пакового льда. И теперь они начинают сходиться в узкости. Остаемся на прежнем курсе и увеличим скорость до двадцати трех узлов!
- Это те крейсера, о которых сообщал "Хиппер"? - спросил штурман.
- Нет,- ответил Кранке.- Те еще впереди.
В 10:40 с радиолокационного поста сообщили, что импульс объекта стал тускнеть, а вскоре вообще исчез.
К полудню погода стала еще лучше. К 13:00 видимость была идеальной, и Кранке приказал изменить курс на девяносто градусов, чтобы уйти еще дальше от места патрулирования крейсеров противника.
Башенные орудия "Шеера" находились в полной боевой готовности, поскольку контакт с противником мог произойти в любую минуту. Тем более, что появившееся солнце окончательно рассеяло остатки дымки. Небо было голубым, видимость - превосходной. "Шеер" находился уже слишком далеко на северо–востоке, чтобы уходить к ледовой границе. Оставалось надеяться на лучшее и принять вызов в случае появления английских крейсеров. В конце концов, "Шеер" был сильнее любого из них.
В 16:20 сигнальщики обнаружили на горизонте верхушки мачт и массивную дымовую трубу по пеленгу шестьдесят градусов.
- Вот он, третий крейсер, господа! - воскликнул Кранке, приказав изменить курс на юго–восток.
Некоторое время "Шеер" держался на курсе сто сорок, а затем снова повернул на девяносто. Горизонт был чист, и Кранке понял, что сигнальщики английского крейсера его не заметили.
К концу дня смертельно уставшие сигнальщики "Шеера" с надеждой смотрели на диск солнца, проваливающегося за горизонт. Было странно наблюдать этот холодный огненный шар, который в этих широтах не давал ничего, кроме света, и так беспощадно поджаривал их в тропиках.
С востока надвигалась темнота, постепенно скрывая в себе корабль. На западе небо еще пламенело, быстро окрашиваясь в фиолетовые тона.
В 18:00 снова была пробита боевая тревога - корабль подходил к северному выходу из пролива. В 18:30 была дана команда "Самый полный вперед!", и в тот же самый момент на мостик поступил удручающий рапорт: радиолокатор вышел из строя.
Кранке сжал зубы: погода и несовершенство техники, казалось, вместе ополчились против "Шеера", завидуя его удачливости. Впрочем, операторы обещали отремонтировать радар к утру, считая, что он вышел из строя в результате резкой перемены температур. Поскольку новейшая техника оказалась столь ненадежной, оставалось надеяться на традиционно превосходную германскую оптику и прекрасную выучку сигнальщиков.
В 19:30 по пеленгу десять был снова обнаружен крейсер противника, идущий восточным курсом. Кранке приказал положить руль вправо на борт и сбросить скорость, чтобы уменьшить размер носового буруна, а также шум от винтов, который могли услышать акустики на вражеском крейсере.
"Шеер" шел теперь курсом двести десять градусов, расстояние до английского крейсера не превышало восьми тысяч метров. Крейсер противника также повернул на юг, но было непонятно, сделал ли он это случайно или преследовал "Шеера"? Теперь уже было ясно, что это тяжелый крейсер, и все орудия "Шеера" были заряжены бронебойными снарядами.
Короткая вспышка света на борту вражеского корабля (кто–то зажег спичку или зажигалку) позволила точно определить расстояние до него. Кранке размышлял: открыть огонь или нет? В ночных боях огромное преимущество получает тот, кто сделает первый залп. Но ничто не свидетельствовало о том, что сигнальщики вражеского крейсера обнаружили "Шеер". Британский корабль шел со скоростью пятнадцать узлов, а его башни, насколько можно было разглядеть, были повернуты по диаметральной плоскости. Офицеры на мостике молча ждали, какое решение примет командир.
Но на решение Кранке влияло слишком много факторов. Относительно недалеко находилась Скапа–Флоу, главная база британского флота, где стояли английские линкоры, значительно превосходящие "Шеер" по огневой мощи и бронированию, а скорость их достигала тридцати узлов. Кроме того, на аэродромах Исландии с подвешенными бронебойными бомбами в полной готовности стояли английские бомбардировщики, ожидая только сигнала к вылету. Они немедленно появятся в воздухе, если "Шеер" объявит о своем присутствии, открыв огонь.
В случае боя "Шеер" почти наверняка уничтожил бы английский крейсер, но не настолько быстро, чтобы тот не успел оповестить адмирала Тови и многих других о появлении "Шеера". Учитывая близость Скапа–Флоу, "Шеер" в этом случае будет наверняка перехвачен где–нибудь северо–восточнее Исландии. И тогда вообще можно будет забыть о благополучном возвращении домой из столь успешно проведенного рейда. А гибель "Адмирала Шеера" столь серьезно отразится на престиже Германии, что ее не перевесит даже гибель нескольких английских кораблей, поскольку тяжелые корабли германского флота можно пересчитать по пальцам.
- Скажите, Шуман,- обратился Кранке к старшему артиллеристу,- они видят нас?
- Думаю, что нет,- ответил артиллерист.- Впрочем…
- Хорошо,- прервал его Кранке.- Я отлично понимаю, что означает ваше "впрочем". Вы хотите его потопить и уверены, что сможете это сделать. Я тоже уверен, что вы это сделаете, но сейчас лучше всего, если мы мирно разойдемся.
Кранке приказал взять немного влево, совсем немного, оставляя все орудия нацеленными на противника. Расстояние между кораблями стало увеличиваться и, несмотря на то, что "Шеер" шел со скоростью всего семь узлов, на расходящихся курсах противник быстро исчез из вида. Через короткое время Кранке вывел "Шеер" на старый курс и увеличил скорость до двадцати четырех узлов.
Однако сюрпризы этой ночи еще не закончились. В 22:45 на горизонте появились какие–то мигающие огни. Они плыли и парили в небе, запущенные откуда–то из–за горизонта или с морского дна. Огни разгорались все ярче, меняя цвет от ярко–белого до изумрудного, закручиваясь в небе огромными спиралями мистического хоровода. Необычное по размеру и величественности северное сияние зажглось в небе над "Шеером", экипаж которого взирал на это редкое явление Ее Величества Природы со смесью страха и любопытства. Кранке, как и все прочие, оценил мистическую красоту северного сияния, осветившего море на много миль вокруг, хотя эта "небесная пиротехника" была совсем некстати. Море сверкало и блестело, как в тропическое полнолуние. С правого борта "Шеера" ясно была видна северная оконечность Исландии, с левого - сказочными алмазными горами из царства гномов сверкали и искрились ледяные утесы Гренландии.
- Прорыв с праздничной иллюминацией, господа, -объявил Кранке.- И прямо на выходе из пролива!
Немного поднимал настроение тот факт, что противника нигде не было видно.
Северное сияние продолжало свое волшебное представление примерно в течение часа. Затем оно стало блекнуть и вскоре совсем исчезло, уступив снова место кромешной тьме ночи.
Самое худшее уже было позади, и "Шеер" лег на курс шестьдесят четыре. Тем не менее, расслабляться не следовало. До норвежских вод еще было далеко, а в любой момент можно было нарваться на сильное соединение англичан.
В 04:45 сигнальщики доложили, что по пеленгу шестьдесят градусов они обнаружили большой корабль. Судя по надстройке, это один из английских линкоров типа "Нельсон". Только этого сейчас и не хватало! "Нельсон", имевший девять 406–миллиметровых орудий, мог уничтожить "Шеер" одним залпом.
Кранке приказал увеличить ход до полного и лег на курс сто тридцать, поскольку более крутой поворот вел бы прямо на исландский берег.
Затем командир "Шеера" поднялся к сигнальщикам, чтобы точнее опознать, кого они обнаружили: "Нельсон", "Родней" или "Худ", самый большой и быстроходный линейный крейсер в мире.
- Расстояние? - спросил Кранке.
- 19 700 метров, командир,- доложил сигнальный старшина.
- 19 700? - с удивлением переспросил Кранке, глядя в бинокль.- На таком расстоянии вы должны были видеть не только его надстройку, но и корпус. Проверьте расстояние!
- 19 700 метров, господин капитан первого ранга. Ошибка исключена!
Кранке снова взглянул в бинокль, засмеялся и сказал:
- Это не они. Отбой тревоги!
По ошибке за английский линкор приняли айсберг, верхняя часть которого действительно напоминала надстройку линейных кораблей типа "Нельсон", в чем могли все убедиться, когда рассвело.
"Адмирал Шеер" продолжал идти полным ходом, стараясь отойти как можно дальше от огромного "вражеского авианосца", именуемого Исландией. Сигнальщики с беспокойством следили за небом, расчеты не отходили от зенитных орудий и пулеметов.
К полудню "небесная канцелярия" снова позаботилась о "Шеере", послав в район его нахождения шторм, низкую облачность и снеговые заряды. Второй хорошей новостью было сообщение радистов о введении в строй радиолокатора.
Достигнув шестидесятого градуса северной широты, "Шеер" повернул на юго–восток. Кранке послал в Берлин короткую радиограмму: "Подойду к Бергену в 05:00 30 марта. Пожалуйста, включите маяк у северного входа. Ганс". В ту ночь никто на борту "Шеера" не спал, и с ошибкой в несколько минут от указанного в радиограмме времени "Шеер" прибыл в Берген. Прежде чем у северного входа зажгли маяк, "Шеер" чуть дважды не напоролся на подводные рифы. Но все обошлось, и, приняв на борт лоцмана, корабль через узкий канал вошел в порт, где точно в семь часов утра 30 марта стал на якорь, завершив пятимесячный рейд по тылам противника.
30 марта было днем рождения Теодора Кранке, который таким образом преподнес себе подарок. "Шеер" находился в безопасности, но еще не дома. Ему предстоял последний отрезок пути.
В середине дня Кранке обсудил с командирами флотилии эсминцев детали перехода "Шеера" из Бергена в Киль. Ближе к вечеру на борт прибыл командующий морскими силами западного побережья Норвегии вице–адмирал фон Шредер.
В 19:30 "Шеер" снялся с якоря, вышел из Корсфиорда и со скоростью двадцать пять узлов пошел по направлению к Килю. Море, видимо, желая еще раз проверить "Шеер" на прочность, встретило корабль сильнейшим штормом, сопровождаемым шквальным ветром. К рассвету "Шеер" и эскортирующая его флотилия эсминцев находились у Кристан–зунда.
- Вы можете дать более двадцати пяти узлов? - сигналом запросил командир флотилии эсминцев, желая скорее проскочить пролив Скагеррак из–за опасности подводных лодок.
- Конечно,- просигналил в ответ Кранке.- Я боялся, что вы отстанете.