- Не преувеличивайте своих возможностей,- просемафорили с эсминца.
- Тогда полный вперед! - приказал Кранке и улыбнулся.- Держите фуражки, чтобы не сдуло!
Несмотря на то, что "Шеер" прошел сорок шесть тысяч морских миль, он был еще способен развить скорость 27,6 узла. Кранке перевел телеграф на "Самый полный вперед" и, казалось, что целая стая дьяволов завыла в дымовой трубе карманного линкора. Дрожа и вибрируя каждой заклепкой, "Шеер" рванулся вперед, выжимая каждую унцию мощи из своих дизелей. Эсминцы, чьи очень чувствительные паровые турбины высокого давления в течение нескольких предыдущих дней уже работали на полную мощность, сдавали, один за другим исчезая за кормой "Шеера". При проходе Категата, после четырех часов следования самым полным ходом, "Шеер" сбавил скорость, дав эсминцам себя нагнать и возобновить эскортирование. В густом тумане "Шеер" вошел в Бельт и первого апреля прибыл в Киль. Двадцать один флаг взвился на сигнальных фалах корабля, сообщая тоннаж потопленных и захваченных судов: 113 200 тонн!
Первое апреля было особенным, торжественным днем для всего экипажа "Адмирала Шеера". Ровно восемь лет назад - 1 апреля 1933 года - корабль был спущен на воду, "крещенный" дочерью прославленного адмирала Шеера Марианной Бессерер.
В 10:00 на "Шеере" сыграли торжественное построение. Офицеры и матросы построились в парадной форме на верхней палубе. На корабль прибыл главнокомандующий германским флотом гроссадмирал Эрих Редер. Главкома сопровождали адмирал Гузе и вицеадмирал Шмунд.
Главком обошел строй, поблагодарил моряков за службу, а затем объявил о награждении всего экипажа "Железными Крестами" - уникальный случай в практике германского флота.
- Корабль оказался достоин того славного имени, которое он несет на борту, - объявил Редер.
Главком пообедал в офицерской кают–компании "Шеера". Ему подали огромное блюдо, на котором бифштексы утопали в гирлянде яичных желтков. Это была память о "Дюкьезе", давно покоящейся на дне Атлантического океана.
Главком был ошеломлен.
- Это все мне? - спросил он у Кранке.
- Прощальный пир, экселенц,- объяснил командир "Шеера" .- Сегодня последний раз офицеры и матросы "Шеера" принимают пищу, не думая о положенных продовольственных нормах! Все эти яства достались нам с рефрижератора "Дюкьезы". Можно сказать, что это вынужденный подарок от мистера Черчилля.
Гроссадмирал улыбнулся:
- Да, Кранке, конечно! Я вспомнил. С удовольствием откушаю - ведь это ваш знаменитый "плавучий деликатес"!
Я читал об этом в рапортах.
ЭПИЛОГ
15 апреля 1941 года "Адмирал Шеер" встал на ремонт в Киле. Находясь в рейде, многие моряки его экипажа надеялись, что война кончится еще до их возвращения на базу. Теперь им пришлось убедиться в обратном: война не только не кончилась, но с каждым днем разгоралась все сильнее. "Шеер" еще стоял в ремонте, когда сбылись пророчества капитана "Дюкьезы" - германские войска вторглись в Россию. Тогда же, в июне 1941 года, капитан первого ранга Кранке сдал командование кораблем. Новым командиром стал капитан первого ранга Меендсен–Болькен.
1 июля 1941 года "Адмирал Шеер" вышел с ремонта и направился в Балтийское море для проведения послеремонтных испытаний и учений.
4 сентября корабль был перебазирован в Осло, но уже 8 сентября получил приказ вернуться на Балтику, где вместе с линкором "Тирпиц", двумя легкими крейсерами и тремя эсминцами нес сторожевую службу в восточной части Балтийского моря на случай прорыва советского флота из Кронштадта в Швецию. 24 сентября пилот бортового самолета "Шеера" случайно сбросил две глубинных бомбы, идя на вынужденную посадку. Бомбы взорвались в непосредственной близости от "Шеера", вызвав сильное сотрясение корабля. Самолет разбился, а "Шеер" 25 сентября был отпущен в Киль на ремонт, куда прибыл 26 сентября.
Из Киля "Адмирал Шеер" перешел в Гамбург, где с 29 сентября по 24 октября 1941 года простоял в ремонте на верфи "Блои и Фосс". Завершив ремонт, корабль вернулся в Балтийское море на тактические учения. 3 февраля 1942 года карманный линкор прибыл в Брунсбюттель, где начал подготовку к перебазированию в норвежские воды.
20 февраля 1942 года "Адмирал Шеер" вместе с тяжелым крейсером "Принц Ойген" в сопровождении пяти эсминцев вышел из Брунсбюттеля, направляясь в Гримштадфиорд, куда отряд прибыл 22 февраля, отбив по пути несколько атак британской авиации. 23 февраля корабли снова вышли в море, направляясь в Ло–Фиорд. Во время перехода британская подводная лодка "Трайдент" торпедировала и тяжело повредила "Принц Ойген". "Счастливый корабль" "Адмирал Шеер" благополучно добрался до Ло–Фиорда, где простоял с февраля по май, не принимая участия в боевых действиях из–за нехватки топлива.
В ночь с 9 на 10 мая 1942 года "Адмирал Шеер" с транспортом снабжения "Дитмаршен" в сопровождении четырех эсминцев перебазировался в Богенбухт. 25 мая туда пришел еще один карманный линкор "Лютцов" (бывший "Дойчлянд") в сопровождении пяти эсминцев и плавбазы "Нордмарк" - старого соплавателя "Шеера" по рейду в Атлантике.
4 июня 1942 года командование отрядом, названным "Боевая Группа–11", принял вице–адмирал Кумметц, поднявший флаг на "Лютцове".
2 июля 1942 года "Шеер" и "Лютцов" перебазировались в Каа–Фиорд, где 3 июля вице–адмирал Кумметц перенес свой флаг на "Шеер".
июля в Каа–Фиорд прибыла "Боевая Группа–1" в составе линейного корабля "Тирпиц", тяжелого крейсера "Адмирал Хиппер" и четырех эсминцев. Командование обеими боевыми группами принял находившийся на "Тирпице" адмирал Шнивинд.
июля 1942 года "Тирпиц", "Адмирал Шеер" и "Адмирал Хиппер" вышли в море для атаки обнаруженного конвоя. Однако по приказу из Берлина, где опасались британской засады, операция была прервана. "Адмирал Шеер" и сопровождавшие его эсминцы получили приказ вернуться в Богенбухт.
В конце июля 1942 года, памятуя о вошедшей в поговорку удачливости "Шеера", перед ним была поставлена уникальная задача - пройти Северным морским путем, уничтожая советские и союзные суда, идущие в Мурманск с Дальнего Востока. Главный Штаб японского флота информировал своих немецких союзников, что из портов США и Канады Северным морским путем идет поток грузов в СССР, особенно продовольствия. 16 июля 1942 года поступили сведения, что двадцать крупных транспортов вышли из Владивостока на Камчатку, а 26 июля покинули Петропавловск, взяв курс на Берингов пролив. 1 августа конвой был запеленгован в Беринговом проливе. В начале августа немецкая воздушная разведка засекла крупный караван, идущий из Архангельска в восточном направлении. "Шееру" было приказано перехватить оба этих встречных конвоя и попытаться уничтожить максимальное количество судов, бомбардировать базу Северного морского пути на острове Диксон и дезорганизовать всю систему союзных морских перевозок в Арктике по тому же методу, каким линкор действовал в Атлантике.
Эта операция, получившая кодовое название "Бундерланд", в самой своей основе носила характер авантюры. Выходить в глубокий тыл советского Северного Флота, не зная условий плавания в ледовой обстановке в оперативном районе, было чрезвычайно опасно, не говоря уже о всех неожиданностях чисто военного характера, корабль мог попасть в ледовую ловушку, из которой невозможно было бы выбраться, что грозило ему неминуемой гибелью. Рассчитывать на какую–либо помощь в Северном Ледовитом океане, в тысяче миль от базы, также не приходилось.
Северный морской путь, считавшийся внутренней коммуникацией СССР, был годами окутан тайной для любых иностранных мореплавателей. Все данные об условиях погоды и ледовой обстановке на этом трехтысячемильном пути вдоль заполярного побережья СССР считались совершенно секретными. Они бы такими и остались, если бы товарищ Сталин в эпоху своей "нерушимой дружбы" с Гитлером не был настолько любезен и глуп, что разрешил в августе 1940 года провести Северным морским путем немецкий вспомогательный крейсер "Комет", направлявшийся в Тихий и Индийский океаны крушить английскую морскую торговлю. Командиром "Комета" был назначен капитан первого ранга Роберт Эйссен - один из самых опытных гидрографов немецкого флота, прекрасный моряк, получивший специальное задание провести гидрографическую разведку Северного морского пути, что он и сделал при помощи трех сменявших друг друга советских ледоколов с весьма характерными названиями "Ленин", "Сталин" и "Каганович", которые в течение двух недель вели германский рейдер от острова Колгуев до Берингова пролива.
Материалы, собранные Эйссеном, были переданы на "Шеер", а потому капитан первого ранга Меендсен–Болькен, надеясь на то, что погода, управляемая Божьим Промыслом, в конкретные месяцы любого года соответствует вековым штампам, решил начать операцию точно день в день с той датой, когда легендарный "Комет" двинулся по Северному морскому пути вслед за ледоколом "Ленин" - ровно два года назад. То есть, 18 августа.
Разница заключалась только в том, что "Комет" шел через пролив Маточкин Шар, а "Шееру" необходимо было обогнуть с севера Новую Землю. Кроме того, в отличие от "Комета", линкор должен был начать операцию не от острова Колгуев, а выйдя из Нарвика. Поэтому Меендсену–Болькену пришлось начинать на двое суток раньше.
16 августа в пять часов утра "Адмирал Шеер" вышел из Нарвика. На борту рейдера находилась, как обычно, группа радиоразведки во главе с капитаном второго ранга Дистервергом.
Примерно сутки "Шеер" сопровождали три эсминца: "Эккольт", "Бейцин" и "Штайнбриг". Потом они повернули назад, а рейдер вышел на место секретного рандеву с двумя подводными лодками - "U–601" (капитан–лейтенант Грау) и "U–251" (капитан–лейтенант Тимм). Над Баренцевым морем держался густой туман, ледовая обстановка была благоприятной.
В тумане чуть не напоролись на транспорт, видимо, советский, идущий встречным курсом. Предупрежденный подводной лодкой, "Шеер" сумел уклониться от встречи и 19 августа, обогнув мыс Желания (северная оконечность Новой Земли), вошел в Карское море. Подводные лодки направились к югу вести наблюдение за проливом Маточкин Шар, чтобы информировать "Шеер" об идущих на восток караванах.
Войдя в Карское море, Меендсен–Болькен вспомнил поговорку, что "только глупец может уповать на Промысел Божий". Перед ним лежал дневник командира "Комета" двухгодичной давности, где капитан первого ранга Эйссен писал: "Это было восхитительное путешествие через пролив Вилькицкого под голубым небом, бледной луной и полуночным солнцем. Все было там, за исключением льда".
В отличие от Эйссена, прошедшего здесь два года назад, капитан первого ранга Меендсен–Болькен ничего, кроме льда, не видел. Ледяные поля окружали "Шеер" со всех сторон.
Более суток "Шеер" петлял около острова Уединения, пытаясь пробиться через ледяные поля. Это было особенно обидно потому, что ушедшая на юг "U–251" доложила о большом конвое - примерно из двадцати судов - идущем на восток, видимо, из Архангельска.
С "Шеера" катапультировали в воздух на ледовую разведку бортовой самолет "Арадо". Необходимо было как можно быстрее пробиться к архипелагу Норденшельда, мимо которого шла большая дорога арктических конвоев. Судя по радиоперехвату, идущий с Дальнего Востока конвой уже успел проскочить через пролив Вилькицкого. Но на подходе к проливу был другой конвой, идущий из Архангельска.
"Арадо" нашел проход в ледяных полях, и "Шееру" в итоге удалось дойти до архипелага, но тут ему снова преградили путь сплошные ледяные поля, за которыми где–то близко шли транспорты конвоя.
25 августа в 05:30 гидросамолет "Арадо" снова был послан на ледовую разведку. Рейдер малым ходом маневрировал в районе острова Русский. О его появлении в Карском море еще не знала ни разведка союзников, ни разведка советского Северного флота, в чей глубокий тыл прорвался столь крупный надводный корабль, каким являлся "Шеер". Случай сам по себе беспрецедентный в военно–морской истории.
Вернувшийся "Арадо" доложил, что нашел выход из очередной ледовой "мышеловки". Однако при посадке на воду в тумане гидросамолет получил настолько тяжелые повреждения, что больше его использовать было невозможно.
Проложив курс на выход, "Шеер" продолжал осторожно спускаться на юго–восток, надеясь перехватить конвой в проливе Вилькицкого, хотя ледовую обстановку в проливе Меендсен–Болькен не знал, а полагаться на воспоминания Эйссена больше не отваживался.
В полдень сигнальщики доложили командиру линкора об обнаружении на горизонте верхушек двух мачт. Мачты медленно поднялись над ледяной поверхностью, трансформировавшись в небольшое судно водоизмещением примерно в 3 000 тонн. Это был советский ледокольный пароход "Александр Сибиряков".
Построенный в 1909 году в Англии для Канады, он первоначально имел название "Беллавенчур". В 1916 году пароход был куплен Россией и переименован в "Александр Сибиряков" в честь крупного предпринимателя и финансиста, вкладывавшего большие деньги в освоение русской Сибири и крайних районов Севера. Собственно, на его деньги пароход и был куплен. Хотя сам Александр Сибиряков бежал за границу от ужасов большевизма, пароход так и не был переименован, поскольку многие почему–то считали Сибирякова одним из соратников Семена Дежнева - первооткрывателя Сибири в XVII веке.
В 1932 году "Александр Сибиряков" прославился на всю страну, сумев за одну навигацию пройти весь Северный морской путь, и был награжден орденом Красного Знамени. С началом войны "Сибиряков" был мобилизован и включен в состав Беломорской военной флотилии Северного флота, но в мае 1942 года сдан в Главное Управление Севморпути под гражданским флагом. Тем не менее, пароход был вооружен не хуже вспомогательного крейсера. На его корме были установлены два 76–миллиметровых орудия, а на носу - два 45–миллиметровых орудия. На надстройке грозно смотрели в небо четыре зенитных пулемета. Командовал пароходом старший лейтенант Качарава, а команда состояла из военных и гражданских моряков.
На "Сибирякове" увидели приближающийся "Шеер" почти в тот же момент, когда сигнальщики "Шеера" увидели их. Но опознавать корабли противника в советском флоте не умели даже выпускники Военно–морской академии. Поэтому неудивительно, что с мостика "Сибирякова" с удивлением смотрели на огромный военный корабль, появившийся неизвестно откуда в самом сердце Арктики. Такого еще не было за всю фиксированную историю полярного мореплавания.
На "Шеере" подняли американский флаг и сигнал: "Сообщите ледовую обстановку в проливе Вилькицкого".
С "Сибирякова" запросили название военного корабля.
"Тускалуза",- ответил "Шеер" ("Тускалуза" - один из американских тяжелых крейсеров). Тайное появление в центре Арктики американского тяжелого крейсера было совершенно невероятно, и правильно заподозрив, что перед ними противник, на "Сибирякове" резко изменили курс, пытаясь укрыться в проливе за островом Белуха.
"Немедленно остановиться и прекратить работу судовой радиостанции,- приказал "Шеер",- сообщите ледовую обстановку в проливе Вилькицкого!"
"Военный корабль идет прямо на нас",- радировал "Сибиряков" в штаб Севморпути на острове Диксон.
На Диксоне также никто ничего не понял. Ни о каком американском крейсере в Управлении Севморпути ничего, разумеется, не слышали.
Между тем тяжелый крейсер "Тускалуза" с тремя американскими и одним английским эсминцами в это время находился в Ваенге.
"Шеер" повернулся к "Сибирякову" носом, не желая до поры до времени быть опознанным. Его мощная радиостанция стала забивать волну "Сибирякова", а прожектор еще раз промигал приказ: "Остановиться!" А так как "Сибиряков" не подчинился, в 12:02 "Шеер" дал предупредительный выстрел ему под нос.
Неизвестно, что в этот момент происходило на мостике "Сибирякова", но на Диксоне приняли от него последнюю радиограмму следующего содержания:
"Вижу вспомогательный крейсер противника!"
Более связаться с "Сибиряковым" не удалось, какое–то время он считался пропавшим без вести.
Но и появление немецкого вспомогательного крейсера в непосредственной близости от пролива Вилькицкого было чрезвычайным происшествием огромного масштаба.
"Всем, всем, всем! - объявила тревогу радиостанция острова Диксон.- В Карском море появился фашистский вспомогательный крейсер!"
В это время караван из четырнадцати крупных транспортов уже шел по проливу Вилькицкого курсом, который вел прямо на "Шеер".
Между "Шеером" и караваном находился только ледокольный пароход "Сибиряков".
Возможно, что на "Сибирякове" действительно приняли "Адмирал Шеер" за вспомогательный крейсер. Расстояние между кораблями было не меньше двенадцати тысяч метров. Возможно также, что когда "Шеер" произвел предупредительный выстрел, на "Сибирякове" поняли, что перед ними противник, когда вспомнили многочисленные предупреждения командования Северным флотом, что в Карском море следует опасаться подводных лодок и вспомогательных крейсеров противника. При этом никакая фантазия не могла представить, что в эти воды пожалует линкор, пусть даже карманный.
А поскольку "Сибиряков" сам был фактически вспомогательным крейсером, то доблестный старший лейтенант Качарава, не колеблясь, приказал открыть ответный огонь из всех орудий, а его радиостанция, как боевой горн, трубила тревогу по всем бухтам, портам, станциям и базам Заполярья.
Позднее выяснилось, что ни одна из этих радиограмм "Сибирякова" принята не была, но ретрансляция его последней радиограммы с Диксона была принята караваном, идущим через пролив Вилькицкого. Транспортам было приказано уходить в лед. На это требовалось около часа, и никто не знал, отпустит судьба им этот час или нет…
Вторым залпом "Шеер" добился попадания в "Сибирякова". Взорвались цистерны с бензином, сложенные на палубе ледокола, судно охватил огонь, но оно продолжало стрелять из всех орудий, вызывая восхищение на карманном линкоре.
Снаряды орудий "Сибирякова" падали с большим недолетом, но Меендсен–Болькен приказал всем покинуть верхнюю палубу корабля.
"Сибиряков" продолжал вести огонь, искусно используя туманные буи вместо дымовой завесы.
Моряки "Сибирякова" повторили подвиг английского вспомогательного крейсера "Джервис Бей", который, вступив с "Шеером" в бой, дал возможность охраняемому им конвою рассредоточиться в океане. Но, если "Джервис Бей" продержался против "Шеера" двадцать две минуты, то "Александр Сибиряков" сражался с карманным линкором более часа, прежде чем ушел на дно на ровном киле.
Этого часа оказалось достаточно для судов каравана, чтобы уйти в лед, где их "Шеер" уже никак не мог достать.
Подняв на борт уцелевших членов команды "Сибирякова" (погибли семьдесят девять русских моряков), включая командира Качараву, "Шеер" попытался пробиться в пролив Вилькицкого и перехватить караван транспортов.
В это время погода переменилась, спустился густой туман, изменился ветер, а льды, сквозь которые двигался "Адмирал Шеер", стали угрожающе уплотняться, сдавливая борта корабля.
Бортового самолета больше на "Шеере" не было - его даже не стали поднимать после аварийной посадки на воду, а добили огнем одного из зенитных орудий. Корабль лишился своих "глаз".
Между тем из–за тумана почти двое суток штурманам "Шеера" не удавалось сделать точные астрономические определения - льды, ветер и течения сносили корабль с курса.
Напав на "Сибирякова", Меендсен–Болькен надеялся завладеть секретными картами ледовой обстановки.
Этого сделать не удалось, но в его распоряжении теперь было восемнадцать пленных, допрос которых несколько прояснил обстановку.