Одно важное соображение: у нас нет независимого свидетельства (кроме Кембриджского документа) того, что царь Иосиф – историческая личность. Поэтому мы не можем не подходить к ответу с большей осторожностью, чем к письму. Свидетельства, которые предлагают нам мусульманские источники в части имен хазарских вождей, не подтверждают существования хазарского царя с еврейским именем. Более того, совершенно непонятно, кем был Иосиф, хаканом или беком. Хасдай в пиуте обращается к нему, как к военачальнику, но Иосиф считает себя могущественным царем, которого не обращали в бегство армии и т. д. О себе он говорит: "…живу я у устья реки с помощью Всемогущего. Я охраняю устье реки и не пускаю русов, которые приходят на своих кораблях… идти на арабов… Я веду с ними войну". Такие слова больше подходят беку, чем хакану. Тем не менее он утверждает, что происходит из древнего рода правителей, а должность бека, судя по документам, не являлась наследственной. В одном варианте текста, что в Sēfpher ha-‘Ittim Иегуды из Барселоны, титул каган-хакан упоминается точно.
В целом следует допустить, что Иосиф был хаканом. Надо полагать, у хакана Хазарии было еврейское "тронное имя" в дополнение к тюркскому имени. Возможно, хакан во все времена был титулярным командующим армией, хотя нет сомнений в том, что непосредственное ведение боевых операций находилось в руках бека, о чем говорят практически все мусульманские источники. Из них нам известно, что хакан периодически выезжал вместе с хазарскими силами даже во время войны, и, когда Иосиф пишет: "Я, мои князья и слуги отправляемся и идем…" по территории хазар, он, вероятно, имеет в виду не только церемониальные мероприятия. То, что хакан играл видную роль при переходе с зимних квартир в палаточные лагеря, весьма вероятно. Не исключено, что эти важные перемещения связывались с великими иудейскими праздниками.
Доводы против аутентичности ответа (помимо наличия арабизмов) были перечислены Ландау: 1) резкие атаки на ислам в ответе, необъяснимые в письме сановника мусульманского суверена; 2) отсутствие еврейских и местных оттенков в описании Хазарского государства; 3) пропуски в географическом описании Хазарии; 4) неправдоподобные доводы, использованные собеседниками в религиозном споре. Прежде чем рассмотреть их, необходимо отметить, что две версии ответа совпадают. Хотя, возможно, длинная версия содержит более поздние дополнения. Коковцов настаивает, что таковыми могут быть восхваления, которых там много. Нет сомнений в том, что в целом длинная версия ближе к оригиналу, чем короткая. Доказывают это отрывки, свидетельствующие о том, что короткая версия явно является сокращением длинной. Например, в короткой версии упоминается девять наций на Волге, платящих дань, пятнадцать на юге и тринадцать на западе, а в длинной версии приводятся еще и названия каждой. Мы отметили отрывок, необъяснимый в короткой версии, который становится понятным в длинной, где добавлено несколько слов. "И с того дня, как вступили наши предки под покров Шехины, он подчинил нам всех наших врагов и ниспроверг все народы и племена, живущие вокруг нас, так что никто до настоящего дня не устоял перед нами. Все они нам служат и платят дань, – цари Эдома и цари исмаильтян [то есть византийские императоры и халифы]". Об этом не говорится больше нигде, и сам факт, что византийские императоры и халифы платили дань хазарам, представляется невероятным. В то же время в длинной версии сказано: "И с того дня, как вступили наши предки под покров Шехины, Бог Израиля подчинил всех их врагов и посрамил все народы и племена, живущие вокруг них, царей Эдома и царей исмаильтян, так что никто не устоял перед ними, и все они платили дань". Этот вариант текста менее искажен и вызывает меньше возражений. Предположение, что император и халиф платили дань хазарам, конечно, несколько сбивает с толку, но в таком варианте оно представляется всего лишь риторическим приукрашиванием. Нам известно, что некоторая сумма была обещана и, возможно, выплачена булгарам во времена Ибн-Фадлана халифом Муктадиром. Эти деньги могли быть перевезены через границы Хазарии без ведома хакана или против его воли. Цель – построить крепость для булгарского царя – определенно противоречила его интересам. Другие суммы могли поступать из Багдада и Византии во время важной христианской миссии в Хазарии около 860 года, или после военных успехов хазар, о которых говорится в Кембриджском документе. Иосиф использовал велеречивый стиль, говоря о себе и своем положении, и, припоминая случая, когда соседи предпочитали прислать деньги в Хазарию, мог назвать это данью. Или он мог посчитать таковой ценные дары, которые периодически отправлялись северным народам из Византии от императора. Остается возможность и искажения текста – но исправить его уже невозможно.
Ландау прежде всего обращает внимание на враждебную и неточную характеристику ислама, которую автор вложил в уста христианского собеседника. "Что такое вера исмаильтян в сравнении с верой израильской? Нет ни суббот, ни праздников, ни заповедей, ни законов. Они едят всякую нечисть…" Трудно сказать, почему эти слова не могли иметь место в подлинном письме Хасдая. Написанное на еврейском языке, оно вряд ли могло приобрести большую известность и доставить проблемы адресату. Хасдай не был мусульманином и наверняка без особого пиетета относился к религии своего хозяина. Да и оскорбительные замечания вложены не в уста самого Иосифа, а являются частью описанных древних дебатов. Трудно согласиться со вторым замечанием Ландау. В ответе присутствует достаточно много еврейского колорита, если под таковым понимать ссылки на характерные институты израильтян. Ответ написан на еврейском языке, причем отличном от языка письма – это очень важный момент, к которому мы еще вернемся. После нападения на Ардабиль, которое, согласно арабским источникам, имело место в 112/730 году, в ответе сказано, что был выстроен по библейской модели шатер (с ковчегом, светильниками и др.). Здесь присутствует отчетливый еврейский колорит. Автор утверждает, что спустя поколение или два после обращения, при царе Обадье, имела место религиозная реформация, когда были построены синагоги и школы, а хазары познакомились с Торой, Талмудом и литургией. Иосиф мог бы составить список предков, и все они, кроме Булана, имели еврейские имена. Он общался с евреем бен-Элиезером. И если параллельно с этим в тексте проявляются нееврейские черты – в первую очередь, это полукочевая жизнь населения Хазарии, – их можно объяснить тюркским происхождением нации.
Что касается местного колорита в ответе, он ничуть не менее очевиден, чем в письме. Об одной черте, полукочевой жизни хазар, мы только что упомянули. То, что Иосиф сказал о выплачивающих дань нациях, хорошо проиллюстрировано в Русской летописи и подтверждается Истахри. Этот автор также подтверждает слова Иосифа относительно исхода хазар из столицы весной. "С месяца нисан мы выходим из города, каждый идет на свой виноградник, свое поле, свою пашню". Один аспект в ответе, по мнению Касселя, является достаточным доказательством подлинности всего документа. Это упоминание "некоего их полководца" (короткая версия) или "некоего полководца среди них" (длинная версия) в основной части ответа – рассказе об обращении, наряду с хазарским царем. Таким образом, речь идет о беке Хазарии. Можно отметить и другие моменты: заявление, что Иосиф охраняет устье Волги и не пускает русов спускаться по ней в Каспий, а также деление на три части хазарской столицы.
Третий аргумент Ландау касается неполного географического описания Хазарии. Этот момент особенно подчеркивал Полиак, утверждавший, что географическая информация в ответе такова, словно получена путешественником в Хазарию из Константинополя через Крым и по суше от Таматархи (Тамани). Он считает, что тот, кто составил ответ – кем бы он ни был, – использовал рассказ некоего путешественника. Полиаку показалось самым важным отсутствие определения хазарской границы на востоке, поскольку один из вопросов Хасдая касался городов, близких Хазарии в направлении Хорасана, Бердаа и Баб-ал-абваба. Явное упущение в ответе может объясняться другими причинами. В направлении Хорасана не было важных городов. Какой интерес для адресата из Испании могли представлять поселения Абаскун и Мангышлак на восточном берегу Каспийского моря, которые за исключением рыболовной области Дехистан, что к северу от Абаскуна, были единственными, имевшими постоянное население? Восточные походы хазар шли по пустынным землям или бедным пастбищам, где жили враждебные кочевники, еще большие варвары, чем сами хазары. Чем перечислять их названия, логичнее было бы дать понять, что граница хазар тянется в направлении Хорезма до Джурджана, что соответствует сведениям арабского географа Кудамы. Подтверждение есть и в рассказе Ибн-Фадлана, из которого мы видим, что действующей границей между кочевниками гузами, которые могли признавать власть хазар, и землями ислама была река Оксус.
Но почему нет никакой информации, недоумевает Полиак, о Хорезме, учитывая торговые отношения, существовавшие между ним и Хазарией? Этого мы не знаем.
Последний из аргументов Ландау касается неправдоподобных доводов, изложенных в ответе, которые собеседники использовали в религиозном споре. Нет априорных оснований для того, чтобы царь приводил точный рассказ о мнениях, которые он не разделял, описывая религиозный спор, имевший место задолго до него. Очевидно, автор сфабрикованного ответа Иосифа вложил бы в уста спорщиков корректные утверждения. Слова кади, говорящего, что христиане поклоняются творениям своих рук, явно указывают на идолопоклонство. Черта представляется аутентичной – идолопоклонство существовало в VII веке и начале VIII.
Что касается даты обращения, в длинной версии ответа Иосифа сказано, что событие имело место 340 лет назад. Ответ, если он подлинный, должен был последовать вскоре после письма Хасдая, в котором Абд ар-Рахман аль-Назир упоминается как ныне здравствующий. Значит, письмо могло быть написано, самое позднее, в 961 или 962 году. А значит, согласно ответу, обращение имело место в 621 или 622 году. Но ведь за десять лет до хиджры ни в Хазарии, ни в каком-либо другом месте еще не могло быть мусульманского кади, а кто же тогда участвовал в споре? Вероятно, следует согласиться с Ландау в том, что цифра – более позднее добавление переписчика.
Остается представить еще несколько позитивных аргументов. Мне кажется, что следующий очень простой тест до сих пор не применялся к хазарской переписке. В длинной версии ответа Иосифа классическая еврейская конверсивная конструкция Waw с имперфектом для выражения прошедшего времени встречалась не более одного или двух раз, против почти 100 примеров, где прошедшее время выражено перфектом и простым Waw. Вместе с тем, в письме Хасдая прошедшее время выражается почти 50 раз конверсивной конструкцией с Waw и имперфектом, и только 14 раз простым Waw и перфектом. Это радикальная разница стиля, и, судя по внешним признакам, письмо написано другой рукой. Далее мы можем привести сравнение короткой версии ответа, которая носит безошибочные следы переработки и изменений в сравнении с длинной версией. В короткой версии конверсивная конструкция с Waw используется, когда редактор перефразирует слова длинной версии, что он делает нередко. Процесс замены имперфекта с конверсивной конструкцией с Waw простой конструкцией с Waw и перфектом ясен и очевиден и позволяет нам утверждает с большей степенью уверенности, чем мог позволить себе Коковцов, что длинная версия ближе к оригиналу. Но пропорциональное соотношение двух конструкций в короткой версии и в письме разное. В короткой версии конверсивная конструкция с Waw и имперфектом встречается 37 раз, простая – не менее 50 раз. Результаты можно свести в таблицу.
Таким образом, письмо не редактировалось той же рукой, что и короткая версия. Поэтому мы имеем основания сравнить его с длинной версией и, учитывая большие различия, заявить, что их авторы, безусловно, разные.
К вопросу, можно ли делать дальнейшие выводы, основываясь на этих результатах, следует подходить осмотрительно. В общем, ничего умаляющего значение ответа Иосифа в его длинной версии, сказано не было. Стилистическая разница подтверждает его аутентичность. Именно этого можно ожидать от документов, появившихся в разных, удаленных друг от друга частях еврейского мира, где уровень культуры, безусловно, был разным. Позволительно, пожалуй, выразить мнение, что язык ответа представляется менее искусственным, более наивным, чем язык письма. В ответе нет ничего, соответствующего сложному пиуту, который испанский сановник, точнее, его секретарь, адресовал Иосифу. Мы также можем обратить внимание на нечто более определенное, чем впечатление. Форма арабского слова "кади" (qāḍi) в длинной версии пишется с Daleth и имеет еврейский определенный артикль qādi, ha-qādi, в короткой версии мы имеем Tsaddi c точкой и арбским определенным артиклем: qāḍi, al-qāḍi. Слово "хазары" в письме написано на арабский манер – al-Khazar, а в обеих версиях ответа – формы Kazar и Kazariim (без арабского артикля). В ответе Дарьяльский проход – Dar Ālān (старое иранское название), а в письме Дербентский проход – арабское Bāb al-Abwāb. Последнее название встречается и в ответе, но в необычной форме – ворота Баб-аль-Абваб (Gate of Bāb al-Abwāb), что является тавтологией и показывает непонимание значения арабского слова. Все это признаки того, что ответ изначально был написан не в арабском окружении.
Можно, по крайней мере, сказать, что теорию Полиака о хазарской переписке, как популярном повествовании о Хазарии, изложенном в привычной форме писем, следует исключить. Слишком велики различия между письмом и ответом. Но если письмо и ответ все-таки не написаны разными людьми, кто-то очень хорошо постарался, чтобы создать такое впечатление. Мы не можем избежать такого вывода, допустив возможность ранней редактуры документов, поскольку у нас нет тому свидетельств. Но кто мог сфабриковать документы в период между 961 и 1105 годами и зачем – на эти вопросы ответить невозможно. Короче говоря, трудно не признать, что ответ Иосифа в основном аутентичен.
Аутентичность хазарской переписки также подтверждается упоминанием Хасдая ибн-Шапрута в связи с Хазарией в манускрипте ибн-Хаукаля в 1086 году. В отрывке сказано: "Хасдай ибн-Исхак считает, что эта протяженная гора [Кавказ] связана с горами Армении и пересекает страну греков, доходя до Хазарана и гор Армении. Он был хорошо осведомлен о тех местах, потому что бывал там и встречал главных царей и вождей". Источник и значение этих слов непонятны. В письме Хасдая он выражает желание посетить Хазарию, а в ответе Иосиф выразил согласие. Как бы то ни было, этот отрывок – исключительно раннее независимое свидетельство интереса высших придворных Испании к делам Хазарии.
Рассказ об обращении хазар в ответе Иосифа в целом напоминает тот, что изложен в "Кузари" Иегуды Галеви. В обоих текстах упоминается о сне, в котором царю хазар являлся ангел и говорил с ним. Визирь (бек?) в обеих историях фигурирует рядом с царем (хаканом), и в обеих строится шатер для поклонения. Центральный эпизод обеих историй – религиозная дискуссия. Есть и различия. В "Кузари" царь безымянный. В ответе Иосифа его имя Булан. Согласно ответу, Булан еще до сна изгнал со своей земли всех "гадателей и идолопоклонников" (шаманистов). Согласно "Кузари", в это время царь был очень предан своей религии (шаманизму). Ход религиозной дискуссии в двух историях разный, и главное отличие – отсутствие в "Кузари" общих дебатов, которые, согласно ответу, завершили процесс. "Кузари" отличается от ответа и тем, что "шатер" возводится после дискуссии. У Галеви нет ничего о реформировании религии, которое, согласно ответу, имело место при царе Обадье. Учитывая различия, мы не можем утверждать, что Галеви был знаком с ответом Иосифа, но вероятность такая есть, и он мог использовать материалы так, как ему удобно. Определенно одно: в целом и ответ, и "Кузари" содержат одну и ту же историю.
Совсем другой рассказ об обращении хазар дан в Кембриджском документе, названном так по месту своего теперешнего нахождения. Это фрагмент из ста (или чуть меньше) строк, датированный примерно XII веком, который входил в материалы каирской генизы и был впервые опубликован Шлехтером в 1912 году. Документ, вероятно, является частью письма, причем имя отправителя неизвестно. Он пишет о некоем Иосифе, царе Хазарии, как о своем современнике, некоему анонимному адресату, к которому обращается, как к Иосифу, "господин мой". Его посланцы прибыли в Константинополь морем. Естественно предположить, что этот аноним – Хасдай ибн-Шапрут, а тот факт, что автор говорит о Хазарии "моя земля", об Иосифе – "господин мой" и т. д., наводит на мысль, что это хазарский еврей. На какова связь Кембриджского документа с хазарской перепиской, неясно. Коковцов считал документ альтернативным ответом на письмо Хасдая и счел обстоятельства подозрительными. Взаимное молчание между обоими адресатами переписки и Кембриджского документа особенно примечательно. Исходя из документа уже было известно, что Хасдай отправил послов в Константинополь, но не упомянуто о письме или ответе. Можно предположить, что документ был написан до переписки и послы – это Исаак бар Нафан и его свита, о которых говорилось в письме Хасдая. Но тогда почему Иосиф в своем ответе не сослался на предшествующую связь Хасдая с Хазарией? Также можно ожидать, что Хасдай упомянул бы о документе, если бы получил его. Если же документ появился позже, чем хазарская переписка, можно ожидать, что в нем содержалась бы ссылка на письмо, ответ или и то и другое.