* * *
Однако в работах другого русского лингвиста Н. Д. Андреева, который разрабатывал свою концепцию бореального языка для раннеевропейского, раннеуральского и раннеалтайского языков (не путать с борейским языком в концепции Старостина), мы можем прочесть следующее.
"Типология бореального праязыка была предельно проста: это был язык изолирующего строя, лексика которого состояла из двух согласных корневых слов, причем вокалические силлабемы внутри таких слов характеризовались позиционно заднем тембром, акцептно обусловленным количеством, отсутствием собственной дистинктивной функции. Частей речи как таковых в БП не было; морфология – в ее современном понимании – отсутствовала; единственным видом словообразования было корнесложение, т. е. соединение двух корневых слов в одно сложное целое, единство которого оформлялось постановкой ударения на одной из силлабем и элиминацией акцента у другой силлабемы".
(Андреев Н. Д., 1986 [35])
Я не согласен с идеей Андреева, представляющего бореальный язык, как праязык для раннеевропейского, раннеуральского и раннеалтайского языков, так же как и с представлением Старостина о моноязыке. Но с представлением Андреева о том, что являл собой язык в начальный период своего существования, полностью согласен. С оговоркой, что Андреев описывает не момент рождения языка, а момент уже после некоторой эволюции, поскольку есть основания полагать, что в момент рождения языка слова состояли не из двух согласных корневых слов, а из одного, т. е. первоначально возникли моносогласные корневые слова. Причем полагаю, что это представление применимо к любому из центров возникновения протоязыков. Как видим, такое представление о начальном периоде развития языка противоречит аргументации существования моноязыка на основании обнаруженного тождества наиболее устойчивых частей грамматических морфем, вследствие отсутствия грамматических форм на ранних стадиях возникновения любого протоязыка как таковых. Обнаружение тождества грамматических морфем у языков, принадлежащих к разным языковым семьям, говорит о том, что к тому моменту, когда в языках начался процесс конвергенции, по крайней мере один из них в своем развитии подошел к образованию грамматических форм, а дальнейшее развитие этих языков происходило уже при взаимовлиянии друг на друга.
* * *
Гипотеза Андреева может быть состоятельна в следующей ситуации. В интервале 25–35 тыс. лет назад от носителей индоевропейского протоязыка отделяется группа и уходит на восток к Уралу, там они ассимилируются с монголоидными племенами, те антропогенные европеоидные черты, которые успели к тому времени появиться, растворяются в массе монголоидных черт. Монголоидные племена являются безъязычными, т. е. никакого моноязыка, возникшего в Африке, в гипотезе Андреева быть не может.
Далее уральская ветка длительное время развивается в отрыве от индоевропейских корней, поэтому она выходит за пределы индоевропейской языковой семьи. И обратное сближение начинается только после конца валдайского оледенения, порядка 8 тыс. лет назад. Начинается конвергенция языков и обратная ассимиляция монголоидов европеоидами вплоть до появления европейских народов, говорящих на языках уральской ветки.
Однако такому ходу событий противоречит и сам Андреев, говоря, что бореальный язык (т. е. праязык для индоевропейской и уральской ветки) возник лишь 15 тыс. лет назад на юге Балтики. А при таких датировках у европеоидов просто нет ни времени, ни мотивации для миграции на восток, они должны уходить на юг.
В самом лингвистическом полотне мы должны видеть два этапа; первый – когда языки разошлись (начало дивергенции) и второй – когда сошлись вновь (начало конвергенции). Однако Андреев таких этапов не выделяет.
Противоречат этому и археологические находки, которые говорят о том, что примерно 25–35 тыс. лет назад именно предки уральских народов стали мигрировать на запад (Сунгирь), на русскую равнину. И если они к этому времени были безъязычные, то мы возвращаемся к вопросу, как вообще могла возникнуть уральская ветка языков в Европе?
Если был моноязык, то, следовательно, к этому времени уральская ветка насчитывала 15–25 тыс. лет эволюции отдельно от индоевропейской ветки и тогда мы возвращаемся к вопросу, о каком родстве вообще может идти речь между индоевропейской и уральской семьей, и почем у не идет речь о большем родстве уральской и сино-тибетской семьи.
* * *
И только если индоевропейский протоязык, уральский протоязык, сино-тибетский протоязык возникли независимо друг от друга и в дальнейшем уральские народы мигрировали на запад от Урала и в результате конвергенции индоевропейские и уральские языки стали приобретать общие признаки, мы можем видеть то лингвистическое полотно, которое имеем.
И в этом плане работа Андреева является исключительно ценной, поскольку позволяет выявить эти признаки, и продолжить реконструкцию протоиндоевропейского языка. Отметим, что и датировка в 15 тыс. лет назад в этом случае вполне приемлема, только он а относится не к возникновению бореального праязыка, а к периоду, когда конвергенция индоевропейской и уральской семьи стала значительной.
* * *
Следует заметить, что хотя эти протоязыки и возникли независимо, мы можем предположить, что индоевропейский возник все же раньше, чем уральский и к моменту контакта их носителей находился на достаточно высокой стадии развития, в то время как уральский протоязык находился на начальной стадии. Андреев, полагая, что они произошли от одного праязыка, отмечает, что…
"Раннеиндоевропейский язык (РИЕ) представлял собой главную ветвь бореального праязыка (БП), двумя другими ветвями которого были раннеуральский (РУ) и раннеалтайский (РА). Существует целый ряд факторов, заставляющий видеть именно в индоевропейском праязыке историческое ядро бореальной языковой общности. Самым очевидным из этих факторов является то фундаментальной важности обстоятельство, что РИЕ система базисных элементов плана выражения практически не отличается от общебореальной, тогда как в двух других ветвях БП эта система подверглась значительным изменениям".
(Андреев Н. Д., 1986 [35])
Мы же этот же факт можем объяснить тем, что при конвергенции влияние индоевропейского протоязыка на уральский было более сильным, чем наоборот.
При продвижении на запад монголоидные уральские племена смешались с европеоидами и ассимилировались до такой степени, что у некоторых уральских племен европеоидные черты стали преобладающими, но язык продолжал относиться к уральской семье, поскольку в условиях новой, созданной человеком материи, этнические границы стали играть более важную роль, чем биологические.
* * *
Теперь мы вернемся к аргументам Иллич-Свитыча. Интересно, что при изложенном подходе и работы Иллич-Свитыча смотрятся логическим построением дальнейших этапов конвергенции. Его построения и замеченные сходства отвечают более позднему периоду, чем построения Андреева. Согласно Лингвистическому энциклопедическому словарю [34], распад ностратического языка произошел в интервале 13-8 тыс. назад. Старостин относит время существования ностратического языка к 14 тыс. лет назад [10], а распад к 10 тыс. лет назад. Я все же увеличил бы временной интервал между бореальным языком Андреева и ностратическим Иллич-Свитыча до 5-10 тыс. лет. Например, тот языковой срез, который произвел Андреев, можно отнести к 20-25-тысячелетию назад, а тот, который произвел Иллич-Свитыч, можно отнести к 15–10 тысячелетию назад. В срезе Иллич-Свитыча уже появились грамматические формы и географически он захватывает больший район, чем срез Андреева, поэтому и количество языковых семей, включаемых им в ностратическую макросемью более широк,(6) чем количество языковых семей, включаемых Андреевым в бореальную макросемью (3).
А вот если мы будем смотреть на работы Андреева и Иллича-Свитыча с позиций существования моноязыка родом из Африки, то неизбежно должны будем констатировать, что эти работы противоречат друг другу и чии-то построения следует признать ошибочными, они не могут быть верными одновременно. Ностратический язык Иллича-Свитыча должен быть древнее бореального языка Андреева, но куда же в этом случае в бореальном языке Андреева делись грамматические формы?
Вместе с тем те сравнения и параллели, которые приводят ученые в своих работах, и на основании которых строят свою концепцию, не высосаны из пальца, они существуют. И оба ученых – блестящие лингвисты, которые обнаружили и показали нам эти соответствия. Только выводы сделали немного не те. В случае концепции африканского моноязыка эти работы убивают друг друга, а в случае концепции множества первоязыков и их последующей конвергенции эти работы прекрасно взаимно сосуществуют, дополняют друг друга и задают направление для дальнейших поисков.
* * *
По поводу источника выявленных сходств Иллич-Свитыч в своей работе пишет следующее.
"По-видимому, распределение обнаруживаемых сходств не может объясняться случайностью, а является мотивированным: такое распределение указывает на то, что шесть рассматриваемых языков связаны отношениями языкового родства.
Этот вывод едва ли может быть опровергнут предположением о том, что для достаточно отдаленного периода следует постулировать заимствование таких языковых элементов, которые обычно не заимствуются в известных ныне языках, – названия элементарных действий, частей тела, местоимений, некоторых словообразовательных и морфологических элементов; мотивированный характер сходств шести праязыков в этом случае объяснялся бы заимствованием. Действительно, можно допустить заимствование отдельных из перечисленных выше наиболее существенных элементов языковой структуры. Но как показывают приведенные в этой работе данные, в каждом праязыке представлена охватывающая все стороны языковой структуры совокупность десятков таких элементов, сходных с соответствующими элементами других сравниваемых языков. Более того, несмотря на отдаленное родство шести праязыков, в большинстве их достаточно отчетливо сохранены некоторые наиболее устойчивые системы тождественных по происхождению морфем – прежде всего системы личных, указательных и вопросительных местоимений (см. таблицы ниже) и системы именной флексии (см. таблицы ниже). Заимствование в таких масштабах означают практически заимствование всей языковой структуры, переход на новый язык, что вновь приводит нас к выводу о генетическом родстве рассматриваемых праязыков".
(Иллич-Свитыч В. М., 1971 [36])
Как видим Иллич-Свитыч вариант с заимствованием, который в нашем представлении отвечает процессу конвергенции языков исключает, в том числе и на том основании, что в современных языках мы не видим заимствований на таком уровне.
Исходя из этого мы должны полагать, что моноязык в свое время развил все морфологические и грамматические элементы, сходство в которых отметил Иллич-Свитыч, и только затем стал распадаться на другие праязыки.
Однако этого мало. Старостин дает следующее обоснования существования изначального моноязыка.
"Кроме того, есть общие соображения – соображения структуры языка. Все, чем мы занимаемся в сравнительном языкознании, – это оболочка языка, собственно звуковая его сторона, то, как конкретные смыслы реализуются в разных языках. А оболочка очень эфемерна, она постоянно меняется: звуки переходят в другие или вовсе исчезают, происходят сложные фонетические изменения, слова теряются. Но если мы снимем эту оболочку и посмотрим, что там внутри, окажется, что мы в общем-то все говорим на одном языке. Человеческие языки имеют абсолютно сходную глубинную структуру. Можно назвать ряд свойств, которые универсально присутствуют в каждом человеческом языке. Это – наличие гласных и согласных, синтаксическая структура, в которой должны быть подлежащее, сказуемое и дополнение – синтаксические актанты.
Можно еще много говорить о деталях, но в принципе общее устройство языка абсолютно одинаково. Очень сомнительно, чтобы эта "глубинная структура" возникла в различных местах независимо".
(Старостин С. А., 2003 [10])
То есть, по мнению Старостина, моноязык должен был обладать еще более сложной структурой, чем та, которую мы можем представить исходя из работ Иллич-Свитыча. Кроме этого, Старостин расширяет и географию своего борейского языка. Он включает в него ностратическую макросемью, правда в отличие от Иллич-Свитыча он не относит к ней афрозийскую (по-другому семито-хамитскую) семью, поэтому афрозийскую семью по Иллич-Свитычу он считает афрозийской макросемьей и относит к борейской гиперсемье отдельно от ностратической макросемьи, кроме этого, к ней Старостин относит сино-кавказскую макросемью и америндскую макросемью.
Итого борейская гиперсемья по Старостину состоит из следующих макросемей: ностратической, афрозийской, сино-кавказской, америдной.
В этой группе, как мы понимаем, сходства должны быть выявлены на еще более высоком грамматическом и морфологическом уровне, а сам праборейский язык Старостина должен быть древнее и праностратического языка Иллич-Свитыча, и прабореального языка Андреева.
На мой взгляд, такая конструкция противоречит общему ходу эволюции, которая идет от простого к сложному. Странно полагать, что сначала возникла абстрактная структура языка, где были определены категории существительных, глаголов, прилагательных и т. д., а только потом стало происходить их семантическое наполнение. Следует полагать, что все происходило ровно наоборот. Сначала возникало общее смысловое соответствие между звуком и неким объектом или явлением, а затем при достижении этих соответствий некоторого множества стало происходить выделение грамматических категорий.
Неудивительно, что и на сайте "Вавилонская башня" [37], основанный Старостиным, где собрано много работ, продвигающих идею моногенеза, работы Андреева не представлены.
* * *
Но, если мы опять не будем зацикливаться на идее моногенеза, то концепция Старостина, как матрешка, может восприниматься следующим слоем, в нашем построении от концепции Андреева к концепции Иллич-Свитыча и далее к концепции Старостина с еще более сложным языковым соответствиям и более широкой географией. Однако при этом следует понимать, что ни ностратического языка Иллич-Свитыча, ни борейского языка Старостина и даже бореального языка Андреева в действительности никогда не существовало. Существовали совсем другие языки, и они только имели отмечаемые исследователями сходства, но это вовсе не означает, что у них был общий, приводимый в реконструкции предок.
Известное стихотворение В. М. Иллич-Свитыча на ностратическом языке это бессмысленный набор, никогда не существовавших слов, во всяком случае, в рамках одного языка. Иллич-Свитыч составил ностратический словарь, руководствуясь абсолютно недоказанным предположением о существовании ностратического языка в прошлом.
Как говорят, следите за руками. Мы выявляем некие сходства у группы языков, полагая, что у этой группы был один предок, подбираем реконструкцию таким образом, чтобы объяснить эти сходства, а затем сделанную реконструкцию предъявляем в качестве доказательства существования этого самого предка.
А почему не рассмотреть вариант, при котором существовал какой-то передовой язык, из него шли заимствования в другие языки и уже в других языках заимствования претерпевали изменения в соответствии со сложившимися нормами каждого языка.
От того, что англоязычные термины претерпевают обрусение в русском языке, их произношение в английском языке не меняется, но если мы предположим существование общего русско-английского предка и захотим его реконструировать на основе только этих общих терминов, без привлечения истории возникновения этих слов, вдруг выяснится, что английские слова произошли от непонятных, никогда не существовавших слов. Можно возразить, что заимствования в таких исследованиях следует исключать. Возразить можно, но тогда я хочу спросить каким образом Иллич-Свитыч отличал эти заимствования и много ли он исключил заимствований при реконструкции ностратического словаря?
Иллич-Свитыч сам ответил на этот вопрос в цитате, которую мы привели выше. Он никак не выделял заимствования, а не выделял их потому, что не мог знать историю слов. Его главный аргумент, если выразить его простым языком, звучит так: ну не может же быть столько заимствований. На что я возражаю: разве не видно, что может. Иллич-Свитыч предусмотрел такой ответ и пишет следующее, повторю еще раз: "Заимствование в таких масштабах означают практически заимствование всей языковой структуры, переход на новый язык, что вновь приводит нас к выводу о генетическом родстве рассматриваемых праязыков".
Очень хорошо, но при чем здесь ностратический язык, если все соответствия мы можем приписать заимствованиям?
Предположите, что индоевропейский язык был передовым языком и в остальные "ностратические" языки шли из него заимствования. Исходя из этого предположения установите какие фонетические процессы происходили в каждом языке и вам не понадобится никакого общего предка.
Поэтом у, хотя на тему су ществовани я моноязыка тот же Старостин высказывался очень осторожно, признавая, что доказательств его существования еще нет, сама концепция, когда все языки появляются в результате дивергенции уже подразумевает существование моноязыка, инициируя укрупнение языковых семей в макросемьи, макросемей в гиперсемьи, а гиперсемьи уже в моноязык, который даже получил собственное название – турит. Термин был предложен соратником Старостина Ю. А. Милетаревым. На мой взгляд, это серьезная стратегическая ошибка.