...
"Люди старшего поколения более доступны, и если они разговаривают один на один, выражают ненависть к старой большевистской системе… Самая опасная возрастная группа – 17–21 год. Она заражена на 99 процентов, и ее следует вычеркнуть из списка живых. Наибольшей ошибкой было бы организованно собрать население этого возраста и воспитывать его… таким образом были бы выращены только банды заговорщиков… Застигнут – расстрелян! Судебное разбирательство излишне".
Удивительно, но в отношении советской молодежи расчеты Гелена, наблюдения немецкого чиновника и выводы гарвардских социологов сошлись: в лице подрастающего поколения советская система имеет явную и все возрастающую поддержку. А такой вывод никак не прогнозировался [267] .
В целом, как убедились исследователи, активное сопротивление советскому режиму отсутствует и никто этот режим свергать не собирается. Режим умел так воздействовать на людей, что парализовал возможные попытки сопротивления. Это делалось как посредством создания системы управления народным хозяйством, наукой, образованием и культурой, посредством государственного контроля над прессой, радио, кинематографом и театром, так и с помощью многочисленных агентов органов безопасности, информирующих о настроениях людей.
Главный вывод, на котором настаивали исполнители "Гарвардского проекта", – в Советском Союзе массы не только не настроены на активное противодействие власти, социалистическим идеям, но, наоборот, поддерживают основные принципы Советского государства, являющегося тоталитарным. Для ЦРУ был сделан отдельный вывод: бороться с существующей властью в Советском Союзе никто не будет [268] .
Результаты исследования оказались во многом неожиданными и даже шокирующими. Становилось ясно, что по отношению к Советскому Союзу применение силы, нанесение ядерного удара не вызовет массового восстания против социалистического режима. Народ против власти не пойдет. Такой удар еще больше сплотит общество и систему, мобилизует на отпор агрессору.
Нужны были иные методы разрушения советского социалистического государства. Чем завоевать людей, гордых победой над гитлеровской Германией и не избалованных уровнем жизни, свободой? Об этом думали не только в ЦРУ, айв "RAND Corporation", в советологических исследовательских центрах.
Наиболее оригинальными оказались социологи, которые предложили воздействовать на советских граждан демонстрацией западного качества жизни. Они исходили из того, что уровень жизни и организации быта в СССР в тот период (1945–1951 гг.) был несопоставим с уровнем жизни в странах Запада. Когда Красная армия, добивая фашистов, вошла в Европу, солдаты воочию увидели другую, западную жизнь. Увидели ее и сотни тысяч граждан, угнанных на работу в Германию. И в их мировоззрении что-то изменилось. Поэтому в СССР усиливалась антизападная пропаганда. Хотя главной причиной ее была угроза военного конфликта, американского ядерного удара.
Американские социологи стали предлагать варианты воздействия на советских граждан с целью изменения их ценностных ориентиров. Скоро определили и самое уязвимое место в советской системе. Это было различие между военно-промышленной культурой и культурой жизни и быта людей. Отсталость советского быта, низкое качество жизни народа стали основной темой западной пропаганды. Средства массовой информации того времени уже имели возможность проникнуть за "железный занавес". В передачах радиостанции "Голос Америки" можно было рассказать об уровне западной цивилизации, о качестве жизни людей западного мира. Тогда-то и обратились к социологической пропаганде – образом жизни, предметами быта и т. п.
Именно тогда американский социолог Д. Рисмен написал очерк в стиле социальной фантастики, название которого можно перевести как "Нейлоновая война" (1951). В нем он предложил весьма оригинальный способ сокрушения Советского Союза. Согласно его сценарию, тысячи американских бомбардировщиков должны были бомбардировать советские города… потребительскими товарами. 600 самолетов полетели в Ростов-на-Дону и еще 200 – во Владивосток. Они сбросили 200 000 пар нейлоновых чулок, 4 000 000 пачек сигарет, 10 000 наручных часов и т. д. "Этого оказалось более чем достаточно, чтобы вызвать волнения, когда жители рванулись делить товары. Через несколько часов после падения первых свертков дороги к городам – объектам бомбардировки были блокированы. Пришлось возвести на пути к ним баррикады и объявить, что слухи о происходящем – ложь" [269] . Пропаганда вещами оказалась сильнее пропаганды словом.
Потом объектами "бомбардировок" стали Одесса, Якутск, Смоленск и другие города. Советские домохозяйки собственными глазами увидели американские газовые плиты, холодильники, одежду, игрушки. Кремль был вынужден изменить свою линию поведения и, забыв о прежних опровержениях, сообщил о "налетах", но оценил их отрицательно. Толпы людей в разных городах ожидали очередной партии товаров, что привело к снижению производства в среднем на 3 процента в месяц. Наконец, "русский народ без громких слов потребовал платы за сотрудничество с режимом. Цена – "товары вместо пушек"". Советские заводы, поставленные в трудное положение операцией "Изобилие", не могли обеспечить и товары, и оружие, не говоря уже об обеспечении военных операций. Разведка доложила: производство танков сокращено на 25 процентов, пушек – на 75 процентов… Рисмен сочиняет историю о том, как стиральные машины, способные конкурировать с американскими, пойдут с конвейера громадного завода "Красный Октябрь" после того, как его директор будет расстрелян за то, что утверждал: "На конверсию потребуется более двух лет!". Рисмен выдумал массу забавных эпизодов этой "товарной" войны, включая выброску на парашютах 150 джипов на Красную площадь, и предрек победу Соединенных Штатов Америки.
На самом деле качество жизни в стране, называвшейся СССР, начало меняться спустя несколько десятилетий. И в этом есть заслуга западной социологической пропаганды. В течение сорока лет в Советском Союзе так и не был ликвидирован разрыв между военно-промышленной культурой и культурой жизни, адекватной современному уровню западной цивилизации. Государственная система "работала" не на ликвидацию этого разрыва, а на достижение паритета между советской военно-промышленной культурой и западной. И пропаганда в СССР настраивала население жить и работать в условиях противостояния государств в военно-промышленной сфере.
Конечно, в экстравагантности сценарию Рисмена не откажешь. Но в реальности ударной силой "холодной войны" становилась радиобомбардировка сознания советских людей "западными" идеями и фактами.
Но насколько представления американских социологов соответствовали истинной ситуации в СССР в конце 40-х – начале 50-х годов?
Выйдя победителем из Второй мировой войны, страна, потерявшая почти 26,6 миллиона своих граждан [270] , залечивала раны, восстанавливала или заново отстраивала пострадавшие города и деревни, предприятия, электростанции и дороги. В этом масштабном строительстве наряду с "вольными" гражданами трудились и более 2,5 миллиона заключенных и почти 3,8 миллиона пленных немцев.
Но параллельно в стране создавалась атомная и ракетная промышленность, на что были брошены колоссальные средства. Даже после голода, унесшего в засушливом 1946 г. жизни 400 000 человек, страна уже на следующий год увеличила экспорт зерна с 0,4 до 2,4 млн тонн. В минимальной степени финансировались культура (особенно кинематограф – выпускалось не более десятка фильмов в год), образование, здравоохранение, зато в максимальной – производство вооружений. Не было зарубежных кредитов и импортных товаров, выделялся минимум средств на производство продуктов питания, одежды, бытовых товаров. Ветераны вспоминают, что из-за нехватки посуды в больницах случалось использовать консервные банки. Но деньги в военную промышленность поступали без перерыва.
Создание ракет и ядерного оружия требовало развития смежных отраслей промышленности. В то время как советские философы старались доказать, что кибернетика – лженаука, ученые и инженеры разрабатывали быстродействующие электронно-вычислительные машины, необходимые для расчета ядерных реакций и траекторий ракет. Машины серии "БЭСМ" по своим характеристикам ни в чем не уступали американским аналогам. Рождалась мощная современная авиация. В небе над воюющей Кореей пилоты реактивных истребителей МиГ-15 сбивали американские "Сейбры". Но при этом страна не могла вытянуть выпуск автомобилей, тракторов, комбайнов, холодильников, стройматериалов, строительство жилья, чтобы удовлетворить в полной мере запросы людей, предприятий и хозяйств. Поэтому, когда не доставало тракторов, в хозяйствах пахали и сеяли на лошадях, и даже на быках и коровах. Сельскохозяйственные работы легли на плечи женщин и подростков (большая часть мужчин так и не вернулась с войны, а среди вернувшихся большинство были инвалидами). Хозяйства платили непомерные налоги, но крестьянам оставили собственное подворье, с продукции с которого они и жили, и еще умудрялись продавать городу яйца, молоко и овощи.
Власть взращивала элиту – политическую, управленческую, научную, культурную – и хорошо ей платила. При среднемесячной зарплате рабочих и служащих в 500–700 руб. партийные и советские чиновники, старшие офицеры и генералы (так называемая номенклатура) получали 1500–5000 руб.; в вузах и научных институтах профессора и доктора наук получали до 6000 руб. в месяц; известные писатели, композиторы, кинематографисты, чьи произведения формировали образ власти, страны и эпохи, получали в год в виде гонораров до 70 000 руб., что позволяло им иметь благоустроенную квартиру, машину и держать домработницу. Ученые и конструкторы, создавшие атомную бомбу, получили Сталинскую премию (125 000 руб.), дачу с участком, престижный автомобиль "ЗИМ", пожизненное право на бесплатный проезд вместе с членами семьи на всех видах транспорта и другие блага. В такой форме в тоталитарном обществе воплощался принцип "от каждого – по способностям, каждому – по труду". Производственники помнили замечание И. В. Сталина, сделанное после ряда технологических неудач на Южном металлургическом заводе: заинтересуйте людей материально. Заинтересовали (сделал лучше – получи больше, сделал больше – получи больше) – дело пошло. А регулярное снижение цен на товары и продукты Сталин объяснял тем, что при отсутствии конкуренции все равно необходим стимул для роста производительности труда. И этим стимулом сделали снижение цен директивным путем, заставлявшее предприятия использовать резервы и совершенствовать технологии, чтобы не снижать выпуск продукции.
А каковы же были цены при средней зарплате рабочего человека в 500–700 руб.? Водка (пол-литра) – 30 руб., пиво – 22,6 руб., мужские ботинки марки "Скороход" – 150 руб. После того как отменили карточки в 1947 г., товаров стало не хватать, к тому же производители далеко не всегда следили за модой. Но открывались коммерческие магазины, где можно было купить китайский габардиновый плащ "Дружба" за 1800 руб., женские туфли за 1900 руб., нейлоновые чулки за 150 руб. Промышленность, в которой главенствовал военно-промышленный комплекс, тем не менее с 1945 г. начала выпуск бытовых холодильников, с 1947 г. – автомобилей "Москвич" (9000 руб.) и "Победа" (16 000 руб.), с 1950 г. – радиоприемников с проигрывателями для пластинок "Рига Т-51" и телевизоров "КВН".
С едой было плохо, но выручал рынок. А для состоятельных людей в коммерческих магазинах продавалось все лучшее, что выпускала пищевая промышленность: высококачественная колбаса (49 сортов!), ветчина, буженина, сосиски, пельмени, семга, осетрина, крабы, черная и красная икра, сливочное масло, водка, коньяк, вина, сласти. Все это было доступно при зарплате в 2000–5000 руб. в месяц. Подавляющая часть населения довольствовалась малым: это были картошка, капуста, соленые огурцы, каши, селедка, кабачковая икра, недорогие рыбные консервы, немного мяса.
Да, в коммерческих магазинах свободно продавались дорогие товары и продукты, большинству недоступные или доступные в редких случаях. Но демонстрируя товарное и пищевое изобилие, эти магазины, сами того не ведая, вели искусную пропаганду будущего достатка, о котором говорила власть. И эти магазины, и фильмы, подобные "Кубанским казакам", и богато изданная в 1952 г. полумиллионным тиражом книга "О вкусной и здоровой пище", в которой пропагандировалась культура быта, рекламировались разнообразные блюда и продукты, показывали такую жизнь, к которой должны стремиться советские люди (пока что еле сводящие концы с концами). Это был стимул, причем материальный, побуждающий больше учиться, больше работать, больше зарабатывать. Ведь стимул-сказка, завораживающий в книге, доступен – продается в коммерческом магазине. Все эти магазины, фильмы, книги, говоря научным языком, были средством социологической пропаганды, то есть пропаганды предметом, образом жизни.
Другое средство социологической пропаганды – архитектура, дома, сооружаемые в крупных городах, и прежде всего в столице. В Москве середины XX века – это сталинские "высотки" – пять домов-башен, построенных в центре. Они придавали городу величие, создавали образ Москвы как столицы государства, победившего гитлеровскую Германию. В этих домах предоставляли квартиры знаменитым людям: ученым, инженерам, рабочим, художникам, артистам, писателям, генералам.
Но простой народ тоже хотел жить лучше, он устал от ужасов войны, голода, холода и убогих жилищ. И власть не лишала народ этого желания, делая его мечту осязаемой посредством рекламных книг, коммерческих магазинов и ресторанов, величественных высотных зданий, кинофильмов в стиле социальной фантастики.
Гарвардские аналитики эти особенности и контрасты советской жизни начала 50-х годов XX в. знали, видели огромный разрыв в благосостоянии элиты и массы, видели и образцы благ, что демонстрировала власть массе. Но они понимали и то, что атомными бомбардировками советскую власть не сокрушишь. Поэтому стратегия "холодной войны" была сведена к разложению советской системы изнутри, без военной агрессии. Но не было идеи, определяющей методы и технологии борьбы.
Неожиданно помощь пришла со стороны "Народно-трудового союза".
ПРОЕКТ "МОЛЕКУЛЯРНОЙ РЕВОЛЮЦИИ"
"Народно-трудовой союз" и профессор Ильин
В истории борьбы с властью в Советском Союзе была такая организация – "Народно-трудовой союз российских солидаристов" (НТС), которая на границе 40–50-х годов XX столетия подхватила и достойно продолжила "дело Гарварда".
"Народно-трудовой союз" был создан в 1930 г. в результате конфликта поколений внутри русской эмиграции. Молодежь "восстала" против старшего поколения, по их мнению, скомпрометировавшего себя бесславным бегством из Крыма под натиском красных, созданием безликой организации под названием "Русский общевоинский союз" (РОВС), допустившего похищение большевистскими агентами главы РОВСа генерала П. Кутепова и устранение следующего лидера Союза – генерала Е. К. Миллера. Небезызвестная акция ОГПУ под названием "Операция "Трест"", в результате которой белоэмигрантское движение сделало ставку на монархистскую организацию в России (созданную чекистами!), окончательно подорвала авторитет отцов-основателей РОВСа.
Молодые объединились в организацию, которую возглавил В. М. Байдалаков, бывший офицер армии П. Н. Врангеля. В нее вошли те, кто жаждал действий, а не смирения с судьбой, которое демонстрировало старшее поколение эмигрантов. К началу Второй мировой войны НТС уже являл собой разветвленную и деятельную организацию, имеющую свою программу и филиалы в столицах ряда европейских стран.
Согласно своей первой программе, НТС стремился к установлению народно-трудового строя, к превращению России в правовое государство, где основа экономики – рыночное хозяйство, где социальная справедливость основана на принципе солидарности, а в понимании "энтээсовцев" – на взаимной поддержке, взаимосвязанности и соборности. В общем, идея солидаризма, родственная социал-демократизму, противостоящая "тоталитарным учениям классовой или расовой борьбы", должна была объединить всех.
В период становления НТС роль главного идеолога исполнял профессор М. А. Георгиевский (до революции преподавал филологию в Санкт-Петербургском университете). В 1919 г. он эмигрировал в Югославию, вскоре стал популярен в эмигрантских кругах и заработал себе репутацию теоретика борьбы с советским режимом. Когда в 1944 г. Красная армия вошла в Белград, советская контрразведка арестовала Георгиевского и вывезла в СССР. А дальше – допросы, предъявление обвинения и расстрел по решению суда.
Именно Георгиевский включил идею солидаризма в идеологию НТС, особенно настаивая на синтезе философского идеализма и политического национализма. Несомненно, здесь влияние и хомяковской концепции соборности, и политической философии И. А. Ильина (высланный в 1922 г. из России, на чужбине профессор очень сблизился с НТС). Георгиевский умудрился соединить в программе понятие соборности с ильинской "органической демократией", "органической свободой", имевших свое значение, в отличие от понимания свободы на Западе. У Ильина "свобода" – это больше образ, нежели научное понятие, но для "энтээсовской" программы сгодилось. Но еще больше сгодились его идеи из книги "О сопротивлении злу силою" (1925). В ней он отходит от толстовского "непротивления злу насилием". Если Л. Толстой говорил о внутреннем сопротивлении злу, подразумевая под злом монархию и лицемерное придворное высшее общество, то для Ильина зло – советский режим, с которым нужно бороться не столько внутренним сопротивлением, сколько активным действием. Именно агрессивность зла и необходимость для него выливаться во внешние поступки объясняет неизбежность борьбы со злом, т. е. потребность физического пресечения зла. И в этой борьбе нравственный человек вынужден совершать неправедные поступки, в том числе и убивать – крайний случай в силовом одолении зла. Человек берет на себя неправедность и делает это во имя Бога. И тем самым человек совершает праведный поступок, высокое деяние.
Руководители НТС приняли эту философию Ильина как идеологию вооруженной борьбы с большевиками. Правда, ее отвергли многие русские эмигранты, в частности 3. Н. Гиппиус, С. Л. Франк и Н. А. Бердяев. Но тем не менее у большинства "энтээсовцев" эта теория стала популярной, даже несмотря на саркастическое замечание Бердяева о том, что чекист, действующий во имя Божие, опаснее чекиста, действующего во имя Дьявола.
Но больше всего Ильин способствовал сближению НТС с германскими нацистами. Когда Гитлер пришел к власти в Германии, Ильин как истинно русский националист и монархист постарался увидеть в гитлеризме "спасение России от большевизма" [271] .
О близости программ НТС и национал-социалистов говорил на допросах в советской контрразведке и Георгиевский [272] :