Дочь для матери – такая же конкурентка, как и она сама для нее. Мать стареет, теряет привлекательность, дочь взрослеет, набирает красоту и в социальном смысле силу. И если поначалу мать была привлекательна и представлялась своего рода эталоном для девочки (и, соответственно, для самой себя, потому как именно таким образом матери позиционируют себя в отношении дочерей), то с возрастом мать неизбежно теряется на фоне "расцветающего бутона". Самим фактом своего взросления, своей растущей привлекательностью в мужских глазах дочь невольно указывает своей матери на ее увядание, на ее непривлекательность, "второсортность" как женщины. В общем, настоящая архетипическая драма – "Свет мой, зеркальце, скажи…", "Ты прекрасна, спору нет, но …"
Зачастую этот конфликт между матерью и дочерью обретает трагические черты – полное отчуждение, холодность и даже жестокость. К сожалению, нередки и такие случаи, когда дочери уводят у своих матерей их возлюбленных. Разумеется, они сознательно не строят планов мести, но трудно не усмотреть в такой истории дополнительных, скрытых мотивов женского противостояния. Зачастую, впрочем, матери избирают более изощренный способ "борьбы" с дочерью – это всемерная опека, абсолютный контроль, полное и безоговорочное присутствие матери во всех делах дочери и так далее. Снаружи все мило и благолепно. Мать как бы начинает проживать молодую жизнь своей уже вполне взрослой дочери, пользуясь своей властью, авторитетом, влиянием. Иногда такая диспозиция в этом тандеме не менее разрушительна для обеих женщин, чем открытая конфронтация.
...
Мы не можем не отдавать себе отчета в том, что наши отношения с родителями – это целый конгломерат различных эмоций, взаимных ожиданий, подсознательных конфликтов и поведенческих стереотипов. Это сидит у нас в подкорке. И с нашим вступлением во взрослую жизнь эти связи не рвутся, а только перенапрягаются. Причем если в наших отношениях с родителями не все было гладко, то на улучшение теперь рассчитывать не приходится. Прежние проблемы не рассасываются, а только усугубляются. Это, как и любая перестройка, серьезный стресс для психики, который порой начинает ощущаться далеко не сразу, а в течение нескольких лет.
Примечание: "Все по Фрейду!"
В этой книге мне приходится часто поминать Зигмунда Фрейда. Что, впрочем, вполне оправданно, ведь речь идет о мужчинах и женщинах, об их взаимодействии друг с другом. А здесь открытия Фрейда действительно можно считать фундаментальными. Именно основателю психоанализа принадлежит теория "Эдипова комплекса". В последующем он же формализовал и "комплекс Электры". Разумеется, эти феномены нельзя абсолютизировать, но и отрицать существование соответствующих переживаний тоже было бы неправильно.
Судьбы Эдипа и Электры, конечно, никак не связаны с тем, что происходит в наших головах, да и суть этих древнегреческих мифов была совсем иной. Грубо говоря, не об этом в них шла речь. Оба этих "комплекса" – не более чем художественный образ, миф в творческой переработке Зигмунда Фрейда. История Эдипа на самом деле повествует об античных представлениях о всесилии Рока, а вовсе не о скрытых сексуальных желаниях сына в отношении матери. История Электры на самом деле рассказывает нам о тяжести греха матереубийства, но Фрейда это, кажется, абсолютно не интересует. Он выхватывает только часть фабулы из этих трагических историй античности. Ему необходимы диспозиции – мать-отец-сын, мать-отец-дочь, и они в этих мифах действительно обнаруживаются. Причем весьма и весьма… напряженные связи.
Согласно Фрейду, каждый мальчик с самых юных лет мечтает о физической близости с матерью. И кроме того, поскольку он хочет завладеть матерью – своим идеальным "сексуальным объектом", – он должен расчистить себе дорогу, а для этого необходимо убить отца. Так и поступает Эдип – он убивает отца (согласно мифу, правда, он не знал, что убитый им старик – это его отец), а потом женится на матери (правда, согласно мифу, счастливые горожане, избавленные Эдипом от нападок Сфинкса, сами женят его на своей царице). В общем, как бы там ни было, в психоанализе соответствующие желания и стремления получили название "Эдипов комплекс".
По тому же Фрейду, всякая девочка мечтает о сексуальной близости со своим отцом, а поскольку ее мать стоит на пути между ней и ним, то дочь, в добавление ко всему прочему, мечтает об убийстве матери. В мифе об Электре, правда, мать Электры умирает от руки своего сына – Ореста, которого, впрочем, Электра активно поддерживала и даже вдохновляла на это страшное дело. А отца Электры на момент этих событий и вовсе в Микенах, где разворачиваются события, не было, причем давно – он ушел на Троянскую войну. Уехал, так сказать, в длительную командировку. Но Фрейда эти нюансы ничуть не смущают, и он распространяет на всех женщин комплекс той самой Электры: убить мать, стоящую на пути девочки к отцу.
Повторюсь еще раз, что все это надо понимать как игру сил подсознания, а не как сознательные намерения. Таких намерений в сознании сына и дочери нет. Нет их, возможно, и в подсознании. Напротив, есть риск, что Фрейд перестарался здесь с обобщениями, а его последователи – с далеко идущими выводами из этих обобщений. Но и некоторое зерно, конечно, имеется.
...
Поскольку родители – это "знаковые персоны" для нашей психики, подсознательные конфликты, связанные с ними, способны самым негативным образом отразиться на наших отношениях с супругом/супругой. Подчас мы не способны увидеть причинную связь между нашими внутренними комплексами, которые нажиты нами в родительской семье, и тем, как мы выстраиваем свои отношения со своей второй половиной. Но они срабатывают против нашей воли. И у нее – у нашей второй половины, – кстати сказать, точно такая же история… Поэтому если вы слышите: "Ты как моя мать!", "Мне так всегда говорил мой отец!" – не надо этого игнорировать. Ни в коем случае! Это повод немедля озадачиться, разобраться в сути происходящего и прийти своему партнеру на помощь. "Мы – это не его родители. Наши с ним отношения – это не отношения его родителей" – вот что он должен услышать и понять. Да и сами мы должны быть готовы в какой-то момент признать, что стали вдруг видеть в партнере своих родителей и проецировать на наши с ним отношения проблемы из своей родительской семьи.
Родная кровь… вот уже где!
Как мы видим, достаточно сложная система отношений… А теперь займемся математикой. У нас есть супруг, у которого есть мама и папа, а также жена, у которой есть мама и папа. Теперь посчитаем количество "отношений". Родители мужа определенным образом относятся к нему (2 штуки), но и он в свою очередь как-то относится к ним (еще 2 штуки). Та же самая история у жены, то есть плюс еще 4 штуки. Всего – 8 штук. Но это не все. Родители мужа как-то относятся к жене своего сына (2 штуки), впрочем, и она к ним как-то тоже относится (еще 2 штуки). Та же самая ситуация и с родителями жены, то есть добавляем еще 4 штуки. В штуках уже 16… Но и это еще не все!
Муж определенным образом относится к тому, как его родители относятся к его жене (плюс 2 штуки), а также как ее родители относятся к ней (2 штуки). Так же и с женой, которая определенным образом относится к тому, как к ее мужу относятся его и ее родители (4 штуки). К 16 прибавляем 8 и получаем – 24. Но и это не конец! Ведь мужа волнует, как его жена относится к его родителям и к своим родителям (плюс 4 штуки). А жена небезразлична к тому, как ее муж относится к ее родителям и своим родителям (еще 4 штуки). Суммируем – получаем 32!
А теперь еще, ради чисто академического интереса, прибавьте ко всему этому прочих родственников, а также друзей со стороны мужа и жены. То, как муж может ненавидеть подруг своей супруги, а супруга – друзей и прочую "родню" мужа, я думаю, специально объяснять не нужно. И теперь посчитайте систему сил и связей… Вылетите за сотню эмоциональных отношений моментально! И ведь это не просто отношения, там еще и весь набор того скрытого и явного, сознательного и подсознательного, о чем мы с вами говорили выше, когда обсуждали, что такое "персоны" внутри семьи. Причем мы не оговорили еще, что такое "персоны" референтных групп – друзья и подруги (закадычные и не очень), сотрудники и сотрудницы, приятели приятелей и товарищи товарищей. У нас на описание специфики и подноготной таких отношений вся книга бы ушла!
И все это, понимаешь, образует такой "первичный бульон", в котором все варится. А лучше сказать, эти связи и отношения и отношения к отношениям – не бульон даже, а самые настоящие силки, паутина, где за одну только веревочку дерни, и все сразу так напряжется, что мама не горюй! И в довершение всего этого разносола добавьте к нему появление чада – ребятеночка. У которого сразу образуются отношения со всеми (потому что все к нему сразу же как-то относятся – кто-то рад, кто-то не очень, кто-то совсем не рад, кто-то чересчур). А теперь включаем в эту картографию родителей, каждый из которых по–своему реагирует на определенное отношение всех этих "заинтересованных лиц" к их ребенку и еще на отношение этого ребенка ко всем этим "лицам". Сумасшедший дом!
И после того как вся эта алгебра заканчивается, начинается тригонометрия…
Приводим один "клинический случай". Подчеркиваю – один. Вариантов множество, и данный – не из числа критичных.
Муж жену свою любит. Но тесть (отец этой жены, соответственно) не любит зятя, потому как считает его безответственным и потому для его любимой дочери неподходящим. При этом мать жены довольна – наконец сплавила из дома дочку, и потому ее мужа начинает всячески обихаживать, что ее мужу (отцу жены) совершенно не нравится, в результате чего по голове получает, понятное дело, зять. А дочь довольна, что папа такой строгий, но виду не показывает, а вот поведение своей матери она вынести не может, потому как чувствует, что что-то тут не так. Сам муж хочет в доверие к отцу своей молодой жены втереться – к тестю то бишь, потому как есть зачем. И расстраивается, что тот как-то слишком "холоден" (при том что на самом деле тесть жарок и гневлив, но из последних сил сдерживается). А вот как принимать поведение матери своей жены (то есть поведение своей тещи), зять не знает и вообще не знает – "что бы это могло значить?" От всего этого молодой муж начинает нервничать и предъявлять своей жене…
Но у его молодой жены, надо принять во внимание, в этот момент своя история. Свекровь совершенно не рада появлению этой молодой особы в жизни ее разлюбимого сына. Мы тут, понимаешь, растили, кормили, поили, воспитывали, а у нас, добрые люди, помилосердствуйте, прямо из-под носа да и увели. Причем – как?! С гонором, без благодарности и без счастья на лице, что такое счастье выпало. В общем, уже вендетта идет полным ходом. А вот свекор молодую красавицу уже полюбил и думает, что его сыну слишком повезло – "и с чего это моему оболтусу такое счастье". И он давай за молодой женой сына ухаживать, от чего его жена (мать новоиспеченного мужа) входит в раж и готова поубивать усех. Ко всему прочему, теща со свекровью не сговариваются, а свекор, напротив, сговаривается или тоже не сговаривается с тестем. В этой части и вовсе сложная многоактовая пьеса, где одни недовольны другими, что те не так воспитали, эти не так отреагировали, эти не хотят то сделать, а те не могут это. В общем, вся эта катаклизма падает на голову жены, к которой только что подошел муж с претензией…
Запал, чирк, порох. Взрыв.
Если молодые в связи со всем этим безобразием не убьют друг друга сейчас, то это случится чуть позже. Потому что родители своего "тихого, мирного, заботливого" участия в жизни молодых не уймут с течением времени, но все это превратят в такую – постепенно меняющуюся желеобразную и малоприспособленную для жизни среду обитания молодой семьи.
Примечание: "Родителей тоже можно понять!"
Понимаю, что это трудно сделать, но родителей молодоженов и уже даже немолодоженов тоже понять можно. И было бы, кстати сказать, очень даже неплохо это сделать. Всем полегчает – гарантирую!
Когда мы с вами вырастаем из детского возраста и становимся уже вполне себе самостоятельными товарищами, родительская роль наших пап и мам претерпевает серьезнейший кризис. Родитель начинает занимать в жизни своего 16–18–летнего ребенка все меньше и меньше места, потому как та заполняется теперь другими персонажами, а в его собственной – родительской – жизни, напротив, образуется самая настоящая брешь. А брак ребенка – это и вовсе финальная фаза, когда изначальная брешь становится полноценной дырой.
Казалось бы, родители должны только радоваться тому, что их дети выросли, стали самостоятельными и не требуют теперь того внимания и той заботы, которая раньше так тяготила молодых пап и мам. "Наконец-то появится время и на себя!" – должны были бы вроде как воскликнуть они. Но кричат немногие. Почему?
Потому что это кризис жизненного стереотипа. А следовательно, надо меняться, осваивать новую для себя жизнь – где другие хлопоты и другие заботы. Но привычное всегда приятнее. И если ты привык, надо и не надо, кричать вдогонку своему сыну–шалопаю: "Одень шапку!" – а теперь тебе кричать это некому, то, разумеется, ты испытываешь серьезный внутренний дискомфорт.
И тут возникает надсадное подсознательное желание вернуться в жизнь своего дитятки и навести там идеальный порядок. Причем последнее – не самоцель. Главное – вернуться, а для этого нужен только повод. И этот повод легко найти в лице того, кто у нас является второй половиной ребенка, ну и, соответственно, причиной беспорядка.
Кстати, тут нелишне отметить, что супруг/супруга ребенка в такой ситуации, по крайней мере подсознательно, рассматривается родителем как зловредный враг–разлучник. Ведь формально именно он разрушил родительский мировой порядок, ворвался в их жизнь и лишил самого дорогого – "кровинушки нашей". Причем тут уже не важно – хорош он или плох, этот разлучник, и невдомек родителю, что не этот, так другой бы был. Это все в пользу бедных… Формально – он причина страданий, а потому ему, как правило, и достается на орехи.
Плюс к этому тут еще одна неприятность – проблемы собственного брака родителей. Раньше вроде бы их брак держался на их родительской роли – мама и папа воспитывают ребенка, у них есть общее дело, поэтому они вместе. У них было их гнездо, там был выводок, и все было логично. Один был наседкой, другой – летал за съестным. В общем, были заняты делом, ощущали себя родителями, и это их сплачивало.
А теперь, когда дети подросли, факт их наличия перестал цементировать родительскую семью, и если настоящей общности между супругами не было, то силы взаимного отталкивания начинают постепенно превалировать над силами взаимного притяжения. Мы из системы, где действуют центробежные силы, попадаем в систему, где господствуют центростремительные. Катастрофа!
А кто виноват? Прячьтесь, вторые половины!
Так что, в общем, родителей наших вторых половин понять можно, хотя, конечно, вряд ли стоит ожидать, что они нас как-то уж очень поймут. Не поубивают – и на том, как говорится, спасибо.
Возможно, что даже найдется какой-нибудь доктор, который объяснит им, "съезжающим с катушек", что, когда "гнездо пустеет", надо не расслабляться, а, напротив, брать себя в руки, останавливать себя в желании "построить" семью молодых за них, своими руками, и искать себя в новой жизни. Необходимо ощутить себя в новой роли – не родительской, а какой-то другой. Какой именно – это каждый должен решить для себя сам.
Супругам вообще имеет смысл так ставить этот вопрос еще заранее: "Что нас связывает друг с другом, кроме наших детей?" И задавать его не с целью вызвать у себя глубокое и непроходящее чувство отчаяния, а с тем чтобы найти это "что-то" еще до того, как дети оперятся окончательно и покинут гнездо. И тогда уже вместе, засучив рукава, начать эту новую жизнь делать. Это было бы очень правильным, серьезным и ответственным решением!
Это когда-нибудь кончится…
Семейная история в этом обрамлении – родители, родственники, друзья, знакомые – продолжается как полеты на американских горках. "Ты не защитил меня от своей мамы!" – стенает жена. "Я не могу больше терпеть твою мать! – сокрушается он и продолжает: – Ох уж мне эти твои подруги, я бы их на фонарных столбах поразвешивал! Советчицы, чтоб их…" Ну и та ему, разумеется: "Я про твоих дружков молчу – все сплошь бабники, алкаши и тунеядцы! Могу себе представить, чем вы там занимаетесь! Воинское братство!" И хорошо еще, если наши супруги способны на эти темы высказываться, а то ведь обычно все молча – перемалывая, перетирая, переживая – внутри самих себя. А потом вдруг выдают на–гора: "Все! Баста! Развод и девичья фамилия!" Удивительно? Нисколько.
Есть ли выход из этой пикантной ситуации? Есть. Прежде всего нужно отодвинуть всю эту "остальную" семью в сторону и понять, что есть вы двое, а вокруг вас есть ваша "большая" семья. Вы – главное, первоочередное. Что бы там ни происходило у родителей в головах – вы пара, вы двое, вы выбрали быть вместе, и не просто быть, а быть счастливыми. В общем, это то действие, которое должно быть совершено первым. А после… вы должны поговорить.
Да, доктор занудно, неустанно и мучительно повторяет эту приевшуюся всем фразу: "Вы должны об этом говорить". Вопрос в том только, о чем именно и как конкретно. Можно бесконечно излагать свои претензии друг другу, можно срываться и срывать голос. Можно вытрясать друг из друга последний дух и наслаждаться кратким мигом победы, когда кажется, что твои аргументы неопровержимы, как та самая "окончательная бумажка, броня!" Все это можно делать. Но это называется не говорить – а спускать пар или испускать пар (хотя в таких случаях лучше прямо подать на развод, оберегая таким образом свои и чужие нервы). В общем, можно делать и говорить все что угодно, только это не тот диалог, к которому я призывал и призываю супругов. Так о чем же и как говорить?