– Ну и правильно, – сказал Коростелев. – Это называется – справедливая критика.
– Разве можно допустить, – возразила мама, – чтобы ребенок критиковал взрослых? Если дети примутся нас критиковать – как мы их будем воспитывать? Ребенок должен уважать взрослых.
– Да за что ему, помилуй, уважать этого олуха! – сказал Коростелев.
– Обязан уважать. У него даже мысль не должна возникнуть, что взрослый может быть олухом. Пусть сначала дорастет до этого самого Петра Ильича, а потом уж его критикует.
– По-моему, – сказал Коростелев, – он давно умственно перерос Петра Ильича. И ни по какой педагогике нельзя взыскивать с парня за то, что он дурака назвал дураком".
Валентина. Если в речи Сережиной мамы слова типа "дурак" никогда не проскальзывали, то я ее понимаю: неприятно слышать подобное от собственного ребенка да еще в адрес знакомого взрослого. Но в моем общении с собственным сыном подобные слова, к сожалению, возникают, поэтому закономерно, что он также может их употребить в разговоре с другими взрослыми, также ответить "дурак". Ругать его за это будет неправильным, ведь мы сами часто подаем детям дурной пример для подражания, допуская в своей речи подобные слова!
Мои родители никогда не произносили в разговоре со мной подобных слов, поэтому, думаю, они могли бы меня отругать за подобное высказывание и были при этом правы. Кроме того, дети часто не разделяют обращения к взрослым и к сверстникам. Мальчик сказал "дурак" так же, как сказал бы это другу, ровеснику.
На месте Сережиной мамы надо было просто сказать ребенку: "Нельзя разговаривать со взрослыми так же, как ты говоришь с ровесниками!", после чего повернуться и уйти. Я бы не стала ругать сына в присутствии этого мужчины, да и дома не стала ругать.
В целом я разделяю мнение отчима Сережи. Мальчик ответил в общем-то правильно, ведь мужик именно намеренно обидел его, обманул его. Вот если бы, например, он случайно уронил конфету в лужу, то сказать ему "дурак" было бы однозначно недопустимо.
Наталья. Будучи согласна с ребенком, промолчала бы в присутствии дяди Пети, но дома обязательно поговорила бы с ребенком, чтобы у него не возникло ощущения обмана не только со стороны постороннего взрослого, но еще и со стороны родителей. В детстве я сама надолго запоминала подобные обиды. Не одернула бы за "дурака" хотя бы потому, что сама не вполне дипломатична, могу позволить себе подобные выражения. Так что, оценивая подобные ситуации, следует задуматься прежде всего о том, кого ребенок копирует таким образом, от кого он научился грубым словам.
И еще я подумала о том, что люди послевоенных лет (когда была написана повесть В. Пановой) отличались от нас особым отношением к тому, как должны вести себя дети: требовалось безоговорочно уважать старших, подчиняться. (Вспоминаю здесь отчасти и свою маму.) Так что маму Сережи можно понять.
Сыну я бы объяснила, что не все, что мы думаем, вообще можно высказывать вслух. Предложила бы ребенку поставить себя на место оскорбленного им дяденьки. Сослалась бы на авторитет отца: "Наш папа так поступает? Нет!" А вообще считаю, что ребенок может критиковать взрослых, потому что он – такая же личность и имеет право выражать собственное мнение.
Даже не известно еще, кто лучше – взрослые, совершающие подобные поступки, или дети, которые их ругают. Кроме того, нормальный человек, слыша от ребенка "дурак" и т. п., должен делать скидку на возраст и не оценивать детскую речь так же строго, как речь взрослого.
Ирина. Я, конечно, на стороне отчима. Считаю, что мама была слишком строга к сыну. Перестать разговаривать с ребенком – слишком жестоко, просто недопустимо.
Конечно, ребенка нельзя поощрять за такие вещи, но и ругать за них тоже неправильно! На ее месте я бы поступила иначе: при дяде Пете слегка пожурила мальчика ("Сережа, так нельзя говорить со взрослыми!"), сама извинилась бы за своего ребенка, а потом просто замяла бы этот неприятный эпизод, не стала акцентировать на нем внимание. Ведь если начать разбирать эту ситуацию вместе с ребенком, то получится, что его надо похвалить за "дурака", но так как это невозможно, лучше просто не заострять на этом внимание как на единичном случае, не мучать мальчика, не заставлять "Проси прощения!".
В детстве меня саму один раз очень возмутило, что взрослые могут говорить вслух одно, а про себя думать совсем другое. У моей мамы была подруга детства, которую недолюбливали все их общие знакомые, хотя дружили очень давно, вместе ходили в турпоходы. Когда мне было лет 7–8, я услышала, как мои родители между собой назвали ее "дурой", а потом спокойно пошли с ней в поход и нормально общались. Меня это удивило, и именно тогда мои родители объяснили, что не все говорят людям в глаза, что мнение о человеке может расходиться с внешним отношением к нему.
Оксана. Если бы мой ребенок так сделал, я сказала бы ему: "Прекрати немедленно!", а дома, наедине, сказала: "Дядя не прав, но не надо опускаться до его уровня! Это ничего не даст. Лучше промолчи". У нас дома тоже возникают подобные ситуации (например, в поведении бабушки).
Проблема заключается в том, что мы, взрослые, часто лицемерим. Поэтому правда на стороне отчима. Но открыто демонстрировать негативное отношение, ругаться, оскорблять – это все-таки распущенность, невоспитанность. Кроме того, далеко не каждый ребенок вообще скажет "дурак" постороннему взрослому в лицо. Мой ребенок бы, например, заплакал, если бы его так обманули. А вот я сама была такой, как Сережа.
Вспоминаю аналогичный пример из своего детства. На улице незнакомая женщина обозвала мою маму "жирной свиньей", а я ей на это ответила: "А ты старая дура!" И еще, кажется, даже добавила: "Чтоб ты сдохла!" Но мама сказала мне: "Никогда не вмешивайся во взрослые дела!"
Екатерина. Сережа действительно "перерос" дядю Петю! Я полностью согласна с этой точкой зрения. Однако мое поведение в подобной ситуации во многом зависело бы от отношений с таким "дядей Петей". Если бы это был, например, наш сосед, то я бы постаралась его просто выпроводить, а с ребенком поговорить наедине ("Ты прав, но "дураком" взрослых называть не надо – это грубо" и т. п.). Если так поступил наш знакомый, друг семьи, постаралась бы обратить всю ситуацию в шутку. Но в любом случае не стала бы ругать ребенка в присутствии взрослого.
Может ли ребенок грубо критиковать взрослого? Думаю, что в подобной ситуации и незнакомого взрослого все-таки может – тут нет разницы в возрасте, слишком уж однозначно неблаговидный поступок!
Елена. Ситуация неоднозначная: и Сережина мама, и его отчим оба в чем-то правы. С одной стороны, надо научить ребенка вежливо разговаривать со взрослыми, но ведь и дяде Пете можно было корректно (но не в присутствии сына!) указать на неправильное поведение. Мальчику я бы просто сказала: "Сережа, так не говорят со взрослыми!", но ругать бы не стала.
Думаю, что ребенок, конечно, может иметь свое мнение о поведении взрослых людей, но не должен произносить его вслух. Иначе все устои полетят и воспитывать детей станет действительно сложно!
Резюме
В целом наши эксперты разделяют позицию Сережиного отчима, однако ограничивают ее рамками этикетного общения: грубость недопустима, тем более – в адрес взрослого человека. Лишь одна Елена нашла в речевом поведении мамы рациональное зерно и согласилась с тем, что ребенок не должен выражать вслух свое отрицательное отношение ко взрослым. Только Екатерина и Наталья признали возможность прямой детской критики в ситуации, когда действия, высказывания взрослого имеют однозначно отрицательный характер – явно оскорбляют, особенно обижают, свидетельствуют о непорядочности, крайней невоспитанности и т. п.
Показательно, что Валентина и Наталья отметили в анализируемой ситуации момент подражания ребенка речи близких людей, родителей, признались в несовершенстве собственного речевого поведения с точки зрения вежливости, корректности.
Как видим, ни одна из мам не стала бы ругать своего ребенка в подобной ситуации, однако описание дальнейших родительских действий в отношении детской грубости было различным. Так, Валентина, Ирина и Елена предпочли бы просто замять неприятный разговор, Оксана и Наталья обязательно поговорили бы с ребенком наедине, разъяснив ситуацию, действия Екатерины были бы различны в зависимости от степени близости к ее семье оскорбленного взрослого. Последняя позиция представляется особенно интересной и неоднозначной.
VII. Не хочу лечиться!
У героя рассказа Бориса Минаева "Зубная боль", мальчугана лет 7–8, разболелся зуб – и мама поспешила с ним к стоматологу…
"– Так! – разозлилась [врач] и закричала, повернувшись к двери: "Мамаша! Войдите!"
Тут же в кабинет влетела мама.
– Что случилось? – испуганно спросила она.
– Я не могу тратить столько времени на вашего мальчика! – звонко произнесла врачиха, приняв величественную позу. – Или он сейчас же откроет рот, или я отправляю вас на наркоз!
Мама подошла ко мне.
– Послушай, – тихо прошептала она, – чего ты хочешь? Ты хочешь, чтобы я сошла в могилу?
Я медленно, не открывая рта, покачал головой.
– А если бы ты был партизаном? – спросила мама. – Что же, ты бы сразу во всем признался, не выдержав пыток?
Но я снова отрицательно покачал головой, начисто отвергая такие нелепые предположения.
– Хорошо, – угрожающе сказала она. – Сейчас мы уйдем отсюда. И пойдем в милицию оформлять документы. Такой сын мне не нужен.
Я заплакал. Страх перед оформлением неведомых документов оказался сильнее страха перед врачихой и бормашиной. Сложившись вместе, оба этих страха вызвали теплую волну слез, она шла из горла, с равномерными истошными всхлипами.
– Ну вы уж совсем, мамаша, – недовольно сказала врачиха. – Так тоже нельзя… Ты чего расхныкался? Скажи, чего хочешь, мамка тебе то и купит. <…>
– ХОЧУ ЗАЙЦА!..
– Хорошо, – сказала мама. – Я куплю его тебе сегодня.
И быстро вышла.
…Мне быстро вынули зуб.
Мы зашли в большой универмаг, и мама, вытряхнув из кошелька почти все деньги, купила мягкого большого зайца с черными блестящими пуговками глаз и нежно-розовыми атласными вкладышами в серых мохнатых ушах…"
Валентина. На мой взгляд, поведение героев в данной ситуации абсолютно нормально. Как мама, я бы повела себя так же.
Наталья. Самая неправильная позиция мамы здесь – это высказывание "Такой сын мне не нужен!". В детском сознании не должно формироваться ощущение условной любви: то есть если я хорошо делаю, меня любят, если не так – то я недостоин любви… Что же получается? Для того, чтобы тебя любили, надо стараться?
Ирина. Здесь мама явно не нашла действенных способов влияния на ребенка. "Ты хочешь, чтобы я сошла в могилу?" – это ребенку не совсем понятно и слишком нереально. "Про партизан" – слишком абстрактно, "книжно", плохо соотносится с реальной ситуацией. Отказ от сына в милиции – слишком, несоизмеримо жестоко.
Врач же хорошо изучила способы воздействия на ребенка, и ее метод оказался самым удачным. Действительно, запуганному, заплаканному ребенку лучше пообещать что-то хорошее. Но в будущем нельзя допускать, чтобы ребенок этим злоупотреблял.
Надо побеседовать на эту тему и постараться, чтобы ребенок понял необходимость лечения зубов и добровольно пошел на эту процедуру. Например: "Я знаю, что это больно и неприятно. Но ты ведь большой, ты сможешь немного потерпеть. Ведь если это не сделать сейчас, то завтра будет еще больнее (еще хуже, понадобится операция и т. д.)".
Оксана. Когда мы с моим ребенком приходим к зубному врачу и начинается хныканье, то я всегда говорю: "Я тоже боюсь лечить зубы, но ужасный запах изо рта – это катастрофа! Ты пойми меня – я не желаю тебе зла. Если хочешь, мы уйдем, но каждые съеденные конфета, орех, печенье, сыр и т. д. принесут боль, а чтобы уснуть, ты будешь пить горький анальгин.
В данной ситуации ("дашь – на дашь") трудно сказать что-то и тем более дать оценку. Мне не жаль денег на игрушки и конфеты, но хорошо ли приучать ребенка к такого рода поощрениям? За то, чтобы что-то получить, надо пострадать. Причем получить материальное, и не потому, что ты боролся с болезнью, скорбью, обидой, а потому, что ты упрямился и боялся. А твоя мама распиналась перед тобой под давлением врача.
Екатерина. Прошу прощения, но здесь врач (как и мама в первой ситуации) – тоже дура, причем пользующаяся тем, что ее помощь необходима. Угрозы и шантаж не те методы, которыми нужно пользоваться матери. На месте мамы я подготовила бы ребенка к встрече с врачом, объяснила бы необходимость лечения и возможные последствия при отказе от него. А если бы врач пригласила меня в кабинет и предъявила претензии к моему ребенку в форме, представленной в данном фрагменте, я бы или обратилась к другому врачу, или направила бы все свои силы на разговор с ребенком (без шантажа и угроз). Скандалить не стала бы.
Елена. У ребенка очень сильный, панический страх перед процессом лечения. Отказ от лечения – просто следствие проявления инстинкта самосохранения, который здесь обострен, так как мать выражает испуг, вместо того, чтобы быть спокойной самой и успокоить сына, объяснить ему, что страшного в лечении ничего нет. Мать неумно поступает, угрожая: "Ты хочешь, чтобы я сошла в могилу?" Так нельзя добиться послушания, можно только усугубить ситуацию.
Здесь нужны слова ободрения, поощрения, ласки. Ничего этого в данной ситуации от мамы не исходит, видим только, что она сама испугана, не владеет собой, угрожает, говорит абсурдные вещи. То есть мама тут ведет себя ничем не лучше, а даже хуже своего ребенка.
Спасает положение врач. Ребенок получает надежду, забывает о гнетущей обстановке, о боли, перед ним летает на крыльях мечта, он успокаивается. Мама потом тоже молодец: сдержала свое слово, не обманула надежды своего ребенка. Так и нужно поступать и именно в таких трудных ситуациях. В дальнейшем это способствует эмоциональному сближению родителей и детей, развитию доверительных отношений, что облегчит сложный переход из детства в юность и взрослую жизнь.
Резюме
Валентина дала максимально краткую оценку ситуации, ограничившись выражением понимания поведения всех ее участников и согласия с тактикой речевого воздействия мамы мальчика. Оксана уклонилась от прямой оценки ее речевого поведения, Ирина и Елена – явно осудили, Наталья сконцентрировалась на оценке наиболее задевшего ее высказывания, а Екатерина направила острие критики на врача.
При этом отвечающие (если писали об этом) были единодушны в выборе средств речевого воздействия на ребенка в подобной ситуации: предварительная подробная воспитательная беседа разъяснительно-убеждающего характера. Речевое поведение "больного" не получило никаких комментариев и оценок, за исключением краткой оценки состояния – "испуганный", "заплаканный" (Ирина, Елена).
Тексты с заданиями для занятий с детьми
Методический комментарий
* * *
Мама на кухне готовит обед, пятилетняя дочка в комнате смотрит мультфильмы. Неожиданно девочка прибегает в кухню в смятении и сбивчиво, со слезами в голосе заявляет: "Мамочка, мамочка! Я больше никогда не буду ссориться с тобой, говорить плохие слова!.. Никогда… Мне так стыдно… и еще… я боюсь…"
Встревоженная мама пытается понять, в чем дело: "Что случилось?! Почему тебе стыдно? Чего ты испугалась?" – "Я не знаю… просто… ну… понимаешь… я смотрела сказку про мамонтенка, который потерял свою маму и долго не мог ее найти… и… понимаешь, я подумала… подумала, что вдруг и я у тебя тоже однажды потеряюсь…"
* * *
Разговор супружеской пары в столовой Дома отдыха:
– Слушай, Лен, зачем ты берешь этот хлеб? Выброси – он же черствый! В обед новый положат!
– Не могу… Надо доесть. Совсем маленький кусочек остался!
– ???
– Понимаешь… Как тебе объяснить… Ты, конечно, будешь смеяться… но когда я была маленькая, мне читали сказку про девочку, которая наступила на хлеб, – знаешь, наверное?
– Ну, что-то подобное вспоминается…
– Так вот. За это ее очень жестоко заколдовали: опустили в подземелье, поставили на этот хлеб и заковали в цепи. Я до сих пор это помню, представляешь!
– Да-а-а уж. Ну ты даешь!
– Ага. Особенно запомнилось, что по девочкиному лицу ползали отвратительные насекомые, а она совсем не могла пошевелиться… Я потом много думала об этом, и вот теперь, видишь, хлеб вот до сих пор не могу так просто взять и выбросить…
Эти невыдуманные примеры наглядно доказывают, что все когда-либо, и особенно в раннем возрасте, увиденное, услышанное, прочитанное меняет наше сознание. Неуловимо, незаметно, непостижимо, иногда на непродолжительный момент, но меняет…
Во все времена детям рассказывали поучительные истории – длинные и короткие, смешные и печальные, вымышленные и реальные. Сказки и рассказы, былички и потешки, стихи и песни с самого раннего возраста формировали у человека общие представления о добре и зле, доблести и трусости, правде и лжи, порядочности и предательстве. С древнейших времен тексты этической направленности помогали взрослым в доступной, интересной, запоминающейся форме ответить на многие детские вопросы, не прибегая при этом к абстрактному морализаторству, нудным нравоучениям о том, "что такое хорошо и что такое плохо", как нужно общаться с людьми и как поступать в самых различных жизненных ситуациях.
Детская литература XIX–XX веков располагает огромными возможностями для решения не только обучающих задач, но и задач воспитания, коррекции речевого поведения, снятия психологических стрессов, совершенствования навыков эффективного речевого взаимодействия. Кинематограф, мультипликация, магнитофонная запись, а сейчас – и мультимедиа существенно расширяют и увеличивают эти возможности.
Каким образом, например, раскрыть дошкольнику очень сложную, даже для взрослых, проблему: как следует относиться к тем, кто не похож на тебя – к больным, обездоленным и просто странным людям? Общеизвестно, что уже дети младшего возраста жестоко и обидно высмеивают "не таких, как все", издеваются, оскорбляют, не принимают в игру. Здесь важно не просто доходчиво объяснить ребенку, но заставить поверить, что "под уродливой внешностью может скрываться доброе сердце". А именно так заканчивается известная сказка Энн Хогарт о том, как ослик Мафии встретился с ужасным пауком и что из этого вышло. Известны случаи, когда самые впечатлительные дети плакали после прослушивания этой печальной истории.
Однако если ребенок даже просто задумается над смыслом сказки, запомнит яркий образ, пофантазирует, как бы он поступил на месте того или иного персонажа, – значит, сказка будет прочитана или прослушана не зря.