Громадное число переселенцев-малороссиян доставила также и заднепровская Украина, бывшая тогда под властью Польши; некоторая часть их селилась в запорожских деревнях, другая – в малороссийских, третья – в помещичьих. В недавно изданных материалах для истории Запорожья А. А. Андреевского мы находим целую серию документов, служащих в разъяснении этого дела. Нынешний Елисаветградский уезд Херсонской губернии с раннего времени стал заселяться выходцами из Польши, отчасти Гетманщины и Запорожья. На самой границе с Польшей, при впадении реки Тарговицы в Синюху, был основан Архангельский городок (ныне Новоархангельск), население которого возрастало, главным образом, от прилива малороссийских выходцев из Польши. Киевскому полковнику Танскому велено было возобновить и заселить села, лежавшие по русской стороне Синюхи и разрушенные татарами во время турецкой войны; в Цыбулев назначен был атаманом и осадчим казак Миргородского полка Леонтий Сагайдачный, а в Архангельск – тамошний пасечник Степан Таран; первый удачно повел свое дело и поселил у себя более 300 дворов (выходцев из Польши); второй же жил в лесу и никаких стараний к исполнению возложенного на него поручения не прилагал и потому был заменен казаком Миргородского полка Давидом Миргородским. Новый город, благодаря своему окраинному положению, испытывал (в особенности на первых порах) большие опасности; ближайшее селение Цыбулев находилось от него на расстоянии 70 верст; поляки сделали нападение на этот городок и взяли в плен нескольких жителей. Осадчий Звенигородский был схвачен на польской территории и казнен; такое же нападение было сделано и на село Давидовку. Для ограждения новых поселенцев правительство распорядилось устроить здесь укрепления и поставить караулы; это дело поручено было миргородскому полковнику Капнисту; в 1744 году в этой местности было уже поселено 13 слобод и в них 357 казацких и 563 посполитских двора; здесь, как и в других местах, важным двигателем колонизации были льготы, предоставляемые новым поселенцам. Под защитой укреплений и караулов дело заселения этого пограничья пошло очень успешно: в 1752 году там жило более 4 тысяч дворов малороссиян (старинных поселенцев и выходцев из Малороссии, слободских полков, Запорожья и Польши).
Таково было начало переселенческого движения из Заднепровья. В царствование императрицы Екатерины II оно продолжалось по-прежнему. Лица, стоявшие во главе колонизации (Каховский, Синельников), очень ценили этих заднепровских выходцев и даже посылали тайно своих комиссаров для вербовки населения в Новороссию. "Из Польши, – писал Каховский, – собирается поселян к нам много. Я послал отсюда внушить им, чтоб выбирались не торопясь и забирали бы с собою не только все свое имущество, но и дома. Если Всевышний поможет, то уповаю, что в донесениях моих о выходцах будут цифры не десятичные, но тысячные. Да поможет только Бог добраться в ту сторону". В другом письме тот же Каховский говорит: "Посылаемые мною в Польшу (т. е. Киевскую и Подольскую губернии) для вызова поселян доносят, да и ушедшие из-под стражи польские поселяне утверждают, что генеральные комиссары и губернаторы (приказчики) в имениях владельцев, а присовокупясь к ним, и арендаторы имений строго принялись присечь выход желающих прийти к нам на поселение. Они перехватывают идущих и, ограбив их имущества, что ограбить можно, возвращают семейства на прежние их жилища, хозяев же садят в тюрьмы и поступают с ними сурово. Дерзость сия… опечаливает меня крайнейше и чувствительнейше, поелику препятствует к скорому исполнению… заселить сей прекрасный и полезный край". Для избежания этих препятствий Каховский советовал устроить подвижный кордон. В Новороссийском крае чувствовался сильный недостаток в женском населении; поэтому сюда вербовали и девиц; одному еврею-вербовщику платилось по пять рублей за всякую девицу; офицеров награждали чинами (кто наберет на свой счет 80 душ, тому давали чин поручика; для удобства устраивали слободы у самой границы, чтобы легче было переводить сюда жителей Заднепровья). Правитель Екатеринославского наместничества Синельников сам говорил, что он возбудил в малороссийском населении польских губерний стремление к переселению в Новороссийский край.
Что касается великорусских колонистов, то это были казенные и экономические крестьяне, однодворцы, казаки, отставные солдаты, матросы, дьячки и раскольники. Из Ярославской, Костромской, Владимирской губерний вызывались казенные крестьяне, знающие какое-либо мастерство; так было в 1795 году, когда Зубов принимал всяческие меры для заселения созданной им Вознесенской губернии; в начале XIX века государственные слободы были уже довольно многочисленны и очень многолюдны. В 1814 году в Мелитопольской провинции Таврической губернии было, по вычислению профессора Дюгурова, 13 государственных деревень с 21 147 душами мужского пола, т. е. в среднем приходилось по 1 626 душ мужского пола на каждую.
Значительная часть государственных слобод была населена так называемыми однодворцами, известными с давнего времени в украинских великорусских губерниях и составлявшими там особый разряд служилых людей; таково, например, происхождение слобод Богдановки и Терновки в Екатеринославской губернии. Отставным матросам и солдатам Каховский предполагал отвести земли по обоим берегам реки Буга до самого Николаева. Заштатных дьячков Потемкин проектировал селить в Новороссии, потому что они, по его мнению, могли быть в одно и то же время и земледельцами, и военными ландмилиционерами. По указу 1781 году велено было в Новороссию переселить до 20 тысяч экономических крестьян и выбрать из среды их до 24 тысяч добровольных переселенцев. Но едва ли не первое место между великорусскими переселенцами занимали раскольники. Они начали селиться в Новороссии еще в царствование Анны Иоанновны (и даже раньше) в Херсонской губернии возле нынешних Ананьева и Новомиргорода. Здесь ими были основаны Цыбулев и Бешка (ныне Александрия) но число их было невелико. Гораздо больше явилось их в пятидесятых годах XVIII века, когда само правительство манифестами вызывало их из Польши и Молдавии. Им отведены были земли в крепости Святой Елисаветы (ныне Елисаветград) и ее окрестностях, где они основали целый ряд сел (Клинцы и другие); селения их были многолюдны и отличались зажиточностью; Потемкин также старался о переселении раскольников в Новороссию. В 1785 и 1786 годах явилась весьма значительная часть их и поселилась в Днепровском уезде Таврической губернии на реке Белозерке. Знаменским раскольникам, предполагавшим переселяться на реку Белозерку, решено было давать по 50 рублей на двор, состоявший из четырех человек, и пяти летнюю льготу от податей. В указе императрицы о раскольниках сказано следующее: "для поселения старообрядцев назначить места, лежащие между Днепром и Перекопом, с тем что они будут получать попов своих от архиерея Таврической области определенного, дозволяя всем им отправлять служение по старопечатным книгам. А дабы рассеянных вне границы империи нашей старообрядцев вызвать в Россию, можете публиковать сии свободы, им дозволенные"; лицам, вызывавшим раскольников, выдавалось известное вознаграждение. И этот указ не остался без результатов: в 1795 году из Порты Оттоманской вышло и поселилось в Очаковской области 6524 души старообрядцев. Кроме старообрядцев, мы находим в Новороссии еще и духоборцев; они были поселены по реке Молочной на основании манифеста императора Александра I 1802 года; им было отведено в полную собственность значительное количество земли, а, кроме того, за ничтожную плату предоставлены в аренду участки ногайских земель и дана пятилетняя льгота от податей; неудивительно, что духоборческие селения отличались зажиточностью; у них существовала общественная обработка земли с равным разделом продуктов. В 1814 году духоборческих селений в Мелитопольском уезде Таврической губернии было восемь с 1155 душами мужского пола, т. е. в среднем по 144 души мужского пола на каждое; следовательно, они не были особенно многолюдны. Духоборцы на реке Молочной нашли себе тихое пристанище после тех испытаний, которые им пришлось вытерпеть раньше; одни из них побывали на работах в ссылке в крепости Динамюнде, а другие в Екатеринбурге и были возвращены оттуда только в 1801 году по милостивому указу императора Александра I. В двадцатых годах XIX века переселились в Новороссию молокане (из Тамбовской и Астраханской губерний) и основали здесь несколько селений, которые также отличались зажиточностью, благодаря, главным образом, единодушию, господствовавшему между населением. В тридцатых годах текущего столетия всех раскольников в Новороссийском крае было около 36 тысяч обоего пола.
Особую и чрезвычайно многочисленную группу среди колонистов составляли беглые, принадлежавшие и к великорусской, и к малорусской народности. Беглых принимали не одни помещики: они находили себе приют и в казенных селениях. Чтобы скорее заселить Новороссийский край, правительство, можно сказать, санкционировало здесь право убежища (droit dasile). Об этом свидетельствует, например, секретное письмо графа Зубова к екатеринославскому наместнику Хорвату, в нем, между прочим, говорится, что к беглым нужно иметь снисхождение по человечеству, "дабы строгостью законами повелеваемою не доводить их до отчаяния"… и чтобы, стараясь истребить побеги, не подать некоторым образом к тому поводу, что если окажутся бродяги, то стараться их приписывать к городским и сельским обществам, смотря по их состоянию, чтобы они могли таким путем снискивать себе пропитание, но делать это нужно было скромным образом, под рукою и без всякой огласки. Результатом этого было то, что в число горожан попадали нередко разные подозрительные лица, объявлявшие за собой значительные капиталы, а на самом деле не могшие даже обзавестись домом и хозяйством. Так было в Екатеринославе. Магистрат города Екатеринослава, исполняя указы высшего начальства о приписке таких лиц в купечество, должен был выдавать им паспорта, с которыми они уже свободно бродили с одного места на другое, впадая иногда в преступление и нанося ущерб коренным жителям, потому что подати за них взыскиваются с наличных граждан. В числе одесских обывателей также оказалось немало беглых, которых разыскивали помещики.
Но дело не ограничивалось одними беглыми: местное начальство не брезгало даже и преступниками: в 1792 году велено было переселить в очаковскую область жителей села Турбаев (Полтавской губернии), убивших своего помещика Базилевского. В Таганрог на поселение присылались арестанты из Московской, Казанской, Воронежской и Нижегородской губерний.