А кто запасных денег не имел, а толко полагался на одно окладное жалованые (а рациев и порциев уже не было), тот в превеликой бедносты состоял, ибо то жалованые на мундир и на другую к службе исправность как расчислыть, то и не оставалось ничево на другую свою к поселению надобность, а особливо у каво семья и в доме много душ было, тот с тем жалованыем никогда на конец не мог выходить и тако естли один другому не пособыт и у ково что есть хоть мало что запаснаго не даст взаем или по свойству не подарует, то тот не имущий доходыл до крайности". Пишчевич чистосердечно говорит о себе, что только нужда научила его хозяйничать. И нужно думать, что таких, как он, было немало; не забудем, что он, в качестве офицера, находился в привилегированном состоянии; каково же было положение простых рядовых солдат? Нет никакого сомнения в том, что они пришли в Россию без всяких средств, и понятно, как трудно было им в одно и то же время и обзаводиться хозяйством на новом месте, и исполнять воинскую службу.
Делая общую оценку сербской колонизации, мы должны сознаться, что она не оправдала тех надежд, которые на нее возлагали. Императрица Екатерина II в своем указе 18 июня 1763 года официально засвидетельствовала о неудовлетворительном состоянии Новосербии, заселенной Хорватом; "успеху дела немало вредил неспокойный характер этого последнего; он постоянно ссорился и с другими выходцами, и с духовенством". В течение десяти лет (с 1752 по 1762) было истрачено на сербскую колонизацию до 700 тысяч рублей (по нынешнему курсу более 2,5 млн рублей). Настоящих сербов при том у Хорвата, Шевича и Депрерадовича было немного; видное место среди поселенцев Новосербии и Славяносербии занимали молдаване, болгары и т. п. Этим можно объяснить быстрое обрусение или, правильнее говоря, омалорусивание этих славянских выходцев. Академик Гюльденштедт говорит, что волохи и молдаване, обитавшие в пределах Новосербии, по образу жизни совсем подходят к малороссам: у них такие же жилища, такая же одежда, как у малороссиян; для работ земледельческих употребляют не лошадей, а быков, не сохи, а плуги. Из описания Елисаветградской провинции, составленного тем же Гюльденштедтом, видно, что состав населения ее в 1773–1774 годах был самый разнообразный: греки, сербы, болгары, молдаване и волохи, малороссияне – гетманцы и запорожцы, великорусы – раскольники и православные, выходцы из Польши в беглые из Центральной России; солдаты и т. п.; в одном и том же селении жили представители различных народностей. Значительная часть селений, бывших в его время шанцами и ротами, возникла еще до образования Новосербии и была обязана своим происхождением малорусской колонизации; такова была крепость Табурище, шанц Крылов (Новогеоргиевск), Нестеровка, монастырь Уховка, шанц Новомиргородский (прежде Трейсачи) – важнейшее после Елисаветграда поселение; Петроостровский и Архангелогородский шанцы и другие. Большая часть этих пунктов в это время представляла собой еще военные поселения; 1 421 000 десятин земли было разделено на 70 округов, из коих 52 предназначено для военных селений, 2 для городов и 16 для иностранных колонистов, русских выходцев из Польши и старых обитателей края; каждый округ делится на 25 жребиев, каждый жребий на 24 участка, а каждый участок содержал от 26 до 30 десятин земли. Греки и раскольники дали толчок к развитию в некоторых местах торговой, промышленной и ремесленной деятельности (например, в Елисаветграде, где была греческая община, а раскольники составляли половину всех жителей). После всего сказанного нам сделалось ясно, что Новосербия была только отчасти заселена сербами, которые, очутившись среди других родственных народностей, быстро потеряли свою национальность. Этому, конечно, больше всего способствовали браки: большая часть этих выходцев являлась без семейств и женилась на малороссиянках; то же самое нужно сказать и относительно Славяносербии.
С воцарением императрицы Екатерины II открывается новая эра в истории иностранной колонизации Новороссийского края. Она издала два: манифеста в 1762 и 1763 годах, из которых первый отличался слишком общим характером и потому практических результатов не имел; это побудило императрицу издать второй манифест, в котором заключаются уже совершенно определенные обещания разных льгот и преимуществ. "Мы, ведая пространство земель нашей империи, – так начинает свой манифест императрица, – между прочим, усматриваем нам выгоднейшее к заселению и обитанию рода человеческого полезнейших мест, до сего еще праздно остающихся, не малое число, из которых многие в недрах своих скрывают неисчерпаемое богатство разных металлов; а как лесов, рек, озер и к коммерции подлежащих морей довольно, то и к размножению многих мануфактур, фабрик и прочих заводов способность великая". Таким образом, государыня призывала иностранцев, главным образом, для развития наших промыслов и торговли. Важнейшие льготы, предоставленные новым поселенцам, были следующие: деньги на путевые расходы они могли получать от русских резидентов за границей и затем селиться в России или в городах, или отдельными колониями; им предоставлялась свобода вероисповедания; они освобождались на известное количество лет от всех податей и повинностей (поселившиеся колониями на тридцать лет); им отводились на полгода даровые квартиры; выдавалась беспроцентная ссуда с погашением ее через десять лет в течение трех лет; поселившимся колониями предоставлялась собственная юрисдикция; все могли беспошлинно ввезти с собою имущество и на триста рублей товаров; все освобождались от военной и гражданской службы, а если бы кто пожелал поступить в солдаты, то сверх обычного жалованья должен был получить тридцать рублей. Если бы кто-нибудь завел такую фабрику, которой раньше не было в России, то мог в течение десяти лет продавать беспошлинно производимые им товары. В колониях могли быть заведены беспошлинные ярмарки и торги; этими льготами могли пользоваться в продолжение льготного периода и дети иностранцев, в случае смерти их отцов; если кто пожелает, то может вернуться назад, отдав казне пятую или десятую часть своего имущества; земли под поселение указывались в Тобольской, Астраханской, Оренбургской и Белгородской губерниях. Манифест этот, как показывают дальнейшие факты, имел важное практическое значение: хотя в нем ничего не говорится собственно о Новороссии, но на основании его селились иностранцы и там вплоть до воцарения императора Александра I. В тот же день, когда издан был этот указ, учреждена была и Канцелярия опекунства иностранных, которой дана была особая инструкция.
В царствование императора Павла Петровича (в 1800) была издана новая инструкция Конторе опекунства иностранных поселенцев, составленная Экспедицией государственного хозяйства; в ней определяются обязанности конторы по части администрации. Она была вызвана обстоятельною ревизией колоний, произведенною известным Контениусом (Контениус (Contenius) Самуил Христианович, 1748–1830 главный судья Екатеринославской опекунской конторы, по поручению правительства инспектировал немецкие колонии. – Примеч. ред.); он констатировал разные непорядки и упущения, привел в порядок запутанные счета и представил исторический очерк немецкой колонизации в Новороссии, которым мы впоследствии и воспользуемся. С воцарением императора Александра I иностранная колонизация в пределах Новороссийского края начинает вестись на иных условиях. Уже в указе 1802 года на имя новороссийского военного губернатора (о водворении иностранцев) делаются облегчения для поступления их в земледельцы. Но с полною определенностью взгляды и намерения правительства выразились в манифесте от 20 февраля 1804 года. По манифесту 1768 года, говорится там, принимали всех иностранцев без разбора и потому вышло много плохих и бедных хозяев; да и теперь среди выходцев немало ненужных ремесленников, дряхлых, больных, слабых и одиноких. Екатерина II решилась на вызов иностранцев ввиду заселения пустых земель. Но теперь, вследствие размножения населения в центральных губерниях, необходимо уже приберечь земли на юге и для своих подданных, так как пустых пространств там осталось уже немного; поэтому следует принимать только таких иностранцев, которые по своим занятиям могут служить хорошим примером для крестьян. Для них нужно отвести особые земли – казенные или купленные у помещиков; это должны быть семейные и зажиточные хозяева, занимающиеся земледелием, разведением винограда или шелковичных червей, скотоводством и сельскими ремеслами (садовничеством, кузнечным делом, ткачеством, портняжеством и т. д.); других ремесленников не принимать, исключая небольшого числа их, которые понадобятся в городе. Ввиду этого не следует вызывать колонистов посредством подговоров или посылки особых эмиссаров; желающие добровольно переселиться должны являться к резидентам и представлять им свидетельства от магистратов о своем хорошем поведении; переселять нужно сразу по двадцать-тридцать семейств, но из Германии не следовало выводить в течение года более двухсот семейств, потому что только такое число можно было хорошо устроить на месте; ссуд резиденты не должны были выдавать, а только нанять подводы; желавшие переселиться обязаны были представить наличными деньгами или в товарах капитал в триста гульденов, так как замечено, что устройство недостаточных колонистов идет медленно и неудовлетворительно; всякий мог ввезти с собою на триста рублей товаром (сверх имущества). Выходцам предоставлялись следующие права: свобода вероисповедания, освобождение на десять лет от всех податей и повинностей; по прошествии же этого времени они должны уплачивать в первые десять лет от 15 до 20 копеек за десятину, а потом столько, сколько казенные поселяне; по истечении льготного периода они обязаны будут нести те же повинности, что и русские подданные, исключая постойной повинности, военной и гражданской службы, от которых они освобождались навсегда; уплата ссуды им рассрочивалась на десять лет; всем колонистам отводится безденежно по шестьдесят десятин земли на семью; со времени прибытия их в Россию до водворения на место им выдавались кормовые деньги, а от водворения до первой жатвы беспроцентная ссуда; на постройку дома, покупку скота и вообще на хозяйственное обзаведение каждый получал по триста рублей ссуды, а иногда и более того; всякий мог заниматься промыслами, торговлею и ремеслами, записываться в цехи и гильдии; если кто захотел бы вернуться назад на родину, то обязан возвратить ссуду и трехгодичную подать.
И вот на этих основаниях предложено было поселить иностранцев в разных местах Новороссии и в Крыму. Прежде всего, решили отводить им земли вблизи гаваней и портов, чтобы они имели возможность сбывать свои продукты за границу; земледельцев хотели селить на реке Молочных Водах по соседству с меннонитами, меннонитов здесь же и на бывших ногайских землях, болгар возле болгарских колоний, ремесленников – в городах.
На основании этих манифестов и совершалась иностранная колонизация в Новороссии в царствование Екатерины II, Павла Петровича и Александра I. Мы обратимся теперь к фактическому обозрению этой колонизации и укажем главнейшие виды ее. Наиболее древнею иностранною колонизацией оказывается, как мы уже знаем, сербская или, вообще говоря, славянская. В царствование Екатерины II получило широкое развитие болгарское колонизационное движение. Под влиянием манифестов 1762 и 1763 годов явилось в Россию в 1764–1769 годах довольно значительное число болгар; в 1773 году одна партия их поселилась близ Ольвиополя на реке Синюхе, а другие направились в новые города – Тирасполь, Новые Дубоссары, Григориополь и Одессу; в начале XIX века их переселилось еще больше; в 1821 году их было в Херсонской губернии 5863 души обоего пола, в Таврической – 2712 (но больше всего в Бессарабии). Болгарские колонии имели важное влияние на развитие местной земледельческой культуры. К славянским колонистам нужно причислить и поляков. Некоторые из них поселились с торговыми целями в новых городах – Херсоне, Одессе, другие были завербованы в Бугский казачий и гусарские полки; наконец, польские магнаты, получив от русского правительства большие поземельные участки в Новороссии, переводили туда из Польши крепостных крестьян; но, вообще говоря, число польских выходцев было невелико.