Однако сразу же после того, как ёлка была разрешена, этот эпизод "отпочковался" от полного текста "Воспоминаний о Ленине" и в отредактированном и адаптированном для детей варианте зажил своей самостоятельной жизнью, бесконечное количество раз переиздаваясь в сборниках "Рассказы о Ленине", "Ленин и дети" и др. Впервые переработанный для детей текст появился вскоре после опубликования статьи Постышева, когда срочно понадобились данные, подтверждающие правомерность возвращения ёлки. Уже в 1936 году под названием "Владимир Ильич на ёлке" он был включён в первое советское пособие по устройству ёлки, этом издании текст Бонч-Бруевича помещён вторым материалом - после перепечатанной из "Правды" директивной статьи Постышева. В отличие от более поздних переработок, данный вариант ещё тесно связан с первой его редакцией "для взрослых". Начав с того, что Ленин очень любил детей, Бонч-Бруевич рассказывает и о болезни Крупской, и об её отъезде в лесную школу в Сокольниках, и даже дважды называет дату праздника, которая в поздних редакциях никогда не указывалась - 24 декабря (то есть - Сочельник). Этот небольшой текст разбит на три главки: в первой даётся завязка (замысел поездки); во второй рассказывается об обычае новогодней ёлки (ведь рассказ адресовался детям, которые росли в эпоху запрета на ёлку и потому не были с ней знакомы; впоследствии этот фрагмент был исключён за ненадобностью); в третьей главке говорится о самом празднике. Рассказ заключается фразой: "И мне хотелось бы, чтобы все дети знали, что сердце Владимира Ильича всегда билось за радость и счастье детей. Он их ценил и любил" [50, 8].
Редактирование текста "Ёлки в Сокольниках", как показывают его издания разных лет, производилось неоднократно, и делалось это, по-видимому, как самим автором, скончавшимся в 1955 году,так и позже. В последующих вариантах из него полностью исключается эпизод нападения бандитов на машину, в которой Ленин ехал в Сокольники. Действие начинается прямо с его обращения к рассказчику: ""Хотите, Владимир Дмитриевич, участвовать в детском празднике?" - "Хочу", - говорю". После этого Ленин передает Бонч-Бруевичу деньги на покупку продуктов и игрушек, причём если в первоначальных вариантах в речи Ленина сохранялось указание на то, что деньги даются "для складчины" (то есть являются лишь частью тех средств, которые потратятся на ёлку), то в последующих обработках Ленин просто говорит: "А на расходы вот вам деньги" [52, 11-12]. Этим подчёркивалось, что Ильич все затраты на детский праздник взял на себя. Помещённый далее краткий исторический комментарий о тяжёлой материальной обстановке 1919 года имеет своей целью обратить внимание на щедрость Ленина, который, несмотря ни на что, тратит личные деньги на устройство праздника для детей. О необходимости навестить Надежду Константиновну в одних вариантах упоминается ("И поедем завтра к вечеру в школу Надю навестить" [53, 54]), в других опускается, и в этом случае остаётся непонятным, откуда она вместе с сестрой Ленина Марией Ильиничной вдруг появляются на празднике, когда дело доходит до раздачи подарков.
Но самое главное - в переработанной для детей версии получает дальнейшее развитие тема "Ленин и дети". Ленин предстаёт здесь как талантливый педагог, сразу же берущий инициативу по проведению праздника в свои руки. Он с лёгкостью вовлекает детей в игровую ситуацию и моментально завоёвывает их доверие: водит с ними хоровод вокруг ёлки, играет в кошки-мышки, снова ходит с песнями вокруг ёлки, рассматривает вместе с ними школьный зоологический уголок и т.д.: "Ребята в восторге…"; "После игры завязалась беседа"; "Дети говорили с ним просто, и не чувствовалось никакого стеснения"; "Он быстро узнал их имена, и надо было удивляться, как он только не путал их"; "Владимир Ильич углубился в их дела, да так, как будто он всю жизнь только и делал, что занимался со школьниками". Рассказ оканчивается сообщением о том, что дети впоследствии писали Ленину письма, "а он, хотя был очень занят, всегда отвечал им" [52,14-15].
В версии для детей было подвергнуто редактированию и указание на дату события в Сокольниках. В тексте мемуаров праздник датируется дважды: в начале очерка о нападении на Ленина бандитов и в рассказе шофёра о происшествии по дороге в Сокольники: "В сочельник, 24 декабря, - рассказывал мне шофер тов. Гиль…"; и несколько далее: "Ввиду сочельника народу на тротуарах было очень много" [51, 378]. В первой переработке для детей 1936 года указание на время даётся в речи Ленина, обращённой к Бонч-Бруевичу ("…и поедем 24 декабря к вечеру Надю навестить" [50, 5]). В последующих изданиях дата убирается: в адресованном детям тексте не следовало обращать внимание на то, что ёлка состоялась в Сочельник, чтобы не компрометировать Ленина, устроившего детям праздник как раз накануне Рождества. Поэтому событие вообще перестали датировать. Предполагалось, что маленьким читателям и так ясно, что празднование ёлки могло происходить в самом конце декабря - перед Новым годом, когда и принято устраивать в школах ёлки.
Воспоминаний Бонч-Бруевича о таком значительном эпизоде в жизни вождя, как устроенной им детской ёлке, оказалось недостаточно. Вскоре после разрешения ёлки появилась обработка текста Бонч-Бруевича, сделанная детским писателем А.Т. Кононовым, специализировавшимся на создании легендарных текстов о Ленине, которые и "составляют основное ядро его творческого наследия" [281, 3]. Кононов приступил к работе над рассказами о Ленине в 1930-е годы, а первое издание его "Ёлки в Сокольниках" появилось в то время, когда ёлка активно утверждалась в качестве одного из советских символов, который необходимо было подтвердить непререкаемым авторитетом. Впервые обработка Кононова была включена в сборник "Ёлка", вышедший в 1941 году. Проделанная Кононовым редактура эпизода о ёлке в Сокольниках была значительна и в высшей мере показательна: в его тексте события представлены не с точки зрения соратника Ленина, а глазами самих детей, учащихся сокольнической школы, в которой с самого начала и происходит действие рассказа: "За ёлкой недалеко было ездить. Тут же, в Сокольниках, выбрали дерево получше, покудрявее, срубили и привезли в лесную школу". Ребята наблюдают за тем, как школьные работники прибивают ёлку к двум накрест сколоченным доскам, а на следующий день с самого утра начинают поджидать Владимира Ильича, всё время приставая к школьному завхозу (который оказался старым петроградским рабочим, знавшим Ленина ещё до революции), приедет ли Ленин: "А что если Ленин не приедет?"; "А если метель будет, Ленин приедет всё-таки? Или нет?" На это завхоз уверенно отвечает: "Раз Ильич сказал, что приедет, значит приедет!"; "Не приставайте! Говорю вам - раз он сказал, что приедет, значит приедет" [192, 5].
В рассказе Кононова главным препятствием на пути Ленина в сокольническую школу оказывается не нападение бандитов, а разыгравшаяся метель: "Метель и в самом деле поднялась. Засвистел в соснах ветер, сухой снег закружился по земле белыми змейками"; "На дворе ветер свистит, сухой снег звонко бьёт в окна комнат" [193, 4]. Ленин, разумеется, побеждает разыгравшуюся под Рождество природную стихию и приезжает. Он раздевается, вытирает платком мокрое от снега лицо и сейчас же идёт к ребятам, которые его сразу узнают: ведь "сколько раз они видели портрет Ленина!", - восклицает автор. Советским детям должно было показаться вполне естественным, что ученики школы в Сокольниках через два с небольшим года после Октябрьской революции знают Ленина в лицо; что его внешность была этим детям так же хорошо известна, как и им самим, действительно сотни раз видевшим Ленина на портретах. Растерявшиеся вначале дети быстро осваиваются: Ленин ведёт себя столь непосредственно, что они тут же начинают водить с ним хоровод вокруг ёлки и играть в предложенную им игру в кошки-мышки и т.п.
В изложении Кононова дети уже не представляют собой безликой массы: они наделены именами (Вера, Катя, Сеня), которые Ленин тотчас же запоминает и ни разу не ошибается в их идентификации; дети различаются возрастом, ростом, характером, речью. В текст включается эпизод с ряженым слоном, которого изображали два работника школы; описывается игра в жмурки, после которой все ребятишки вместе с Лениным попросту принялись бегать вокруг ёлки. Маленькая Катя держала Ленина за руку: "У Ленина рука была большая, тёплая". И тут неожиданно, неизвестно откуда появляйся ранее не упоминавшиеся (но, по мемуарам Бонч-Бруевича, присутствовавшие в это время в школе) Надежда Константиновна и Мария Ильинична, которые вносят большую корзину с подарками: "Эти подарки привёз ребятам Ленин. Кому достался автомобиль, кому труба, кому барабан. Катя получила куклу". Если в тексте Бонч-Бруевича говорится, что в конце праздника Ленин "тепло простился с маленькими друзьями", то у Кононова он, подобно Деду Морозу, выполнившему свою роль, как и полагается этому мифологическому персонажу, неожиданно исчезает: "А Ленин как-то незаметно, под шумок, вышел из комнаты и уехал" [192, 9]. "Вот какая была ёлка на окраине Москвы, в Сокольниках, в 1919 году", - заканчивается рассказ в поздних вариантах [193, 12].
Этот текст, равно как и переработка для детей мемуаров Бонч-Бруевича, выходил ежегодно многотысячными тиражами в изданиях серий "Библиотека детского сада", "Школьная библиотека", для дошкольного возраста, для младшего школьного возраста и т.д. с иллюстрациями разных художников. Самыми известными являются иллюстрации Н.Н. Жукова, художника, начавшего с 1940 году создавать серию тематических рисунков "В.И. Ленин", в которую вошли и иллюстрации к "Ёлке в Сокольниках": на одном из них Ленин изображён разговаривающим с мальчиком, в то время как другие дети сгрудились вокруг них; на другом - Ленин сидит в окружении детей и внимательно слушает девочку, декламирующую стихотворение; на третьем - он во время игры в кошки-мышки высоко поднимает на руках девочку, чтобы спасти её, "мышку", от "кошки", и т.д. И всё это - на фоне роскошного разряженного дерева. Трудности обстановки 1919 года, о которых упоминает Бонч-Бруевич, здесь не проглядывают ни в чём: богато убранная ёлка, которая под стать рождественским деревьям в самых зажиточных дореволюционных домах, хорошо одетые (по моде 1940-х годов) дети, дорогие подарки. Событие модернизируется и абстрагируется, становится внеисторичным - вечным примером доброты и щедрости вождя.
Кроме переработки Кононова, существует, по крайней мере, ещё один вариант изложения события, отражённого в мемуарах Бонч-Бруевича. В вышедшем в Свердловске в 1940 году сборнике "Морозко" тот же сюжет под заглавием "Ленин на ёлке" дан в обработке А. Гутмана (или Гутман?). Как и в тексте Кононова, события с самого начала разворачиваются в лесной школе. Ёлку срубает и устанавливает сторож Иван Кузьмич; дети бегут к заведующей Ольге Петровне и спрашивают её, чем украсить дерево; они сами мастерят игрушки (кораблики, звёздочки и ватного Деда Мороза), после чего начинают поджидать Ленина: "Вот и ёлка готова, и темнеть начало, а Ильича всё нет и нет". И тут действие переносится на лесную дорогу, где Ленина с женой задержали бандиты. Однако после того, как Ленин решительно заявил им: "Я должен быть сегодня на ёлке. Меня ждут дети", - "сознательные бандиты" отпускают его. Он появляется в школе весь обсыпанный снегом: "И ведь он был похож на Деда Мороза", - комментирует автор, сближая образ вождя с мифологическим дарителем подарков. В этом варианте Ленин, играя с детьми, сажает на плечи малыша и со словами: "Кавалерия, за мной! В галоп!" - бежит вокруг ёлки. "Ёлка горела разноцветными огнями. В комнате было светло и шумно. Взявшись за руки, дети и взрослые бежали друг за другом". В конце праздника он сам (как и полагается Деду Морозу) раздаёт подарки. Повествование завершается словами: "Это было много лет тому назад, в январе 1919 года. Дети, которые видели тогда Владимира Ильича, уже стали взрослыми. Но никогда они не забудут, как Ильич был у них на ёлке" [107, 113-118]. Автор переработки, видимо, запутавшись в послереволюционных календарных переменах, переносит событие в Сокольниках почти на год раньше: с декабря 1919 года на январь того же года.
История создания и редактирования "Ёлки в Горках", пожалуй, ещё сложнее, чем история "Ёлки в Сокольниках". Этот текст, знакомый нам в ряде обработок, является результатом коллективного творчества как участников и свидетелей события в Горках, так и создателей канонической биографии Ленина. Согласно окончательному варианту, по инициативе Ленина (тогда уже тяжело больного и парализованного, о чём, конечно же, в детских изданиях не говорится) в имении Горки под Москвой, где Ленин жил последние два года, была организована ёлка для местных детей. Ильич принимает их у себя, ласкает их и веселится с ними, водя вокруг ёлки хоровод. Это событие имеет документальное подтверждение в виде явно сфабрикованного фотоснимка, на котором Ленин в окружении детей сидит в кресле на фоне ёлки; правой рукой (парализованной) он поглаживает детей по головкам.
Скрупулёзное источниковедческое исследование по реконструкции события, которое легло в основу сюжета "Ёлки в Горках", проделал Б.А. Равдин. В двух главах его фундаментальной работы "Ленин в Горках - болезнь и смерть" (печатавшейся под псевдонимом Н. Петренко) "Когда была ёлка в Горках?" и "Кто был на ёлке?" [317, 243-251] по многочисленным документам прослеживается, как тщательно и выверенно складывалась официальная легенда об устроенном в Горках детском празднике. В своём дальнейшем изложении процесса выработки легенды я опираюсь на эту работу.
Первые сведения о ёлке в Горках, как пишет Равдин, появились через несколько дней после смерти вождя, случившейся, как известно, 21 января 1924 года. 24 января газета "Вечерняя Москва" сообщила, что в "последние дни перед смертью" Ленин устроил ёлку для живущих вблизи Горок крестьянских детей. В тот же самый день в "Правде" было напечатано "Сообщение о болезни и смерти В.И. Ленина", подписанное лечившими его врачами, где также упоминалось о прошедшей в Горках ёлке: "На рождество 1923 года была устроена ёлка для детей". В газете "Известия" в материале под названием "В Горках" тоже упоминалось о проведённом в Горках празднике. Все три одновременно появившихся материала датируются по-разному. В создании канонического текста, как показывает Равдин, одной из главных проблем оказался поиск наиболее благоприятного варианта датирования "ёлочного" события с участием Ленина. Указывать на то, что праздник приурочивался к христианскому празднику Рождества (будь то 25 декабря, то есть Рождество европейское, или же 7 января, то есть русское Рождество), было явно нежелательно. Несмотря на то что в еачале 1924 года борьба с церковью и религиозными праздниками ещё только начиналась, всё же писать о том, что Ленин отмечал Рождество и даже приглашал на этот праздник детей, авторы материалов не осмеливались. Поэтому в первом сообщении (в "Рабочей Москве") точная дата проведения ёлки вообще не указывается: даётся обтекаемое выражение "в последние дни перед смертью". Второе сообщение, подписанное врачами, по мнению Равдина, датировало событие верно, приурочив его к Рождеству 1923 года - то есть к 25 декабря. В третьем сообщении, в газете "Известия", временем проведения ёлки названо "комсомольское рождество", о существовании которого говорилось выше. Вплоть до 1929 года день Рождества (25 декабря) был нерабочим днем. Поэтому скорее всего и ёлка состоялась 25 декабря 1923 года. На это указывает большинство участников, отметивших, что событие имело место в конце декабря. О том же пишет и сестра Ленина М.И. Ульянова: "На Рождество 1923". Через несколько месяцев после смерти Ленина один из участников ёлки в Горках Г.Я. Лозгачев приводит ту же датировку: 25 декабря. Обнародование этой даты, как считает Равдин, было сделано "с ведома и согласия Крупской или одной из сестёр Ленина…" Племянник Ленина В.Д. Ульянов, который присутствовал на ёлке в возрасте шести лет, вряд ли мог запомнить точную дату, однако и он также говорит о декабре 1923 года. В 1926 году жена давнего сподвижника Ленина И.И. Радченко со слов Крупской записала в дневнике: "Последнюю ёлку в Горках он [Ленин] устроил при помощи Марии Ильиничны незадолго до своей смерти, в конце 1923". В мемуарах лечившего Ленина психиатра В.П. Осипова записано: "На Рождество была устроена ёлка для местных детей. Их собралось порядочно, дети играли, бегали, шумели, Владимир Ильич принимал очень живое участие в этом, сидя тут же. Возник вопрос, не утомился ли он, не мешают ли ему шум и беготня, но он показал, чтобы детей оставили в покое".
До середины 1950-х годов так и считали, что ёлка состоялась в конце декабря, накануне Нового года, когда и полагается праздновать ёлки. Поэтому подобная датировка никого не удивляла и никому не приходило в голову соотносить ёлку в Горках с Рождеством. И всё же на всякий случай в хрониках жизни и деятельности Ленина об этом событии вообще не упоминалось, несмотря на стремление их составителей зафиксировать едва ли не каждую минуту в жизни вождя. Составителям хроник безусловно было ясно, что ёлка в Горках проходила именно на Рождество, и "её организация в рамках антирелигиозной пропаганды советского государства и воинствующего атеизма его основателя, была несколько двусмысленной". "Странность ситуации, - пишет Равдин по этому поводу, - отметили и сотрудники охраны, которым поручили в ближайшем лесу вырубить дерево для торжества". Один из них позже записал: "Задание… показалось мне необычным по тем временам. Как известно, ёлки тогда не принято было устраивать…" Не исключено, однако, что в этой записи даётся модернизированная реакция мемуариста: строжайший запрет на ёлку, гонения на неё начались, как мы уже видели, несколькими годами позже: в середине 1920-х годов ёлка ещё не была запрещена. Показательно, что М.И. Ульянова, бывшая главным организатором праздника, под руководством которой на дерево развешивали игрушки и устанавливали звезду, водила вместе с детьми хоровод вокруг ёлки и пела с ними "Варшавянку" и другие революционные песни. Итак, судя по всему, ёлка в Горках состоялась в день западного Рождества, то есть 25 декабря 1923 года.