Однако с этой датой биографам Ленина и идеологам детской литературы, бдительно следящим за тем, чтобы нежелательные элементы не проникали в издания для детей, нельзя было согласиться. Поэтому постфактум дата ёлки в Горках была перенесена на более подходящее число, а именно - на 7 января, то есть на день "русского" Рождества. Но и эта дата, напоминая о православном празднике, тоже не подходила. И в результате биографы Ленина остановились на хронологически неопределённом, но вполне подходящем в новых условиях варианте - "новогоднем вечере": "В новогодний вечер для детей, живущих в Горках, была устроена ёлка". Такая датировка, как справедливо замечает Равдин, "ни по старому, ни по новому календарю… не может вызвать сомнений в атеизме Ленина. Ёлку в Горках можно по праву называть "новогодней"". И только в двенадцатитомной "Биографической хронике" Ленина, выпущенной в 1982 году, событие в Горках датируется днём православного Рождества - 7 января. Сообщив (со ссылкой на воспоминания А.С. Курской [213, 210]) о том, что в последних числах декабря 1923 года Ленин вместе с женой "составляет список подарков детям, приглашённым к ним на ёлку" [74, 625], авторы хроники под датой 7 января 1924 года делают следующую запись: "Ленин присутствует на ёлке, устроенной М.И. Ульяновой в большом зале для детей совхоза и санатория "Горки"; следит за играми детей, слушает их хоровое пение. В ответ на вопрос, не мешает ли ему шум детей, просит не останавливать их; вместе с Марией Ильиничной раздаёт детям подарки с ёлки" [74, 658-659].
Вторая проблема, которая требовала идеологической редактуры сюжета "Ёлки в Горках", была связана с числом и социальным составом участников праздника. Составленный Равдиным сводный список гостей, которые, согласно печатным текстам, присутствовали на ёлке, включает в себя детей крестьян и рабочих совхоза и деревни Горки, окрестных сёл, рабочих и сотрудников соседнего санатория, местной больницы, ближайшего детского дома и, наконец, детей служащих в имении Горки. Охваченными оказались дети всех социальных слоёв: крестьян, рабочих, служащих. Охрана вспоминает, что детей привезли "на пяти лошадях, запряжённых в сани". Если в 1924 году Г.Я. Лозгачев говорил, что "собралось человек 10 детей", то с середины 1950-х годов он, устав "сопротивляться требованиям эпохи", неизменно в своих переиздававшихся мемуарах отмечал: "Всё это были детишки рабочих и служащих совхоза, санатория и местной больницы. Среди них и школьники, и малыши трёх-четырёх лет, ни один не был обойдён приглашением". В 1938 году художница Е.С. Зернова обратилась к Крупской с просьбой рассказать о том, как проходила ёлка в Горках. В ответ Крупская написала: "Дорогой товарищ, я не советовала бы Вам брать эту тему. Ильич ничего против ёлок не имел, но и не придавал им никакого значения. Он был на ёлке в Горках, но тогда он был тяжело болен, его вывезли на ёлку в кресле, было на ёлке ребят там очень мало". Напомним, что незадолго до этой переписки ёлка вновь была возвращена - отсюда и интерес к "Ёлке в Горках" у художницы, которая явно намеревалась написать картину на эту тему.
На деле, как полагает Равдин, на празднике в Горках присутствовало не более пяти-шести родственников, воспитанников и близких семьи Ульяновых и, кроме того, несколько детей персонала, обслуживавшего Горки.
Переложения сюжета о ёлке в Горках для детей, как это случилось и с сюжетом "Ёлка в Сокольниках" Бонч-Бруевича, на протяжении нескольких десятилетий продолжали кочевать по детским сборникам, республиканским газетам и журналам, перелагаясь авторами, которые, согласно формировавшемуся мифу о Ленине и детях, создавали всё новые и новые тексты о событии декабря 1923 года, как, например, это сделали Павло Макрушенко [239, 57-62] и Виссарион Саянов, каждый из которых написал свою "Ёлку в Горках". Для иллюстрации приведу ныне совсем забытое стихотворение В.М. Саянова, опубликованное в "Правде" 21 января 1954 года в день тридцатой годовщины смерти Ленина:
Когда в Георгиевском зале
Заводят быстрый хоровод
И песня счастья рвётся в дали,
Я вспоминаю давний год,И снова вижу ёлку в Горках
Для деревенских малышей,
Старух в тулупах и опорках,
Привёдших к Ленину детей,Как будто к дедушке родному.
Как будто в свой отцовский дом,
К нему пленительно живому.
Чей шаг в веках мы узнаём.Он был тогда смертельно болен,
А всё светился лаской взгляд…
Он этой встречей был доволен
И звонким, чистым песням рад.Смеялись девочки лукаво
И пели песни вперебой,
Был Дед Мороз красив на славу -
Мальчишка с белой бородой,И всех лесов окрестных ели
В сиянье звёздного луча
До ночи с завистью глядели
На эту ёлку Ильича.На ней горели ярко свечи
И розы пышные цвели…
А он мечтал в тот давний вечер
О счастье всех детей земли.[374, 2]
Советская ёлка во второй половине XX века
В конце 1935 года ёлка была не столько возрождена, сколько превращена в новый праздник, получивший простую и чёткую формулировку: "Новогодняя ёлка - праздник радостного и счастливого детства в нашей стране" [136, 3]. Устройство новогодних ёлок для детей сотрудников учреждений и промышленных предприятий становится обязательным. Назначалась "ёлочная комиссия", в которую обычно входили профсоюзные активисты и которая должна была организовать праздник: разработать программу, доставить ёлку, обеспечить Дедом Морозом, приготовить подарки. В повести "Софья Петровна", написанной в Ленинграде в 1939-1940 годах, Лидия Чуковская рассказывает о предпраздничных хлопотах членов такой "ёлочной комиссии". Героиня повести, машинистка одного из ленинградских издательств, изо всех сил стремящаяся вписаться в советскую общественную жизнь, назначена ответственной за устройство ёлки для детей сотрудников:
Приближался новый, тысяча девятьсот тридцать седьмой год. Местком принял решение устроить ёлку для детей служащих издательства. Организация праздника была поручена Софье Петровне. Она кооптировала себе в помощницы Наташу, работа у них закипела.
Писательница рассказывает о тех заботах и тревогах, которые выпадали на долю членов "ёлочной комиссии":
Они звонили по телефону на квартиры служащих, узнавая имена и возраст ребят; отстукивали на машинке приглашения; бегали по магазинам, закупая пастилу, пряники, стеклянные шары и хлопушки; сбились с ног, отыскивая снег.
Самыми трудными задачами оказались выбор подарков и принятие решения, "какой подарок сделать кому из ребят, так, чтобы не выйти из лимита, и в то же время все были довольны". Для каждого ребёнка готовится особый подарок, что впоследствии вышло из практики советских ёлок, где предполагалось равенство всех детей. Из-за подарка дочке директора устроители ёлки чуть не поссорились: Софья Петровна хотела подарить ей большую куклу, в то время как её помощница находила это бестактным. Ёлку "купили высокую, до потолка, с широкими, густыми лапами". Украшали её с помощью лифтёрши с раннего утра и до двух часов дня: "Лифтёрша подавала Наташе и Софье Петровне шары, хлопушки, почтовые ящики, серебряные кораблики, а Наташа и Софья Петровна вешали их на ёлку". В пакетики с конфетами вкладывали записки "Спасибо товарищу Сталину за счастливое детство". В середину большой красной пятиконечной звезды Софья Петровна вклеила кудрявую головку маленького Володи Ульянова. На верхушку ёлки водрузили звезду. Со стены сняли портрет Сталина во весь рост и заменили его другим - где Сталин изображён с девочкой на коленях: ёлка должна была напоминать детям о любви к ним "вождя всех народов". Каждая деталь в повести Лидии Чуковской отражает специфику предвоенного времени. Может быть, её героиня слишком уж ревностно выполняет свои обязанности, но не следует забывать о том, что писательница показывает, как она стремится "вписаться в эпоху". Эпизод о ёлке завершается описанием праздника, который "удался на славу. Явились все ребята и почти все папы и мамы… Дети радовались подаркам, родители громко восхищались ёлкой" [474, 23-24].
Если для Ленинграда, Москвы и других крупных городов устройство ёлки являлось делом хоть и несколько подзабытым, но всё же привычным (следовало только учитывать требования времени), то в захолустье, особенно по деревням, организация новогоднего праздника чаще всего была событием новым. В шадринской газете "Путь к коммуне" от 6 января 1937 года рассказывая о реакции на ёлку детей, впервые участвовавших в празднике:
Под марш "Весёлых ребят" детвора влетела в зал, где стояла нарядная ёлка. Многие из детей видят её впервые. Они от изумления застыли на месте … Другие, поднимая крик, прыгали вокруг ёлки с большим восторгом.
[55, 14]
Впечатлениями о новогоднем празднике, устроенном в 1940 году в городе Опочке Псковской области, делится в своих воспоминаниях Виктор Русаков, мальчиком живший в маленькой деревушке неподалёку от Опочки. Его мемуары сохранили для нас ряд особенностей новогодних праздников тех лет. Пригласительные билеты на районную ёлку принято было выдавать только лучшим из учащихся деревенских школ. Мемуарист вспоминает:
Меня и одноклассника моей сестры Егора Павлова, жившего в Кустове, пригласили, как лучших учеников школы, на районный новогодний утренник в Опочку. Получив от учительницы пригласительные билеты, отпечатанные на пишущей машинке, мы ещё в полдень отправились в город, хотя знали, что праздник ёлки будет вечером.
Мальчиков встречают "две молодые, по-городскому одетые женщины, обе коротко остриженные, в одинаковых тёмно-серых костюмах" - обычные организаторы, устроительницы и распорядительницы праздников ёлки. "Идите, раздевайтесь, - сказала… с улыбкой светленькая, - скоро начнём веселиться…" Первая в жизни ребят наряженная ёлка вызывает у них чувство изумления, схожее с тем, которое в XIX веке испытывали дети при виде рождественского дерева:
Минут через десять распахнулась дверь в зал, где стояла огромная сверкающая ёлка. Такой красавицы мы отроду не видали… То и дело слышались восхищённые возгласы осмелевшей детворы:
- Вот это да!
- Красиво-то как!
- А как такую большую ёлку из лесу привезли?..
Праздник начинается традиционным хороводом вокруг ёлки, который организуют "молодые женщины в серых костюмах". Затем детей просят прочитать стихи, рассказать сказку и спеть хором песенку "В лесу родилась Ёлочка…" И под конец появляется Дед Мороз, который приносит подарки - "самодельные кульки с румяными яблоками, дешёвыми конфетами и ароматными пряниками - их в деревне почему-то называли гороховыми". Во избежание того, чтобы кто-нибудь не остался обделённым, "новогоднее угощение" Дед Мороз "раздавал не просто так, а по списку, который зачитывали попеременно то светло-русая, то черноволосая". Характерной деталью являются названные здесь "самодельные кульки", а также описание их содержимого: в качестве новогодних гостинцев детям выдавали самые дешёвые и доступные в провинции сласти. Устроительницы, изо всех сил старающиеся быть с детьми приветливыми, не всегда оказываются способными справиться со своими обязанностями. Дети, ещё не привыкшие к подобного рода мероприятиям, чувствуют себя стеснённо, отчего вдруг возникают неловкие ситуации, и детально продуманная программа праздника нарушается. Мемуарист вспоминает тот момент, когда при раздаче подарков была названа его фамилия и ему предстояло перед получением своего кулька исполнить какой-нибудь "номер":
…Мужество покинуло меня, когда подошла наша с Егором очередь получать новогодние кульки и одна из ведущих … натренированным голосом бодро воскликнула: "Михайлов Витя и Павлов Егор из Подлипской школы, подойдите сюда. Дед Мороз приготовил вам подарки, но прежде чем получить их, каждый из вас должен продекламировать какое-нибудь стихотворение".
От волнения мальчик был не в состоянии прочесть ни строчки, и "женщины с чёрными бантиками на шее от неожиданности растерялись. Десятки ребят с недоумением смотрели то на них, то на меня и, вероятно, думали, что подарочного кулька мне теперь не видать". Но всё обошлось: пакет почти насильно всовывают мальчику в руки. Несмотря на конфуз, первая в жизни мемуариста ёлка в Опочке навсегда осталась в его памяти прекрасным событием его деревенского детства:
Так и закончилась самая памятная для меня ёлка. Даже горький привкус непродолжительной обиды на славных молодых опочанок в тёмно-серых новогодних костюмах не мешает мне и сегодня считать тот январский день предвоенного года одним из самых счастливых дней моей жизни.
[359, 73-78]
После того как, превратившись в "советскую", ёлка была не только разрешена, но и стала обязательным новогодним мероприятием для всех детских садов, школ, домов пионеров и клубов, потребовались рекомендации и программы по проведению праздника. С 1936 года они начинают выходить одна за другой, предоставляя возможность устроителям опереться на сценарии, которые разрабатывались работниками просвещения. Первый сборник статей о проведении ёлки был издан уже в 1936 году [134]. В начале этой книжки помещены установочная статья П.П. Постышева из "Правды" и переработанный детей мемуарный очерк В.Д. Бонч-Бруевича о посещении Лениным ёлки в Сокольниках. Затем следуют материалы, объясняющие смысл нововведённого праздника, и рекомендации по его устройству в детских садах и школax. О растерянности перед неожиданно вставшей задачей (прежде всего перед работниками просвещения) свидетельствует вступительная статья Е.А. Флериной: "Ёлка явилась внезапно. Её никто не ждал, не готовился к ней. В магазинах не было ни ёлочных украшений, ни ёлочных игрушек - их не производили. В школах, детсадах, в семьях заволновались. Педагоги, родители, дети соорудили ёлку быстро, почти из "ничего"" [448, 9]. Некоторые педагоги ждали более чётких установок, опасаясь, как бы чего не вышло (и их можно понять!), но в большинстве случаев - прежде всего под нажимом властей - и в школах, и в детских садах, несмотря на недостаток времени на подготовку, ёлки были проведены. На следующий год потребовалось переиздание этой книжки, которая была напечатана в существенно переработанном и дополненном виде.
Представление о ёлочном сценарии, который в основных своих чертах вошёл в жизнь на всей территории Советского Союза, можно получить из отчёта о пройденной в начале 1937 года ёлке в городе Шадринске. Детей пускают на ёлку; они, поражённые красотой дерева, рассматривают украшения, свечки, игрушки. Затем в помещение входят "два больших Деда Мороза", которые поздравляют детей с Новым годом и желают им учиться на отлично и хорошо. Вокруг ёлки выстраиваются "снежинки"; ребята смотрят балет "Снежинки", после чего исполняется балет "Зайчики". Дети поют песни , рассказывают стихи. Дети спрашивают "Дедушек Морозов", принесли ли они подарки, после чего Деды уходят и, вернувшись с полными подарков санками, раздают детям игрушки и сласти: "Самолёты, автомобили, чайные приборы, куклы, дедки морозы, зайчики, бабочки и много других интересных игрушек получила детвора от Дедов Морозов" [55, 13].
Изданная в 1940 году книжка "Ёлка" содержит несколько разработок ёлочных сценариев для детских садов [136]. В приложении даны списки текстов для чтения в праздничные дни и для разучивания наизусть, в основу которых положены произведения, отобранные педагогами для праздников ёлки ещё в XIX веке: это всё те же классические тексты русских поэтов о зиме ("Зима, крестьянин торжествуя…" и "Вот ветер, тучи нагоняя…" Пушкина; "Не ветер бушует на бором…", "Мужичок с ноготок" и "В зимние сумерки нянины сказки…" Некрасова и др.). Из прозаических текстов даны "Мороз Иванович" В.Ф. Одоевского, а также русские народные сказки о Морозе и Снегурочке. Произведения дореволюционных авторов дополняются стихотворениями и песнями советских детских поэтов о новогодней ёлке. А их количество с каждым годом стремительно возрастало. Только в одном из двенадцати вышедших в 1940 году номеров "Репертуарного бюллетеня" (издание, в котором приводились списки разрешённых и запрещённых литературных и музыкальных произведений) были перечислены разрешённые к исполнению песни "Ёлка" на слова О. Высоцкой, "Ёлочка" на слова М. Ивансон, "У ёлочки" на слова Я. Родионова, "Ёлочная песенка" на слова В. Лебедева-Кумача и "Ёлочка" на слова Е. Тереховой [см.: 351].
Перед следующим, 1941 годом Детгиз снова сделал "подарок советским малышам", выпустив ещё один сборник "Ёлка" [132]. Эта книга, которая готовилась как подарочное издание, иллюстрирована В.М. Конашевичем. На её обложке нарисована сияющая огнями "украшенная яркими игрушками ёлка. Здесь также собраны произведения, посвящённые "новогодней ёлке и зиме", среди которых - новейшие тексты: "Ёлка" С.Я. Маршака и другие стихотворения про ёлку. Здесь же впервые была напечатана переработка А.Т. Кононовым сюжета "Ёлки в Сокольниках", а также рассказ Героя Советского Союза К. Бадигина "Ёлка-метёлка", повествующий о праздновании матросами Нового года на палубе ледокола "Седов" - "за тысячи километров от Москвы, в Ледовитом океане, при сильнейших ледовых сжатиях и морозах…" Но и на этой ёлке был Дед Мороз, а также подарки и хороший ужин - "словом всё, как на настоящей ёлке". Здесь впервые было напечатано ставшее впоследствии "классическим ёлочным" текстом стихотворение Сергея Михалкова "Ёлку вырублю в лесу…", и известная "детсадовская" песенка про ёлку:
Маленькой ёлочке холодно зимой
Из лесу ёлочку взяли мы домой…,
которая сразу же была подвергнута критике за её "фальшивость": "Зачем фальшивить с детьми? Все они знают, что ёлочке в лесу не холодно и в тесной комнате ей хуже" [37, 51-52]. На форзаце этой книжки напечатан текст и ноты песни, которую поют советские дети, счастье которых обеспечивается ёлкой и "родным Сталиным":
Как весело: как весело! Как радостно кругом!
Мы песней ёлку встретили, мы песню ей поём!
Мы песней ёлку встретили, мы песню ей поём!Какая ты нарядная! С серебряной звездой.
Какая ты громадная! Как весело с тобой!
Какая ты громадная! Как весело с тобой!Под звёздами, под крышами, чтоб песня пронеслась,
Чтоб все на свете слышали, как весело у нас.
Чтоб все на свете слышали, как весело у нас.У светлой ёлки станем и крикнем на весь свет:
Мы шлём родному Сталину наш радостный привет!
Мы шлём родному Сталину наш искренний привет![132]
Книжки к ёлке печатаются и местными издательствами. Так, например, в Свердловске в 1940 году был выпущен сборник "Морозко", в который вошли сказки, песни, рассказы, загадки и поговорки о зиме, детских зимних забавах, ёлке, морозе и пр. [262]. Хотя и в этой книжке было вполне достаточно "идеологических материалов" (рассказ о Ленине на детской ёлке, стихотворение Г. Сикорской "Внучата Ильича" о тренировках маленьких бойцов и др.), тем не менее рецензент был раздражён обилием в ней "зимних образов", и в частности Мороза [456, 52-54]. Все подобного рода сборники закрепляли канонический список "ёлочных" текстов, которые ежегодно исполнялись на детсадовских и школьных новогодних праздниках.