"Материальные стимулы в организациях, занимавшихся разработками новой техники, заключались в коллективных и индивидуальных премиях, выплачиваемых сразу после приемки разрабатываемого изделия государственной комиссией (буквально в тот же день), если в акте комиссии отмечалось улучшение характеристик изделия по отношению к техническому заданию. Для каждой характеристики, включая время разработки изделия и стоимость разработки, имелась определенная премиальная шкала, известная разработчикам еще до начала проектирования. Например, за каждый сэкономленный килограмм веса изделия в ОКБ-590, где мне пришлось работать, выплачивалось 500 рублей (половина месячного оклада инженера). Эту премию получали все члены коллектива, участвующего в проекте, в одинаковом размере независимо от должности. Существовали и индивидуальные премии, необходимым условием выплаты которых являлось наличие рационализаторских предложений или заявок на изобретение, благодаря которым и стало возможным улучшение характеристик изделия. За каждую новацию авторам выплачивалась дополнительная сумма, кратная вознаграждению, полученному каждым членом коллектива, что не отменяло и обычных вознаграждений за экономический эффект, полученный от внедрения изобретения или рационализаторского предложения. Руководитель проекта, как правило, не занимавший административной должности, также получал дополнительную премию. Моральные стимулы заключались в том, что лица, обеспечившие коллективу получение таких премий, ускоренно продвигались по службе и в основном из их числа назначались руководители проектов. Одновременно применялись и обычные квартальные и годовые премии. Необходимо отметить и хороший моральный климат в научно-технических коллективах. К людям, способным к творческой работе, коллеги относились бережно, стараясь освободить их от рутинной работы без всяких указаний начальства, так как успехи одного распространялись на всех. Иными словами, человек человеку был другом. Здесь разработчики метода учли печальный опыт стахановского движения, когда успех одного больно бил по карману и статусу других и в коллективе начинался разлад.
При относительно небольших затратах эффективность МПЭ была исключительно высока во всех отраслях народного хозяйства. Даже в армии во время войны существовала жесткая шкала денежных выплат и наград за личное уничтожение техники или живой силы противника, а также нанесение иного урона (например, взятие в плен офицеров противника, обладающих важной информацией). В оборонной промышленности в годы войны одновременно с напряженной производственной деятельностью велась непрерывная работа по совершенствованию технологических процессов. Так, за 4 военных года себестоимость производства большинства образцов вооружений (самолеты, танки и т. д.) была снижена в 2–3 раза. Даже винтовка Мосина, разработанная еще в XIX веке, подешевела в 1,6 раза. МПЭ позволял в максимальной степени использовать творческую активность рядовых исполнителей и выявлять яркие таланты. МПЭ применялся и в сельском хозяйстве на уровне совхозов и МТС (машинно-тракторных станций). Об этом говорит известный факт, что М. С. Горбачев получил в семнадцатилетнем возрасте орден за уборку урожая.
Главной особенностью МПЭ являлось то, что при его использовании не только повышалась творческая активность большого числа людей и выявлялись таланты, но также изменялась психология всех членов коллектива, а также взаимоотношения в коллективе. Любой член коллектива осознавал свою значимость для общего процесса и с готовностью выполнял любую часть работы, даже в том случае, если эта работа не соответствовала его статусу. Взаимная доброжелательность, стремление оказать помощь друг другу были совершенно типичными чертами. По сути, каждый член коллектива считал себя личностью, а не винтиком сложного механизма. Изменялись и взаимоотношения начальников с подчиненными. Вместо приказов и указаний начальник стремился разъяснить каждому подчиненному, какую роль в общем деле играет та работа, которая ему поручается. По мере становления коллективов и формирования новой психологии сами материальные стимулы отходили на задний план и уже не являлись главной движущей силой".
И далее.
"Почему МПЭ эффективно использовался в СССР и Японии, а больше никто его перенимать не стал? Как было отмечено ранее, главным фактором МПЭ была причастность к общему делу, полезному для страны и общества в целом. При частной собственности этот фактор отсутствует, ибо главная польза идет хозяину. Япония же страна весьма специфичная. До конца двадцатого века для многих японцев фирма отождествлялась с семьей и потому польза для фирмы то же самое, что для семьи. По мере распространения западных ценностей в Японии этот менталитет стал утрачиваться, и эффективность МПЭ стала падать. И сейчас для экономики Японии характерна стагнация, хотя вряд ли кто-либо отменял МПЭ. По этим же причинам МПЭ невозможно возродить в современной России, где и государственные предприятия работают на частного хозяина (в данном случае свору чиновников)".
В. А Торгашев четко определяет и кто стал бенефициаром отмены такой системы стимулирования труда. Это общественники:
"В середине 50-х годов МПЭ был тихо и незаметно отменен. Премии при завершении проектов сохранились и даже увеличились, но потеряли всякую стимулирующую роль. Теперь величина премии зависела от должностного оклада и от субъективного мнения руководства и не зависела от качества изделия и его экономических параметров. Из технического задания исчезли требования по себестоимости продукции и стоимости разработки. Объем премии был фиксирован на уровне 2 % от стоимости разработки. В результате стало выгодно не снижать, а, наоборот, повышать как стоимость разработки, так и себестоимость проектируемого изделия. На заводах из плановых заданий исчезло ранее обязательное требование к снижению себестоимости продукции, что сразу привело к прекращению любых работ по совершенствованию технологических процессов. В это же время устанавливаются верхние ограничения на величину сдельной оплаты труда, на размер вознаграждения за рационализаторские предложения и изобретения. Изменился и моральный климат в коллективах. Теперь зарплата однозначно определялась окладом и не зависела от качества работы как коллективной, так и индивидуальной. Возросла роль субъективных факторов при должностных повышениях, что приводило к зависти и склокам. Иными словами, человек человеку стал чужим, а иногда и врагом".
В 50–60-е годы предметников в министерствах, ведомствах, на предприятиях начали вытеснять общественники, власть которых держится не на предметных знаниях, создающих реальный продукт, не на профессиональном лидерстве, а на системе стимулов, распределением которых они руководят. Прилично заработать в обход начальника становится невозможно, даже если объективно работаешь лучше. Такая система распределения "благ" - рай для общественников и ад для предметников. Человек в такой системе мотивируется в большей степени не на эффективный труд, а старается держать "нос по ветру", постоянно оглядываясь на начальника, от воли, а, возможно, и самодурства которого зависит его итоговый реальный доход.
Точно также ведут себя общественники и в органах управления. В итоге через систему межличностных отношений, подчас в обход реальных интересов производства и развития, корректируются планы, раздаются премии и награды. Начинается деградация, крепчает иррационализм, руководить начинают малое смыслящие в конкретном деле, но преданные, те, которые не задумываясь о последствиях поддержат любое "начинание" вышестоящих. Возникает коллективная ответственность (сиречь - безответственность, так как виноватых не ищут, а назначают), телефонное право и все подобные "прелести", выгодные конкретным личностям у власти. Нормальный знающий специалист, крепкий профессионал-предметник в такой системе не выживает, так как он её просто не понимает.
Если вернуться к советскому методу повышения эффективности, то надо отметить, что в нашей стране его вполне можно использовать и в настоящее время. В его основе во многом лежит ориентация на национально-психологические особенности нашего народа, которые складываются веками и являются чрезвычайно стабильными. Имеется положительный опыт воссоздания этой системы причём уже с учётом понимания психотипов предметника и общественника.
В частности, в группе компаний "ЭФКО" создана такая система производственных отношений, при которой блокирована возможность получения любых дивидендов за счёт лишь межличностных отношений. Успех компании во многом определяется культурой предметников, которая была сформирована благодаря усилиям самих предметников на базе понимания законов социального конструирования. Постепенно выкристаллизовывается система в которой успех предприятия зависит в большей степени от эффективности труда, нежели от способности его руководителей выбивать для себя преференции.
Любые преференции, особые дешёвые кредиты, выборочное погашение процентов за кредит по госпрограммам - паразитирование на труде тех, кто способен эффективно работать. Такая политика подрывает основы устойчивого экономического развития и выгодна только хитрым общественникам, чиновникам, окопавшимся в органах власти. Проводить такую политику можно только в стране, где царствует культура общественников. Эта культура неизбежно ведёт к формированию безраздельной, бесконтрольной, бездушной власти чиновника-бюрократа, обложенного со всех сторон прилипалами разных мастей, неспособными или не желающими продуктивно трудиться.
Только культура предметников всегда была основой успешного развития России в прошлом. Культура предметников является основой наступательного развития страны в настоящем и не изменит своего значения для страны в будущем. На формирование в обществе культуры предметников и должно ориентироваться государство в своей политике, не дожидаясь взрыва народного возмущения, который вынудит общественников уступить место предметникам, но одновременно может привести и к абсолютно не нужным нам внутренним потрясениям.
Налоговая политика. Во всем мире по мере развития общества меняется система налогов. При этом наблюдается закономерность. При господстве резонаторов - наибольшие льготы имеют производители. При господстве постпострезонаторов наибольшие льготы имеют финансисты, те, кто ближе к общественникам. Налог на добавочную стоимость - типичный налог общественников на предметников. Налог с оборота - типичный налог на продавцов, на общественников. Но что стало с налогом с оборота известно - отменен. Он отменен благими намерениями - сделать продукцию дешевле. Но дешевле она не стала. Это то, что пошло в карман общественников. Что касается налогов на банковские операции, то он практические не обсуждается. А надо, чтобы на ВСЕ банковские трансакции был налог. Пусть небольшой, пусть минимальный, допустим 0.001 % от трансакции. Но он нужен. Так можно взять под реальный учет все банковские операции. При покупке акций, товарных активов этот налог может быть в 10 раз выше, допустим 0,01 %. Но это выработает привычку. А привычка - важная мягкая сила, которая управляет людьми. Это один из потенциальных способов повышения влияния предметников и ограничение реальной власти общественников.
Производственные организации несут гнет не только от финансовых структур, но и от торговых. Общественники здесь на высоте. Любые решения в пользу производителя деформируются в пользу общественников. Так, производителю сложно, а порой и невозможно войти в торговые сети. А напрямую торговать с потребителем ему просто не дадут, да и средств на налаживание такой дистрибюции у него чаще нет. Вокруг торговых сетей море посредников. И иного пути как договориться с посредниками у многих производителей просто нет. Почему бы не издать закон по которому вход в сеть может быть осуществляет только производителями на величину количества продукции, которые он производит? Да, сетям не выгодно иметь дело с сотнями, тысячами мелких производителей. Тогда производители должны объединиться в пул, в группу производителей и действовать сообща от имени этой группы. Сейчас торговые сети ведут общую политику. Они делают это умно и хитро. Вроде бы сговора нет. Но все работают почти по одинаковым договорам поставок, по одинаковым условиям. А профессионалы в торговых сетях таковы, что "отожмут" последнюю копейку, лишат даже малейшей прибыли. Поэтому товаропроизводителям надо дать юридическую возможность объединиться для ведения таких переговоров. При этом все, кто вошел в пул для ведения данных переговоров с сетями, получают долю поставок в сеть соответствующей доли их производства.
Конечно, так реальная власть может перейти к общественникам, которые организуют такие пулы. Так оно и будет, если вступление в этот пул не будет юридически филигранно продуманно. И опять же большая часть противоречий должна разрешаться не через суд, а через сопоставление величины продаж и величины уплаченных налогов. И переговоры должны касаться одной, типичной, но наиболее распространенной продукции. Иначе начнутся невероятные хитрости между товаропроизводителями: договорились об одной цене поставок, но наиболее хитрый сменил этикетку, упаковку и стал на этом основании поставлять по другой цене. Есть масса и других уловок. Это все должно быть продуманно, а порядок формирования цен на переговорах с сетями прописан в Уставе сообщества производителей. И это касается только производителей.
А как быть с посредниками? Некоторые из них нужны. Их продукцию сети берут во вторую очередь.
У нас есть данные о заплаченных налогах за прошлый год каждым предприятием. Величина этих налогов, количество произведенной продукции - первый и главный критерий отнесения данного предприятия к товаропроизводителям и к наиболее "правильным" посредникам.
Со временем в налоговых органах появится ранжированный список предприятий, по степени эффективности выполнения своих налоговых обязательств. По-видимому, этот список может быть открытым. Предприятиям, предметникам он дает возможность на здравых основах объединяться по сбыту продукции, видя возможности своих потенциальных компаньонов.
Иначе мы имеем умиленную картину. Основные места на полке по продаже алкогольной продукции в некоторых регионах занимают производители, а порой и просто перекупщики, с долгами, но в силу этого имеющие ресурсы улаживать проблемы как с налоговыми органами, так и с руководством торговых сетей.
На уровне конкретных людей. Мы должны понимать реальные психологические, социальные механизмы развития человека. Так через коррекцию, изменение своей биографии можно корректировать свое развитие, свои достижения, свою личность. Каждый должен понимать что такое маятниково-кинестетический интеллект. Понимая это, становится очевидным, что непрерывное обучения мало что дает как человеку, который обучается, так и обществу. Необходимо практическое применение полученных знаний. Тогда личность изменится существеннее за более короткий промежуток времени и в нужном направлении. Тогда ее навыки будут реально нужны производственной сфере. Для успеха на уровне конкретной личности и в масштабе государства важно, чтобы психотип у людей при изменении условий развития менялся, порой на противоположный.
Человек должен понять, что важно для него с точки зрения личностного, профессионального роста. Например, что важнее - получить третье высшее образование или опыт общения с разными категориями людей, опыт практической деятельности? Как для личностного развития важно менять профессии, в какой последовательности и т. д. Например, если человек чувствует в себе потенциал войти в элиту общества, то он должен понимать, что просто обязан сформировать у себя определенный психотип, склонный к изменениям в направлении изменения людей, к которыми ему придется общаться. А это циклические изменения.
Данное развитие не есть процесс формирования знаний, который более активно протекает в учебных заведениях. Это нечто большее - последовательная выработка и смена определенных динамических стереотипов, это формирование бессознательной компетенции, в том числе способности понимать, "читать" на уровне простого контакта определенные психотипы людей, особенно те, которые становятся массовыми в обществе на данном историческом этапе развития. А сформировать такие способности вне практического общения с такими людьми просто невозможно. Это иная система подготовки молодых людей к будущей жизни, несколько иной путь вхождения в элиту, в отдельные профессиональные группы, нежели обучение в учебных заведениях. Это обучение жизнью в широком смысле этого слова. Хотя обучение в вузе, который дает глубокие, жизненные знания, так же важный, но не единственный компонент этого процесса.
В сфере обеспечения свободного передвижения граждан. Создавать организационные, политические преимущества для свободного передвижения в страны, чьи темпы развития выше мировых, для культурного, научного обмена в первую очередь именно с этими странами. Куда чаще ездим - там и наши эмоциональные предпочтения. Нет слов, хорош, прекрасен греческий народ, сама Греция. На ее улицах видны приятные, открытые лица, чувствуется неторопливость, размеренность. Жить так хочется… Но если начнем так жить - повторим путь, пройденный греками в рамках Евросоюза. А вот в странах, которые занимают все более важные позиции в современном мире, - иной темп жизни, иные приоритеты, иные лица, чаще озабоченные, более уставшие. Но и разговоры более предметные, более конкретные. И общение с народом таких стран привносит большую резкость в ум и настроения прибывших. Чаще надо бывать в этих страны, если мы хотим активно развиваться.
Обычно мы контактируем с себе подобными. Если это общественник - его тянет к общественникам. Если это предметник - его тянет к предметникам. Однако в наш век, в период глобализации нельзя держать ориентацию только на одну группу стран. Это тончайший момент, который должен быть на совести руководителей, которых мы выбираем.
В духовной сфере. Стратегическая задача - сформировать у населения, особенно у экономически активного, гуманистические ценности, дух национального единства. Но движение к ним, к возрастанию их влияния на реальное поведение людей требует этапности и длительного времени. На первых этапах важно усиление влияния всех организаций (церковных, политических, ООНовских, культурных и т. д.), которые провозглашают путь к духовным ценностям.