Достойно ли оно того, чтобы из-за него душа моя чувствовала себя плохо и была бы хуже себя самой: приниженная, сетующая, сжавшаяся, робкая? Да и есть ли что-нибудь, что стоило бы такого [состояния души]?
46. Ни с одним человеком не может произойти ничего такого, что не является человеческим делом, ни с быком – того, что не является бычьим, ни с виноградом – того, что не является делом винограда, ни с камнем – того, что не является свойством камня. Итак, если с каждым случается то, что и привычно, и обусловлено его природой, чем ты недоволен? Ведь ничего невыносимого не предложила тебе общая природа?
47. Если ты огорчаешься по поводу чего-либо внешнего, то не оно тяготит тебя, а твое суждение о нем. А тотчас устранить последнее – в твоей власти. Если же тебя огорчает что-нибудь в твоем душевном состоянии, кто мешает тебе исправить основоположение [приводящее к такому состоянию]? И точно так же, если огорчает тебя, что не делаешь чего-либо, представляющегося тебе правильным, отчего предпочитаешь огорчаться, а не действовать? "Но препятствие сильнее меня." Тогда не огорчайся. Ведь не в тебе причина невыполнения. "Но не стоит жить, если это невыполнимо." Тогда уйди благосклонно из жизни, как умирает и тот, кто выполняет дело, вместе с тем будь кроток перед тем, что препятствует.
48. Помни, что твое руководящее начало становится неодолимым, когда оно, сосредоточившись на себе самом, довольствуется одним собой, не делая того, чего оно не хочет, даже если и отказывается от дела без достаточного основания. А что говорить в том случае, когда оно с разумным основанием и осмотрительно судит о чем-нибудь? Поэтому свободное от страстей разумение – крепость. Нет более крепкой твердыни у человека, скрывшись в которую, он сделался бы отныне неприступен. Поэтому кто не видит этого, тот невежда; а кто видит и не укрывается в нее – несчастный.
49. Не прибавляй от себя ничего к тому, что сообщают первоначальные представления. Сообщают они, например, что тот или иной человек ужасно бранит тебя. Сообщают [только] это, а то, что он причиняет тебе этим вред, не сообщают. Вижу, что ребенок болен. Вижу. А то, что его жизнь в опасности, не вижу. И так всегда оставайся при первых представлениях, а сам от себя ничего не прибавляй, и ничего с тобой не случится. А лучше прибавляй, что все случающееся в мире тебе известно.
50. Огурец горек – брось. Тернии на пути – обойди. Довольно, не прибавляй: и зачем это только появилось в мире? Ибо будешь осмеян знающим природу, как был бы осмеян и плотником, и сапожником, если б стал упрекать их за то, что в мастерской видны стружки и обрезки кожи от изделий. Хотя они, между прочим, имеют место, куда бросить их. Природа же целого не имеет вне себя ничего, но удивительное свойство ее искусства заключается в том, что, очертив вокруг себя круг, она все, что внутри нее кажется разрушающимся, стареющим и негодным, преобразует в себя самое, и удивительно еще и то, что она опять из этих же самых вещей создает другие новые, чтобы не испытывать ни потребности в материале извне, ни затруднения в том, куда выбросить гниль. Поэтому она довольствуется своим пространством, своим материалом и своим собственным искусством.
51. Ни в делах не мешкай, ни в речах не запутывайся, ни в представлениях не теряй определенности, никогда не позволяй душе совсем сжиматься [от уныния] или расширяться [от возбуждения], не забывай о досуге в жизни.
Убивают, режут, гонят с проклятиями? Какое это имеет значение, если разумение остается чистым, здравомыслящим, благоразумным, справедливым? Так же, как если бы кто-нибудь, остановившись у родника, вода которого прозрачна и приятна на вкус, стал бы поносить его, а тот продолжал бы себе бить ключом питьевой воды. Пусть он даже бросит в него грязь, пусть даже дерьмо – тотчас рассеет он это и смоет и ни за что не пропитается этим. Итак, как тебе заиметь в себе такой неиссякаемый родник? Если ежечасно станешь беречь в себе свободу вместе с благосклонностью, простотой и скромностью.
52. Кто не знает, что такое мир, не знает, где он сам существует. Кто не знает, для чего мир возник, не знает ни того, кто он сам, ни того, что такое мир. Тот же, кто упустит какое-нибудь одно из этих [знаний], не сможет сказать ни что такое мир, ни для чего он сам родился. Поэтому кем же покажется тебе тот, кто гонится за звуками одобрения у тех, которые не знают ни где они существуют, ни кто они?
53. Ты хочешь, чтобы тебя хвалил человек, который за один час трижды проклинает себя? Ты хочешь нравиться человеку, который не нравится себе самому? Разве нравится тебе самому тот, кто раскаивается почти во всем, что бы он ни делал?
54. Не только через дыхание быть связанным с окружающим воздухом, но и через мышление – с всеобъемлющим мыслящим существом. Ведь точно так же и мыслительная сила разлита во всем и входит в того, кто способен вобрать ее в себя, как воздух – в того, кто может вдохнуть его.
55. В целом порок нисколько не вредит миру, а в частности не вредит и другому человеку, вреден же он тому, в чьей власти и отдалиться от него, едва он этого захочет.
56. Для моей воли воля ближнего так же безразлична, как его дыхание и плоть. Ведь даже если созданы мы прежде всего друг для друга, все же наше руководящее начало обладает каждое своей особенной властью, так как в противном случае порок ближнего мог бы оказаться моим пороком, чего бог не захотел, дабы мое несчастие зависело от меня самого, а не от другого.
57. Кажется, лучи солнца проливаются сверху и хотя льются повсюду, солнце не изливается. Ведь подобное излияние является напряжением. Поэтому его лучи называются actнnes от слова ecteнnesthai. Что собой представляет луч, можно увидеть, если понаблюдать, как свет солнца проникает в затененное жилище через какую-нибудь узкую щель: он протягивается прямо и как бы упирается в плотную, отделяющую от него воздух по ту сторону, преграду, с которой он встречается. Тут он останавливается, однако не соскальзывает вниз и не падает. Итак, нужно, чтобы разумение лилось и разливалось подобным образом, но ни в коем случае не выливалось, но напрягалось, и не производило во встреченной преграде насильственного и разрывающего действия, и не падало, но стояло и освещало предмет, который воспринимает его свет. Ведь само лишит себя света то, что не пропускает его.
58. Боящийся смерти боится либо утраты способности ощущать, либо иного, незнакомого способа ощущения. Но если не будешь уже способен ощущать, то не будешь ощущать никакого зла; если же приобретешь способность ощущать по-иному, станешь иным существом и вместе с тем не перестанешь жить.
59. Люди созданы друг для друга. Поэтому наставляй или терпи.
60. Стрела летит так, мысль – иначе. По крайней мере мысль, даже когда проявляет осторожность и когда кружится возле предмета рассмотрения, летит тем не менее прямо и к своей цели.
61. Проникать в руководящее начало каждого человека; с другой стороны, позволять каждому другому проникать в твое руководящее начало.
Книга IX
1. Поступающий несправедливо не почитает богов. Ведь поскольку природа целого устроила разумные существа друг для друга, так чтобы они по мере достоинства, с одной стороны, помогали друг другу, с другой, никоим образом не вредили, то тот, кто нарушает ее волю, очевидно, не почитает старейшую из богинь. И тот, кто лжет, не почитает ту же самую богиню. Ведь природа целого – это природа подлинно сущего, сущее же расположено родственным образом к существующему в данный момент. Она же называется еще и истиной, и она [действительно] – первопричина всего истинного. Поэтому, кто лжет с умыслом, тот не почитает богов, поскольку, обманывая, творит несправедливость; тот же, кто лжет неумышленно [тоже не почитает богов], поскольку вступает в противоречие с общей природой и поскольку, борясь с природой мира, нарушает миропорядок. Ведь борется этот человек, руководствуясь теми вещами, которые противоречат истинным, против себя же самого. Ибо раньше он получил от природы способность отвращаться от лжи, пренебрегши которой [способностью], он теперь неспособен отличить истинное от ложного. И точно так же тот, кто гонится за наслаждениями, словно они – благо, а страданий избегает, словно они – зло, не почитает богов. Ведь такой человек неизбежно будет часто бранить общую природу за то, что она якобы не по достоинству равно уделяет что-нибудь плохим и порядочным людям, так как плохие часто живут в удовольствиях и имеют то, что их порождает, порядочные же подвергаются страданию и тому, что порождает его. Кроме того, тот, кто боится страданий, когда-нибудь станет бояться чего-нибудь из того, что необходимо должно произойти в мире. А это уже непризнание богов. И тот, кто гонится за наслаждениями, не воздержится когда-нибудь от несправедливости. А это уже открытое непризнание богов. Между тем, к тому, к чему общая природа равнодушна (ведь она не произвела бы и того и другого, если бы не относилась одинаково к тому и к другому), те, которые хотят следовать природе, мысля с ней одинаково, тоже должны относиться равнодушно. Итак, всякий, кто сам не проявляет равнодушия к страданию и наслаждению, к смерти и жизни, к славе и бесславию – к тому, чем природа целого пользуется одинаково для своих целей, определенно не почитает богов. Я говорю, что общая природа одинаково пользуется этим, вместо того чтобы сказать, что с тем, что возникает и сопутствует ему, все случается одинаково по порядку как результат изначального устремления промысла, согласно которому [устремлению] все существующее устремилось из некоего начала к данному устройству мира, вобрав в себя определенные смыслы будущих вещей и определив силы, приводящие к именно таким возникновениям, превращениям и преемственным состояниям.
2. Самым прекрасным для человека было бы уйти от людей, не изведав лжи и всяческого лицемерия, роскоши и самодовольства. Второе по достоинству – испустить дух, вдоволь натерпевшись этого. Или ты предпочитаешь соприкоснуться с пороком и опыт не убеждает тебя бежать от этой чумы? Ведь порча разумения – чума гораздо более опасная, чем какое-нибудь дурное смешение и видоизменение окружающего воздуха [ "дыхания"]. Ибо это – порча животных, того, что принадлежит животной природе, а то – порча людей, того, что принадлежит [исключительно] человеческой природе.
3. Не относись с пренебрежением к смерти, но благоволи к ней как к одному из тех действий, которые угодны природе. Ведь каковы возмужание и старение, рост и расцвет, появление зубов, бороды и седых волос, оплодотворение, беременность, роды и все другие действия природы, связанные с различными возрастами жизни, таково же и распадение. Поэтому это свойство человека думающего: не относиться к смерти, целиком отдавшись мысли о ней или, наоборот, с отвращением и пренебрежением, но ждать ее как одного из действий природы. И как теперь ты ожидаешь, когда из чрева твоей жены выйдет детеныш, так встреть и тот час, когда душоночка твоя выпадет из вот этой оболочки. Если же хочешь еще и обыденного, сердечного подкрепления своего чувства, то особенно легко примирит тебя со смертью внимательное рассмотрение тех предметов, которые ты намерен оставить после смерти, и тех нравов, о которые уже не будет мараться твоя душа. Однако менее всего следует нападать на них за это, но [следует, наоборот] и печься о людях и кротко сносить их, вместе с тем помня, что расставание у тебя будет все-таки не с единомышленниками. Ведь если и есть то, что влечет нас к жизни и удерживает в ней, так это возможность жить рядом с людьми одинаковых с нами основоположений. Теперь же видишь, сколь тягостно ощущение разномыслия с окружающими, так что поневоле скажешь: "Скорей бы ты пришла, смерть, чтобы не забыть мне как-нибудь посреди всего этого и себя самого!"
4. Кто совершает прегрешение, совершает его по отношению к себе самому. Кто совершает несправедливость, делает плохо себе самому оттого, что делает себя плохим.
5. Часто человек совершает несправедливость, не делая чего-нибудь, а не только когда делает что-нибудь.
6. Достаточно постигающего восприятия настоящего момента, деяния для общего блага, совершаемого в настоящем, благосклонного расположения в настоящем ко всему, что происходит по внешней причине [не зависящей от тебя].
7. Сотри представление, останови устремление, погаси желание, держи руководящее начало в границах его самого.
8. На существа неразумные поделена одна неразумная душа, и существам разумным уделена одна мыслительная душа, как, например, у всех земнородных одна земля, и все мы, сколько ни есть нас, наделенных зрением и душой, видим одним светом и дышим одним воздухом.
9. Все, что причастно какой-нибудь общности, стремится к однородному. Все рожденное землей тяготеет к земле, все влажное – сливается, и точно так же воздушное, так что нужно, чтобы кто-нибудь разделял это, причем силой. Правда, огонь возносится вверх благодаря первичному огню, однако он так легко готов к совместному возгоранию с любым здешним огнем, что и всякое вещество, чуть более сухое, чем обычно, легко воспламеняется из-за того, что к нему меньше примешано препятствующего воспламенению материала. И, конечно, все причастное общей мыслительной природе точно так же, если не больше, стремится к однородному: ведь настолько нечто лучше других, настолько оно имеет большую готовность к смешению с родственным и слиянию с ним. Действительно, уже у существ неразумных были изобретены пчелиный рой, и стада, и гнезда для вскармливания потомства, и как бы любовное общение. Ведь уже у них есть души, и обнаруживается более напряженное стремление к единению, которого нет еще ни у растений, ни у камней или бревен. У разумных же существ есть уже государственные устройства, и дружеские союзы, и домохозяйства, и собрания, а на войне соглашения и перемирия. У существ еще более высокого порядка, даже несмотря на то, что они находятся на расстоянии друг от друга, некоторым образом возникает единение, как, например, у звезд. Таким образом, восхождение на более высокую ступень [существования] может создавать взаимное тяготение и в существах разъединенных [пространством]. Так вот, взгляни на то, что сейчас происходит: ведь сейчас только существа мыслительные забыли о стремлении друг к другу и согласию и только у них не наблюдается слияния. Но все же, несмотря на то что они избегают его, им не уйти от него. Ибо природа берет верх. Приглядись, и получишь подтверждение тому, о чем говорю. Действительно, скорее найдешь что-нибудь земляное, с которым не соединяется ничто земляное, чем человека, обособленного от другого человека.
10. Приносит плод и человек, и бог, и мир. Каждый приносит плод в свой срок. Если же привычка ограничила употребление этого слова главным образом виноградом и тому подобными явлениями, это не играет роли. Разум же дает плод и общий, и свой особенный, и от него рождается другое, такое же, каков он сам.
11. Если можешь, переучивай заблуждающихся. Если же нет, помни, что на этот случай дана тебе благожелательность. Боги, те тоже благожелательны к таким людям: в некотором отношении даже помогают им здоровьем, богатством, славой. Такие они добрые. Можно [стать таким] и тебе. Или скажи, кто тебе мешает.
12. Трудись не так, как будто ты несчастен от труда, и не так, будто хочешь вызвать жалость или удивление, но желай лишь одного: действовать и воздерживаться от действия так, как сочтет нужным гражданственный разум.
13. Сегодня я ушел от всего окружающего, более того, я изгнал все окружающее. Вовне я не был, а был внутри, во мнениях.
14. С точки зрения опыта все это привычно, с точки зрения времени – мимолетно, с точки зрения вещества – нечисто. Все, что есть теперь, точно такого же качества, как было у тех, кого мы похоронили.