8. Как говорят: "Асклепий назначил ему прогулки верхом, или купание в холодной воде, или хождение босиком", точно так же можно сказать: "Назначила ему природа целого болезнь, или увечье, или ущерб, или что-нибудь в том же роде". Ведь и там "назначил" означает примерно вот что: "предписал ему как средство выздоровления". И здесь случающееся с каждым некоторым образом предписывается ему как гармонирующее с судьбой. Ведь мы говорим "так сложилось" подобно тому, как строители о четырехугольных камнях в стенах и пирамидах говорят, что они слагаются . Так как вообще есть единая гармония и подобно тому, как из всех тел слагается мир, единое тело, так и из всех [действующих] причин слагается судьба, единая причина. То, что я говорю, понимают даже совершенно невежественные люди, ведь "это ему выпало" говорят они. Значит, это ему выпало и это было ему назначено. Поэтому будем принимать это [случившееся] как то, что назначил Асклепий. Ведь и среди его предписаний есть многое неприятное на вкус, но мы охотно принимаем это в надежде на выздоровление. Так пусть же достижение и свершение того, что замыслила о тебе общая природа, кажется тебе чем-то подобным твоему здоровью. Вот и принимай охотно случающееся, даже если оно кажется враждебным, потому что оно ведет к той же цели, к выздоровлению мира, к благому Зевесову пути и благоприятному действию. Потому что ни с одной частью не случилось бы того, что не на пользу целому, ибо природа любой вещи не производит ничего, что не согласовывалось бы с тем, что находится в ее распоряжении. Итак, нужно с любовью принимать все случающееся с тобой по двум причинам: во-первых, это с тобой произошло, и тебе было назначено, и имело какое-то отношение к тебе, будучи сплетено свыше предшествующими причинами; во-вторых, потому что для распорядителя целого это является причиной его благого пути и осуществления совместной жизни [целого] и, клянусь Зевсом, самого сцепления [вещей], и эта причинная сила действует на каждого особенным образом. Ведь целое потерпит ущерб, если даже мельчайшую долю его вырвешь из соприкосновения и последовательности как частей, так и причин. Ты же, когда выражаешь недовольство [случающимся], именно разрываешь, насколько это в твоей власти, и некоторым образом уничтожаешь [последовательность частей и причин].
9. Не испытывай отвращения, не отвергай и не отчаивайся, если не всегда удается тебе делать всякое дело согласно правильным основоположениям, но опять возвращайся к отложенным делам и будь доволен, если боўльшая часть их соответствует человеческой природе, и люби то, к чему возвращаешься, к философии же обращайся не как к воспитателю, но как страдающий болезнью глаз – к губке и яйцу, как иной [обращается] к целебной мази и промыванию. Ведь в этом случае ты не будешь демонстрировать свое повиновение разуму, а [просто] успокоишься в нем. Помни же, что лишь одна философия хочет того, чего хочет твоя природа, ты же захотел другого, противоречащего твоей природе. А что из этого привлекательнее? Вот наслаждение не из-за этого ли тебя обманывает [что противоречит твоей природе]? Но взгляни, разве не привлекательнее великодушие, благородство, простота, доброжелательность, благочестие? А что привлекательнее самого разумения, когда сознаешь ровность и свободное течение изучающей и познающей силы во всем?
10. Вещи некоторым образом так окутаны тьмой, что для немалого числа философов, и притом незаурядных, они казались совершенно непостижимыми. Впрочем, даже самим стоикам они кажутся труднопостижимыми. И всякое наше согласие [при постижении вещей] изменчиво. Ибо где он, человек постоянный [во мнениях]? Перейди теперь к самим предметам – как кратковременны они и ничтожны, и могут обладать ими и половой извращенец, и проститутка, и разбойник. После этого обратись к нравам живущих вместе с тобой, из которых даже самого приятного с трудом можно переносить, не говоря уже о том, что некоторые и самих-то себя с трудом переносят. Ума не приложу, что же тогда в этом мраке и мути и столь быстром потоке естества, времени, движения и движущихся предметов может иметь какую-либо ценность или вообще заслуживать стремления? Напротив, нужно убеждать себя терпеливо ждать естественного распада, не жаловаться на проволочку, но успокаивать себя единственно вот чем: во-первых, со мной не случится ничего, что не обусловлено природой целого, во-вторых, от меня зависит не делать ничего вопреки моему [внутреннему] божеству и демону. Ведь никто не заставит меня преступить через это.
11. Для чего же, наконец, дана мне моя душа? Для того, чтобы в каждом отдельном случае спрашивать себя самого и испытывать, что происходит у меня сейчас в той части, которую называют руководящим началом, и чья душа во мне сейчас: не мальчика ли? не юноши ли? не слабой ли женщины? не тирана ли? не домашнего ли животного? не дикого ли зверя?
12. Что представляет собой то, что многим кажется благом, ты можешь понять еще и вот откуда. Когда кто-нибудь представит себе какие-нибудь реально существующие блага, как, например, рассудительность, здравомыслие, справедливость, мужество, то, помыслив их, он не сможет услышать изречение, прибавляемое при упоминании о благе, так как оно совсем не подойдет. Если же кто-нибудь задумает то, что представляется благом толпе, то услышит и охотно признает метким это изречение комического поэта. Таким образом, и толпа представляет себе это различие. Ведь если бы это не расходилось с первым и не считалось бы недостойным, то применительно к богатству и средствам достижения роскоши или славы мы не воспринимали бы это изречение как меткое и остроумное. Итак, продвинься дальше и спроси себя, следует ли почитать и воспринимать как блага такие вещи, которые и не помыслишь так, чтобы не оказалось уместным прибавить, что обладателю этих благ от их изобилия "негде и нужду справить".
13. Я составлен из материального и причинного начал. Ни то, ни другое не исчезнет в небытии так же, как и не возникло оно из небытия. Значит, каждая часть моего существа в результате превращения переместится в какую-нибудь часть мира, а эта последняя в свою очередь превратится в другую часть мира, и так до бесконечности. В результате такого превращения возник и я, и мои родители, и так можно уйти [назад] в другую бесконечность. Ведь ничто не препятствует нам считать [именно] так, если даже мир подчиняется круговому строго определенному обращению времени.
14. Разум и искусство разумной жизни – это силы, которым достаточно самих себя и соответствующих их природе действий. Они проистекают из родственного им начала, направляются же прямо к лежащей перед ними цели. Вследствие этого такие деяния называются прямодеяниями, так как они указывают на правильность пути.
15. Человеку не следует обращать внимания ни на одну из тех вещей, которые не имеют отношения к человеку в его собственно человеческом свойстве. Не требуются они от человека, не предписывает их сама человеческая природа и не содействуют они совершенству человеческой природы. Поэтому не в них высшая цель человека и благо, содействующее [достижению] этой цели. Кроме того, если что-нибудь из них имело бы отношение к человеку, ему не было бы дано право презирать их или восставать против них, и не заслуживал бы похвалы тот, кто показывает, что он не нуждается в них, и не был бы добропорядочным тот, кто отказывает себе в какой-нибудь из этих вещей, если бы именно она была бы благом. Между тем, чем больше какой-нибудь человек лишает себя этих вещей или других, им подобных, или терпит, когда его лишают чего-нибудь такого, тем больше он благ.
16. Каковы твои обычные представления, таков будет у тебя и образ мыслей. Ведь душа пропитывается представлениями. Поэтому пропитывай ее последовательностью таких представлений, как, например: где суждено жить, там можно жить счастливо; жить же суждено при дворе; значит, жить счастливо можно и при дворе. С другой стороны, причина устройства каждой вещи совпадает с назначением вещи, к нему стремится вещь; в том же, к чему стремится вещь, и заключается ее конечная цель. А там, где конечная цель, там также и польза, и благо каждой вещи. Так вот, благо разумного существа – единение. Ведь что мы рождены для единения, давно доказано. Разве не очевидно, что худшее сотворено ради лучшего, а лучшее – друг для друга? Лучшими же по сравнению с неодушевленными [существами] являются одушевленные, из одушевленных же высшими являются разумные.
17. Упорно стремиться к невозможному – признак безумия. А сделать, чтобы порочные были не таковыми, невозможно.
18. Ни с одним человеком не случается того, к перенесению чего он не был бы создан. С другим происходит то же самое, а он остается спокойным и непоколебимым, или не ведая, что с ним произошло, или подчеркнуто демонстрируя силу духа. Так ведь это ужасно, когда неведение и тщеславие оказываются сильнее разумения!
19. Сами вещи нисколько не затрагивают души, и не имеют доступа в нее, и не могут ни изменить душу, ни привести в движение. Изменяет и приводит в движение себя лишь она сама, и каковых суждений достойной себя самое она сочтет, таковыми же делает она для себя находящиеся перед ней вещи.
20. В одном смысле человек в той мере, в какой мы должны делать людям добро и терпеть их, наиболее родственен нам. Но в той мере, в какой некоторые противятся делам, утверждающим это родство, человек становится для меня одной из безразличных вещей – такой же, как солнце, или ветер, или зверь. Какой-нибудь деятельности эти люди могут, пожалуй, помешать, но устремлению и настрою [души] помехи не создается из-за небезоговорочности устремления и преобразования помехи. Ведь разумение любое препятствие для деятельности преобразует и изменяет по требованию лучшего [ "первостепенного"], и на пользу дела идет помеха делу, и препятствие на пути помогает этому пути.
21. Из того, что есть в мире, чти самое могущественное: оно всем распоряжается и всем управляет. Равным образом чти самое могущественное и в себе: оно однородно с ним. Ведь и в тебе оно распоряжается другими [частями твоего существа], и твоя жизнь управляется им.
22. То, что не вредно городу, не вредно и гражданину. При возникновении всякого представления о вреде выдвигай следующее правило: если это не вредно городу, не вредно и мне. Если же это вредно городу, не нужно гневаться на того, кто вредит городу, но нужно указать, в чем его упущение.
23. Часто думай о быстроте, с которой проносится и исчезает то, что [уже] существует, и то, что [только] возникает. Ведь и естество – что река в непрерывном течении, и действующие силы находятся в непрерывном превращении, и причины проявляются бесконечно разнообразными способами, и почти ничто не стоит на месте, и даже то, что близко к нам <неустойчиво во времени>, беспредельность же прошлого и будущего – бездна, в которой все исчезает. Поэтому разве не глуп тот, кто при таком положении дел чванится, или терзается, или жалуется так, как будто какое-нибудь огорчение может быть продолжительным.
24. Помни о всем естестве вместе, мельчайшей частью которого ты являешься, и о всей вечности, от которой тебе отмерен короткий и незначительный промежуток, и о всей судьбе: какой незначительной частицей [общей причинной цепи] ты являешься.
25. Другой делает мне какое-нибудь зло? Его дело. У него свой особый склад [характера], свой особый образ действий. Я же в данный момент имею такой склад, какой хочет, чтоб я имел в данный момент, общая природа, и делаю я то, что хочет, чтоб я делал в данный момент, моя природа.
26. Руководящая и господствующая часть твоей души пусть не зависит от ровных или резких движений, происходящих в теле, и пусть не смешивается с ними, но находится в своих пределах и ограничит эти волнения соответствующими частями [тела]. Когда же они, так как все это происходит в пределах единого тела, передаются по взаимному тяготению [всех вещей] в сознание, тогда не нужно пытаться воспрепятствовать ощущению, поскольку оно естественно, но только не прибавляй от себя в твое руководящее начало мнение о данном движении как о благе или зле.
27. Живи в сообществе с богами. Живет же в их сообществе тот, кто постоянно являет им свою душу довольной тем, что досталось в удел, делающей все то, что хочет демон, которого каждому дал в защитники и руководители Зевс как кусочек себя самого. Он же есть ум и разум каждого человека.
28. Неужто будешь гневаться на пахнущего козлом? Неужто будешь гневаться на того, у кого дурно пахнет изо рта? Что ему делать? Такой уж у него рот, таковы подмышки. Естественно, что от них исходит такой запах. "Но у человека есть разум, – скажет кто-нибудь, – и он может, присмотревшись, понять, в чем его недостаток". Хорошо было бы отнести это и к тебе. Ведь и ты имеешь разум. Подвигни же своим разумным складом его разумный склад, укажи, напомни! Ведь если он послушается, вылечишь его, и не нужно будет гневаться.
Не будь ни трагическим актером, ни блудницей.
29. Как думаешь жить в конце жизни, так можно жить уже теперь. Если же не позволяют, тогда уйди из жизни, но так, как будто не претерпел никакого зла. Чадит – вот и ухожу. Тебе это кажется трудным делом? Но пока ничто не уводит меня [из жизни], я остаюсь свободным, и никто не помешает мне делать то, что я хочу. Хочу же я [жить] сообразно природе существа разумного и действующего для общего блага.
30. Ум целого радеет об общем благе. Поэтому он сотворил худшее ради лучшего, а лучшее гармонично приладил друг к другу. Видишь, как подчинил [он все друг другу], как распределил все и дал по достоинству каждому удел и первенствующих привел к единомыслию друг с другом.
31. Как относился ты до сих пор к богам, родителям, братьям, жене, детям, учителям, воспитателям, друзьям, близким, челяди? Ко всем ли приложимо до сих пор у тебя: "Не совершил и не сказал ничего оскорбительного"?
Вспомни и через что ты прошел, и что тебе довелось вынести. И что подошла уже к концу повесть твоей жизни, и на исходе твое служение, и сколько прекрасного ты созерцал, и сколько наслаждений и страданий презрел, какой славой пренебрег, по отношению к скольким зложелательным бывал благожелателен!
32. Каким образом могут неискушенные и невежественные души смутить искушенную и сведущую? А какая душа сведущая и искушенная? Та, которая ведает начало, и конечную цель, и разум, проникающий через естество целого и управляющий всем по размеренным кругооборотам в продолжение всей вечности.
33. Еще немного, и я – пепел или остов и [одно] имя, или нет уже и имени, имя-то пустой звук и отголосок. Да и все, что высоко ценится в жизни, – пусто, и гнило, и ничтожно, возня грызущихся собачонок, ссорящиеся детишки, то смеющиеся, то опять плачущие. Верность же, и стыд, и справедливость, и правда "на Олимп с многопутной земли [улетели]". Итак, что же тебя еще держит здесь, раз все, вызывающее ощущения, легко превращается в другое и неустойчиво, ощущения же – неотчетливы и легко искажают то, что отпечатывают, сама же душоночка – испарение крови, а быть в чести у таких-то существ – ни к чему? Что же ты [не делаешь вывода]? Почему не ожидаешь с кротостью либо угасания, либо перехода? Но пока не пришел этот срок, в чем искать удовлетворения? В чем же ином, как не в почитании богов и славословии им, а также в благодеяниях для людей и в том, чтобы и их не раздражать, и на них не раздражаться? А все то, что за пределами [твоего] мяса и дыхания, об этом помни, что не твое оно и от тебя не зависит.
34. Тебе всегда можно быть счастливым, если следовать правильным путем и если составлять мнения и поступать путно. Душе и бога, и человека, и всякого разумного существа одинаково свойственны следующие две вещи: [во-первых] отсутствие препятствий себе со стороны другого существа и [во-вторых] полагание блага в настроении и деянии, которые направлены на общую пользу, и ограничение этим своих стремлений.