Можно предположить, что наша заинтересованность космосом или атомом в ближайшие столетия тоже вытеснится другими предметами и областями знания. И никому из нас не понравится, если будущие исследователи при первых же попытках обращения к нашим наукам будут называть их "наивными" и "магическими", что считается синонимами глупости.
Сегодня во всем мире распространены исследования в области парапсихологии. Сфера эта не нова, поскольку уже множество цивилизаций до нас пыталось проникнуть в ее секреты. Нова лишь наша тяга к ней в ХХ веке, когда нас уже не удовлетворяет простая психология лабораторий и измерений и в странных явлениях мы ищем и предчувствуем Бога, которого некогда изгнала и чье место узурпировала материалистическая культура. Нам все еще нужен самый фантастический из парапсихологических феноменов: нам нужен человек свободный, несмотря на его тяжелые оковы. Нам нужна душа, которая ищет свое Предназначение, несмотря на давление материи. Нам нужна вечно новая Истина, поднимающаяся среди сомнений и лжи, подобно птице Феникс, возрождающейся из собственного пепла.
… как на сцене театра мира ставят очень древнюю и занимательную пьесу: "Миф о пещере"
Сегодня я увидела, как на сцене театра мира ставят очень древнюю и занимательную пьесу: "Миф о пещере". Если бы в древности платили за авторские права, плата бы досталась Платону – философу, которого еще не оценили по достоинству.
Сюжет мифа настолько же прост, насколько глубоко его содержание. Он рассказывает о людях, заточенных в пещере. Они сидят спиной ко входу, прикованные цепями, а в это время на дальней стене пещеры, как на кино экране, возникают образы существ, которые живут снаружи и проходят мимо. И люди в пещере пребывают в заблуждении, принимая тени людей и предметов за действительность и не догадываясь о реальном существовании внешнего мира.
Но вдруг в пещере появляется не похожий на других человек. Побуждаемый вначале любопытством, он разрывает свои цепи, пробует ходить и с огромным удивлением начинает смутно различать тот, другой, внешний мир… Сперва ему кажется, что это просто сон или что он ослеп от яркого солнечного света, которого никогда раньше не видел. Но мало-помалу он привыкает к новым условиям, узнает истинное положение вещей и, исполненный мудрости, опьяненный счастьем, решает вернуться в пещеру, чтобы избавить от заблуждения остальных. Нет смысла говорить о том, что конец этой постановки не вошел в списки "хэппи эндов". Люди в пещере не только не верят рассказам своего бывшего товарища, они осуждают и травят его…
Для нас, воспитанных в духе "живой" философии, в этом примере Платона ясно видно различие между рабством и свободой. Рабы – это люди, заключенные в пещере, хотя они и кажутся свободными, потому что могут "свободно" выкрикивать свои мнения. Однако их мнения никогда не принимаются в расчет. Действительно свободный человек – это тот, кто, ведомый жаждой познания, находит в гармоничной работе универсальных законов реальность и истину самой Жизни, смысл поразительно согласованной работы Космоса и не менее удивительного чуда – Человека. Другими словами, раб считает себя свободным, потому что кричит все, что хочет, а свободный человек с радостью становится "рабом" законов Вселенной, которые в то же время являются и его собственными законами.
Мы видим, что прошли столетия, но "пещера" не исчезла… Сегодня она снова действует, как и всегда, когда это требовалось создателям этого уродливого явления – тем, кто никогда не показывается, скрываясь за лицами, словами и псевдодеятельностью пожизненно заключенных. Сегодня нам навязана "пещерная" формула: "демократия = свобода". И сегодня, как всегда, когда создается очередная "пещера", нам нужен политик-философ, который мог бы выйти на свет солнца и показать нам наши заблуждения и призрачность теней, среди которых мы живем.
В пещере людей учат, что они свободны и могут беспрепятственно выражать свое мнение. И заключенные кричат, с удовольствием ломают и крушат свою собственную пещеру, не думая о том, что им никогда не позволят выйти из нее и что просто из соображений экономии им стоило бы поддерживать ее в порядке.
В пещере людей учат презирать "тоталитаризм", но забывают объяснить им, что сама пещера и есть воплощение тоталитаризма, где нет ничего, кроме "свободы и демократии". Но демократия никогда не сможет быть по-настоящему "тоталитарной", то есть всеобщей, так как она никогда не достигнет всеобщего единства мнений. Ведь, согласно Платону, мнения не несут в себе мудрости, потому что они изменчивы и непостоянны. К тому же демократия легко оборачивается тиранией: всем кажется, что большинство порабощает меньшинство, но на самом деле все происходит наоборот: "демократическое меньшинство" превращает в рабов необразованное и склонное поддаваться на обман большинство.
Мы хотели бы показать людям нашего мира, нашей современной "пещеры", что свобода – это знание, свобода – это порядок, свобода – это способность принимать ответственные решения, которые ведут к намеченной цели; что свобода рождается в Душе, которая осознает свое бессмертие и знает, что ее Судьба не ограничивается только событиями физической жизни. Ведь свобода – это не только "право топать ногами", не способность громко кричать, драться, воровать, убивать, разрушать просто из желания навредить. Свобода не в том, чтобы, презирая и ненавидя любую "униформу", надевать грязную и потертую одежду, которая, по сути, становится новой униформой. Свобода не в том, чтобы жить ради размножения, подобно животным, недаром же мы, люди, имеем больше разума (?), чем бедные твари… Свобода – это не вечная праздность, предаваться которой бездельники могут лишь благодаря тем, кто работает… Или новой свободе требуются новые рабы?
Мы хотели бы показать людям "пещеры" ХХ века, что все слова искажаются теми, кто неправильно их использует – по неведению или намеренно. И, как свидетельствуют циклы истории, точно так же как сегодня не принято говорить о тоталитаризме, через некоторое время будет не принято говорить о свободе и демократии. Нам стоило бы совершить маленькое усилие и вспомнить, что, если бы пещера в примере Платона была тоталитарной в истинном значении этого слова (то есть всеобщей, всеобъемлющей), конец этого мифа был бы другим. Всеобщность достигается тогда, когда ВСЕ поднимаются к вершине Истины, а чтобы прийти к ней, нужнее совет одного мудреца, чем вопли тысячи невежд.
Так пусть нам не говорят о свете и свободе те, кто только и умеют, что создавать пещеры. Пусть они расскажут нам о темноте и цепях, и тогда мы убедимся, что они, по крайней мере, начали говорить правду.
… как История на мгновение остановилась
Сегодня я увидела, как История на мгновение остановилась… Это случилось, когда перестал отсчитывать время Биг-Бен – старые часы, олицетворяющие еще более древнюю традицию. Люди, которые понимают сердце часов, говорят, что Биг-Бен "устал", что его металл не выдерживает нагрузки.
Конечно, тысячи часов ежедневно ломаются и останавливаются навсегда. Но Биг-Бен – это не просто часы. Это прототип всех часов, символ времени, значимый в истории образ.
Эти старые, усталые, но благородные часы, отдавшие свою силу миллионам отсчитанных минут, заставили меня задуматься. Задуматься о том, как, порой незаметно для нас, на мгновение останавливается ход жизни на пороге великих перемен, перед дверями истории, за которыми нас ждут другие времена.
Сердце, внутренние часы, – верный спутник жизни человека, и, когда сердце останавливается, когда заканчивается чья-то жизнь, мы вдруг испытываем грусть, боль, возможно, острую ностальгию по тому, что ушло и что, даже вернувшись, никогда не стало бы прежним. Исторические часы – это верный спутник циклов жизни человечества, и, когда они останавливаются, нас охватывает тоска, потому что нечто уходит от нас и приходит что-то новое, но ни это новое, ни мы сами уже не будем прежними.
Если подобное глубокое размышление повергает людей в печаль, нужно понимать, что эта печаль – не что иное, как дань всему тому, что когда-то служило очередной ступенью в жизни. Сегодня, когда все восхваляют перемены, когда всеобщее обновление с восторгом приветствуется во всех сферах жизни, когда воспоминания и тоска по прошлому считаются уделом стариков, – сегодня молодые философы стремятся вспоминать прошлое и отдавать ему должное, ведь именно благодаря этому мы можем день ото дня обновляться.
Может ли существовать лестница, состоящая лишь из одной последней ступени? Пренебрегает ли кто-нибудь первым шагом на пути из-за того, что цель находится в его конце? Неужели кому-нибудь стыдно от того, что он когда-то был ребенком? Разве мы презираем семя, дающее жизнь дереву? Я уверена, что именно так, а не иначе нам нужно смотреть на жизнь, на опыт, на проблемы и достижения, осознавая, что всякое событие есть ступень для грядущего.
Возлюбив одни лишь перемены, мы утратили память. Возведя на трон все новое, мы разрушили традиции. Мы обращаемся к памяти и традиции лишь затем, чтобы критиковать их. Что же будет, когда сегодняшние новшества станут достоянием памяти и традиции? Каково им будет ощущать на себе юношеское презрение? Смогут ли сегодняшние "новые" смириться с тем, что они станут никем и ничем?
В человеке живет беспредельная жажда вечности, хотя обычно ее трудно распознать. Эта жажда проявляется во всем, что бы он ни делал: в детях, в которых он обретет бессмертие, в домах, которые он строит, в книгах, которые он пишет, в словах, которые он произносит, в опыте, который он пытается передать. Жажда вечности имеет отношение не только к будущему; эта вечность ощущается именно потому, что устремлена из беспредельности прошлого в иную беспредельность, простирающуюся впереди. Именно эти две бесконечности – начало и конец, разворачивающиеся во времени, мы и называем Историей в самом широком смысле этого слова.
И потому нам дорого все, что связано с Историей, все, что имеет глубокие корни и в то же время может перейти в будущее – но не как нечто совершенно новое, а как нечто несомненное и хорошее во все времена.
"Новое" не всегда значит "хорошее"; вначале оно просто новое. Для того чтобы стать хорошим, оно должно "состариться", пройти испытание временем, выдержать множество "тик-так" почтенных часов, пока не подтвердит свои достоинства. Это новое должно служить всем: мужчинам и женщинам, детям и старикам; оно должно иметь свежесть воды и вкус выдержанного вина, смело встречать дни и ночи, сиять вместе с солнцем и луной… и лишь на один миг перестать сиять – чтобы сделать новый вдох и продолжать дальше. Как замерший сегодня Биг-Бен, как другие, будущие часы, которые останутся в нашей памяти настолько, насколько им удастся сопутствовать нам в течение многих лет, одинаково бесстрастно отсчитывая и хорошие, и плохие мгновения.
Для тех из нас, кто верит, что тишина тоже звучит, безмолвие часов, проживших долгую жизнь, более символично, чем звучание тех, которые сейчас идут. Молчание, отсутствие чего-то, бывшего прежде, – знак того, что это действительно было. Были часы, было гармоничное звучание истории, которая сейчас на мгновение затаила дыхание, прежде чем начать отсчет другого времени – может быть, в металле, а может быть, в памяти.
… как поворачивается колесо времени
Сегодня я увидела, как поворачивается колесо времени. Я говорю "поворачивается", потому что само Вре мя убедило меня, что все на свете линии изогнуты и да же на прямом пути в бесконечность мы движемся по спирали.
Загадочная форма спирали хранит в себе другую, более великую тайну – тайну эволюции. Ее витки ни когда не лежат в одной плоскости, они поднимаются, окружая центральную ось. И эти витки не одинаковы – поднимаясь, они уменьшаются в размере, и самые маленькие из них оказываются выше других и ближе к оси спирали – оси сознания.
Если мы представим Время в виде подобной спирали, нам нетрудно будет понять, что жизнь человека и даже других форм жизни, о которых мы сейчас не будем вести речь, проходит через очень похожие периоды, со многими сходными характеристиками, хотя и на разных ступенях эволюции.
Много раз на страницах акропольских изданий мы говорили о наступлении "нового средневековья". Мы изучили его особенности, изучили хорошие и дурные черты, отличающие любой период "межвременья", находящийся "посередине", между двумя эпохами, что и отражается в его названии.
Много раз мы подвергали анализу историю и пришли к выводу, что сейчас колесо времени неумолимо приближает нас к новому средневековью.
Но сегодня я увидела это своими глазами.
Нет, я не прочла об этом в книге, не услышала от какого-то выдающегося мыслителя, не беседовала об этом с философами, питающими особую любовь к изучению истории. Я просто увидела это – на улицах, в людях, в моде и даже в образе жизни.
Известно, что формы жизни временны и преходящи, но они содержат в себе определенный образ мыслей и чувств, который проявляется в них – пусть ненадолго, но проявляется.
Прогуливаясь по этому огромному "супермаркету" – современному миру, где так много вожделенных для человека вещей, можно ясно увидеть изменение вкусов, моды в сторону ужасающего упрощения, не лишенного, однако, свойственной средневековью силы – жестокой и невинной, конкретной и простодушной. Кажется, что все возвращается, поворачивается вспять, и это отражается не в регрессе или экономическом упадке, а в поиске сути прошлого, которому требуется дать новую жизнь в новом свете.
И вот как будто час настал, колесо времени совершило свой поворот – и все колокола возвещают о приходе средневековья. Пластик уже не в чести, теперь снова ценят тепло дерева и холод металла – все настоящее, естественное в отличие от искусственности пластика. Игрушки уже не изображают только фантастические миры будущего, миры космических кораблей и покорения вселенной. Они постепенно возвращаются к формам рыцарским, воинским и благородным – к сражению с открытым забралом, а не к столкновениям существ, спрятанных в межзвездные капсулы. На картинах все реже появляются непонятные стилизованные фигуры, а их место на полотнах и гобеленах занимают средневековые дамы и рыцари в длинных одеждах. Фабричные изделия – чудо начала XX века – уже не считаются верхом совершенства: сегодня больше ценится ручная работа, то, что несет отпечаток личного и человеческого. Мода стала больше закрывать, чем открывать, а если и открывать, то в силу необходимости, а не ради дарового зрелища. В дома возвращаются разноцветные стекла, коллекции бабочек и чучела птиц; огромные люстры из дерева и металла напоминают о подсвечниках и факелах. Возвращается потребность найти убежище, приют и вернуть первоначальный смысл слову "очаг".
Сегодня я увидела то, что нельзя объяснить просто модным веянием. Конечно, нет ничего нового под солнцем, и мы неизбежно повторяем старые формы. Но почему именно эти формы, а не какие-то другие? Само это повторение имеет психологический и символический смысл. Обращение к средневековым образцам естественно влечет за собой и необходимость следовать средневековым нормам, но не столько в одежде или украшениях, сколько в том, какие ассоциации они вызывают.
Человеку необходимо искать освобождения, однако он обычно плохо понимает, в чем состоит это освобождение. Надо освободиться от нагромождения слишком сложных формул, которые становятся все более надуманными и бессодержательными и теряют смысл и цель. Нужно вернуться к самому себе и искать другие истины, а не те, которые внушают бесчисленные газеты, телевидение и радио. Нужно вновь открыть для себя чудо человеческого труда, наполненного подлинным достоинством, – когда результат рождается на глазах творца; сегодня нам гораздо дороже обычный цветок, который мы поливаем собственными руками, чем самый совершенный шуруп, созданный на конвейере безликой бригадой.
Но самое главное – Бог снова среди людей, он снова стал необходим им. Уже давно, на предыдущем повороте колеса истории, его почти забыли. Но теперь человек снова начинает искать Бога, пусть пока робко, в самых простых формах искусства, в уединенном и сосредоточенном образе жизни, в безыскусной искренности, в трудной, но продуктивной работе, в вере, которая пока не имеет имени, но освещает собой все средние века – и минувшие, и грядущие.
Сегодня я увидела, как движется Время. Его ход неумолим, и оно увлекает нас к лучшему будущему, которое сегодня видится как средневековье, но на самом деле указывает на проявление сознания в человеке, со знания всегда пробужденного, подобно волшебным незакрывающимся цветам.
… свет
Сегодня я увидела свет… Как всегда, это не было нечто совершенно новое, просто по-новому увиделось хорошо знакомое прежде. Будто ты разглядел то, на что раньше смотрел, но не видел…
Меня ослепил свет, сильный и чистый свет солнца, которое рассветным лучом в одно мгновение размело все тени вокруг. И мир внезапно обрел форму и цвет. Так в детстве мы соглашались вдруг с существованием вещей, которых раньше не признавали – просто потому что не замечали.
Вдруг для меня ожил тот пример, который я столько раз перечитывала у Платона, – миф о пещере…Человек заключен во мраке земли-матери; он почти ничего не видит и только на ощупь может представить то, что находится вокруг; он закован в цепи, но не осознает своей тюрьмы… И вот в нем рождается потребность освободиться, порвать свои цепи и найти выход; он покидает пещеру, и его ослепляет свет солнца, доселе ему неведомый. Человек выходит в реальный мир; теперь он видит, теперь он знает…
Все это – и многое еще – пронеслось в моем сознании при одном только взгляде на сильный и яркий луч утреннего солнца. И встали новые вопросы, родилась необоримая жажда света, которая свойственна каждому человеку на земле.
Если бы мы могли внести свет во все, что видим, что пытаемся понять, о чем судим… Если бы в нашей душе встало солнце, оно развеяло бы многие тени и принесло бы столь необходимую нам ясность… Ведь сложности возникают тогда, когда мы живем в сумраке сомнений. А когда мы смотрим на все, что с нами происходит, сверху – так, как это делает солнце, – жизнь обретает другое измерение, становится гораздо шире, свободнее.
Когда мы смотрим сверху, теряет драматизм каждодневная звериная борьба за выживание. При взгляде сверху – особенно если есть хоть немного света – то, на что мы смотрим, не перестает существовать, но видится уже в ином ракурсе и становится более понятным, более логичным. Когда две собаки грызутся за кость, они не поднимают морды от земли и не видят, что рядом лежат другие кости – другие возможности, другие шансы, которые из-за драки остаются неиспользованными. Непонимание, столкновение интересов, возмущение, ненависть, тщеславие, честолюбие – вот "кости", за которые воюет столько людей… А ведь стоит заглянуть чуть дальше, подняться чуть выше, внести хоть лучик света – и все это обретет свой подлинный масштаб, займет свое место. У жизни есть и светлый, и темный лик, есть мгновения счастья и минуты разочарования, просто нужно это понимать, воспринимать как непреложный закон и учиться ходить по той стороне дороги, которая отмечена знаками ясности и счастья.
И чем упорнее мы цепляемся за тени, тем меньше у нас остается возможностей выбраться из этой западни, поскольку, как и тот человек из пещеры, мы тратим все свое время и силы на жестокую и бессмысленную борьбу, не оставляя ни минутки на поиск выхода. Однако порой и мы отваживаемся на сражение в темноте, чтобы разорвать сковывающие нас цепи – цепи невежества. Но тогда уж мы боремся изо всех сил, стремясь к освобождению. И это уже не борьба ради борьбы, ибо новое сознание указывает нам новые пути к цели.