- Ну, так спроси. А если самому трудно почему-то, давай я.
И задал: отцу, выбранному - как рожденному здесь и знающему планету, как никто - координатором. Лал вызвал Ли и Александра:
- Вы ему внушили эту мысль?
Они не сразу ответили: задумались. Потом Ли спросил:
- А может быть, он прав? - и Александр сразу добавил:
- По-моему, да: должны. Поэтому имеем право вмешаться в предстоящие события. Считаю допустимым поставить вопрос на всеобщее голосование. Дать твоему сыну выступить, несмотря на его возраст.
- Но ты уверен, что те, кто на самом Гардраре, не сочтут, что мы, земляне, навязываем им наших ставленников? Разве не сами они должны решать, как им жить?
- Но это можно будет понять только там. А пока… Ну, не нам же одним решать. Я настаиваю на том, что сказал: пусть все решат.
- Пожалуй, я к этому присоединяюсь, - поддержал Александра Ли.
Первое всеобщее собрание на Земле-2 решало вопрос, поставленный Марком. Сказанное им казалась убедительным: несмотря на то, что выступал еще подросток, которого недавно совсем могли интересовать фильмы про каких-то космических пиратов. А оппонентом его выступал его же отец.
Немалая сложность проблемы - допустимо ли чужое вмешательство в жизнь другой цивилизации - не дала возможность принятия быстрого решения. Лишь после многодневной бурной дискуссии незначительным большинством проголосовали за предложение Марка.
- Достопочтенный Конбр, имею возможность сообщить вам, что ваш представитель выступал очень убедительно: добился принятия предложения оказания вам помощи. Не скрою, проблема дозволенности нашего вмешательства в жизнь вашей планеты ограничило, однако, нашу поддержку вас на Гардраре: там вам придется действовать самостоятельно - мы не в праве решать за гардрарцев.
- Благодарю за всё, что вы собираетесь для нас сделать. А последнее сказанное вами тоже считаю правильным: если то, что мы принесем, не найдет ничью поддержку, то, понимаю, мы не сможем сделать ничего и с вашей помощью.
- Рад, что мы друг друга поняли.
- А еще об одном условии наш представитель вам не сообщил? Что обязательно тоже собирается лететь на Гардрар?
- Ну да: в самом начале - когда задал вопрос о помощи вам мне. Его мать была, конечно, против: мал еще. Но он сказал, что будет же там со мной: это наше дело - доказать, почему нам дали имена великих героев. Что было делать: она сказала, что одних нас не отпустит - полетит вместе с нами.
- Ваш сын и наш представитель - замечательный мальчик: я горжусь им не меньше, чем вы.
- Тронут вашими словами.
- Скажите, а известно уже, кто еще из землян сможет полететь с нами?
- Пока, точно, Ли и Александр - куда без них? Хотя Александра мы пытались отговорить: жена вот-вот должна родить ему ребенка. Но его разве остановишь: один из самых первых бунтарей.
- Вам, координатору, тоже каково будет покидать свою родную планету?
- Благодаря вашей помощи мы успели столько, что меня здесь заменить уже не трудно - выберут другого. А я в ближайшие дни займусь подготовкой к отлету.
- Готов сразу присоединиться к вам. Первое, что мне понадобится: знать всё о вашем экспрессе - может быть, я смогу улучшить его, чтобы он мог иметь меньшее вероятное отклонение от расчетной точки выхода из переноса. Не удивляйтесь: я действительный автор этого достижения.
Земной гиперэкспресс поразил Конбра: благодаря его собственным разработкам конструкции гипераппарата такого огромного количества сверхпрочных материалов не требовалось. И можно было не только обойтись куда меньшим размером суперкорабля, но и входить и выходить из гиперпереноса на расстоянии от его орбит, требующего не более двадцати четырех часов бортового времени дополнительного полета.
Земной экспресс был, всё-таки, много примитивней, но это уже не вызывало в Конбре былое чувство превосходства: земляне дали более ценное, чем могли дать им они - как казалось, далеко ушедшие вперед гардрарцы. Но что-то улучшить в нем с помощью введения своего программного обеспечения удастся.
Надо будет, конечно, использовать и гардрарские более компактные батареи и аннигиляционное "топливо": оборудование для производства их работает на Зрыыре непрерывно в ожидании заправки пролетающих экспрессов Гардрара.
Решено было обеспечить себя и средствами защиты на случай, если придется столкнуться с попытками физического уничтожения их при появлении на Гардраре. Те же роботы, оборудованные лазерами, и отражательные ракеты, которые собирались использовать когда-то против землян.
Когда может произойти такое? Сразу - вряд ли: передачи гиперграммы на Гардрар быть не могло. Это сразу же было бы обнаружено: по показаниям произошедшего весьма большого расхода энергии.
Да и кто бы сделал это? Уже точно не Погр, которого обоснованно подозревал бы раньше Конбр: сам связался и подтвердил его былые подозрения. Но сказал, что обрыдло: пусть хитрейшие Мудрейшие впредь катятся подальше. Предупредил заодно, что должен быть резервный дублер с теми же полномочиями, которого знать ему было, конечно, не дано. Такой может начать действовать, когда уже очутятся на Гардраре.
13
То, что у землян появился первый ребенок, было объявлено всем по связи. Как и ожидалось, родила жена Александра, Малка - мальчика, сына.
На восьмой день, когда в организме ребенка появляется иммунитет, сделано было во избежание рака полового члена обрезание крайней плоти его. И с того дня ребенка стали показывать всем, кто для этого приходил к Александру и его жене.
… Лим тоже намеревался навестить Александра и поздравить его с рождением сына, как принято у землян: наверно, тому будет приятно. Но когда выходил из дома, Цангл спросила:
- Я тоже: можно? - и он кивнул. Она вышла следом, взяла его за руку и пошла рядом. Так было теперь часто: она не расставалась с ним даже ненадолго, и ему не было это неприятно - пусть!
Немало уже изменилось у них здесь: примитивы, хоть и не могли быть, как мудрые, обрели что-то. Прекратили мучить, производя болезненные опыты, подопытных. Такие, как Цангл, "гурии" по-земному, могли больше не давать себя кому-то, если не хотели сами.
А Цангл никому и не хотела - кроме него, Лима. Ей только с ним и хорошо: всегда - даже когда он не хочет её. Он добрый: тоже приласкает и прижмется к ней - как она к нему. Обоим хорошо. И она больше не уходит от него: с ним всё время - у него живет.
Еще берет её с собой, когда с кем-то увидеться не по связи хочет. Она ведь не мешает: он с тем разговаривает, а она молчит. И он потому не против.
Александр ждал Лима в беседке невдалеке от своего жилья. С ребенком на руках, которого протянул показать Лиму.
Цангл войти в в беседку не решилась и лишь смотрела издали, хотя так хотелось подойти ближе и рассмотреть удивительно маленького человечка. Потом увидела в беседке женщину с одной обнаженной грудью, которую она протирала зачем-то смоченным тампоном.
Лим тем временем обратился к обоим - Александру и женщине:
- Примите поздравление вашего гардрарского друга, Александр и Малгкха, и пожелание вашему сыну вырасти обладающим выдающимися способностями.
А они ответили словом, которым не было в блоке-переводчике - Цангл не поняла поэтому:
- Аминь! - и посмотрели друг на друга сияющими глазами. Потом женщина сказала, кончив обтирать грудь:
- Всё: можно кормить его, - и Александр поднес ей ребенка. Но почему-то прежде, чем отдать ей его, сделал что-то для Цангл непонятное: прикоснулся ртом к её рту. И тогда отдал ребенка, которого она приложила к груди, и он, схватив сосок, энергично зачмокал.
- Мы с ним пока походим: нужно поговорить, - сказал Малгкхе Александр. - Недолго: скоро вернемся.
- Если твоя уважаемая жена не возражает, Цангл побудет с ней, - попросил Лим. Та улыбнулась в ответ:
- Нет, конечно. Она нравится мне: милая. А ей, вижу, нравится смотреть, как я его кормлю. Пусть не стесняется: войдет сюда.
И Цангл осталась с ней. Почему-то было так хорошо смотреть, как сосет грудь матери, упершись ручками в неё, крохотный человечек, и хотелось всё время улыбаться. А Малгкха улыбалась ей и говорила что-то, но Цангл не понимала: Александр, унес какой-то ящичек, без которого - она уже знала - землян понимать нельзя.
Непонятно было, и зачем Малгкхе понадобилось уйти. Но она, отняв ребенка от груди, протянула его почему-то не роботу-няньке, а Цангл, и ушла, сказав что-то снова непонятное.
Цангл держала теперь ребенка сама - бережно, как до того Александр, а потом Малгкха - и могла его лучше рассмотреть. Какой он: личико, носик, глазки. И пахнет как! Так хорошо, и хочется тоже дать ему грудь: ему это нравится.
Вынула грудь, увидела еще один смоченный тампон, протерла её - и приложила его к ней. Но он, схватив поначалу сосок губками, быстро выпустил его и заплакал.
Засигналил робот-нянька, и сразу появилась Малгкха. Забрала ребенка и что-то сказала, показывая на грудь Цангл; потом, снова достала свою и нажала на сосок: появилась капелька молока. Снова приложила к груди сына, но он вскоре заснул.
Пришли мужчины, Александр поставил унесенный ящик: слышны были уже гардрарские слова. И Лим увел Цангл оттуда. Она еще оглянулась: посмотреть на ребенка.
Лим второй раз видел Цангл такой. На этот раз она задавала больше вопросов, чем когда-нибудь: стремилась понять увиденное сегодня.
- Почему не было молока? - спросила она, но он не понял.
- У меня: у неё было, - добавила она. Он снова не понял, и она стала ему говорить: - Она ушла, и я тоже дала ему грудь, а он выплюнул. А она надавила свою, и молоко, капелька, была. Почему, миленький?
- А-а, так она же родила его: оно у неё появилось. - "Понятно: она же никогда не видела рожениц".
Так и было: она спросила, что такое "родила". Странно, что поняла чуть ли не с первых слов. Но тут же спросила, почему родит женщина. От того самого, чем сама с ним занимается? Но почему тогда она не родит, а та родила?
- Ты золотистые таблетки принимаешь?
- Да. А то, сказали, заболеешь: надо операцию делать тогда.
- Тебе делали?
- Нет: я их принимаю - всегда. Ни разу не заболела.
- А это не так: не болезнь совсем.
- Не болезнь?
- Нет же: беременность. Когда в животе женщины появляется ребенок - сначала совсем-совсем маленький. Но он растет, пока не становится таким, что больше уже там не помещается. И тогда рождается: выходит оттуда.
- Только если их не принимать?
- Ну, да.
Она задумалась, но вскоре спросила:
- А почему они так смотрели друг на друга? И зачем прижимались ртами?
- Они же не такие, как мы - гардрарцы. У нас этого уже нет.
- Было, значит?
- Давно давно.
- Почему: это не хорошо разве?
- Не думаю: у наших предков это тоже было, и оттого, похоже, они были счастливей нас, нынешних. Они называли это любовью. Ну, когда кто-то значит для тебя больше всего на свете.
- Как ты для меня?
"Странно", снова подумал он, "она почему-то чуть ли не сразу понимает то, что еще сложно понять мне. Я бы в отношении её не смог бы, наверно, так сказать". А она спросила еще:
- И оттого они так смотрят и прижимаются ртами?
- Не знаю. Наверно.
- Нет, - впервые не согласилась она с ним. - Потому: я видела - я поняла. Я тоже хочу.
- Что?
- Ты тоже хорошо смотришь на меня…
- Ты же красивая.
- Правда, не совсем как он на неё. Но хочу прижаться с тобой ртами.
- Ну, хорошо: можно попробовать, - согласился он.
… Их нельзя было оторвать - крепко прижатые губы: обоим. Долго: задохнешься. И она сказала то, что потрясло его:
- Я поняла: чтобы совсем слиться друг с другом.
Потом она уже больше ничего не спрашивала: думала о чем-то.
Она, видно, что-то стала понимать: сказала ему, что ей совсем плохо, когда нет его. А ему тоже совсем не хотелось с ней разлучаться.
И разрешили взять её с собой на Гардрар, хотя все остальные примитивы оставались на Зрыыре под присмотром землян. А мудрые летели все, и столько же землян.
… За несколько дней до отлета на экспресс попросила сходить с ним к Малгкхе, где дали ей тогда подержать на руках ребенка. И снова дали.
Он стал немного больше и даже улыбнулся ей: стало очень-очень хорошо. Но Малгкха не улыбалась, как тогда: наверно, ей тоже плохо, когда нет Александра. Спросила поэтому его:
- Они здесь, ты туда: зачем?
Александр ничего не ответил, но Лим спросил:
- Правда: может, ты останешься? - и тогда Александр покачал головой из стороны в сторону. А Малгкха сказала:
- Пусть: родной мой не может не лететь с вами. Такой он у меня: другого я не смогла бы полюбить.
Цангл поняла не всё: ей только хотелось подольше подержать маленького на руках.
Часть II: Гардрар
14
Полет на Гардрар казался землянам быстрым невероятно: Конбр смог сделать всё, чтобы максимально возможно улучшить возможности "Ковчега". Уже через двадцать четыре бортовых часа экспресс вошел в гиперпространство и столько же потребовалось, чтобы долететь до конечной орбиты вокруг светила Гардрара.
Легче проходил и перенос: благодаря замене анастезирующей жидкости гардрарской дыхательной смесью. А выход из него вообще мало отличался от выхода из простого сна - не только у гардрарцев, но и у землян.
Гардрарцы даже не проходили после него осмотр кибер-диагноста. Но на этот раз произошло неожиданное исключение: не совсем легко произошел выход именно у гардрарки - у Цангл. Еще более неожиданным была обнаруженная причина: её беременность.
Событие поразительное: слишком необычное для гардрарцев. И даже землян, не забывших то, что еще не так уж давно такое и у них было совершенно невозможно.
Как воспримет это Лим: даже при том, как относится он к Цангл? Всё-таки, она - примитива. И поэтому, прежде всего надо об этом сказать ему раньше, чем ей: пусть решает. Если сочтет, что ребенок от такой не нужен - так тому и быть: не поздно исправить положение, а она ничего не узнает.
- Ты принимаешь таблетки? Золотистые, - задал Лим Цангл первый вопрос.
- Нет: ты сказал, что тогда родится ребенок.
- Зачем он тебе?
- Чтобы еще больше любить тебя. Чтобы мы смотрели друг на друга, как Александр и Малгкха - помнишь?
Он снова был поражен: так сказать! Как меняется она: может точно выразить словами то, что чувствует. Что происходит с ней: почему всё больше и больше опережает его в понимании чего-то слишком важного?
Можно ли к ней относиться по-прежнему: как к стоящей ниже его? Кажется, уже нет. И он не в праве один решать, появиться ли на свет их ребенку.
- Очень хочешь это?
- Да: очень! А когда?
- Скоро: ты беременна. У тебя… у нас скоро будет наш ребенок, - заставил себя сказать он. И сразу увидел, как вспыхнули её глаза:
- Родной мой! - неожиданно произнесла она не гардрарские слова, которыми Малгкха назвала Александра: опять почему-то запомненные только ею.
Она приблизила сияющее лицо к его, еще растерянному, и сама прижалась крепко к его рту.
- Родной мой, любимый! - шептала она навсегда ей запомнившиеся землянские слова.
- Лим сказал Цангл про её беременность, - Конбр вызвал Лейли неожиданно. - Мне хотелось бы обсудить создавшуюся ситуацию почему-то именно с тобой, многоуважаемая Лейрлинд.
- Думаю, ты не ошибся, достопочтенный Конбр: лучше меня, наверно, в этом, благодаря моему нелегкому опыту, никто не подходит тебе. Если не против, давай встретимся в салоне-саду: предпочитаю такой разговор не по связи.
…- Что происходит? Я пока с трудом понимаю. Хотя то, что довелось мне увидеть - их очень необычные отношения - нравились мне чем-то. Теплом, наверно.
- Душевным теплом?
- Именно. Хотя, опять же, понятие "душа" слишком давно у нас исчезло: только благодаря вам, я знаю теперь его значение. И всё-таки, происходит что-то слишком мне непонятное.
- Происходит замечательное: на Гардраре появляется первая семья.
- Состоящая из мудрого и примитивы: что общего, кроме физического общения может быть в такой семье? Ведь у вас даже нет подобных почему-то.
- Но есть и семья достаточно необычная тоже: моя собственная. Тебя не удивляет, что я по возрасту могла бы быть матерью моего мужа? Придется тебе рассказать, почему так получилось.
Непростая история: из-за того, что началась, когда ни одной настоящей семьи не было на Земле. Было редко только нечто подобное, когда интеллектуальные мужчина и женщина жили вместе долго, даже всю жизнь, но детей в этих союзах никогда не появлялось.
Я не знаю, откуда во мне возникло желание любви: это слово тогда мы, как и вы, почти позабыли. Рассказал мне о нем Лал - тот, именем которого после его гибели назвали моего Лала, которого ты знаешь: он знал невероятно много из существовавшего давно, что незаслуженно было забыто - как Лим ваш.
Полюбила тогда я его самого близкого друга - старого уже Дана. Величайшего физика, своим открытием гиперструктур положившего конец научному кризису, о котором вы столько уже знаете. Отца моего мужа.
Своим открытием он заслужил вторую жизнь: пересадку его головы на тело молодого "неполноценного" донора-смертника. Перед операцией я пообещала ждать его. Но когда он вернулся обновленным, встретил другую - Эю, с которой и с Лалом Старшим потом улетел на планету, названную Землей-2, для подготовки её к заселению. И единственная моя встреча с ним произошла совсем незадолго перед его отлетом туда.
Когда они улетели, я продолжала ждать его. Думала: если двое мужчин могут быть близки с одной женщиной, то почему он не может с ней и со мной?
Лал погиб на Земле-2, а они вернулись с детьми, рожденными ими там. Так хотел Лал: только семья, в которой появляются дети, обеспечит их защиту от отбраковки - положит конец страшному разделению людей.
Только я уже была не нужна ему - лишь она: единственная - мать их детей. Увидела при первой встрече с ними, что надеяться мне не на что. Но появилась мысль, в первый момент показавшаяся безумной - стать одной из них, войти в их семью. Она становилась навязчивой, настолько сильной, что сминала даже чувство к Дану.
И встреча с полюбившим меня сыном Дана решила всё: в их семью вошла, став его женой. Потом родила сына - первая после матери Лала, которая могла родить сама детей только на Земле-2, Зрыыр по-вашему. Это было очень важно для борьбы, которую после гибели Лала вели Дан и Эя.
Но разница в возрасте между нами не давала забывать о проблеме, которая станет: я стану старой и уйду раньше его. Сможет ли он обрести тогда счастье с другой: он ведь слишком меня любит? Предложила ему погрузить меня в анабиоз до того времени, когда его возраст сравняется с моим. Но он воспринял это с ужасом: ведь когда они возвращались с Земли-2, и им пришлось всем, кроме Дана, находиться в анабиозе, из него не вышел его маленький брат, Малыш.
А потом Дан придумал другое: гиперпереносы для установления контакта с цивилизацией, первая связь с которой произошла тогда. По расчетам Дана, релятивистский эффект при этом обеспечит желаемое. Прилетит с Земли вторая партия поселенцев, и с ними друг Ли, Ги, и мы втроем отправимся в эти полеты.