Я не хочу пользоваться этим "цветочным" бизнесом… Это благоухание цветка. Такая индивидуальность не может уйти в пещеру или спрятаться; она должна жить посреди этого мира; ей некуда идти. Это аромат определённого цветка - вы не знаете, что это такое.
Вы не знаете благоухания этого цветка - у вас нет такого способа - и потому вы сравниваете его: "Это пахнет как тот цветок. Это выглядит как тот цветок". Вот и всё, что вы делаете. Когда вы прекращаете делать это - пытаться понять, что это за цветок и что это за аромат, неизвестный вам, - появляется ещё один цветок; не копия того цветка, не роза, которой вы восхищаетесь, не нарцисс. Один парнишка написал "Оду нарциссам". Или роза… Почему роза приобрела такую важность? Потому что они всем нравятся. Полевой цветок вон там намного красивее розы. Как только вы прекращаете сравнивать это, пытаясь понять и даже вообразить, что это за цветок, какой у него запах, появляется новый цветок, который не имеет никакого отношения ко всем тем цветам, что есть вокруг нас.
В.: Спасибо, сэр. Я изменившийся человек, по сравнению с тем, кем я был час назад.
Ю.: Спасибо.
Часть IV Между недоумением и пониманием
(Отрывки из бесед в Швейцарии и Индии, с 1972 по 1980 г.)
У меня нет никакого послания миру. Что бы ни происходило со мной, этим нельзя поделиться с миром. Именно по этой причине я не забираюсь на трибуну и не читаю лекций - не то чтобы я не мог читать лекции - я давал лекции по всему миру - мне нечего сказать. И мне не нравится сидеть на одном месте, в окружении людей, задающих неизменные вопросы. Я никогда не начинаю никаких обсуждений; люди приходят и сидят вокруг меня - они вольны делать, что им угодно. Если кто-то вдруг задаёт мне вопрос, я пытаюсь ответить, подчёркивая при этом, что на этот вопрос нет ответа. То есть я попросту перефразирую, перестраиваю и отбрасываю вам назад тот же самый вопрос. Это не игра, потому что я не заинтересован в том, чтобы переманить вас на свою сторону, на свою точку зрения. Это не вопрос высказывания мнений - конечно, у меня есть свои мнения обо всём, от болезни до божественного, но они так же бесполезны, как мнения других.
Вы не должны воспринимать буквально то, что я говорю. Люди, воспринимающие всё это буквально, таких дров наломали. Вы должны проверять каждое слово, каждую фразу, и смотреть, имеет ли это какую-то связь с тем, как вы функционируете. Вы должны проверять это, но вы не можете принять это - к сожалению, это факт, другого не дано. Записывая это, вы принесёте больше вреда, чем пользы. Понимаете, я в весьма сложном положении: я не могу помочь вам; всё, что бы я ни сказал, будет вводить в заблуждение.
Юджи: Скажи это просто. Я не могу понять очень сложную структуру - мне это трудно, понимаешь. Наверное, я слабо выраженный идиот или что-то вроде того, я не знаю - я не могу понять отвлечённое мышление. Ты можешь выразить это очень простыми словами. В чём именно твой вопрос? Потому что ответ уже там; я не должен давать тебе ответ. Обычно я перестраиваю вопрос, перефразирую его так, чтобы он оказался бессмысленным для тебя.
Вопрос: Ответ, скрытый в вопросе, выносится на поверхность?
Ю.: Вот и всё. Вот почему я и хочу понять, в чём именно твой вопрос. Тут нет никакой хитрости. Я не хочу подбрасывать тебе ещё один вопрос. Но я должен понять твой вопрос, тогда я смогу выразить его по-своему и отбросить его назад тебе. И ты сам обнаружишь, без моих подсказок, что в этом вопросе нет никакого смысла; впрочем, я не говорю: "Твой вопрос - бессмысленный вопрос".
Знаешь, этот диалог помогает только тогда, когда мы доходим, мы оба, до сути дела и осознаём, что никакой диалог невозможен и никакой диалог не нужен. Когда я говорю "понимание", "видение", эти слова означают для меня нечто другое.
Понимание - это состояние, в котором уже нет вопроса; ничто там не говорит: "теперь-то я понимаю!" - это основная преграда между нами. Ты можешь понимать то, что я говорю, но это тебя ни к чему не приведёт.
Я хочу подчеркнуть ещё один момент: все вопросы, которые ты задаёшь, должны быть твоими собственными вопросами - тогда есть смысл продолжать диалог. Это должен быть твой вопрос. Так есть ли у тебя вопрос, который ты можешь назвать своим собственным, вопрос, который ещё никто никогда не задавал до тебя?
В.: Нас интересуют многие вопросы, которые задают люди, и мы чувствуем, что это наши вопросы.
Ю.: Каковыми они не являются. Ты обнаружишь, что это совсем не твои вопросы.
Вопрошающему должен прийти конец. Именно вопрошающий создаёт ответ; а вопрошающий возникает из ответа, иначе вопрошающего нет. Я не пытаюсь играть словами. Ты знаешь ответ и хочешь подтверждения от меня, или ты хочешь, чтобы я пролил свет на твою проблему, или тебе любопытно - если ты хочешь продолжать диалог со мной по какой-то из этих причин, ты просто теряешь время зря; тебе надо пойти к богослову, мудрецу, учёному мужу - они могут пролить свет на подобные вопросы. Всё, что меня интересует в таком диалоге, это помочь тебе сформулировать твой собственный вопрос. Попытайся сформулировать вопрос, который ты можешь назвать своим собственным.
У меня вообще нет вопросов. Я прихожу сюда и сижу, и тут у меня пусто, но не в том смысле, в котором вы используете слово "пустота". Пустота и полнота - это отнюдь не две разные вещи; невозможно провести границу между вакуумом и полнотой. Но тут нет ничего - ничего, так что я не знаю, что я скажу. Что ты извлечёшь из меня - это твоё дело - оно твоё, а не моё - тут нет ничего, что я мог бы назвать своим собственным. Это твоя собственность, потому что ты извлёк из меня ответы - это не моё, я не имею никакого отношения к этим ответам. Это не ответ. Я не даю тебе никаких ответов.
Это как любое другое рефлекторное действие: ты задаёшь вопрос, и что-то выходит отсюда. Я не знаю, как это работает. Это не продукт мышления. Всё, что выходит из меня, производится не мыслью - но что-то выходит. Ты бросаешь мяч, и мяч отскакивает, а ты называешь это ответом. В действительности всё, что я делаю, это перестраиваю вопрос и отбрасываю его тебе назад.
В.: Вопрос извлекает ответ?
Ю.: На вопрос нет ответа, так что вопрос больше не может оставаться там. В этом смысле у меня нет никаких вопросов, кроме вопросов, необходимых мне, чтобы функционировать в этом мире, - других вопросов у меня нет.
В.: Ваш ответ - это только отражение вопроса?
Ю.: Это не мой ответ, потому что вопрос больше не остаётся здесь. Вопрос становится как будто моим вопросом; поскольку у него нет ответа, он не ждёт никаких ответов; вопрос сжигает сам себя, и остаётся энергия. Ты не можешь продолжать так девять или десять часов, а я могу. Это не истощение энергии, а постоянное прибавление её. Речь является энергией: речь - это выражение этой энергии.
В.: А что, если я спрошу вас, скажем, о квантовой механике?
Ю.: Тут я не знаю - вот мой ответ, так что вопрос в любом случае исчезает. Всё знание о квантовой механике, которым я обладаю, есть там, и оно выходит наружу, прямо, как стрела. Всё, что только туда заложено, всё выходит наружу. Но такие вопросы, как: "Существует ли Бог?", "Является ли жизнь простой случайностью?", "Правит ли миром совершенная справедливость?" - на эти вопросы нет ответов, так что вопрос сжигает себя.
В.: Кто я есть?
Ю.: (смеётся) Ты очень хорошо знаешь, кто ты есть.
В.: Что вы имеете в виду?
Ю.: Действительно ли это твой вопрос - "Кто я есть?". Вовсе нет; ты его где-то подхватил. Проблема в вопрошающем, а не в вопросе. Не подхвати ты этот вопрос, подхватишь ещё какой-нибудь. Даже сорок лет спустя ты так и будешь спрашивать, в чём смысл жизни. Человек живущий никогда бы не задал такого вопроса. Очевидно, ты не видишь никакого смысла в жизни. Ты не живёшь; ты мёртв.
Если я расскажу тебе о смысле жизни, что это даст тебе? Что это может значить для тебя?
В.: Существует ли вопрошающий?
Ю.: Он не существует; существует только вопрос. Все вопросы одинаковы - это механическое повторение запомнившихся вопросов. Спрашиваешь ли ты "Кто я есть?", "В чём смысл жизни?" или "Есть ли жизнь после смерти?", все эти вопросы всплывают только из памяти. Вот почему я спрашиваю, есть ли у тебя свой собственный вопрос.
В.: Вы говорите, что вопрос "Кто я есть?" не остаётся там, когда в него по-настоящему внимательно всматриваешься?
Ю.: Потому что ты не можешь отделить вопрос от вопрошающего. Вопрос и вопрошающий - это одно и то же. Если ты принимаешь этот факт, то всё очень просто: когда исчезает вопрос, вместе с ним исчезает и вопрошающий. Но поскольку вопрошающий не желает исчезать, вопрос остаётся. Вопрошающий хочет ответа на вопрос. Поскольку на этот вопрос нет ответа, вопрошающий остаётся навсегда. Интерес вопрошающего в том, чтобы продолжать своё существование, а не в получении ответа.
В.: Но всё-таки внимание направлено на получение ответа.
Ю.: Внимание и есть вопрошающий, (как ещё сказать?) ожидание ответа, надежда, что есть ответ на этот вопрос, - это и есть вопрошающий. Это не разные вещи, понимаешь; это превратилось в разные сложные ситуации. Вопрошающий сначала говорит, что он внимателен. Он очень внимателен, потому что он хочет ответа. Он не хочет намёков, которые он не может… Что он будет делать с этим ответом? Он внимателен, он ждёт, он надеется - он является всем этим - а почему? Потому что на этот вопрос - "Кто я есть?" - нет ответа - у тебя нет никакой возможности узнать его самому.
"Кто" и "я" связаны глаголом. Так вот, "я" и "кто" - это как будто две разные вещи, а связывает их "есть". Глагол "есть" - это длительность. Когда глагол отсутствует - если глагол может (смеётся) исчезнуть, - ничто не испытывает нужды связывать "кто" и "я"; это одно и то же.
В.: А если глагол исчезает?
Ю.: Вместе с ним исчезает и вопрос. Без него не может быть вопроса. "Кто я" - это бессмысленная фраза. В ней должен быть глагол "есть" - он создаёт разделительное движение. И вот ты создал вопрос. А этот вопрос подразумевает, что на него есть ответ; иначе ты бы не задал себе такого вопроса. Все вопросы существуют, потому что у тебя есть некий смутный ответ на вопрос: "Должно быть что-то ещё кроме того, чем я являюсь сейчас". Не знаю, понятно ли я изъясняюсь.
В.: Сэр, что произойдёт после смерти?
Ю.: Всё вопросы о смерти бессмысленны - а особенно для такого молодого человека, как ты. Ты ещё и не жил в своей жизни. Почему ты задаёшь этот глупый вопрос? Почему он тебя интересует? Человеку, который живёт, некогда задавать такой вопрос. Только человек, который не живёт, спрашивает: "Что произойдёт после моей смерти?" Ты не живёшь. Сначала проживи свою жизнь, а когда придёт время… Давай на этом и остановимся. Мне такая философия неинтересна.
Ничего не произойдёт. Нет такой вещи, как смерть. Что, по-твоему, умрёт? Что? Это тело распадается на составляющие элементы, так что ничего не теряется. Если его сжечь, пепел удобрит почву и будет способствовать прорастанию. Если его похоронить, им будут питаться черви. Если бросить его в реку, оно станет пищей для рыбы. Одна форма жизни питается другой формой жизни и таким образом обеспечивается продолжение жизни. Так что жизнь бессмертна.
Однако это не поможет тому, кто пойман в сети страха смерти. В конце концов, "смерть" - это страх, страх того, что чему-то придёт конец. "Ты", каким ты себя знаешь, каким ты себя ощущаешь, не хочет прекращаться. Но оно также знает, что это тело однажды упадёт замертво, так же как другие - ты испытываешь смерть других, - и это пугающая ситуация, потому что ты не уверен, продолжит ли оно (твоё "я") своё существование, если это (тело) уйдёт. И тогда оно создаёт проекцию (жизни после смерти). Это становится самым важным - знать, есть ли жизнь после смерти или нет. Его создаёт страх, так что когда исчезает страх, исчезает и вопрос о смерти.
Ты не можешь испытать свою собственную смерть. Вот почему я иногда говорю людям, очень сильно заинтересованным в мокше, освобождении, что каждый из вас, все вы достигнете мокши перед самой смертью. (смех) Но можете быть уверены, что тогда будет уже слишком поздно: тело обессилено и не может восстановить себя. Эта смерть может случиться с тобой сейчас - это то, что происходит сейчас.
У тебя нет никакой возможности знать что-нибудь о твоей смерти, ни сейчас, ни в конце так называемой жизни. Если знание, непрерывность знания, не закончится, смерть не может произойти. Ты хочешь знать что-нибудь о смерти: ты хочешь сделать её частью своего знания. Но смерть не является чем-то мистическим; прекращение этого знания и есть смерть. Что, по-твоему, продолжится после смерти? Что там есть такое, пока ты живёшь? Где этот объект? Там ничего нет - никакой души - есть только этот вопрос о том, что будет после смерти. Вопрос должен умереть сейчас, чтобы ты нашёл ответ - твой ответ; не мой ответ - потому что вопрос порождён предположением, верой, что есть нечто, способное продолжаться после смерти.
В.: В определённые моменты я могу проследить отдельную логическую цепочку, высказанную вами, и я очень сильно ощущаю то, что вы говорите. Как достигается эта точка, я не знаю, но как только она достигнута, внезапно появляется сильное чувство незащищённости и беспомощности.
Ю.: Видишь ли, существование той самой штуковины, которая задаёт вопросы, то есть вопрошающего, стоит на кону.
В.: Да, именно, и это создаёт большую панику.
Ю.: В этом и проблема: ты не смеешь поставить под сомнение эту основную штуковину, потому что это разрушит нечто, очень дорогое для тебя: непрерывность тебя, каким ты себя знаешь и ощущаешь.
В.: Как только ты посмеешь поставить её под сомнение, тогда что?
Ю.: "Тогда что?" отсутствует. Тогда это начинает действовать. Это действие.
В.: Я очень хочу посметь. Есть ли способ посметь?
Ю.: Сам вопрос заключает в себе неотъемлемую способность найти ответ самостоятельно. Понимаешь, если ответа нет, вопрос не может оставаться там. Ты ждёшь ответа либо извне, либо изнутри. Когда и то, и другое оказывается бесполезным, что происходит с вопросом? Отказ происходит не потому, что я не согласен с опытом других, но потому, что он недействителен в моём случае. То есть он может быть правильным, но он недействителен, поэтому я отказываюсь от него. Вся помощь извне для меня закончилась. Когда она уходит, здесь не остаётся никакой беспомощности - они связаны друг с другом; их действительно не разделишь.
Настоящая проблема в решении. Если ты не можешь решить проблему, она перестаёт быть проблемой. Тебя больше интересует решение, чем проблема. Но решение относится только к завтра, а не к настоящему - когда ты собираешься решить эту проблему? - так что это не решение. Почему ты так заинтересован в нахождении решений? Они так и не помогли тебе. Но ты смотришь на решения, тебя интересуют решения, а не проблема. В чём проблема? - это всё, о чём я спрашиваю. У тебя нет никакой проблемы, но ты говоришь о решениях.
Ты не удовлетворён ответами других. Ты приходишь ко мне, думая, что я - реализованный человек. На эти вопросы уже ответили, но ты всё ещё задаёшь их. Ты хочешь подтверждения тому, что ты знаешь, но этот человек говорит нечто такое, что не вписывается в твои рамки, и потому ты со мной не соглашаешься. Тебе необходимо найти ответ на этот вопрос.
Поиск прекращается с осознанием того, что нет такой вещи, как просветление. Находясь в поиске, ты хочешь освободиться от себя, но всё, что ты делаешь, чтобы освободиться от себя, это и есть ты. Как мне объяснить тебе эту простую вещь? Нет никакого "как". Скажу я это тебе, это лишь придаст импульс этому (поиску), усилит этот импульс. Это вопрос всех вопросов: "Как, как, как?".
"Как" будет оставаться до тех пор, пока ты думаешь, что ответы, которые дают другие или даю я, являются ответами. "Я нашёл ответ" - они нашли ответы на свои вопросы. Пока ты зависишь от ответов тех людей, которые, по-твоему, могут дать тебе ответы на твои вопросы, эти вопросы будут всегда оставаться. Они не являются ответами; если бы они ими были, вопросов бы не было. Это должен быть твой ответ.
И этот ответ должен быть найден без какого бы то ни было процесса. Любой процесс уводит тебя от ответа, разбавляет вопрос. Вопрос становится по-своему всё более интенсивным. Тебе ничего не нужно, кроме ответа на вопрос. Ничто другое. Ничто больше не интересует тебя, кроме ответа на этот вопрос. День за днём, до конца твоей жизни, для тебя это единственный вопрос - "Как?".
Это "как?" относится к чужим ответам, так что ты должен отмести все эти ответы. Вопрос должен сжечь сам себя, а это не может произойти, пока ты ждёшь ответа на вопрос, извне или изнутри. Когда вопрос сжигает сам себя, начинает проявляться то, что есть. Это твой ответ, а не чей-то ещё. Тебе даже не нужно находить ответ, потому что ответ уже есть, и он каким-то образом проявится. Тебе не обязательно быть учёным мужем, не обязательно читать книги, тебе не надо ничего делать; то, что есть, начинает выражать себя.
Так что, очень нужен тебе ответ на этот вопрос? Знаешь, даже те, кто провёл свою жизнь, стоя на голове или свисая с деревьев, ни к чему не пришли - вокруг них выросли муравейники, а они ни к чему не пришли. Это не так просто. Когда это произошло со мной, я понял, что весь мой поиск был направлен не туда, и что это не является чем-то религиозным, или психологическим, а есть чисто физиологическое функционирование этих чувств на пике их возможностей. Таков был ответ на мой вопрос.
Все вопросы - это вариации одного и того же вопроса; это вовсе не разные вопросы. Насколько ты искренен? Насколько ты серьёзен? Насколько сильно ты хочешь ответа на этот вопрос? Вопрос порождён ответами, которые у тебя уже есть. Ты хочешь знать, каково моё состояние, и сделать его частью знания, твоего знания, то есть традиции; но знание должно закончиться. Как тебе понять эту простую вещь? Твоё желание знать лишь добавляет силы движения твоему знанию. Невозможно знать, что это такое, потому что знание всё ещё присутствует и набирает силу движения. Продолжение знания - это всё, что тебя интересует.