Я, знаешь что, брошу-ка тебя лучше на юстицию. Ты к юстиции как относишься?
ДОЛГОВЯЗЫЙ. Положительно.
ТИШУКОВ. Вот и пойдешь на юстицию. Повернись. (Повязывает ему повязку на глаза.) Не жмет?
ДОЛГОВЯЗЫЙ. Нет.
ТИШУКОВ. Меня видно?
ДОЛГОВЯЗЫЙ. Ага.
ТИШУКОВ. Ну иди… Фемида!
Дает ему в руки маленькие весы и большой нож - и подталкивает в сторону кулисы.
ДОЛГОВЯЗЫЙ (радостно). Ага-а! Кто не спрятался, я не виноват! У-тю-тю-тю-тю…
Уходит, поигрывая ножом.
ТИШУКОВ (хомячку). Как мне скучно, Яша! Как мне скучно, если бы ты знал. (Сняв свечение с головы, утирает пот платком.) Вчера целый день решали вопросы сельхозтехники. Приперли меня на вертолете в какую-то дыру, дали хлеб-соль, и ну водить. Губернатор, охрана, телевидение, от страха мокрое. Я говорю, что написали. Какие-то дотации, какой-то парк техники. Жара! Всё покрасили к приезду, еле высохло. Повели щупать комбикорм. Запах - не передать!.. Щупаю, головой киваю… Яша, скажи: какого хера я мацал эту дрянь, зачем кивал? Молчишь? Ну молчи.
Отходит к кулисе, мочится вниз.
КРИКИ СНИЗУ. Петр Петрович! Ура-а-а! Петр Петрович, мы здесь!
Женский визг восторга.
Тишуков, не переставая мочиться, машет вниз свободной рукой.
ТИШУКОВ (застегиваясь, хомячку). Видал? И так пять лет. Тебе хорошо: поел - поспал, а у меня крыша едет. Комбикорм - ладно! А социальные вопросы решать в прямом эфире? Ветеран труда Спиридонова из Воронежа, старая коряга, потребовала горячей воды! Яша, откуда я ей возьму в Воронеже горячую воду? Поставил раком губернатора - там же, в прямом эфире и поставил. Вечером спрашиваю: ну как? Отлично, говорят - еще два пункта рейтинга! Спиридоновой привезли от губернатора цистерну горячей воды, помоется напоследок.
А мне, Яша, привезли из Академии наук карту звездного неба, на утверждение. Внес исправления, подписал. Благодарили! Хоть бы кто мне в рыло дал, а? Во народ. (Вдруг, стремительно развернувшись.) Кто?
ТОЛСТЫЙ (появляясь). Свои…
ТИШУКОВ. Что сказал?
ТОЛСТЫЙ. Извините, Петр Петрович. Я это. привез!
ТИШУКОВ. Хорошо. Иди.
Толстый уходит.
Привез, привез! (Хомячку). Только, Яша, чур не завидовать!
Входит ЛАРИСА.
Привет!
ЛАРИСА. Здравствуйте, Петр Петрович.
ТИШУКОВ. Ну? Как дела на молодежном фронте?
ЛАРИСА. В Совете? Ой, у нас теперь так много идей! После встречи с вами все очень довольны. Всем так понравилось!
ТИШУКОВ. Сейчас расскажешь.
Цокает. КАРЛИК выносит подушки и кальян, уходит. Тишуков хлопает по подушкам рядом с собой. Лариса, помедлив, садится.
Ну? (Кладет руку ей на плечо.) Какие идеи?
ЛАРИСА. Мы хотим… Ой.
ТИШУКОВ (начиная путешествовать рукой). Чего мы хотим?
ЛАРИСА. У меня что-то все спуталось…
ТИШУКОВ. Это ничего, это мы распутаем. (Подвигая кальян.) Давай, втягивай.
ЛАРИСА. Что это?
ТИШУКОВ. Это трубка мира. Ты за мир?
ЛАРИСА. Да.
ТИШУКОВ. Тогда надо покурить.
Лариса втягивает из кальяна. Потом втягивает Тишуков. Еще и еще.
Теперь рассказывай.
ЛАРИСА. Что?
ТИШУКОВ. Ну… что-нибудь.
ЛАРИСА. Про Совет молодежи?
ТИШУКОВ. Ага. Про него. (Втягивает из кальяна.) Давно
хотел узнать: как там, в Совете молодежи?
ЛАРИСА. Мы хотим… провести акцию…
ТИШУКОВ. Акцию - это хорошо.
ЛАРИСА. "Юная Россия".
ТИШУКОВ. "Юная Россия" - это отлично!
ЛАРИСА. Да?
ТИШУКОВ. "Юная Россия" - это пять! (Добирается до ее груди.)
ЛАРИСА. Ой.
ТИШУКОВ. Что?
ЛАРИСА. Я даже не знаю.
ТИШУКОВ. Чего ты не знаешь? Спрашивай, я все расскажу.
(Еще втягивает из кальяна.)
ЛАРИСА. Ну… Как себя вести.
ТИШУКОВ. А никак не надо себя вести. Ты отдыхай. Это же сон.
ЛАРИСА. Сон?
ТИШУКОВ. Конечно.
ЛАРИСА (подумав). А это я снюсь или мне?
ТИШУКОВ (водя пальцем по ее губам). Молчи.
Рука ползет от губ вниз.
ЛАРИСА. Мне, наверное, надо ехать. Мама будет беспокоиться.
ТИШУКОВ. Мама будет беспокоиться, если мы с тобой не поладим. А если поладим, мама будет рада.
ЛАРИСА. Да?
ТИШУКОВ. Благодарить будет! Расслабься… Если ты расслабишься, это будет хороший сон.
ЛАРИСА. Я боюсь.
ТИШУКОВ. А ты не бойся. Все хорошо… Маша… все хорошо…
(Закрывает глаза.)
ЛАРИСА. Я Лариса.
ТИШУКОВ. Не-ет… Ты уж мне поверь… Ты - Маша… Маша Каминская. Вот и ямочка эта на щеке. Я тебя сразу узнал. Восьмидесятый год. "Добро пожаловать в Москву, Олимпиада". Глупость такая. Нескучный сад помнишь? как я тебе черемуху ломал, дурак. С прокурором разговаривал про братца твоего.
ЛАРИСА. Я пойду, ладно?
Рука, гладившая тело Ларисы, внезапно хватает ее за волосы.
ТИШУКОВ. Зачем ты меня обманывала?
ЛАРИСА. Ой!
ТИШУКОВ. Брашкович, да? Брашкович? Ты, тварь…
ЛАРИСА. Я вас не обманывала! Пустите! Зачем вы обзываетесь? Какой Брашкович? (Ревет.)
ТИШУКОВ (прижавшись лицом к ее лицу). Я тебя любил! Любил, слышишь! Мне нельзя было, я рисковал из-за тебя, всем, вообще! Ты-ы…
ЛАРИСА. Я не понимаю! Я боюсь!.. (Жалобно.) Отпустите меня.
Пауза. Тишуков отпускает ее волосы.
ТИШУКОВ (после новой паузы). Как в Совете молодежи?
ЛАРИСА. Что?
ТИШУКОВ. Я спрашиваю: почему не представлен план мероприятий?
ЛАРИСА. Я не знаю. Я не…
ТИШУКОВ. Что?
ЛАРИСА. Я не отвечаю за план.
ТИШУКОВ. А кто отвечает?
ЛАРИСА. У нас Пеньков. старший.
Снова плачет. Пауза.
ТИШУКОВ. Пеньков? ЛАРИСА. Да.
ТИШУКОВ. А почему тебя привезли?
ЛАРИСА. Я. не знаю.
ТИШУКОВ. Идиоты. Ладно, иди!
Лариса, шмыгая носом, поднимается, пытается привести в порядок одежду и лицо.
Сны свои никому не рассказывай.
ЛАРИСА. Мои?..
ТИШУКОВ. Да. Мало ли что может девушке присниться. Этого никому знать не надо… Береги честь смолоду! ЛАРИСА. Я никому не скажу.
ТИШУКОВ. Это правильно. Я знал одну девушку, которая рассказывала подружкам свои сны. ЛАРИСА. Я никому не скажу.
ТИШУКОВ. Попрощайся с Яковом Кондратьевичем.
ЛАРИСА (хомяку). До свиданья.
ТИШУКОВ…Яков Кондратьевич! ЛАРИСА. Яков Кондратьевич.
ТИШУКОВ. В институте с ним учились.
ЛАРИСА. С кем?
ТИШУКОВ (кивая на клетку). С Яшкой. Игнашов была фамилия. Умница был.
ЛАРИСА. Он умер?
ТИШУКОВ. Игнашов-то? Нет. Я его в хомяка переселил.
ЛАРИСА. Как - переселил?
ТИШУКОВ. А так. Он буддизмом увлекался, сам техники мне всякие показывал, восточные… Теперь - вот. Живем душа в душу.
Лариса валится в обморок.
ТИШУКОВ (над неподвижным телом). Да самому жалко. Но он же меня шантажировать хотел. Мол, сольет в прессу, как мы там… ну, неважно. (Пауза.) Эх, молодость!..
Хлопает в ладоши, появляется Толстый.
Проводи.
Толстый - заранее полный рот воды - брызжет ею в лицо Ларисе; она открывает глаза. Толстый, подсев, умело закидывает ее себе на плечо.
Приятно было повидаться, Лариса. А план мероприятий - представить завтра же! Передай этому.
ЛАРИСА. Пенькову.
ТИШУКОВ. Да. (Толстому.) Трогай!
Толстый уходит с Ларисой на плече.
ТИШУКОВ. Отдохнул, называется… (Хомячку.) Смешно тебе, да?
ЖЕНА (входя). Ты обещал Димке сходить в планетарий.
ТИШУКОВ. Оставь меня в покое!
ЖЕНА. Ты никогда меня не любил.
Тишуков, вскочив, бросает в нее подушкой.
ТИШУКОВ (через паузу). Закрыли эту тему. Закрыли, все.
Подушку, войдя, поднимает МАМА.
МАМА (жене Тишукова). Знаете, Танечка, Петя такой добрый. Они с Никиткой в детстве дрались подушками - так Петя всегда давал Никитке себя побеждать. Никит-ка теперь в Госдуме, комитетом руководит. Петя очень добрый!
КАРЛИК ввозит на носилках связанного ЯСЕНЕВА с кляпом во рту. Тот неподвижен, как кукла.
МАМА (Ясеневу). Он очень хороший. И верный друг! (Ясеневу.) Правда?
Ясенев не отвечает и не шевелится. Входит КАМИНСКИЙ в ватнике.
МАМА (показывая Каминскому фотографию). А это он с баяном. Здесь ему восемь лет - он на баяне играл, у него был талант; все говорили: какой талантливый мальчик!
КАМИНСКИЙ. Да-да, конечно… (Забирает у Мамы подушку.) Макбет зарезал сон… зарезал сон… Вы знаете? Брашкович повесился! (Ложится, утыкается лицом в подушку.)
МАМА. Ну, повесился, с кем не бывает. Не надо плакать, все пройдет. Всё проходит. (Доставая другую фотографию, Ясеневу.) А здесь он в пионерлагере, на линейке. Не узнали? Да вот же, второй слева!
Ясенев не мигая смотрит в пространство. Глухой стук и глухие голоса - совсем близко.
ТИШУКОВ. Не пускать! Никого не пускать!
КАРЛИК. Я сейчас, Петр Петрович… Я мигом… (Бросается опрометью и кричит кому-то за кулисами.) Не велено!
Назад! (Стук и гул недовольных голосов.) Я кому сказал: назад! И не шуметь тут!
Стук и голоса смолкают. Пауза.
ТИШУКОВ (пораженный). И им тоже скажи, чтобы ушли. КАРЛИК (всем). Пропадите, голубчики, все пропадом…
Все послушно уходят, бормоча каждый свое. Мама увозит носилки с Ясеневым.
ТИШУКОВ. Иди сюда.
КАРЛИК. Вот он я, Петр Петрович!
ТИШУКОВ (после паузы). Ты - видел их?
КАРЛИК. Так ведь не слепой я, Петр Петрович. Ростом мал, а глазом и слухом Господь не обделил.
ТИШУКОВ. Они ведь каждую ночь так! Весь этот пятый отсек… Строятся, устраивают перекличку. Я их всех уже поименно знаю: матрос Попов, матрос Серьга, капитан-лейтенант Жихлов… Жены их приходят, матери… стоят, смотрят. Я больше не могу.
КАРЛИК. Кто это делает?
ТИШУКОВ. Что?
КАРЛИК. Да ведь не сами же они, мертвецы-то. Кто-то их нанял, ходить к вам. Душу извести, волю стальную ржавчиной изъесть!
Дробь по тарелке в оркестре - и, с ударом отбоя по тарелке, в луче света появляется ДОЛГОВЯЗЫЙ.
ДОЛГОВЯЗЫЙ (торжествующе). Заговор!
ТИШУКОВ (эхом). Заговор?
КАРЛИК. Доверчив ты, Петр Петрович, а кругом-то умысел лукавый! Предательство по ночам руки врагам лижет… ТИШУКОВ. Ты по-русски фамилию скажи.
Карлик, помявшись, наклоняется к уху Тишукова, но тут Долговязый начинает принюхиваться и вертеться, как собака.
ДОЛГОВЯЗЫЙ. Сейчас-сейчас… Найдем-найдем…
И вдруг, выпрямившись, указующим перстом бросает луч света на другой край сцены.
Удар тарелки! - и в луче обнаруживается ТОЛСТЫЙ. Он стоит, растерянный, ничего не понимая, и щурится от внезапного света; в руках - груда нефтяных вышек.
ТИШУКОВ. Ты?..
ТОЛСТЫЙ (не понимая, о чем речь). Я.
ТИШУКОВ (Карлику). Этот?
КАРЛИК. И этот тоже.
ТИШУКОВ. Надо же. (Вздохнув, Долговязому.) Ну что? Я так думаю: борьба с коррупцией?
Долговязый, широко осклабившись, кланяется Тишукову. Барабанная дробь. Долговязый надевает на глаза повязку и вынимает большой нож. Толстый пятится, наконец понимая.
ТОЛСТЫЙ. Петр Петрович!
Тишуков аккуратно затыкает уши бирушами.
ТОЛСТЫЙ. Петр Петрович! За что? Это ошибка! Петр Петрович, это клевета! Я…
Долговязый, с завязанными глазами, через всю сцену бросает нож. Нож по рукоять входит в Толстого. Толстый падает.
ДОЛГОВЯЗЫЙ (срывая с глаз повязку). Ап!
Раскланивается с публикой. Звук оваций, крики "браво!".
ТИШУКОВ (с жестом руки в сторону Долговязого). Ап!
И на груди Долговязого появляется большая сверкающая звезда-орден.
Удар тарелки.
Оркестр торжественно играет первую строчку из "Вдоль по Питерской"…
Когда проигрыш финиширует наглым звуком тубы, на сцену в тишине выходят несколько РАБОТНИКОВ МАНЕЖА в униформе - и за ноги утаскивают Толстого вон. Один из работников манежа возвращается с ведром опилок и начинает деловито присыпать ими лужу крови.
Долговязый тем временем, подойдя, собирает выпавшие из рук Толстого нефтяные вышечки. Из темноты на него молча налетает Карлик - и, склубившись, они начинают с хрипом возиться в опилках.
Одна из нефтяных вышечек откатывается к ногам Работника манежа.
Он поднимает ее, затем медленно, торжественно поднимает другую руку ладонью вверх - и из ладони его начинает бить черный фонтан.
Затемнение.
Потом светает. Тишуков в белых гольфах и коротких штанишках, сидит на стуле с баяном. Расчесан на пробор.
Выходит ВЕДУЩАЯ.
ВЕДУЩАЯ. "Жили у бабуси"! Исполняет учащийся первого класса Петя Тишуков!
Тишуков играет на баяне "Жили у бабуси…". На лице - тоска и страдание. Потом встает и заученно и неловко кланяется. Снова затемнение.
Оркестр исполняет тему "Время, вперед!" из заставки программы "Время", и в луче света появляется ДИКТОР.
ДИКТОР. Сегодня Петр Петрович Тишуков в своей резиденции в Ново-Огарево провел совещание с учителями химии. Президент остановился на проблемах реорганизации периодической таблицы Менделеева и обратил особое внимание на необходимость неуклонно повышать валентность цезия.
Неподалеку в кресле обнаруживается КАМИНСКИЙ. Он наливает из бутылки виски и пьет - уже явно не первый бокал.
Учителя поблагодарили президента за заботу и подарили ему на память о встрече колбу с медным купоросом.
КАМИНСКИЙ. "В тот же день Петр Петрович."
ДИКТОР. Откуда вы знаете?
КАМИНСКИЙ. Давай, давай, гони!
ДИКТОР. В тот же день Петр Петрович передал колбу в интернат для слепоглухонемых детей с задержкой развития… (Снова отвлекаясь от текста, Каминскому.) Слушайте, это уже ваще… Это кто это писал?
КАМИНСКИЙ. Тебе какая разница?
ДИКТОР. И правда. Наше дело телячье - где привяжут, там и срём… Дальше читать?
КАМИНСКИЙ. И лишнего не спрашивать. (Наливает еще.)
ДИКТОР. Миль пардон! (Увидев пульт в руках у Каминского.) Ну ладно, ну чего вы, все свои.
Каминский щелкает пультом, и Диктор исчезает.
КАМИНСКИЙ. Свои… Кругом свои!
Появляется КАРЛИК с тележкой, груженой золотыми слитками. Пыхтя, он медленно продвигается к противоположной кулисе.
Эй, старатель! Не помочь?
Карлик не отвечает. Каминский цокает. Карлик не обращает внимания. Озадаченный Каминский цокает громче. Тем временем появляется ДОЛГОВЯЗЫЙ - в руках бумаги, на носу очки. Карлик же уходит, как будто цоканье его не касается.
КАМИНСКИЙ (Долговязому). Забуревает персонал!
ДОЛГОВЯЗЫЙ. Простите?
КАМИНСКИЙ. Забуревает персонал, говорю! К ноге не идет.
Долговязый не улыбаясь смотрит некоторое время на Каминского, потом снова углубляется в бумаги.
Чего читаем?
ДОЛГОВЯЗЫЙ. Про вас читаем, Павел Маркович.
КАМИНСКИЙ. Что-о?
ДОЛГОВЯЗЫЙ. Так, ничего особенного. Плановая проверка.
КАМИНСКИЙ (мгновенно трезвея). Что за ерунда.
ДОЛГОВЯЗЫЙ. Может, и ерунда. Но лет на восемь наберется.
КАМИНСКИЙ. Вы с ума сошли.
ДОЛГОВЯЗЫЙ. Я?
КАМИНСКИЙ. Эй! Куда вас понесло?
ДОЛГОВЯЗЫЙ. Я работаю. И мне не надо мешать.
КАМИНСКИЙ. Вы!.. Вы отдаете себе отчет?.. Шутки это вам, что ли? Своим идиотским рвением вы можете нанести вред имиджу государства! Да кто вам позво.
Долговязый берет Каминского за лицо и грубо толкает. Каминский, отлетев, падает на пол. Пауза.
ДОЛГОВЯЗЫЙ. Павел Маркович! Это лирика всё. А мы практики. Вот закон, вот нарушения закона. "Наезжаем" по службе, "отъезжаем" по договоренности… Расценки известны. (Пауза.)
КАМИНСКИЙ (не вставая с пола, тихо). Сколько?
ДОЛГОВЯЗЫЙ. Трешка.
КАМИНСКИЙ. Чего?
ДОЛГОВЯЗЫЙ. Да уж не тысяч! Мы с вами не ларек крышуем, Павел Маркович, побойтесь бога. Дело государственной важности, особо крупные размеры… Трешка налом - и никакого ущерба имиджу государства! Я ж России не враг. Пять дней вам хватит?
Уходит. Каминский сидит неподвижно. Возвращается КАРЛИК - уже без тележки золота, но с маленьким островом на веревочке - дом, бассейн, пальмы…
КАМИНСКИЙ (поднимаясь). Здравствуйте…
КАРЛИК. Здорово, соколик.
КАМИНСКИЙ. Запамятовал. Как вас по имени-отчеству?
КАРЛИК. Да мы по-простому. Глебыч, и все!
КАМИНСКИЙ. Да неловко… КАРЛИК. Ловко-ловко! Глебыч!
КАМИНСКИЙ. Глебыч… А что у нас вообще слышно?
КАРЛИК. Вообще - Россия встает с колен.
КАМИНСКИЙ. Это я знаю. Это я, Глебыч, сам и писал. А конкретнее?
КАРЛИК. А конкретнее - плохо твое дело, Каминский. Бог - он все видит!
ГОЛОС ТИШУКОВА. Глебыч! Зайди.
КАРЛИК. Пора мне. (Сворачивает остров и прячет во внутренний карман.) Кто в Бога не верит, пропадет! Истинно говорю.
Освещается та часть сцены, где уже стоит Тишуков, - туда и переходит Карлик.
КАРЛИК. Здесь я, Петр Петрович, вот он я!
А Каминский остается стоять неподвижно, глядя, как по авансцене медленно проволакивают за ноги тело ТОЛСТОГО. Потом свет в этой части сцены гаснет.
ТИШУКОВ (после паузы, кивая вслед телу). Ошибочка вышла, Глебыч.
КАРЛИК. Приходят?