Адам. Вот именно.
Ева (почти торжествуя, продолжает). Мы любим друг друга за то, что мы любим друг друга. А раз мы любим друг друга, значит, мы любим друг друга. Это же совершенно ясно.
Защитник (с воодушевлением). Ясно как день. (Обращаясь к судье.) Прошу занести в протокол высказывания моей подзащитной дословно.
Судья. Само собой разумеется. Не так ли, господин секретарь?
Секретарь. Так точно, господин судья.
Обвинитель. Я не сомневаюсь в искренности веры фройляйн Мюллер в ее высказывания. Однако я прошу не рассматривать их в качестве доказательства! Срок их годности, как известно, не сегодня-завтра может истечь.
Защитник. Это явные измышления!
Обвинитель (иронично). Это отличительный признак любви…
Защитник (возмущенно). Господин судья, я протестую! Фрау обвинитель пытается извратить смысл моих слов! Под измышлениями я подразумеваю ее подход к делу!
Судья (задумчиво). Вопрос, возможно, был поставлен действительно слишком глобально. Ко всему основополагающему мы должны нащупывать путь постепенно. Вы согласны?
Обвинитель и Защитник кивают головой в некоторой нерешительности, заседатели - с уверенностью. Адам и Ева с недоумением пожимают плечами. Кажется, они убеждены в том, что свое слово они уже сказали.
Судья (после некоторого раздумья). Расскажите-ка нам, как вы познакомились.
Ева (охотно, непринужденно). С удовольствием, господин судья. Это было так здорово, правда, Ади? В Херингсдорфе, господин судья. В палаточном лагере. Мы любим путешествовать с палатками, Ади и я. А дело было так: он, вообще-то, хотел ехать в Бинц, а я - в Селлин. Этого, конечно, мы тогда еще друг про друга не знали. Мы ведь тогда вообще ничего друг про друга не знали. И вдруг оба получаем места в Херингсдорфе. (Восторженно.) Вы бывали когда-нибудь в Херингсдорфе, господин судья? Летом? Когда дни словно бархатные, а ночи как шелковые?
Судья с многозначительной улыбкой кивает головой, в то время как Адам предостерегающе толкает Еву и что-то шепчет ей на ухо, после чего она умолкает.
Судья (осторожно резюмируя). Так, значит, там вы и познакомились. В отпуске.
Ева. Да. В первый же день. У костра.
Адам (поправляет ее). Нет, Ева. У костра мы с тобой только впервые увиделись. А познакомились мы на следующее утро…
Ева (припоминая, радостно). Ах да, утром! Когда мне в палец попала заноза!
Обвинитель (строго). Прошу говорить по существу дела!
Защитник. Это и есть по существу!
Судья (обращаясь к Еве). Продолжайте, дитя мое.
Ева. Так вот, попала мне эта заноза. Гела никак не могла ее вытащить. Гела - это моя подруга, господин судья. Она тоже из Лангулы и тоже медсестра, только она уже закончила учебу. Но, все равно, она никак не могла вытащить у меня эту занозу. Сколько она с ней ни билась… (Мечтательно.) И тут вдруг идет он, Ади…
Адам в подтверждение ее слов кивает головой.
Видит, что я сижу и реву, останавливается, смотрит на меня и говорит: "Дай-ка, я попробую…" Берет и как ни в чем не бывало вытаскивает ее, ну, эту занозу.
Адам (смущенно). Футболисты в таких делах мастера.
Ева. А потом и говорит, что его зовут Ади.
Адам. Не Ади, а Адам.
Ева. Да, Адам. (Смеясь.) Ну и кислую мину он состроил, когда я сказала, что меня зовут Ева!
Адам. Я подумал, что ты меня разыгрываешь, намекаешь, что я похож на допотопного человека.
Ева. Ты и впрямь чем-то его напоминал. (Продолжая весело, непринужденно.) Да еще у меня в руках было яблоко…
Судья, защитник и заседатели благосклонно слушают рассказ обоих. Обвинитель замечает это, ей кажется, что Адам и Ева слишком укрепили свои позиции.
Обвинитель. А может быть, вы могли бы несколько сократить пересказ этой библейской легенды…
Защитник (с жаром перебивая ее). Это не библейская легенда! Это исходный пункт похвальных человеческих отношений, которые сегодня должны обрести здесь свое достойное завершение. Прошу фрау обвинителя не прерывать то и дело моих подзащитных. Мне представляется крайне необходимым изображение деталей этого поразительного знакомства!
Обвинитель (иронично). Поразительное знакомство… Запишите это для своей заключительной речи, коллега.
Судья. Прошу вас говорить по существу дела, фрау обвинитель. (Обращаясь к Адаму и Еве.) Продолжайте, друзья мои. Так что же случилось дальше?
Адам. Ничего. Дальше ничего… Просто потом мы везде ходили вместе, вместе плавали: Ева, Гела и я.
Защитник. Так сказать, коллективно. Прекрасно.
Ева. Пока не произошла эта история с Гелиным аппендицитом. Он у нее вдруг воспалился. Тут уж Ади сделать ничего не мог. Он только отвез Гелу в больницу.
Адам. На мотоцикле. Самое время было. Ее сразу же положили на операционный стол.
Обвинитель (обращаясь к Адаму). А что было потом?
Адам. Потом я вернулся в лагерь. (Внезапно просияв.) Возвращаюсь, а она там…
Ева толкает его бок и что-то шепчет ему. Адам испуганно умолкает.
Обвинитель. Кто там?
Адам и Ева смущенно опускают глаза.
Судья. Кто? Где?
Адам (нерешительно). Ну, Ева…
Ева (глядит прямо на судью, решительно). Да, я. В его палатке.
Обвинитель. Ага.
Защитник. Протестую против "ага". Это носит характер явно выраженного подозрения!
Судья (обращаясь к секретарю суда). Вычеркните "ага".
Секретарь. Ага!
Ева. Я перешла в его палатку потому, что мне было страшно оставаться в своей. Там стало вдруг так пусто.
Обвинитель (удивленно). А в его палатке разве было не пусто?
Ева. Да, конечно…
Обвинитель. Однако там вам было не страшно?
Ева. Нет.
Обвинитель. Странно. Как это, в одной пустой палатке страшно, а в другой - не страшно?
Ева. Не знаю. Я и сама удивилась. Но это факт.
Адам (робко вмешиваясь). Да я ведь скоро вернулся. Примчался на всех парах!
Обвинитель. Как? Разве вы знали, что фройляйн Ева будет находиться в вашей палатке?
Адам (скромно, но гордо). Нет. Я всегда очень быстро езжу.
Ева (с еще большей гордостью). Он ездит быстрее всех! Гоняет как сумасшедший… Когда он приехал к нам в первый раз в Лангулу…
Судья. Давайте пока что останемся в Херингсдорфе.
Обвинитель. Так что же произошло, когда вы вернулись?
Адам. Я прямо обалдел…
Секретарь (ехидно). Обалдел!
Адам (поправляясь). Я так удивился, что она ни с того ни с сего перебралась ко мне. А была ведь такая недотрога.
Обвинитель. Что вы подразумеваете под "недотрогой"?
Адам (со смущенной улыбкой). Ну, что она ни с кем не хотела обниматься…
Ева (с запоздалым возмущением). Да мы тогда были всего лишь три дня знакомы…
Обвинитель (обращаясь к суду). Этот факт мне хотелось бы особо отметить! (Обращаясь к Адаму и Еве.) К моменту упомянутого события вы, стало быть, знали друг друга целых три дня?
Защитник. Иногда три дня кажутся целой вечностью!
Ева. Вот именно! Мне казалось, что мы с Ади знакомы по крайней мере уже неделю. (Убежденно.) Иначе, как бы мне страшно ни было, я все равно не перешла бы в его палатку!
Обвинитель. Прекрасно, фройляйн Мюллер. (Обращаясь к Адаму.) А вы, господин Шмитт, затем явно преодолели свое удивление.
Адам. Ясное дело.
Обвинитель. А что было потом?
Адам. Я прямо забалдел. (Поправляется, обращаясь к секретарю суда.) Я очень обрадовался.
Обвинитель. Какая идиллия!
Защитник. Господин судья, я прошу вас пресечь циничные реплики фрау обвинителя.
Судья. В констатации идиллии я не усматриваю никакого цинизма.
Обвинитель. Что же произошло дальше?
Адам и Ева переглядываются.
Защитник (поспешно). На этот вопрос вы можете и не отвечать. Вспомните, что говорил господин судья насчет интимной сферы.
Адам (после короткого раздумья, несколько стесняясь). А аппендицит относится к интимной сфере?
Члены суда в недоумении переглядываются.
Обвинитель. Все зависит от того, в какой степени…
Судья. В какой степени что?
Ева. Ну, потому что мы говорили о нем… О Гелином аппендиците… И вообще о жизни… О совпадениях…
Адам. И как все бывает… Так вдруг…
Ева (поначалу спокойно, затем излучая переполняющее ее счастье). Да, как, например, с нами было. Вот живешь, живешь и ничего друг о друге не знаешь… Потому что один живет в Берлине, а другой - в Лангуле… И вдруг они встречаются… В Херингсдорфе… Понимаете, ведь Ади действительно мог уехать в Бинц, а я - в Селлин. Так нет же! Он едет в Херингсдорф, и я еду в Херингсдорф! И там мы встречаемся! И именно мы с ним!
Члены суда слушают ее с большим вниманием, даже обвинитель не остается равнодушным к ее рассказу.
Адам (торжественно). Видно, это была судьба! (Ужасаясь.) Я не могу себе даже представить, что чуть было не уехал в Бинц. А Ева - в Селлин. Ведь тогда мы бы, наверное, никогда в жизни не встретились…
Защитник (с воодушевлением). Прошу занести высказывания моего подзащитного в протокол дословно!
Адам (все более смущаясь). Да ладно, не надо. А то, когда это написано на бумаге…
Ева. Но ведь так оно все и было! (Обращаясь к секретарю суда.) Может, вы все-таки запишете?
Секретарь. Уже записал. И про судьбу тоже!
Обвинитель. Так, значит, вы друг с другом действительно только разговаривали?
Адам. Да что вы!
Ева. Тут-то все и началось!
Защитник наклоняется к ним и что-то говорит. Члены суда выглядят смущенными.
Адам (поспешно). Она имеет в виду грозу.
Ева. Да, господин судья, и какая гроза! У многих даже смыло вещи и разорвало палатку. (Гордо.) Если бы не Ади, кое-кому пришлось бы худо. У одного ветеринара машина даже чуть не сползла под откос. Он не мог ее отогнать от обрыва, боялся в нее сесть, этот ветеринар. Зато Ади…
Адам. Оставь, Ева. Это сюда не относится.
Защитник. И тем не менее это положительно характеризует моего подзащитного. (Иронически.) Наконец-то фрау обвинитель получила разъяснение относительно того, как прошла та ночь. (Обращаясь к суду.) Прошу отметить, что молодые люди проявляли взаимное влечение с поистине детской чистотой и не думали - г-м - сближаться друг с другом в иных категориях. (Обращаясь к Адаму и Еве, высказывая предположение.) И точно так же вы провели весь оставшийся отпуск, не правда ли?
Адам и Ева (переглянувшись). Да, примерно так.
Обвинитель. Думали ли вы уже тогда о более тесных узах?
Ева. Мы даже помолвились с ним в последний вечер у костра. Только у нас не было колец. В Херингсдорфе они не продавались. А так… Так все было как положено!
Адам. А тут как раз одна парочка поссорилась. И мы поменяли свои две маленькие палатки на одну большую.
Защитник (повышая голос). В рамках семейно-прогностического мышления!
Обвинитель (обращаясь к Адаму и Еве). Задумывались ли вы во время отпуска и после него о других проблемах вашей будущей супружеской жизни?
Адам (неуверенно). Честно говоря, мы больше гуляли и плавали.
Защитник. Фрау обвинитель хотела бы знать, о чем вы друг с другом разговаривали. Когда гуляли или ходили купаться.
Ева. О чем угодно.
Обвинитель. Например?
Адам. Ну, например, о футболе. Я объяснил Еве основные правила.
Ева (с жаром). И о театре! Поскольку у меня есть абонемент, а у Адама - нет.
Защитник. Но вы ведь наверняка говорили и о будущем браке…
Ева. Ну конечно. (Торжественно.) Что мы всегда-всегда будем любить друг друга. До самой старости.
Адам. Даже когда нам будет по тридцать и больше. Даже когда у нас будет куча детей, а у меня, может, появится лысина. (Со скромной гордостью.) Я, видите ли, мастер играть головой. От этого может быть лысина.
Ева (с нежностью). Ничего, Ади. Лысина меня не пугает.
Они берутся за руки.
Обвинитель. Боюсь, что семейно-прогностическое мышление наших кандидатов на брак достигло лишь скромных высот.
Защитник (с жаром). Они могли кое-что и забыть с того времени.
Обвинитель. Кстати, насчет времени. Когда это, собственно говоря, все было? И вообще, сколько времени вы знакомы друг с другом?
Ева (убежденно). Уже целую вечность.
Адам. Три недели.
Защитник роняет карандаш, слышно, как он катится по полу в наступившей внезапно тишине. Судья выпрямляется, пристально смотрит на Адама и Еву и укоризненно качает головой. То же самое делают заседатели.
Обвинитель (поднимаясь с места, возмущенно-растерянно). Три недели! Целая вечность? Целая вечность в три недели?
Защитник (вскакивает с места, пытаясь спасти ситуацию). Вы отрицаете Эйнштейна, фрау обвинитель? Относительность всех ценностей, в том числе и времени? Три недели вполне могут быть вечностью. Возьмите хотя бы Платона, который сказал…
Судья (перебивает его). Мы еще не дошли до заключительных речей, уважаемый коллега. (С сомнением.) Да и вряд ли теория относительности может служить основой для счастливой семейной жизни… (Обращаясь к секретарю суда.) Зафиксируйте три недели исключительно как календарное понятие.
Секретарь (по-видимому, также потрясенный). Исключительно как календарное понятие. (Качая головой.) Три недели…
Судья (все еще сомневаясь, обращается к Адаму и Еве). Неужели вы знаете друг друга всего три недели?
Адам и Ева смущенно кивают головой.
Обвинитель (вставая, решительно). Высокий суд! При всей симпатии к этим молодым людям, я считаю дальнейшее слушание неуместным. На мой взгляд, совершенно очевидно, что их вступление в брак было бы преждевременным. Поэтому я вношу предложение отложить слушание по меньшей мере на год.
Адам (в ужасе). На год?
Ева (готовая расплакаться). Да ведь такси же ждет! Шофер сказал…
Защитник. Прошу высокий суд отклонить ходатайство фрау обвинителя!
Судья. Как известно, любое официальное ходатайство должно быть рассмотрено судом. (Вставая.) Суд удаляется на совещание.
Все встают, заседатели следуют за судьей в комнату для совещаний.
Адам (в отчаянии). Поди разберись с ними! Секретарь (неправильно поняла его). Вам ходить туда не положено.
Ева (всхлипывая). Целый год! Защитник (подходя к ней и к Адаму). Без паники, друзья (Понизив голос.) Это всего лишь трюк фрау обвинителя. Поскольку до сих пор вы делали свое дело хорошо, она решила снова укрепить свои позиции. У ее ходатайства нет никаких шансов. А вы пока разомните слегка ноги, подвигайтесь, передохните…
Адам выводит всхлипывающую Еву из декораций, либо налево ближе к рампе, или на то место, которое диктуется возможностями сцены и режиссуры. Защитник неторопливо направляется к столу обвинителя, которая листает папку и делает для себя какие-то записи.
Защитник (бодро). Поздравляю, коллега. Ваш маленький предупредительный выстрел просто прелесть.
Обвинитель. Это не предупредительный выстрел. Я очень надеюсь, что мое ходатайство будет удовлетворено. Правда, надеюсь.
Защитник. Надеетесь? Камень упал с моего сердца. Стало быть, вы еще не окончательно пали жертвой кристально чистого, холодного как лед рассудка? Может, пойдем покурим?
Обвинитель, немного помедлив, кивает головой, встает и проходит с защитником направо к рампе или к другому предусмотренному для этой сцены месту. Секретарь суда остается в декорациях. Он влезает на свой табурет, разворачивает сверток с бутербродами, достает термос и газету и начинает есть и читать. Следует дать понять, что в дальнейшем ни он не замечает обеих пар, ни они друг друга. Пока одна из пар произносит свой диалог, другая продолжает игру беззвучно с помощью жестов и мимики.
Адам. Перестань реветь. Ты должна верить. Все будет хорошо.
Ева (продолжая всхлипывать). По меньшей мере на год! А если они нас вообще не распишут?
Адам. Распишут! Ты же слышала, что сказал защитник…