Защитник (давая обвинителю прикурить). По моему глубочайшему убеждению, коллега, по глубочайшему убеждению. (С легким упреком.) Не понимаю, как вы можете быть столь непроницательны!
Обвинитель (саркастично). По моему глубочайшему убеждению, коллега, по глубочайшему убеждению! В отличие от вашего оно основывается на некотором опыте.
Защитник (слегка уязвленный). Как-никак я участвовал уже в шестидесяти шести бракоразводных процессах.
Обвинитель. Бракоразводных. А здесь речь идет о бракосочетании. К тому же я не имела в виду вашу профессиональную квалификацию. Я говорю скорее о личных данных. Насколько мне известно, вы холостяк?
Защитник (смущенно). Что мне, однако, не мешает в принципе положительно относиться к браку. В принципе я абсолютно ничего против него не имею.
Обвинитель. "Против него" - хорошо сказано.
Защитник. Данте, к примеру, никогда не бывал в аду и тем не менее преисподнюю… (Прерывается в некотором смущении.)
Обвинитель. Удивительно, до каких ассоциаций может дойти принципиальный сторонник брака!..
Защитник (язвительно). Не будьте несправедливы, уважаемая коллега, в противном случае я тоже… Я, видите ли, все-таки сужу с беспристрастных позиций холостяка. А вы, насколько мне известно, уже побывали замужем?
Обвинитель. В том-то и дело, достопочтенный коллега! Именно поэтому мои суждения более компетентны… (С подкупающей простотой.) Я ведь тоже тогда не захотела ждать, как сейчас эта девушка. И познакомилась со своим Адамом я тоже в отпуске. Только он был не футболистом, а гандболистом, а в остальном… (После короткой паузы, более строго.) Наше супружество было весьма лаконично. Зато развод тянулся два с лишним года. Вот это действительно была вечность, согласно вашей теории относительности!
Ева (жалобно). Но почему же они нам не верят?
Адам. Наверное, потому, что они себе этого не могут даже представить. Я имею в виду, каково у нас с тобой на душе. И что люди стесняются иногда говорить, почему они любят друг друга. Если бы я им сказал… (Шепчет ей что-то на ухо.)
Ева (смеется сквозь слезы и восклицает). Вот именно! Я поэтому тоже ничего не сказала…
Она шепчет ему что-то на ухо. Они оба смеются и обнимаются.
Обвинитель. Они совсем еще дети.
Защитник. Дети становятся взрослыми.
Обвинитель. Пусть лучше этот процесс происходит на детской лужайке, а не в супружеской постели.
Защитник. И в том и в другом случае можно либо что-то делать, либо не делать.
Обвинитель. Вы становитесь циником!
Защитник. Ни в коем случае. Я основываюсь на Реальности. Я совершенно объективен.
Обвинитель. Объективность подчас и есть цинизм.
Адам. Они всех мерят на свой аршин! Говорят о вещах, которые никакого отношения к нам не имеют.
Ева. Потому что они смотрят на все формально. Не видят ничего особенного. Что у нас все не так, как у других. Правда ведь, Ади?
Адам. Ясное дело.
Ева. А может, этого никому и не понять. Наверное, даже лучше, что мы говорим только об обыкновенных вещах. О тех же самых, что и у других.
Защитник. На сей счет нам придется ограничиться заявлением господина Фонтане: любовь - это бескрайнее поле!
Обвинитель. Даже самые что ни на есть бескрайние поля в наше время обрабатывают иначе, чем сто лет тому назад.
Защитник (после некоторой заминки, в восторге от своей идеи, с деланным возмущением). Вы что хотите сказать, что и браки нужно коллективизировать?
Не говоря ни слова, обвинитель отходит от него и направляется к своему столу. Секретарь суда, который во время последнего диалога подошел к дверям комнаты для совещаний, украдкой прислушивается, отвинчивает крышку термоса, наливает ее до краев и с наслаждением пьет. Тем временем возвращаются Адам и Ева и садятся на свою скамью. Дверь комнаты для совещаний открывается, появляются судья и заседатели.
Секретарь (пытавшийся вторично наполнить крышку термоса, с явным испугом). Суд идет!
Все встают и ждут, пока члены суда не займут свои места.
Судья. Прошу садиться. Суд провел совещание относительно ходатайства фрау обвинителя. Суд нашел ее доводы о прекращении слушания на данной стадии недостаточными. Ходатайство отклонено. Однако у нас сложилось мнение, что молодые люди до сих пор высказали слишком скудные представления об их совместном будущем. Давайте сначала поговорим об этом, хорошо?
Ева (вздыхая с облегчением). С удовольствием.
Адам. С большим удовольствием.
Судья. Прекрасно. Итак, где вы собираетесь жить.
Обвинитель (поправляя судью). Где вам пришлось бы жить?
Адам. У моей матери.
Ева (поспешно). Первое время. Только первое время. Пока не получим собственную квартиру.
Обвинитель. А когда это могло бы произойти?
Адам. Не знаю.
Ева (удивленно, что-то вспомнив). Ади! Ты же еще на прошлой неделе обещал зайти в жилотдел?!
Адам (смущенно). Да, я там был. Только не попал на прием. Там сидело, по крайней мере, человек сто, и у большинства был такой вид, будто они там навеки поселились.
Заседатель Фрёлих громко смеется, однако ее никто не поддерживает, и она тут же умолкает.
Обвинитель. Что же из этого следует?
Адам. Что будет совсем не так легко…
Обвинитель. Лучше сказать: было бы! Итак, вы должны принять в расчет, что вам несколько лет придется прожить у вашей уважаемой мамаши… (обращаясь к Еве, повышает голос) у вашей уважаемой свекрови.
Ева (обескураженно). Несколько лет?
Адам (беспечно). Ну и что! Мама сказала, что так будет даже лучше.
Ева опускает голову и молчит.
Защитник. Фрау Шмитт-старшая наверняка превосходная хозяйка, и фрау Шмитт-младшей будет чему у нее поучиться!
Адам. Ясное дело!
Ева продолжает молчать.
Обвинитель. А как, собственно говоря, вы относитесь к своей будущей свекрови?
Защитник (уловив отрицательное отношение Евы). Заявляю протест! На этот вопрос моя подзащитная еще ничего ответить не может. Она виделась со своей уважаемой свекровью самое большее два или три раза!
Ева. (не выдержав). Да и то она меня без конца пилила. То у меня слишком длинные волосы, то юбка слишком короткая. (Обращаясь к судье, темпераментно.) Господин судья, вы тоже считаете, что она у меня слишком короткая?
Судья. Ну, вообще-то… Вообще, вопросы здесь задаю я! Протест господина защитника принимается.
Адам (торопливо, обращаясь к Еве). Мама к этому привыкнет.
Ева. Я не позволю, чтобы меня без конца пилили. Даже твоей матери. Так и знай!
Адам. Правильно, Ева, не позволяй. К тому же у тебя стройные ножки, ты могла бы носить юбку еще короче. (Обращаясь к обвинителю, без всякой задней мысли.) Как вы, например, фрау обвинитель. (Испуганно.) Прошу прощения.
Обвинитель (слегка смутившись). Ничего, ничего… Скажите, пожалуйста, а какая квартира у вашей матери?
Ева. Две комнаты.
Обвинитель. В одной из которых, стало быть, поселились бы вы?
Адам (неохотно). Исключается. Потому что спать можно только в одной комнате. А есть, смотреть телевизор и прочее нам придется у мамы.
Защитник (без особой уверенности). Тем скорее произойдет человеческое сближение! Шаг за шагом от "я" до "мы"!
Ева смотрит в потолок и молчит.
Адам. По вечерам мы могли бы ходить в молодежный клуб. Там все равно интереснее, чем дома. А по выходным, когда я буду играть, ты просто поедешь со мной и будешь смотреть.
Обвинитель (обращаясь к Еве). Вы интересуетесь футболом?
Ева (неуверенно). Видите ли… Если Ади будет играть… а не просиживать все время на скамье запасных и орать…
Обвинитель. Но ведь и такое может случиться?
Адам. Просто мне нужно быть всегда в форме. Как можно больше тренироваться, рано ложиться спать, не волноваться. (Не без гордости.) Игрок лиги должен следить за собой.
Обвинитель. Даже во время медового месяца?
Защитник. Я требую, чтобы фрау обвинитель не оперировала столь обветшалыми буржуазными понятиями! (Презрительно.) Медовый месяц! Именно в первый период брака важно показать партнеру свои истинные достоинства!
Обвинитель. Именно это я имела в виду, уважаемый коллега!
Адам (неправильно понимая ее, решительно). Я буду пахать как вол. Не бойся, Ева, не пожалеешь. Вот увидишь, как я завтра влеплю им гол!
Ева (удивленно). Завтра?
Обвинитель. Завтра вы тоже играете?
Адам. Ясное дело. В отборочном. С "Локомотивом" из Стендаля.
Ева. Ты мне об этом ни слова не говорил!
Адам (робко). Хотел сделать тебе сюрприз.
Ева. Но на завтра у нас билеты в театр!
Адам. Ах, да… я и забыл. А нельзя их вернуть? Или поменять на другой день?
Защитник (поспешно). Для суда это не представляет никакого интереса. Об этом вы еще договоритесь. (Примирительно.) Сначала, может быть, вместе съездите в Стендаль, а потом сходите в театр. Это всего лишь вопрос организации.
Обвинитель. Будем надеяться.
Секретарь. Записывать "будем надеяться"?
Судья. Поскольку не было заявлено протеста…
Защитник (вяло). Заявляю протест.
Судья. Протест отклоняется. "Будем надеяться" означает пожелание, отвечающее интересам всех сторон. (Обращаясь к Адаму и Еве.) А сколько, собственно говоря, вы зарабатываете?
Ева. Семьдесят марок в месяц. Пока учусь.
Судья (обращаясь к Адаму). А вы?
Адам (с горделивой скромностью). Я - автослесарь, господин судья.
Судья. Меня интересует, сколько вы зарабатываете!
Адам (упрямо). АВТОСЛЕСАРЬ.
Судья (непонимающе). Ну и что?
Адам. Это дефицитная профессия, господин судья. Если у вас есть машина…
Судья. У меня нет машины.
Защитник (страдальчески). Зато у меня есть.
Адам. Тогда вы поймете. Я не хочу трепаться… (Помедлив.) Номинально я получаю четыре шестьдесят за час. Но по сравнению с чаевыми это так, на карманные расходы. Да вы посмотрите на Евин костюм, господин судья! Ну, что скажете?
Судья. Гм, кажется, юбка слегка коротковата.
Обвинитель (весело). Молодой человек явно имеет в виду происхождение костюма.
Адам (торжествуя). Вот именно! Из эксквизита! Мой - тоже, и шляпа, и туфли, и все прочее. Нет, господин судья, уж тут-то будьте спокойны, тут у нас и комар носа не подточит. Автослесарь, господин судья…
Судья (улыбаясь). Хорошо, хорошо. Вы, стало быть, зарабатываете достаточно, чтобы покрыть все расходы на ведение семейного хозяйства…
Ева что-то шепчет Адаму на ухо.
Адам. Конечно. (Испуганно.) То есть…
Обвинитель. То есть?
Адам (все больше смущаясь). Да нам пока что так много и не нужно… Мебель, например, к матери не войдет… А телевизор там уже есть… Когда Ева закончит учебу, она ведь будет неплохо зарабатывать. А там, глядишь, уже и полсрока пройдет…
Обвинитель. Какого полсрока?
Адам. На войне. (Поправляясь.) В армии то есть. Меня ведь через три месяца призывают…
Защитник (вставая, поспешно). Примите мои самые сердечные поздравления, молодой человек… (Повышая голос.) К которым, как я уверен, присоединятся и высокий суд, и фрау обвинитель. Мы уверены, что вы с честью выполните свой патриотический долг.
Обвинитель (сухо). На какой срок вас призывают?
Адам (подавленно). На полтора года.
Ева вздыхает.
Защитник (убежденно). Полтора года могут пролететь как одно мгновение…
Обвинитель (перебивая его). Мы договорились оставить в покое теорию относительности. (Обращаясь к Адаму.) Стало быть, вас не будет дома полтора года? (Обращаясь к Еве.) И вы на полтора года остаетесь одна?
Адам, вздыхая, качает головой. Ева, вздыхая, кивает головой.
Защитник. Я попрошу высокий суд не допускать никаких дискуссий о воинской службе. Согласно конституции, она…
Судья. Я разделяю здесь все-таки мнение обвинителя: полтора года имеют некоторое значение для молодых людей и для их супружеской жизни. (Обращаясь к Адаму и Еве.) Стало быть, вы действительно готовы жить врозь эти полтора года…
Защитник (с жаром). Щедрый порядок предоставления отпусков в Национальной народной армии и безупречное расписание железнодорожного транспорта гарантируют нашим молодым немало прекрасных совместно проведенных часов!
Обвинитель. Где вы будете служить, молодой человек?
Защитник. Заявляю протест! Фрау обвинитель пытается склонить моего подзащитного к разглашению военной тайны.
Судья. Вам известно, где вы будете служить?
Адам. Да, на Рю…
Защитник. Ни слова!
Судья (строго). Я вынужден вас просить, господин защитник, не препятствовать вопросам суда. (Обращаясь к Адаму.) Каким образом вы узнали о месте прохождения службы?
Адам. Мне сообщили о нем открыткой.
Судья. В таком случае это не может считаться военной тайной. Так где же?
Адам. На острове Рюген, в местечке Прора. В танковых войсках.
Защитник (с энтузиазмом). В кавалерии нашего времени! Еще раз поздравляю вас, молодой человек.
Адам. Большое спасибо.
Обвинитель (обращаясь к Еве, серьезно). А вы тем временем будете продолжать прилежно учиться. Интересно, где? В Лангуле?
Ева. Нет, что вы! Это будет в два раза дальше от Ади. В Берлине! (С гордостью.) В главной клинике!
Обвинитель. Так, так.
Защитник (раздраженно). Что значит опять это ваше "так, так"? Я считаю это решение вполне разумным.
Обвинитель (продолжая обращаться к Еве). Давайте представим себе, что ваш Адам уже уехал… Днем вы ходите в свою клинику… (Повышая голос.) А вечером?
Ева. Что - вечером?
Защитник. Вечером она возвращается домой. Это и так ясно.
Обвинитель (обращаясь к Еве). А вам ясно? Ведь уже сейчас между вами и вашей будущей свекровью чувствуются… гм, натянутые отношения?
Ева. Я могу и в клуб пойти. Там все-таки интереснее.
Защитник (необдуманно). Конечно. Молодежь, веселье и так далее…
Адам (изумленно). Меня не будет, а ты собираешься по вечерам ходить в клуб?
Ева. Не бойся, Ади. Меня пропустят.
Адам. Да не о том я. Не о том, что тебя не пропустят. Ты же будешь совсем одна…
Ева (удивленно). С чего это ты взял, Ади?.. Да там молодежи навалом… (Поняв, что он имеет в виду, весело.) Ах, вот оно что! Теперь понимаю! Так ты думаешь… (Начинает хохотать.)
Адам мучительно кивает головой.
Ева (обращаясь к суду). Это все его фантазия, господин судья. Он не виноват. Знаете, какая у него фантазия! (Обращаясь к Адаму, сердечно и уверенно.) Ну разве я стану крутить с другими, Ади? И не подумаю. Об этом можешь не беспокоиться. (Обращаясь к обвинителю.) И вы, фрау доктор. Вы ведь сами женщина…
Защитник (с воодушевлением). Ну разве она не трогательна?! (Обращаясь к Еве.) Браво, дитя мое! (Обращаясь к обвинителю.) Такая позиция должна непременно убедить вас, уважаемая коллега, именно вас, как женщину!
Обвинитель. Она меня убеждает. (Как бы между прочим.) А нельзя ли зачитать высказывания фройляйн Мюллер еще раз? Особенно то место, где говорится о фантазии…
Судья. Коллега Шиммельпфенниг, прошу вас!
Секретарь (читает с выражением). Это все его фантазия, господин судья. Он не виноват. Знаете, какая у него фантазия…
Обвинитель. Достаточно. (Обращаясь к суду.) Фантазия нашего молодого человека…
Защитник (перебивая ее). Не понимаю, что вам опять не нравится? (Обращаясь к суду.) Я считаю способность фантазировать одним из прекраснейших человеческих свойств.
Обвинитель. В принципе я тоже. Однако столь явное подчеркивание наводит меня на некоторые размышления.
Судья. Так выскажите их, если они, конечно, пойдут на пользу слушанию дела.